Химические чудеса.

На веранде кафе у крохотного белого столика, будто для детского чаепития, возвышалась знакомая фигура. Бродяга сидел ко мне боком и чинно попивал чай из фигурной чашечки с золотой каёмочкой. Несмотря на антураж, больше годящийся для Ханны, образ его казался довольно безмятежным. Лёгкий ветерок обвевал голову, покрытую только короткими волосами, заставляя чуткий нос едва заметно рефлекторно подрагивать. Взгляд, устремлённый вдаль, полнился мудрости и созерцательного умиротворения. Набежавшие тучи делали мир серым, превращая открывшуюся мне картину в чудной элемент нуарного детектива. Пока приближалась, взгляд мой наткнулся на знакомую невнятную нашивку на плече плаща пса. Он сказал это «бьютимарка»… Нет-нет, «кьютимарка» — знак отличия… И снова нахлынуло чувство дежавю. Где же я об этом слышала? Повернув голову, друг заметил меня. Мелькнувшее на его лице узнавание, сменилось изумлением. Неужто я так сильно хмурюсь, пока думаю над этим дежавю? Может, у меня волосы встопорщены или в них что-то застряло? Я всё ещё не до конца освоилась в этом теле и волосы иногда меня просто обескураживают. А потом вспомнила про шляпу. Конечно же парент, приоткрыв рот от удивления, смотрел на неё. Парень вздрогнул, когда я отодвинула стул, чтобы сесть напротив. — О… — первое, что смог выдать он, — А… — добавил более интеллектуально. Потом резко поднялся, чуть не заставив меня вздрогнуть. Бродяга подскочил ко мне и пододвинул стул. Джентльмен, детектив, д… — Ты нашла мою шляпу? — возможно, это был риторический вопрос. — Или она нашла меня, — отозвалась я, устроившись и поставив сумку на соседний свободный стул. В отличии от громоздкого Бродяги, я со своим ростом чувствовала себя более уместной за этим столом. — Как твои дела? — собеседник явно нарывался на светскую беседу. — День другой, д… — я запнулась. Удержаться удалось с трудом, всё-таки за столом так не выражаются. — Нет костяшек, нет игры, — внезапно перефразировал меня парень. Где-то далеко в небесах громыхнуло. Тучи сгущались. — Угу, — утвердительно промычала я, ошарашенно взирая на того. И снова это странное предчувствие. Откуда-то Бродяга знает, о какой поговорке я думаю. А он не мог говорить о Чанбине? Хотя нет, навряд-ли они знакомы. И странно использовать чьё-то имя в поговорке. — Что-нибудь будешь? — предложил мне Бродяга, явно не понимая моего удивления. Я заказала кофе и мороженое, чтоб подлечить свои усталые нервы. В кафе мы всё больше молчали. Возможно, друг чувствовал моё настроение, а, может, ему просто нечего было сказать. После еды я посетила уборную, а мой друг по-джентльменски оплатил счёт. И мы направились в банк. Тоже почти молча. Начало моросить. Уши рефлекторно подрагивали, стараясь отмахнуться от водных капель, и я обеспокоилась — чем бы защитить голову, но тут очередной лёгкий порыв ветра чуть сдвинул шляпу, напомнив, что пока моя голова ещё в безопасности. — Если не хочешь, ты не должна туда идти, — вдруг встрепенулся Бродяга, когда мы были уже на подходе к чопорному зданию, украшенному лепниной, — Не должна вмешиваться в это дело! Если оно опасное… — Я уже здесь, — сухо сказала я, пытаясь подавить подступающую волну возмущения, — Поздно об этом говорить. И зашла в банк, даже не взглянув на спутника. С самого утра, вместо того, чтобы просто полежать и почитать, отправилась в это дурацкое путешествие, где всё вокруг пытается на меня напасть! А теперь он заявляет, что я могла бы остаться дома! Могла бы. Лучше бы осталась! Но теперь-то я тут, мы почти у цели. Глупо теперь уходить. — Но… — начал было пёс, но осёкся, видимо, не желая распространять эхо своего голоса по холлу банка, где, кроме нас, находился только персонал. Ещё и мороженое, хоть и было вкусным, камнем укоренилось в желудке. Вдобавок, кажется, расстегнулся ремень на джинсах — карман как будто тянулся к земле. Я попыталась поправить, но оказалось, что с одеждой всё в порядке. Только в кармане мой камень стал тяжелее и… Нагрелся, что-ли. Нет, не нагрелся. Держа его в ладони (но не вытаскивая из кармана, чтобы не пугать служителей банка), ощутила… Что-то странное. То ли вибрацию, то ли лёгкое щипание, как от слабого разряда тока. Наверно, это должно пугать, но ощущения почему-то казались естественными. Только нахлынуло то самое чувство… Мир сдвинулся. И пока я вслед за Бродягой шла к стойке, за которой нас уже ждал улыбчивый парень, пасмурная полутьма сгущалась, выползая из углов. Шёпот дождя смешивался с биением моего сердца и пространство вокруг погружалось в белый шум. Сквозь эту пелену, как через воду, доносились голоса моего друга и работника банка, пока они обсуждали открытие ячеек. Затем они отправились куда-то, а я всё стояла. Я плыла, каким-то чудом оставаясь вертикально неподвижной. Доберман приостановился и кивнул головой, что-то говоря, призывая следовать за ними. В сгущающуюся тьму, к её источнику. Кажется, мне это снилось. Остановилась я, буквально врезавшись в ребро столешницы, но в голове ничуть от этого не прояснилось. Это какое-то помещение, где все стены пестрят маленькими дверцами с номерами, а посредине стол… Ах, ну да. Это же банковские ячейки. Передо мной на стол что-то поставили и тьма отхлынула, но это странное чувство — то же, что было в лесу у моего камня — никуда не делось. Что-то происходит. Но что? И почему мне не страшно? — Вот, ячейка мистера Вульфа, — заговорил парень, указав на продолговатый металлический ящичек, который работник банка успел выложить на стол, прежде чем удалиться, — Но прежде, чем мы его откроем, я… Я должен кое-что тебе рассказать. И показать… Перед Бродягой лежал ещё один металлический ящик и пёс нервно постукивал по нему пальцами, пока пытался что-то мне сообщить. А тьма вокруг всё сгущалась, концентрировалась вокруг моего камня. — Я должен признаться… Нет. Сначала покажу, что в ячейке. Это важная для меня вещь. Выглядит невзрачно, но… Это особенная вещь… — на этих словах доберман пододвинул свою ячейку к себе. В этот момент тьма вокруг дрогнула и моментально втянулась в его ящичек, будто мощный пылесос заглотил заполонивший комнату дым. И тут в голове прояснилось. Вернулась не только ясность ума — я поняла, вспомнила, где слышала про кьютимарки. И доктор Ватсон, и… — Этот предмет… — парень вытряхнул из ячейки именно то, чего я и ожидала, — Он… — пытался решиться мой друг. — Из другого места, — подсказала я. Парень подскочил, топорща волосы и глядя с таким ужасом и удивлением, будто я материализовалась из воздуха прямо у него на глазах. Или материализовала у него на глазах весь мир. — Как?.. — только и смог хрипло выдохнуть он. Не знала даже, что сказать, но мне было, чем ответить. Вынув руку из кармана, с глухим стуком опустила свой камень на стол, наблюдая, как при виде его в фиолетовых глазах Бродяги промелькнула искра. Он на пару мгновений застыл, будто зачарованный моим камнем, а потом снова глянул на меня. — Значит… — он, казалось, не мог поверить. — Мы из одного места, — а вот я полностью пришла в себя и говорила абсолютно спокойно. Бродяга судорожно вдохнул, а затем метнулся ко мне и сжал в объятиях. — Слава Богу! Слава Богу… Я думал, я — один такой… Я думал, это всё бред… Я думал, я сошёл с ума, — бормоча мне в плечо, пёс раскачивался вместе со мной. — Да, я знаю каково это. Когда мы оба немного пришли в себя, я снова взглянула на камень Бродяги. Я знала, что он такой же, как и мой, но форма у него была другая — ромбовидный кристалл с почти полированными гранями. Такой же мрачный, по-особому красивый. Но мой, несмотря на его шершавость, нравился мне больше. Он как будто излучал родное тепло. — Но что это всё значит? Я не понимаю! — не находя себе места, парень метался по сейфовой комнате, держась за голову. Но мне нужно было это знать! Мне нужно было знать, был ли он тоже раньше… человеком. Из одного-ли мы «мира»? Или эти безумные перемещения происходят тут и там и перетаскивают обычных жителей из разных миров. — Я — человек, — подтвердил он, а потом исправился, — Я был человеком? Поймав пса на очередном нервном круге, я придержала его за локоть, призывая успокоиться. — А что последнее ты помнишь? — Я… — он стыдливо опустил взгляд, заставляя меня напрячься, — Я хотел поступить в академию полиции, но провалил экзамен. — Ну, это могло с кем угодно случиться, — неуклюже попыталась я его подбодрить, как-то даже подобрев от облегчения. Что-то я всё не о том думаю. — Да, наверное… — ожидаемо он не очень-то приободрился. — А дальше? — напомнила я. — Шёл домой очень расстроенный… — ему как будто снова стало очень стыдно, — Можно даже сказать — злой. И пнул стойку навеса автобусной остановки. А с крыши навеса на меня соскользнул этот кристалл, — он указал на свой камень, — Помню, было жутко больно, я упал… С трудом я подавила смешок — он пнул остановку, пнул и смущается этого. Конечно, мне уже понятно, что Бродяга — добрый и благородный парень, но чтоб настолько совестливый… — И? Что было потом? — постаралась я не выдать насмешку через голос. Камни мне на голову не падали, но моё «перемещение» тоже было очень болезненным. Может, это просто совпадение. — Мои друзья, детективы, — уточнил он, чтоб я поняла, о друзьях из какого мира идёт речь, — Нашли меня в парке и доставили в больницу. Я думал, попал в психушку, думал, это всё глюки… — и в его словах было столько эмоций, что у меня волосы на затылке вздыбились, — Но они продолжали меня навещать, и я… Я соврал им. Соврал, что ничего не помню. На изломе голос пса был наполнен раскаянием, искренним стыдом и мне стало неловко за то, что посмеивалась над ним про себя. Мне-то очень повезло оказаться у тех, кто сразу понял мою ситуацию. Сейчас, вспоминая произошедшее, даже начинает казаться, что Хан чувствовал или даже знал, насколько я издалека. А даже если узнал только, когда я сказала, он так привык легко воспринимать подобные вещи… Как же мне повезло. — Я думаю, ты поступил правильно! — я не только успокаивала его, я правда так думаю. — Но… Но они мне доверяют, считают своим другом, а я… — А ты им всё расскажешь, — закончила за него я, — Когда они получше тебя узнают, ты им всё объяснишь. Нельзя ведь обрушивать такую информацию с ходу. Пёс не стал спорить, но, похоже, всё ещё мучился совестью. Чтоб его отвлечь, я задала несколько общих вопросов — об имени президента, важных исторических событиях, дате — чтобы быть точно уверенной, что мы родом из одного мира. — Я всё-таки не понимаю, как всё это возможно? Почему? Почему я? — задавался Бродяга теми же вопросами, что и я. И у меня всё ещё не было ответов. — Я не знаю! Понятия не имею. Но мы здесь… Надо исходить из того, что есть. Давай будем держать «ушки на макушке», вдруг появится какое-то объяснение. А пока… Давай выясним, за какие документы пострадало семейство Е, — и мы оба перевели взгляды на ячейку погибшего. Прежде чем открывать ячейку мистера Е, я проверила её с помощью «часов» на все, какие только смогла вспомнить, функции. Может, я всё же что-то делала не так, а, может, содержимое ячейки, действительно, было безопасно. — Классный прибор, — отметил Бродяга, пока я неуклюже играла в учёного. Даже гордость пробрала. Надо передать похвалу Феликсу, что-то мне подсказывает, что ему будет приятно. — Ага. Ну давай открывать. Пёс напряжённо приоткрыл ящичек с такой аккуратностью, будто оттуда что-то могло выскочить. Я придвинулась ближе, коснувшись плечом его локтя, чтобы тоже заглянуть внутрь. Ничего сверхъестественного там не обнаружилось, только толстый тёмно-зелёный блокнот и пара пачек денег. Поверх блокнота лежал листок. «Дорогая Леди…» — начал читать с листа мой друг и на секунду прервался, чтобы бросить на меня удивленный взгляд, а затем продолжил: «Если ты читаешь это, то я, скорее всего, уже мёртв. Было совершено много ошибок в том, что я делал, но боюсь, что для раскаяния уже слишком поздно. Я много врал тебе и мне нечем себя оправдать, кроме искреннего желания тебя защитить. Я люблю тебя! Пусть моя жизнь с тобой была наполнена подлостью, но я всё же надеюсь, что моим последним поступком ты будешь гордиться. Я был слаб и врал даже себе, делая вид, что не понимаю, какие последствия могут повлечь за собой мои поступки. Но под конец я поступил правильно — я покаялся детективу Пятно.» — «Пятно»?! — удивленно прервался Бродяга. — Наверно, это его имя, — предположила я. — О, ну да, — согласился парень и продолжил читать записку: «Я надеялся ему помочь. Сдать полиции тех, на кого работал. Я хотел помочь! Хотел поступить по справедливости! Но они узнали. Это страшные люди и я надеюсь, ты никогда с ними не столкнёшься. Но… Они нашли Пятно! Он знал… Его загнали в угол и он пришёл за помощью ко мне. Я оставляю рядом с этим письмом дневник детектива. Он явно наткнулся на след. Но они узнали! Прошу тебя, дорогая, отнеси этот дневник в полицию! Он поможет им найти убийц Пятна. И уезжай! Уезжай к моим родителям. Прошу тебя! Я не заслуживаю твоего прощения, но, уверяю тебя, они ничего не знали. Клан защитит тебя. Люблю тебя. Навеки твой преданный пёс» — «Преданный пёс»? — удивился Бродяга, растерянный и немного смущённый. — Наверно, это что-то личное, между ними… — предположила я, — В любом случае, теперь мы знаем, что это за документы, из-за которых на Леди Е напали. Тот кивнул, отложил записку и взял из ячейки дневник детектива. Открыл ближе к концу. Мне было видно только, что чернила чёрные, почерк мелкий и убористый. Мой друг всмотрелся и нахмурился. — Не могу разобрать… — пробормотал он. Я протянула руку и парень передал блокнот мне. Рассмотрев поближе, поняла, что почерк Пятна лишь чуть неразборчивей моего собственного. Прочистив горло, я начала медленно читать вслух: «Волчий дух в переулке поутру, след шин как разорванная рана на брюхе города… Они боятся меня. ОН боится! Я знаю его истинное лицо…» Эти престранные объяснения ничего не проясняли, а мне не терпелось понять: в чём таком был замешан муж Леди Е. Пролистав в конец, я продолжила читать на последней странице: «Я должен вернуться туда! Он может убить нас всех. Любой из них может убить меня. Но я вступаю в долину смертной тени без сожалений…» Просочившийся сквозь мой голос шум заставил прерваться. Приблизились шаги и в комнате появился работник банка. Мы встретили его удивленными взглядами. Не знаю как Бродяга, а я в потоке эмоций успела забыть, что в здании есть кто-то, помимо нас. — Прошу прощения, но банк закрывается через пять минут, — оповестил парень. — Оу, — удивилась я и полезла в карман за часами. Было, действительно, поздно, наверно, вот-вот стемнеет, если не уже. А мне надо вернуться домой до того, как Сон начнет волноваться. — Да-да, спасибо. Мы сейчас закончим, — раньше сообразил что ответить мой друг. Работник банка снова оставил нас. — Я верну свой камень обратно в ячейку, — решил тот, реализуя сказанное. — Ага, — согласилась я, а потом подала ему и ячейку мистера Е, где оставались только деньги, — И это обратно убери. Отдадим Леди Е ключ вместе с запиской. — А дневник? — уточнил парень, следуя моим указаниям. — Надо быстрее доставить его в полицию. Ведь об этом мистер Е просил в записке. А его жена пусть уезжает сразу, как выпишется из больницы. — Ты права, — согласился он, пока мы покидали сейфовую комнату, — Но я всё же хотел бы прочесть дневник и выяснить: в чём был замешан муж Е. Ну, в смысле, я хотел бы, чтобы ты мне помогла прочесть дневник, — попросил пёс, пока мы шли к выходу. Призадумавшись, не послать ли друга сразу… в полицию, всё же не смогла отказаться. Мне было интересно. Несмотря ни на что, мне тоже было очень интересно. Ведь в те незапамятные времена — когда я ещё жила в родной Вселенной, когда мир ещё не сдвинулся, когда родители были живы — самым слабым моим местом было любопытство. Порой мне хотелось знать всё на свете: от жизни муравьёв до устройства галактик. И какие бы изменения ни произошли со мной, видимо, где-то в глубине души я осталась всё той же любопытной мечтательницей. — Да, мне тоже хочется разобраться, — согласилась я, когда мы вышли из здания под оставшуюся после ливня морось. Пахло озоновой свежестью и мокрым асфальтом, редкие машины гоняли лужи. — Но я бы не хотел задерживать тебя дотемна, — обеспокоился парень, глядя на освобождённый от облаков багреющий в закате горизонт, — Давай завтра снова встретимся в кафе? — Хорошо, — согласилась я, передёрнув плечами под очередной порыв ветра. Сама как раз гадала: как ему предложить перенести чтение. Этот эмоционально выматывающий день казался бесконечным и тянуть ещё… Мне просто уже хотелось вернуться домой к Хану, выспаться и дать всему устаканиться в голове. Сомнений не оставалось, но всё же до конца не могла поверить, что не одна из другого мира. — Может, возьмёшь мой плащ? — предложил Бродяга, видя, как я обхватила себя за плечи. — Не. Если что, у меня с собой плед, могу закутаться, — отказалась я, а очередной порыв ветра кое о чём напомнил, — Только шляпу верну тебе попозже. — Да… — разрешил пёс, но запнулся, — Ты носишь с собой плед? Почему-то раньше я об этом не задумывалась, но да — мягко говоря, необычно. — Просто… — мне даже стало неловко от того, как это всё глупо выглядит, — Это мой плед. Ну, из того мира… — Ух ты! — оживился он, — Ты с собой вещи взяла? А у меня только одежда осталась. — Да нет, я просто укрывалась им, когда меня… Когда я… Когда попала сюда, — мысли как-то замедлились в голове, похоже, я устала больше, чем думала, — Лучше я пойду, пока совсем не стемнело. Ещё раз убедив Бродягу, что меня не надо провожать, попрощалась с ним и поспешила домой. Но я и на двадцать шагов отойти не успела. Сбоку, в переулке, в алом нимбе умершего солнца замерли четыре сгорбленных фигуры в чёрных плащах. В их неподвижном безмолвии затаилась угроза, заставившая меня невольно прирасти к месту. Невзирая на напряжение повисшей паузы, никто из них даже не шелохнулся. Другой плащ привлёк внимание, поднеся к лицу сигарету и щёлкнув зажигалкой. Вспыхнувший огонек на мгновение высветил… Морду, укрытую капюшоном. — Так вот, какие нынче детективы? — хриплый голос курильщика зацарапал наждачкой по ушам. Чёрные плащи поддержали его тихими смешками, но один смеялся громче, почти истерично. — Миён! — откуда-то сзади позвал проникающий голос Бродяги, заставляя замершее от страха сердце болезненно разогнаться. Только я начала поворачиваться, как сокрушительный удар в висок повалил меня наземь. Неожиданность нападения совершенно обескуражила и ко второму удару я была готова ещё меньше. Тьма оттесняла боль и только фиолетовые искорки изредка рассеивали бесконечное безмолвие. А потом боль снова ударила в голову. Я застонала в голос, хватаясь за источник боли. — Миён! Миён! — рядом прогнусавил голос Бродяги. Кто-то поглаживал меня по плечу. Я лежала на чём-то твёрдом. Посторонние голоса или звуки не просачивались в мой кокон боли. Наконец, немного придя в себя, я попыталась разомкнуть веки. Перед глазами вспыхнули и исчезли искорки. Простонала снова. Голова была тяжёлой как чугун и будто распухла со стороны удара. Попробовала коснуться пострадавшего виска и нащупала сухую корочку. В нос пахнуло запахом крови. Я снова простонала. — Миён? — он почти шептал. — Бродяга? — устало пропищала я. Источника света не было, но глаза стремительно привыкали к темноте, проявляя силуэт моего друга, стоящего на коленях, сгорбившись надо мной. Мы были в какой-то комнате. Больше ничего рассмотреть не получалось. — Чт… Что происходит? Где мы? — недоумевала я полушёпотом. От любого звучания в голове пульсировало болью. — Я не знаю, — расстроенный голос искажался, будто он что-то держал во рту или обжёг язык, — Они надели мне мешок на голову, пока везли сюда. — Долго? — я ощупывала свою голову, силясь оценить повреждения. Стоило коснуться виска и голову снова пронзила дьявольской пикой боль. — Полчаса… Может, час. Кажется, вокруг лес. Здание очень старое, — предположил Бродяга, шмыгнув носом. Только что-то мне подсказывало, что он не плачет. — Ты в порядке? — мне вдруг стало страшно за друга. Как они заставили его ехать? Тоже ударили? — Жить буду, — от холода в его голосе по спине пробежал холодок. Внезапно в стене распахнулся проём, резанув светом по глазам, только усугубляя боль в голове. Зашипев, я закрыла глаза руками. — Очухалась? Хорошо, — проскрипел знакомый голос. Курильщик! В дверном проёме стоял тот самый… Что-то ударило мне по коленке и я вскрикнула. — Эй! — возмущённо воскликнул друг, — Не смей! — Лучше заткни пасть! — из-за хриплости голоса, злодей скорее шипел, чем рычал, — Или много целых зубов осталось? Рядом со мной раздалось гортанное вибрирующее рычание. Я вздрогнула от близости этого звука и только через несколько мгновений поняла, что это рычит Бродяга. — Вам повезло, — Курильщик явно проигнорировал угрозу, — Боссу вы нужны живыми, так что можете пока выдохнуть. И не советую глупить: мы далеко от города. Не заставляйте нас вылавливать вас по лесу. Охота только разжигает аппетит, — последнее предложение он прорычал с насмешливой угрозой и захлопнул дверь. Доберман в очередной раз прорычал, уже тише, а после фыркнул. Поняв, что злодей возвращаться не собирается, я облегчённо вздохнула и позволила себе снова закрыть глаза. — Миён, — наконец заговорил парень. — М? — я даже не стала напрягаться, чтоб говорить. — Ты как? Я видел, как он замахивается, но… Не успел, — винил себя мой друг. — Голова болит, — признала я. Рука снова стала гладить меня в тишине. Я не сопротивлялась, не жаловалась, просто экономила силы и позволяла боли в виске легонько пульсировать в такт сердцебиению. — Сильно болит? Голова кружится? Тошнит? — снова забеспокоился он, видимо, вспомнив симптомы сотрясения мозга. Прислушиваясь к своим чувствам, я нашла у себя всё, кроме последнего. — Боюсь, что да, — тихо признала я. Конечно, Бродяге нечего было на это сказать — он ведь не врач. — А нога? Он чем-то в тебя кинул, я не рассмотрел что. Не порезалась? — рука парня с моего плеча переползла на бок, потом на бедро, от чего я невольно дёрнулась. Но он не пытался меня лапать, провёл рукой ниже, к коленке, и стал аккуратно ощупывать нижнюю часть ноги, незащищённую джинсами и носками. — Нет. Кажется, это было что-то не тяжёлое, — заверила его я, всё же не пытаясь пресечь заботливый порыв друга, — Почему так темно? Там, вроде, окно… Во тьме мне виделся силуэт оконного проёма, даже мерещились тонкие полосы света, но в целом казалось, что снаружи безлунная беззвёздная ночь. Будто наступил конец света. — Кажется, оно заколочено, — предположил тот, закончив ощупывание моих ног. — А что насчёт… — начала я, пытаясь приподняться, но замерла, борясь с головокружением. Бродяга тут же приобнял меня за плечи и помог сесть. — Может, ещё полежишь? — заботливо предложил он. — Нет, — я замерла, дожидаясь, пока мир перестанет вращаться, и наконец продолжила, — Они могут вернуться в любой момент. Так, что насчёт света? Меня беспокоило то, что Курильщик не пнул меня, а чем-то кинул в меня. Оно же, наверно, где-то здесь, в темноте. — Что насчёт света? — не понял Бродяга, — Они забрали мой телефон. Встрепенувшись, я полезла в карманы. Ни часов, ни камня… Кошмар! Я сунула руку в сумку, в панике зашарилась в предмете, борясь с новыми приступами боли от потревоженной травмы. Нет! Нет! Нет! Колец нигде не было. Сонни доверил его мне. Я хотела подарить его Минхо. Я должна была подарить его сразу! Но так хотелось потянуть подольше, чтобы у Ли была причина со мной общаться. А теперь они потеряны, и всё из-за моего эгоизма! Если б я только знала. Но не могла же я это предвидеть… И Бог наказывает нас за то, что мы не можем представить… — Что ты делаешь? — видимо, парня напрягла моя суета. — Все мои вещи пропали… — в груди холодело отчаяние, к горлу подкатил влажный комок. Хотелось плакать. Просто свернуться на полу калачиком и больше ни о чём не думать. — И мои, — признал он. Так хотелось просто сдаться, найти что-то острое и лишить босса Курильщика возможности меня допрашивать. Просто решить всё раз и навсегда. И заодно избавиться от адского колокольного звона в голове. Только было как-то неловко думать о таких вещах в присутствии друга. Я не могу… Не при нём. И кольца… Ладно. Подождав ещё немного, прислушиваясь к ощущениям в голове, я медленно стала подниматься. Надо действовать! На вряд ли мы сможем сбежать, но попытка не пытка… Едва сдержала истеричный смешок. И к тому же, если удастся случайно найти часы, то можно будет попробовать послать сигнал помощи по радиосвязи. Как иронично — совсем недавно я радовалась, что не придётся пользоваться радиосвязью в часах, а сейчас вся надежда только на неё. — Ты куда? — удивился Бродяга, пока я продвигалась к тому месту, где по моим представлениям была дверь. — Ищу выключатель, — пояснила я. — Что? Достигнув стены, я стала шарить по ней руками. Секунда-другая, и вот, когда стало казаться, что ничего тут нет, ладонь наткнулась на заветный прямоугольничек. Выключателем щёлкнула не задумываясь, рефлекторно прикрыв глаза, готовясь к удару света, и подскочила на месте тихонько вскрикнув. Одна из лампочек с цокающем звуком взорвалась, просыпав на пол град осколков. В пыльной люстре, рассчитанной на три лампочки, осталась только одна рабочая. Привыкнув к свету, мы первым делом осмотрели друг друга. Ох, Бродяга! На его щеке багрела ссадина, один глаз был подбит и так распух, что не раскрывался. — Бродяга! — я невольно ринулась к нему в порыве заботы и сострадания. — Я в порядке… — пёс отвернул от меня побитое лицо, явно не желая проявлять слабость, — Всё заживёт. — Ты так храбро дрался, — ласково восхитилась я, опускаясь рядом с продолжавшим сидеть парнем, — Ты точно цел? Ничего не сломано? — Цел, — отмахнулся он, но вроде без прежнего отчаяния. Поняв, что раскрывать эту тему мой друг не желает, я огляделась в поисках того, чем в меня кинул Курильщик. Вокруг, по углам и у стен, кучами лежало гнилое тряпьё, обломанные доски и прочий мусор. На стенах с остатками болотно-зелёных обоев сохранилась пара покрытых огромным слоем пыли картин. Краска на них так выцвела, что изображение слилось в неразборчивое тусклое пятно. Пол по центру был грязным, но свободным от крупного мусора, и неподалёку от нас выделялась чистотой бутылка воды. Это ею в меня кинули? Потянувшись, я подобрала бутылку и рассмотрела. Магазинная минералка, похоже, действительно новая среди всего этого мусора. Я даже срок годности проверила — ещё не истёк. Покрутив крышку, услышала характерный звук. Она даже не вскрытая. Ну, была. — Что ты делаешь? — удивился пёс, заметив, как я подношу бутылку к губам. Сделав пару глотков, я облегчённо выдохнула. Даже тошнота отступила. — Она была запечатана. Мне кажется, если б они хотели нас отравить, то сделали бы это более настойчивей. Будешь? — протянула ему бутылку я. Парень опасливо покачал головой. Пожалуй, так даже лучше — если туда всё-таки умудрились что-то подмешать, Бродяга не отравится. Оставив бутылку, я снова встала и медленно подошла к двери. Друг открыл рот, но я на него шикнула, призывая к молчанию. Добравшись до двери, почти затаила дыхание, опёрлась ладонями о дверь и приложила к ней ухо. Слышались только отдаленные поскрипывания старого здания, моё дыхание, сердцебиение, шорох плаща Бродяги, пока парень вставал. Либо за дверью никого не было, либо охранник затаился. Дверной ручки или щели, где она могла бы быть раньше, не обнаружилось. Попытки толкать дверь результатов не принесли. Сокрушённо выдохнула через нос. Получился настоящий ежиный фырк. Развернувшись, направилась прямиком к окну, обрамленному по бокам пыльными шторами землянисто-зелёного цвета. Пёс молча наблюдал за моими перемещениями. Но у окна не было рамы, даже стекла. Оно было, как и предполагал мой друг, просто забито досками. Сначала я попыталась выдавить доску, потом стукнула в неё ладонью, затем даже ударила кулаком. — Ауч, — прижала я к себе ушибленную ладонь. — Ты чего? — обеспокоился Бродяга, тоже подойдя к окну. — А на что похоже? Пытаюсь найти выход, — саркастично забубнила я. Боль, страх и усталость плохо сказывались на моём характере. Парень тоже попытался расшатать доски. Затем прильнул к ним лицом почти вплотную, пытаясь заглянуть в щель. — Это не вариант — мы слишком высоко, — констатировал он. Последовав его примеру, я смогла рассмотреть несколько деревьев и заросшую травой землю. Было действительно высоко, примерно третий этаж. — Тогда надо придумать, как открыть дверь, — настаивала я. Пересеча комнату обратно, парень попытался толкать дверь, даже выбить её ногой. Дерево затрещало, но несмотря на ветхость, всё же сдержало удар. К его чести, пёс не стал долго сокрушаться, пыхтеть и сыпать проклятиями, а только спокойно прильнул к двери, теперь вглядываясь в дверной проём. Может, мой друг — любитель подглядывать? Такая мысль почему-то подняла настроение. — Там засов, — сообщил он. — Какой? — уточнила я. — Ну знаешь: два крюка к двери прикручены, а доска в них помещается и упирается в дверной косяк, — пытался по-простому описать он, показывая крюки пальцами. Представить, как это выглядит с внешней стороны двери, я могла, но… Что нам даёт это знание? Хотя, если найти что-то тонкое, то можно просунуть в щель и попытаться спихнуть запорную доску. Только, где взять тонкий и прочный предмет? Был бы у меня нож… Но его всё равно отобрали бы при обыске. — Давай обыщем комнату? — я скорей настаивала, чем спрашивала. — А что искать? — растерялся Бродяга. — Что-то тонкое и крепкое. Или ещё что-то полезное. Воображаемая линия от окна до двери делила комнату пополам. Каждый взял себе по половине. Молча, без особого энтузиазма мы разбирали мусор на полу. Я разгребала кучи ногой, поднимая облачка пыли, разглядывая доски, бумажки и тряпки. До меня доносились шаги и шорохи с другой стороны комнаты, пока мой друг занимался тем же самым. Внезапно что-то скрипнуло, грохнуло, затрещало. Я обернулась и увидела, что пёс ломает раму от снятой со стены картины. Спорить конечно не стала, но подошла к нему, чтобы понять что он собирается делать с обломками картины. Всё-таки он не выглядел злым или взбешённым, он не просто хотел что-то сломать. Отсоединив картину и раму Бродяга побросал обломки на пол, оставив в руках только заднюю подложку — плоский лист, похожий на фанеру. Парень попытался смять его руками. — Кажется, довольно прочный… — неуверенно сказал он. — Давай попробуем, — предложила я и дальнейших инструкций парню не понадобилось. Сначала я испугалась, что фанерка не пролезет в щель, но тот поднапрягся и, скрипуче царапая косяк, деревянный лист протиснулся наружу. Если там кто-то стоял, то он должен был бы сразу всё понять. Судя по всему, нас никто не охранял. Скрепя и шурша, пыхтя и напрягая мышцы рук, Бродяга двигал фанеру и, в итоге, за дверью что-то сначала заскрипело, потом сдвинулось и грохнулось об пол по ту сторону двери. Улыбаясь, мы обменялись радостными взглядами. Тут же пнув дверь как следует, парень освободил нам путь. Спасшая нас дощечка шкрябнула и упала на пол. Петли жалобно заскрипели, а потом дверь грохнулась о стену. А мы всё оставались внутри, не сразу осознав, что наконец свободны. Из открывшегося проёма на нас смотрела темнота, едва освещённая у самого проёма. Впереди ждала только неизвестность. — Надо выключить свет, — решила я. — Что? — моего друга, кажется, пугала такая идея, — Зачем? — Там темно, нужно дать глазам привыкнуть, — пояснила я. — Но, может, там тоже есть выключатель? Когда он открывал дверь, там горел свет, — напомнил Бродяга, напряжённо вглядываясь в темноту. — Если мы будем везде включать свет, они сразу поймут где мы, — веско заметила я. Перспектива прогулки по незнакомому ветхому зданию, по которому ещё и злодеи бродят, меня абсолютно не привлекала. А вот темнота, почему-то, почти не беспокоила. Может… Может, она сможет защитить нас от похитителей? А ещё она напоминает мне о тех странных снах, где тьма шевелилась как змеи. Но и они меня не пугали, скорее, мне хотелось заглянуть за шевелящийся живой занавес и узнать, что он скрывает. Поэтому я без колебаний щёлкнула выключателем и замерла. Мир проявился на удивление быстро. Помещение за дверью было едва различимо, в тёмно-серых тонах, но этого достаточно, чтобы не наткнуться на стену в темноте или не не заметить затаившегося врага. Подумав с секунду, нашла руку Бродяги и крепко ухватилась за его ладонь. — Они найдут нас, — не успела я сделать первый шаг, заговорил он, скорее обречённо, чем испуганно. — Может быть, — согласилась я, — А может… — но забыла, что хотела сказать. Нахлынуло знакомое чувство. Тьма вокруг зашевелилась. Мир сдвинулся. Он где-то там. — В чём дело? — забеспокоился тот, сжимая мою ладонь в ответ. — Мой камень… Он над нами… Где-то дальше, — я пыталась передать словами, что чувствую. Что знаю, что он где-то там. Пёс промолчал. — Мы должны найти лестницу, — сказала я и уверенно двинулась вперёд. Он не стал сопротивляться. В темноте коридоры казались лабиринтами, тёмными и пустыми. Бродяга шагал неуверенно, дышал сдержанно, будто таился, и периодически тяжело вздыхал. А я тащила его за руку и в какой-то момент даже позабыла, что в здании может быть кто-то, кроме нас. — Почему… — раздавшийся рядом голос Бродяги заставил меня вздрогнуть, — Ты так уверена, что камень там? — Я просто чувствую, — когда я это сказала, уверенности как-то поубавилось. Странное предчувствие невидимой нитью связывало меня и мой камень, влекло наверх, и я не хотела сдаваться, — где-то же должен быть проход, лестница, шахта лифта… Конечно, их могло не быть, злодеи могли попадать наверх снаружи, даже запрыгивая по стене. И изнутри входа в то место может не оказаться, но думать об этом не хотелось. — Ой… — в который раз охал парень, натыкаясь на какие-то обломки в темноте. — Осторожней, — напомнила я, — Смотри внимательней. Не хватало нам ещё тут расшибиться. — Да я смотрю! — громким шёпотом возмутился он, — Но тут так темно, я едва вижу очертания… — Странно… — задумчиво пробормотала я. Мне, конечно, тоже не особо было видно, но всё же глаза успели привыкнуть достаточно, чтобы различать силуэты предметов. — Ты так уверенно идёшь, будто видишь в темноте, — через какое-то время снова заговорил доберман. — Хм, — задумчиво хмыкнула я, — Может быть. Я ведь кошка, а кошки… — ночные хищники?.. — Хищники? — удивился мой спутник, — Я думал, коты лежат на диванчике там, ласкаются… — Нет. Это заблуждение появилось, потому что коты чистят с этим делом. А так, они даже погубили множество видов животных, да и вообще, — объясняла я как маленькому, удивляясь, что пёс не знает таких общеизвестных фактов. Хотя… Может, мне эти факты кажутся общеизвестными потому что, увлёкшись Вселенной котов, я довольно много читала о них. — Серьёзно? — продолжал удивляться парень, — А что тогда едят коты? На мышей что ли охотятся? — Ну в основном. Даже змею могут съесть вроде бы. Но на змей специально не охотятся. — Так значит, ты опасный зверь, — шутливо протянул Бродяга и веселье в его голосе меня порадовало. — А то, — поддержала я его шутку, — О! Смотри! Перед нами, наконец, оказался лестничный пролёт. — Я бы с радостью, но я и тебя едва могу рассмотреть, — пожаловался мой друг. — Здесь лестница! Мы, наконец, нашли её! — я так устала бродить в потёмках, что от радости почти кричала. — Потише, — напомнил мне пёс, — Как мы будем подниматься в потёмках? Лестница, наверняка, начнет разваливаться под ногами. — Пойдём осторожненько, — желание, наконец, достигнуть цели, моего камня, и выбраться из этих тёмных лабиринтов, затмевало даже страх, — Я буду впереди, а ты — за мной и если я оступлюсь, ты меня поддержишь. Мой друг ничего не ответил, а я уже двигалась вперёд. Приходилось аккуратно проверять ногой каждую ступеньку, переносить на неё вес, чтобы убедиться, что она не проломится. Затем ступала на неё и проверяла следующую. В тишине слышалось только наше дыхание, шелест плаща Бродяги и скрип половиц. Иногда доносились далёкие и протяжные, как стоны, скрипы самого здания. Оно будто вздыхало и оставалось только гадать, не готовится оно обрушиться прямо нам на голову. Пару раз одна ступень под моей ногой истошно затрещала, подозрительно проминаясь, и я её переступала, предупредив спутника сделать то же самое. Наконец, мы достигли следующего этажа. Я облегчённо выдохнула и чуть не рассмеялась, услышав синхронный вздох парня. В этот момент откуда-то снизу донёсся протяжный вой. Я всё ещё держала друга за руку и потому почувствовала, как он вздрогнул. — Это он, — приглушённо прошептал Бродяга. — Откуда ты знаешь? — я не стремилась спорить, мне просто было любопытно: уверен ли он или просто предполагает. — Просто… Знаю. Сказать что-то ещё я не успела — в конце комнаты посветлело, приближались быстрые шаги. От растерянности у меня перехватило дыхание, но пёс мгновенно сориентировался и потянул меня в соседний проход. В последний момент мы успели присесть за здоровенной кучей мусора. Но те, кто бежал по коридору, даже не смотрели вокруг. Они оставались в плащах, но со скинутыми капюшонами. У одного была голова дикого волка, у второго тоже кого-то из псовых. Второй на шесте нёс мощный кемпинговый фонарь, похожий на масляную лампу потёртого вида. — Откуда это было? — спросил второй. — Этажом ниже, — коротко отозвался второй, — Где добыча. — Поубивали они друг друга что ли? — возмутился второй. Они спешно пронеслись мимо, унося с собой свет. Громко заскрипела лестница. Ещё какое-то время мы просидели молча, без движений. Из-за света глаза моментально отвыкли от темноты и теперь мир раздражающе медленно возвращал свои очертания из неё. — Похоже… Они поняли что мы сбежали, — зашептал парень у меня над ухом. — Ага, — отозвалась я, раздражённая этой временной слепотой. Хотелось быстрей выйти из укрытия и снова двинуться к камню, но шариться в полной темноте теперь было ещё опаснее. Если мы зашумим, нас тут же найдут. Медленно, мучительно медленно глаза снова привыкали к темноте. Потеряв терпение, я схватила вздрогнувшего Бродягу за руку и выскочила из-за кучи мусора. Какие-то тряпки лезли под ноги, я почти споткнулась, но рука друга меня удержала. А потом мы снова побрели по темноте, в этот раз гораздо осторожней, постоянно прислушиваясь, вглядываясь в неё, с ужасом ожидая появления света. Как иронично. — Ты уверена, что он здесь? — голос того был так тих, что я не расслышала бы, если б так отчаянно не вслушивалась. — Да, — выдохнула я, — Уже близко. Неужели он не ощущает, как сгущается тьма? Не та тьма, что без света. А тьма — тьма моего камня. Она уже маячит на грани видимости, ускользает из комнаты, как только я вхожу, будто пытается вести за собой. Мы близко. И вот, вместо сгустившейся тьмы, впереди замаячил свет. Он не двигался и, вопреки сопротивлениям Бродяги, я прокралась к его источнику. Всё прислушивалась и прислушивалась, но в этом коридоре, освещённом обычной лампочкой, свисающей на проводе с потолка, никого не было. Почему здесь оставили включённым свет? Или он только здесь работает? В любом случае, осталось пройти совсем чуть-чуть. Вытащив пса за собой в освещённую комнату, я уверенно прошла к закрытой двери. Камень там, я знаю. И пусть там мог кто-то быть, я уверенно взялась за покоцанную золочёную дверную ручку и отворила дверь. В лицо пахнуло прелостью, лесом и звериным духом. В комнате света не было, но я почти сразу хорошо рассмотрела заваленный чем-то письменный стол в центре и книжный шкаф у стены — здесь нам впервые встретилось не заколоченное окно. Жуткого усилия воли стоило не кинуться сразу к окну, вдохнуть свежего воздуха, дотянуться до свободы. Удержав от того же порыва Бродягу, я всмотрелась в вещи, разложенные на столе. Из-за тусклого света ночи, льющегося сквозь оконный проём, ночное зрение снова ослабло, но очертания знакомой шляпы тут же бросились в глаза. Я напялила привычную вещь, потом задумалась: а не вернуть ли её, наконец, владельцу? — О, мой телефон! — обрадовался парень и в глаза мне ударила подсветка экрана. — Да не мне в глаза, а на стол! — пожаловалась я. А когда он перестал меня слепить, продолжила, — Давай поторопимся. Похоже, это кабинет их босса или типа того, а нам явно надо держаться от него подальше. — А что искать-то? — видимо, пёс опять растерялся. — Дневник Пятна… Оружие. Какие-нибудь документы этих монстров… Всё, что может быть полезно. А сама ухватилась за мой камень. Даже не глядя, знала, где он. — Я нашёл дневник! — оповестил парень. — Хорошо. Продолжай, — подбодрила я. Парень зашуршал какими-то бумагами. Ему с телефоном было легче отличить ветхие газеты от документов. А я с замиранием сердца шарила по столу в поисках изумруда Хаоса. Неужели… Неужели он у них?.. Ну конечно, кто же бросит дорогую вещь? — Тут какие-то списки… — оповестил друг. — Всё бери. Может, потом пригодится… — посоветовала я. Ну где же? Где? — А это не твоё? — спросил мой друг, протягивая мне знакомую вещь. Но это принесло лишь малое облегчение. Чувство вины жгло как кислота. Всё же заглянула в ящик проверить, на месте ли плед и… О чудо, он здесь! Тускло сияя сиреневым, поверх моего пледа лежали кольца. Я облегчённо выдохнула. Теперь можно уходить. Хотела сунуть их обратно в карман, но стоило лишь слегка наклониться головы и она отозвалась адским выстрелом боли. Пришлось убрать, не глядя, в сумку, как и мой камень. — А здесь побрякушки. Кольца, цепочки, кажется, даже медаль… — оповестил о новой находке Бродяга. — Брось. Это нам не нужно, — я даже удивилась немного, что он сам не сообразил. — Нет… Нет, здесь твои часы! — воскликнул он. — Что? — я тоже обрадовалась. Блин, я уже успела про них забыть, а мы ведь в первую очередь должны были искать их. Выхватив у парня часы, я сунула другую руку в сумку, под плед и с облегчением вытащила оттуда клубок спутанных проводов. — Всё, уходим! Скорей! — поторопила я, спеша к двери, — Возьми, что нашёл и идём. Мы вывалились в коридор, но я притормозила. Как только Бродяга вышел, я аккуратно прикрыла за ним дверь, чтобы оставалось меньше следов. Пусть путаются, пусть ищут нас в своих лабиринтах. Если повезёт, это даст нам хоть немного времени. — Идём! — поторопила я, — Мне нужен укромный уголок. — Что? Думаешь, сможешь спрятаться от них? — усомнился парень, тем не менее следуя за мной. Мы петляли по тёмным комнатам в поисках укромного места. — Хотя бы ненадолго, — я приоткрыла одну из дверей, — Я попытаюсь с кем-нибудь связаться. Вдруг нас спасут. Мы оказались в крохотной комнатке, не больше лифта. Запылённый стеллаж со всякой всячиной и целая вереница мётел и швабр. Похоже, это кладовая. — Нет сигнала, — сообщил пёс, смотря на свой смартфон. — В моих часах радиосвязь… Должны быть, — сказала я, молясь чтоб заработало. — Хорошо. Тогда я постою на шухере, — совсем по-пацански, как дворовый мальчишка, заявил парень и вышел за дверь. В моём воображении Бродяга сразу предстал как побитый подросток, только вернувшийся к обеду с дворовой драки и собирающийся снова отстаивать свою юношескую честь в новой потасовке, как только мама отпустит погулять. Может, таким он и был когда-то. И в этом было что-то домашнее, уютное, что делало его совсем родным. Решив не терять времени даром, я расположилась прямо на грязном полу. Выложив часы и пучок проводов, стала перебирать наушники в поисках гарнитуры, а когда нашла, начала разбираться в этой раздражающей головоломке, чтобы найти нужный штекер. Здесь было ещё темней, чем в коридорах, и совсем душно от спёртого воздуха и пыльной взвеси, поднятой нашим приходом. Я ощущала, как мех на затылке, висках и подмышками влажнеет от пота. Приходилось, как возмущенной лошади, всё время отфыркиваться от пыли, но нужно было спешить. Дурацкий клубок будто был проклят и, не питая больше надежды выпутать из него хоть что-то, просто определилась и воткнула вроде бы нужный штекер в порт на часах. На экране появилась иконка подключённой гарнитуры. Затаив дыхание, я нашла нужную иконку на нижнем экране и дала программе радиосвязи подключиться. Как она работает, я совершенно не представляла. Даже то немногое, что упомянул Феликс, я прослушала. Ну разве что, я помню, как в фильмах для разговора зажимают кнопку, а когда заканчивают, говорят «Приём». Программа загрузилась и я услышала тихий шорох голосов из вставных наушников гарнитуры. Взявшись за них, постаралась воткнуть в уши. Вакуумные были мне привычней, да ещё и эти звериные уши… В итоге, спутанный моток проводов висел прямо на моём зверином носу, что было почти больно, но зато с замиранием сердца я расслышала беседу двух мужских голосов: одного постарше, другого помладше. Теперь бы понять, как вклиниться?.. Хоть бы микрофон работал! На нижнем экране была большая красная кнопка. Решив попытать удачу, я её нажала и, поднеся микрофончик гарнитуры ко рту, неуверенно заговорила: — П-приём… Меня кто-нибудь слышит? Кнопка продолжала быть активной и я нажала её снова. Она побледнела. Голоса замолкли. — Кто вы? — резкий, раздражённый голос в наушнике заставил меня вздрогнуть, до боли разгоняя сердце, — Это частный канал! У вас есть разрешение на его использование? Назовите ваши позывные. Приём. — Я… Я не знаю… — снова нажав кнопку, неуверенно бормотала я, — Я в этом не разбираюсь. Пожалуйста, помогите! Меня похитили! Пожалуйста, свяжитесь с полицией! Отжав кнопку, я затаила дыхание, ожидая ответа. Повисла тишина, но не успела я испугаться, что связь оборвалась, как послышался напряжённый голос: — Это не шутка? — старший голос звучал растерянно, а потом стал более заботливей, — Где вы находитесь? Что с вами случилось? Приём. Пока я сидела здесь, в пыльной темноте и тишине, взрослый заботливый голос этого незнакомца на мгновение оттеснял ужас и отчаяние. Будто я маленькая девочка, заблудившаяся в огромном городе, и вот добродушный незнакомец ведёт меня домой, внушая чувство безопасности и надежды. — Я не знаю, где я. Меня и моего друга похитили. Нас держат в заброшенном доме. Он очень ветхий. Они говорили, что мы в лесу… — попыталась объяснить получше я, а потом подумала и добавила, — Приём. — Вы можете назвать своё имя? Откуда вас… — начал голос постарше, но его прервал грубый голос, который до этого молчал: — Миён?! — неуверенный голосок дрожал, — Астра, это ты? — Феликс? — я была так удивлена, что даже не обрадовалась как следует. Следующие минут пятнадцать, а по ощущениям несколько часов, я старательно передавала Ликсу всю информацию о том, откуда и как нас похитили, чтобы он мог передать всё Хану и вместе с ним найти и спасти меня. Пока что здесь было безопасно, но я не знала, сколько это продлится, и потому старалась выдать максимум информации как можно быстрей, но запиналась, повторялась и периодически прерывалась на чихание. В итоге, мы договорились, что я пойду прятаться в другое место, может, вне дома, но отключать часы от радио не буду, чтобы Ликс мог попытаться вычислить моё местоположение по их сигналу. Моя задача только не попасться злодеям до прихода друзей. Переложив мой камень из кармана в сумку, я положила на его место часы с подсоединённым к ним пучком проводов. Затем, накинув ремень сумки через плечо, тихонько приоткрыла дверь в моё убежище. Надеюсь, Бродягу не поймали. Прошептав в темноту: — Бродяга?! — я чуть машинально не добавила «Приём». — Что? — через мгновение ответил мне напряжённый шёпот, — Ты смогла связаться с полицией? — Я связалась с друзьями. Они нас найдут, нужно только немного продержаться. Давай найдём выход из здания. — Ты уверена, что они нас найдут? — напряжённо прошептал тот, когда я нащупала его руку в темноте. Не могла сначала понять, как он может сомневаться, а потом осознала, что ни разу не говорила, что мои друзья — это Чан и его команда. Конечно, легко усомниться в том, что кто-то другой успеет прийти, но Сон… Если он собрался кого-то спасти, то спасёт во что бы то ни стало. Тут даже не в самом нем дело — просто мир так устроен. Но только я открыла рот, чтобы порадовать парня, что нам на помощь спешит самый известный герой этого мира, как послышались быстрые приближающие шаги. На нас кто-то бежал из темноты. Я захлебнулась вздохом, но пёс потянул в сторону и мы снова затаились в тёмном закутке. Неизвестный пробежал мимо. Оставшись невидимым для нас, он пронёсся как призрак в спящем замке, будто виденье, которое может забыться с утра, показаться лишь сном. Мне вспомнилось, как в тусклом свете волшебства Гарри Поттер вглядывался в карту мародёров, по которой бежали следы без человека. Следы невидимки, следы мертвеца. — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость, — едва слышно пробормотала я. В темноте я видела только силуэт обернувшегося Бродяги, но очень ярко представила удивление на его лице. А моё настроение изменилось. Наверно, сказывалось облегчение, вызванное уверенностью, что друзья спешат на помощь. В голове заиграла набившая оскомину песенка из детского мультика про спасателей и я тряхнула головой, отделываясь от весёленького мотивчика. Рано ещё расслабляться. — Они нас ищут, — констатировала я. — Да, — просто ответил пёс. — Они будут искать по всему дому. — Да, — похоже парень решил мне подыграть. — И в лесу, и вокруг дома. — Да, — Значит надо спрятаться там, где нас не будут искать. — Где? — теперь он звучал искренне заинтересованным. Идея пришла мгновенно. Мне вспомнился Дюк — пёс, который был у нас в детстве. Когда, заигравшись, он хватал мою руку всерьёз и не отпускал, вместо того, чтобы дёргать и травмировать руку о его зубы, я наоборот давила навстречу. Стоило совсем чуть-чуть нажать на пасть, и не готовый к такому пёс тут же выпускал мою руку. — Вернёмся в ту же комнату, спрячемся там, — предложила я. Кажется, там были шторы. — Обратно? — он ещё больше удивлялся. Ну, конечно, первый порыв — бежать, куда глаза глядят, но… Стоит нам столкнуться с похитителями и мы проиграли. Я абсолютно беспомощна, да и Бродяга, судя по синякам, не сможет дать серьёзный отпор. Ни капли не виню его — в конце концов он самый обычный человек, как и я. И при этом он довольно хорошо держится. Но против злодеев нам не выстоять. Значит, нужно их перехитрить. — Они будут искать нас где угодно, но не там. — Но как мы найдём дорогу обратно? — видимо, мой довод его убедил, но он всё ещё сомневался. Его вопрос застал меня врасплох. Целую вечность мы бродили в лабиринте тёмных комнат. И тогда нас вёл мой камень. Как же нам теперь найти дорогу обратно? «Искать — моё призвание!» — зазвучал в голове голос моего друга, что было немного странно, ведь он стоял рядом. — Ты найдёшь по запаху! — озарило меня, — Помнишь, как ты нашёл для меня дорогу? Эх, если бы лампочка озарения была бы более материальной и могла бы осветить нам путь… Но и в темноте парень, пофыркав и глубоко часто подышав, взял след и повёл меня сквозь тьму. Я хотела сказать, что он круто это делает, пошутить, что сейчас он похож на поводыря, но удержалась, чтобы не мешать ему. Довольно быстро мой друг вывел нас к лестнице. Здесь я вышла вперёд, чтобы не дать ему навернуться в потёмках. Спускались мы так же, как и поднимались, только гораздо спешней. Если нас застанут посередине лестницы — нам даже негде будет укрыться. А если мы здесь обежим, то можем просто споткнуться в темноте или наступить на проломившуюся ступеньку. Наконец, мы миновали лестницу. Хоть это и было слишком шумно, как на мой взгляд, но, похоже, никто нас не засёк… Говорят же, не зарекайся. Стоило ступить на подножье лестницы, как в конце комнаты замаячил свет — приближался топот множества ног. Бродяга снова сориентировался первым и потащил меня в сторону. Мы затаили дыхание, прильнув к стене в другой комнате. Неизвестно, куда они направлялись, но, к счастью, их путь не пролегал через эту комнату. Вместе с топотом удалился и свет. Тьма, бесплотные шаги и свет, от которого надо прятаться. Я чувствовала себя унесённой призраками. Выходя из убежища, мы крались, прислушиваясь к тишине. — Возьми след, — поторопила я. Слышно было, как он вдохнул, будто собираясь что-то сказать, но замер, и тяжко выдохнул. Отвернулся и стал шумно принюхиваться. В этот раз он искал гораздо дольше. Я даже начала сомневаться, что получится, но, наконец, тот потянул меня вперёд. На пути нам пришлось ещё раза два прятаться от пробегающих злодеев. Тихий поначалу дом на обратном пути буквально оживал от суеты злодеев. Я постоянно вздрагивала от скрипов и стонов старого здания. Этот адский лабиринт как будто наполнился ловушками. И, когда я уже потеряла надежду, перед нами вдруг образовалась распахнутая дверь в нашу «темницу». — Мы всё-таки вернулись, — обрадовался парень, будто не верил, что найдёт дорогу. — Давай спрячемся за шторами, — предложила я, направляясь к знакомому заколоченному окну. Отодвинув загрубевшую от ветхости и пыли штору цвета грязной слоновой кости в тусклом свете зарождающегося дня, проникающем через щели в досках, заплясало облако пыли — я откашлялась и, встав у подоконника постаралась прикрыть себя пыльной тканью. Наверно, без перчаток её бы было противно касаться. Постоянно фыркая, я постаралась поудобней опереться о стену. Не удержалась и чихнула. — Дать тебе платок? — прошептал парень, шуршащий за соседней шторой. Сначала я хотела отказаться, а потом вспомнила правила поведения при пожаре. — Дай, пожалуйста, — попросила я. Он протянул мне кусок ткани. Удивительно, но у него был при себе тканевый носовой платок. Сразу вспомнилось, как интересно он выглядел в кафе, за чинной чайной церемонией. Этот забавный пёс изображает нуарного детектива, но при этом имеет привычки аристократичного джентльмена. Почему-то от этого он нравился мне ещё больше. Приложив платок к носу, я, наконец, почти перестала давиться пылью. Стало только душней, но хотя бы получалось дышать тише. По соседству Бродяга разместился примерно так же, только прикрывал нижнюю часть лица рукавом плаща. — Думаешь… Они правда нас здесь не найдут? — приглушённо прошептал тот, стоило наступить относительной тишине. Где-то вдалеке периодически проносился топот, заставляя сердце разгоняться от страха. Изредка поскрипывало здание, с улицы доносились крики первых проснувшихся птиц. — Я не знаю, — мне было страшно снова нарушать тишину, — Не знаю, где ещё прятаться. Он молчит. Я молчу. Злодеи перекрикиваются, но слов не разобрать. Внезапно топот стал слышаться гораздо ближе — к нам быстрым шагом направляются двое. Я затаилась, почти не дыша. Сразу стало казаться, что это плохая идея — оставаться в комнате с одним выходом, запирающимся снаружи. В тупике. Они приблизились и в комнату ворвалась фигура в плаще. Я задержала дыхание и вжалась в стену спиной так, что заболела кожа. Сердце истеричным метрономом клокотало в груди, будто во мне шевелился чужой. За шторой ничего не было видно, но я хорошо слышала, как пришедший медленно заходит в центр комнаты, урывками шумно втягивая воздух. Он принюхивался совсем как Бродяга. На пороге скрипнула половица и оттуда донёсся уже знакомый голос. — Чего ты застрял! — проскрипел Курильщик. — Они точно… Здесь были… — пробормотал принюхивающийся, продолжая своё дело, двигаясь в мою сторону. — Конечно, были, кретин, мы же здесь их и держали! — рявкнул на него Курильщик, — Идем, поищешь след вокруг здания — там меньше посторонних запахов. Нюхач раздражённо вздохнул, почти рыкнул, но последовал приказу, и они оба удалились. Напряженно выдохнув, я ощутила, как горят легкие от недостатка кислорода. Наконец можно было дышать свободней. — Не могу поверить, — восхищённо зашептал друг, — Это действительно сработало. — Ну я же говорила, — ответила я, гордясь скорее не своей сообразительностью, а удачей, уберёгшей нас в самый последний момент. — Это было гениально, — не унимался Бродяга, — Только стоять так неудобно. Он зашуршал шторой. — Стань как стоял, — одёрнула я его, — Они ещё могут вернуться. — Это раздражает, — вздохнув, жаловался он. — Ну-ну, ты же детектив, — в шутку пожурила его я, чтобы отвлечь, — А когда в засаде сидишь и следишь за подозреваемыми, ты тоже всё время ноешь? — Нет… — как-то сдавленно отозвался он, напоминая мне обиженного ребёнка, — Как думаешь… Как скоро нас найдут твои друзья? — через какое-то время продолжил он. — Не знаю, — сухо прошептала я в ответ, чувствуя, как снова нарастает тупая головная боль, — Потерпи. Во рту было сухо и хотелось выйти из-за шторы, нормально вздохнуть и найти на полу ту бутылку воды. И присесть. Я стояла на месте, могла опираться о стену, но ноги ныли как после пятичасового похода. Ещё и спина под лопатками ныла, будто там были синяки. Это походило на пытку. Всё время казалось, что силы вот-вот кончатся и я просто соскользну по стенке на пол, но каждую секунду я вынуждала себя оставаться на ногах. Казалось, что это никогда не кончиться. От усталости даже страх притупился. В какой-то момент в путаные от усталости мысли проник отдалённый гул. Сначала я подумала, что это шум в ушах, но он постепенно усилился и довольно громко переместился над зданием, удаляясь. — Это что было? — забыв про шёпот, удивился доберман. Мне представился вертолёт, полный вооружённых мужчин в плащах, спешащих на подмогу компании Курильщика. А, может, это их босс прилетел нас допросить. Затем меня пробрала догадка — а, может, это Феликс с Ханом на кукурузнике примчались нас спасти? Захотелось наплевать на всё и побежать посмотреть, что это было, кто прилетел? Приходилось сдерживать себя, убеждать стоять и терпеть. Даже присутствие Бродяги уже перестало быть сдерживающим фактором перед безрассудством. Но мы ведь так долго продержались, вернули свои вещи, позвали на помощь. Лишь упрямство и нежелание в последний момент потерять всё, на что потратила столько сил, вынуждали оставаться на месте и соблюдать осторожность. Что-то где-то грохнуло, бабахнуло и затрещало. — Что это?! — воскликнул пёс. Его штора зашуршала. — Не дёргайся! — грубо одёрнула я. — Что? — удивился он. — Не хватало ещё попасться им прямо сейчас! — зашипела я, — Вернись на место! Если это наши спасатели, они сами нас найдут. Так безопасней… — к последней фразе я потеряла уверенность. Бродяга обратно зашуршал шторой. — Может, всё-таки… — забормотал он. — Нет, — настояла я, хотя сама уже сомневалась. Стоять больше не было сил и я опустилась на пол прямо за шторой. Прокашлялась и тяжело вздохнула. Сон, ну где ты?! Вдалеке что-то снова грохнуло. Света, проникающего сквозь щели между досками, уже хватало чтобы видеть добермана, аккуратно ощупывающего свой подбитый глаз. Я так устала. Я устала даже от него… — Миён… — откуда-то издалека донёсся знакомый голос.