Вопреки воле Небес

Мы пали жертвами этой войны, Мы теперь никому не нужны, снова взрывы над головой И, коль дождался прихода весны… Не спеши благодарить, что живой Сны Саламандры — Война

До боли в глазах вглядываясь в солнце, лениво уходящее за линию гор, Вэнь Нин с потрясающей искренностью ребёнка, мечтающего однажды встретить легендарного цилиня на склонах гор, окружающих их ветхую лачугу, верит в то, что у них с Сюэ Яном есть будущее. Но, прежде чем построить его, предстоит для начала сравнять с землёй бездонный котлован воспоминаний, что могильной плитой покоится на плечах Сюэ Яна. А это не так-то и просто. Ибо Синчэнь ни в какую не желает покидать ни Сюэ Яна, ни его бедную головушку, бесплотной тенью прошлого кутая дрожащие руки и распластавшееся на земле тело, бьющееся в агонии чувства, так и не ставшего любовью. Прошло около пары месяцев с того момента, как они поселились здесь, забравшись в настолько непроходимую глушь, что кроме бродяги-ветра, бесстыдно треплющего макушки вековечных деревьев, никто не тревожит и без того угасающее пламя жизни, что тлеет багряными угольками в сумрачной глубине глаз Сюэ Яна. И одному Нефритовому государю известно, скольких трудов стоило Вэнь Нину поддерживать некое подобие жизни в безразличном ко всему и всем младшем всё это время. Хорошо хоть справление естественных надобностей не требовало его прямого участия. А вот попытки накормить Сюэ Яна требовали если не кристальной выдержки, то уж точно непоколебимого терпения, необходимого для того, чтобы уговорить его съесть хотя бы кусочек запеченной на костре рыбы, собственноручно пойманной Вэнь Нином. Ругаться и применять силу не имело абсолютно никакого смысла. Да и не смог бы старший пойти на такое, памятуя о том, через что пришлось пройти Сюэ Яну. Пусть отчасти и по своей собственной воле. И поэтому он лишь грустно улыбается каждый раз, не прекращая настойчиво уговаривать его перестать упрямиться, поглаживая при этом кончиками пальцев спазматически дрожащую ладонь, впившуюся в истертую ткань одежды, прятавшей под собой лихорадочно стучащее сердце. До тех пор, пока сжатые в тонкую нитку губы наконец не разжимаются, а взгляд, устремленный за пределы этого мира, не становится хоть чуточку осмысленным. Боги Небесной горы, верно, не скрывали своего разочарования, наблюдая с Облачных вершин за тем, как живой мертвец с нежностью, несвойственной подобным созданиям, ухаживает за Сюэ Яном, которого давно заждались демоны Диюй. Но Вэнь Нин не собирается сдаваться просто так. Изломанная душа Сюэ Яна в его надёжных руках. И пусть её осколки ранят, пятная кожу кровавым бисером боли и тоски. Вэнь Нин ни за что не отпустит последнее, что ещё осталось у Сюэ Яна — беззащитное и хрупкое, словно весенний лёд на берегу горной реки. Он согреет в своих ладонях, напитает нежностью, которую не удалось вытравить из сердца, что упрямо бьётся в теле лютого мертвеца, разуму которого могли бы позавидовать многие из ныне живущих. — Вэнь Нин? — хриплый шёпот Яна, уснувшего только под утро, заставляет старшего ломко улыбнуться одними кончиками губ. Прохладная ладонь мягко касается лихорадочно горящей щеки Сюэ Яна, успокаивая и даря надежду. Если не на лучшее, то хотя бы на то, что хуже, чем было, уже не будет. Вот только сил верить в счастливый исход у последнего уже не осталось. Ночные кошмары, преследующие его с неотвратимостью взявших след Фэй с горы Тайшань, услужливо подбрасывают красочные картинки смерти Синчэня. Железистый вкус крови, расцветившей белоснежные одеяния, горчит на языке, оседает под кожей затхлым пеплом воспоминаний, разящих в самое сердце. Сюэ Ян, с трудом разлепляя пересохшие губы, сипло шепчет, приподнимаясь на локтях: — Брось меня здесь. Так будет проще. По крайней мере, для тебя. Под бледной кожей бушует самый настоящий адский огонь — он выжигает внутри бесплодную пустыню, хрустящую на зубах песком отвращения к самому себе. Вэнь Нин хмурится, отрицательно качает головой, крепко сжимая пальцы Яна. А потом с какой-то отчаянной решимостью касается сбитых костяшек ледяными губами, глядя на младшего из-под хрупкого кружева тёмных ресниц. — Я… не стою… такого, — бормочет Сюэ Ян, чувствуя, как солёный бисер слёз пятнает щёки. — Ты не должен… И мгновенно замолкает, когда Вэнь Нин, крепко ухватившись за плечи, тянет его на себя, затыкая хладной терпкостью поцелуя. Пальцы правой руки гладят заострившиеся скулы, захватывая кончиками жёсткие на ощупь тёмные прядки волос. Тогда как левая скользит меж лопаток, заставляя Сюэ Яна податливо прогнуться назад. И нет ничего непристойного в этой нечаянной ласке. Только разделенная на двоих боль и жуткая тоска, светящаяся в устремленных друг на друга взглядах. Тоска, за которой скрыто большее, чем они оба могут себе представить. Но кто знает, что ещё уготовила им судьба? В любом случае, до тех пор, пока Вэнь Нин рядом, жалкое подобие жизни, что проживает Сюэ Ян вот уже несколько лет, от восхода и до заката, можно считать вполне сносным.