Антария

Россия сидел в своём кабинете и смотрел на карту Евразии, висящую на стене. Рядом с двух сторон висели советские плакаты "Родина-мать зовёт" и "Отстоим Москву". На стоящем на столе календаре значилась дата: 28 октября 1944 года. Рядом стояла фотография в рамке, на которой были изображены Россия и Антария. Россия обещал себе, что если Анна вернётся, то он признается ей. Нет! Она обязана вернуться! Они её найдут! Непременно! Он сделает всё возможное для этого! Войска Союзных сил уже вошли на территорию Германии и гнали врага дальше на запад. Захваченные немцами города освобождались красноармейцами и солдатами России. Фашистов, взятых в плен обычно допрашивали - их информация была полезной для Федерации и СССР. Тот самый немецкий солдат, который рассказал о местонахождении Анны, был убит сразу после того, как узнали, что это ложь. Внезапно, глянув на фотографию в рамке, Россия вспомнил о том, кого на ней не было. "Германия... Интересно, как он там? Он же на стороне Рейха... Нет, не хочу об этом думать." - Росс помотал головой, будто отгоняя ненужные мысли. Раздался стук в дверь. -Войдите. -Здравия желаю, товарищ главнокомандующий. Разрешите доложить! - вошедший красноармеец отдал честь. -Докладывайте. -К вам прибыл товарищ Германия. Сказал, что хочет с вами поговорить. В груди тихо ухнуло. -Впустите - сказал он, стараясь сохранить невозмутимость.

***

Германия сидел возле России. Было видно, что бежал он долго - его видок оставлял желать лучшего. Некогда причесанные волосы были спутаны. Идеально белая рубашка была измята. Старший сын Союза сидел рядом. -Россия - начал говорить Гера - Я понимаю, что ты возможно, ненавидишь меня, но позволь мне выговориться. Тот вздохнул: -Я тебя слушаю. -То местоположение Антарии было ложным... Росс прервал его: -Ага, я уже заметил - проговорил он. -Короче, Анна и отец теперь в Берлине. -продолжил немец - Она служит ему, но дослушай меня до конца. Отец вколол ей специальный препарат, который... как тебе объяснить... -Ну? - поторопил его друг. -Может позволить контролировать сознание человека или воплощения, внушить ему что угодно. Он манипулировал Антарией, а я наивно ему верил... Герман уже чуть было не плакал - настолько больно ему было осознавать то, что он предал Анну, Росса, всю их семью, СССР, который относился к нему, как к сыну. Россия поспешил обнять друга. В глазах у него тоже вдруг защипало - он вспомнил, как они прекрасно проводили время втроём - катались на велосипедах, Росс учил немца играть на гитаре. А ещё вспомнил тот день, когда они отправились на озеро ловить рыбу. А как Анна и Герман хохотали, когда он поскользнулся и шлепнулся с берега в воду! Теперь все эти воспоминания вспоминались им с трудом. -Я делал ужасные вещи... Я просто хотел, чтобы отец стал лучше ко мне относиться, доказать ему, что я чего-то стою, но он был прав.... - хныкал, уткнувшись носом в шинель России Герман. Третий Рейх никогда не позволял маленькому Германии плакать. Старший немец считал это слезы проявлением слабости, а слабость - удел недостойных. Младшему приходилось копить все эмоции в себе или плакать втайне от отца. Герман поднял красные от слез глаза на Россию: -Т-ты веришь мне, Рось? Хотя... я пойму, если не поверишь... Федерация тут же его успокоил и погладил Геру по плечу. -Не волнуйся, я тебе верю. Всё будет хорошо, мы найдём Анну. -Правда? Росс положил руки на плечи немцу. -Правда-правда.