Свобода, похожая на смерть

Медленно, как будто кто-то нарочно замедлил пленку, деревья плыли за окнами поезда, в котором он ехал уже добрых восемь часов. Вытянув ноги, он ленивым взглядом обвел пассажиров поезда, подмечая новые лица, только что вошедших пассажиров. Снова устремил взгляд в окно, словно все эти деревья, кусты и поля имели для него смысл. Будто он гребаный натуралист. Он усмехнулся сам себе, прикрывая глаза, ехать еще часа четыре, почему бы не провести это время с пользой и, например, вздремнуть. Может быть сейчас, когда все осталось позади, он сможет видеть нормальные сны или же вовсе спать без них. Веки смыкаются, он старается думать, о чем угодно, лишь бы не об ЭТОМ. Дыхание становится ровнее и глубже. Вишня и его вечные подъебы, Тернер с его бесконечным желанием «Спорим на сотку?» Адель и ее рыжие волосы. Соседский мальчишка, который каждый раз видя его, тыкал своим пухлым пальчиком и звонко спрашивал «Папа?». Его молодая мама смеялась и закидывая голову отвечала: «Малыш, не пугай так дядю Аарона». Черт, этому пацану сейчас лет 10. Адель, в белом летнем платье, бежит по берегу моря, ее рыжие волосы развиваются на ветру, она смеется, на левой щеке появляется ямочка. Россыпь веснушек на ее лице стала ярче с приходом весны. Адель бежит, нет, Адель убегает от него, возможно кричит что-то вроде: «А ты догони», но из-за шума воды слов не разобрать. Адель бежит и смеется, смеется… И даже сейчас, находясь где-то на грани сна и реальности, он знает, все это игра его бурного воображения. Этой картины никогда не было и не будет. Он протягивает руку, чтобы схватить ее за талию и… Темная незнакомая комната, в воздухе стоит затхлый металлический запах, голова идет кругом, правая рука настолько тяжелая, словно не его, словно сделана из чугуна. С большим усилием он поднимает ее, чтобы коснуться лба или виска, (Люди всегда так делают, когда у них болит голова, как будто это поможет) и мутным взглядом замечает на руке что-то темное, обе его руки в этом. Шаркающей походкой он идет к двери, что же это блять? Тернер предложил потрогать гудрон? И где сам этот умник? Из бара они точно вышли в месте. Яркая вспышка загоревшейся над головой лампы — режет глаза. Он щурит глаза от света и боли в голове. И после того, как это марево рассеивается, первое, что он видит — это руки в крови. Его руки. Второе, рыжеволосую девушку в нижнем белье, лежащую на кровати. Ее голова неестественно закинута, глаза застыли от ужаса. Рот открыт в немом крике. Горло перерезано. Постельное белье пропитано кровью, веснушки на бледном обескровленном лице выглядят еще ярче. Пробуждение, как и всегда после этого сна воспоминания, было болезненным и мучительным. Голова кружилась, в ушах стоял писк, к горлу подкатывала тошнота. Тяжело дыша, Аарон Хилл поменял положение своего затекшего тела и сел прямо. 7 лет и 10 месяцев его мучает, его преследует этот ночной кошмар. — Воспоминание… — себе под нос буркнул Хилл и сфокусировал взгляд на наручных часах. Он провел в этом бреду порядка двух часов. Ухмыльнувшись про себя: что ж, это на целых 20 минут больше, чем обычно. Хилл сунул руку в карман кожаной куртки, нащупал там пачку с последней сигаретой. Прикинув, что до Сентфора ехать больше двух часов, решил повременить с перекуром. Чем ближе он был к этому городу, тем сильнее нарастало тревожное чувство, где-то под грудной клеткой. А собственно какого черта он решил вернуться в Сентфор? Что бы что? У него была уникальная возможность, выбрать любой маршрут, любое направление. Хилл мог ткнуть пальцем в раскрученный глобус и купить билет на поезд именно туда. Ну или куда-то в ту местность, двести баксов сумма не большая, до Мексики или Аргентины не доберешься, хотя он мог бы ехать на попутках, подзарабатывать в автомастерских и забегаловках, и возможно, через пару лет, он бы исполнил мечту и увидел бы северное сияние. Но нет, 45 баксов на билет до Сентфора, горячий обед, пачка сигарет, и вот он уже почти подъехал к городу, в котором когда-то имел все и все потерял. Настойчивый рой мыслей в голове не давал отвлечься, решив приглушить его дымом, Хилл отправился в тамбур, чтобы выкурить последнюю сигарету. Что ждет его в Сентфоре? Кто ждет его в Сентфоре? Что заставило его ехать именно туда? Ответов не было. Аарон знал одно, его бабушка, его единственный член семьи — скончалась 3 года назад. Он точно отнесет цветы на ее могилу, заглянет в антикварную лавку, если от нее что-то осталось и… и на этом все. Дальнейший план нахождения в Сентфоре, не умещался в голове. К черту все, будет решать проблемы по мере их поступления. Он затушил окурок и вернулся на свое место в вагоне. Пейзаж за окном был без изменений, деревья, кусты, поля. Один и тот же фон, на протяжении 12 часов, кого-то бы это вывело из себя, но не Аарона. Уж он то за 7 лет и 10 месяцев, привык к однообразию и монотонности за «окном» его камеры. До Сентфора оставалось 40 минут, ему срочно нужен план, куда он отправится сначала. Антикварный магазин? Квартира бабушки? Казино? Нет, последний вариант точно отпадает. Банда, как и все ее члены, осталась в прошлом. Его друзья, его семья. Вишня, Майкл, Бурый, и еще много имен и много лиц. Все они давно стерлись из памяти, только эти трое и их общие воспоминания, держали Аарона Хилла на плаву все эти годы. Он часто думал о Вишне и Тернере, как сложилась их судьба, чем сейчас они занимаются и вообще в Сентфоре они или нет. Первое время Хилл злился на них, на всех, на его парней, на его драконов. Но со временем злость сменилась философскими размышлениями. Лидера банды, одной из самых влиятельной в той части страны, обвинили в убийстве и изнасиловании. Его — Аарона Хилла, его — человека, годами зарабатывающего себе репутацию. Он легко выгонял из банды тех, кто хоть каким-либо образом кидали тень на Черных Драконов. Товарищи не пришли на допрос, их не было на суде, он не разу не получил от них весточку с воли. Было ли это предательством? В разное время он относился к этому по-разному. Но память о друзьях, четко врезавшись в сознание, помогла ему пережить самые сложные моменты в тюрьме, помогала справляться с ночными кошмарами и прочими прелестями жизни в Аттике. Поезд медленно сбавлял скорость, редкие пассажиры собирали свой багаж, у Аарона его не было. Небо озарилось оранжевым, когда он спустился с подножки вагона, в Сентфоре был вечер. Он глубоко вздохнул, искренне наслаждаясь запахом родного города. Легкая улыбка тронула его губы. — Что скажешь? Какой он, этот вкус свободы? — прозвучал до боли знакомый голос за его спиной. Хилл прикрыл глаза, нет, этого не может быть. Зачем? — Твою мать… — все что может произнести Аарон. За его спиной стоит Вишня. Вид слегка смущенный, нервно переступает с ноги на ногу, но кристально голубые глаза излучают предвкушение и искреннюю радость. — Что ты тут делаешь? — ошеломленно и хрипло спрашивает Хилл, но ответ очевиден, и Вишня, делая шаг, подтверждает его догадки. — Я боялся, что ты не вернешься в Сентфор, решил лично убедиться, что ты приехал, — тихо сказал он, протягивая руку. Хилл, не секунды не размышляя, крепко пожал ее и по-медвежьи перетянул старого друга в крепкие дружеские объятия. Его друг, его правая рука, человек которому он мог доверить свою жизнь. Человек, которого он не видел почти 8 лет, человек, которого он уже и не надеялся больше увидеть, стоит здесь и сейчас. И что-то пытается сказать сквозь смех и отборную брань. — Аарон, послушай… — начал Вишня, когда эмоции поутихли, — Я должен объясниться… Хилл решительно мотал головой: — Нет, не должен… черт, как же я рад тебя видеть! Ты не изменился! — Ему будто пять и все лето он жил у дальних родственников за городом, и все летние каникулы не видел своего лучше друга. Он одной рукой обнял его за плечи, прижал к себе и кулаком потер макушку вишневой головы. — Эй, — Вишня смеясь начал вырываться, — Прическу испортишь, а тебя Аттика потрепала. — печально улыбнулся кудрявый и пихнул Хилла в бок. Они покидали перрон, обсуждая все сразу и ничего конкретного. На парковке вокзала был всего один автомобиль, не сложно было догадаться чей. — Серьезно? Красный Plymouth? Когда ты стал поклонником мистики и ужасов? Надеюсь, назвал не Кристина? — Аарон разглядывал автомобиль. — Керри, — в тон ему подмигивая отозвался друг. — Тоже не плохо, куда едем? — уточнил Хилл, открывая пассажирскую дверь. — В одно место, — неопределенно ответил тот, занимая место водителя. Аарон ехал, подмечая новые магазины, детские площадки, дома. Теперь в Сентфоре все по-новому, другой уклад жизни, новые лица. И он сам — теперь новое лицо в этом городе. Он кинул быстрый взгляд на Вишню, своего когда-то самого близкого человека, и попытался понять, что он чувствует по отношению к нему. Тот в свою очередь, выдавал свою нервозность, барабанил пальцами по рулю, и чересчур бы сосредоточен на дороге. Эмоции первой встречи поутихли и что дальше? Своим появлением на этой платформе, он только добавил вопросов. Молчание в машине стало гнетущим и только Аарон открыл рот, чтобы попросить остановить после ближайшего перекрестка, Вишня начал: — Мне действительно многое нужно тебе сказать. Хилл кивнул, изображая вселенское безразличие и потянулся к бардачку, куда кудрявый бросил пачку сигарет, открыл окно и закурил. Вишня набрал в грудь побольше воздуха, сконцентрировался на деталях и начал: — После того, как копы тебя повязали, началась полная вакханалия: нас, драконов, начали ломать, и снаружи и внутри. Мы не знали, что делать, искали адвокатов, собирали деньги для залога, обрывали телефон полицейского участка, обивали его порог. Нас не пускали. Не давали информации. Вообще по нулям. Хилл слышал в его голосе надрыв, отчаяние и искренность. Черт, и по ту сторону тоже было не легко. — Никсон пытался помочь как мог, но он был связан по рукам и ногам, плюс родители Адель очень давили своим влиянием и связями… — продолжал Вишня, — Все запуталось, парни в банде ждали решения, кто возьмет лидерство на себя… ты же меня знаешь, Аарон, я лучше бы взял всю вину на себя, чем занял твое место. Начался кипишь, нас начали прессовать другие банды, все хотели территории и власти. О том, что тебя конвоировали из города, мы узнали только через пять дней, опять же не без помощи Джонатана, он же и сказал, что судить тебя будут по законам того штата, с двенадцатью присяжными, а адвокат у тебя хлюпик. Слушая все это, Аарон возвращался в то время. Камера, комната допроса, экспертизы, следствие, «Где взяли нож? Как вы убили жертву?» полное непонимание того, что происходит — ….утром должна была состояться сделка по продаже казино, — Вишня ворвался в разум друга, левая бровь Хилла медленно ползла вверх, — Я должен был уже вечером выехать к тебе, но выходя из дома я обнаружил записку… — Записку? Аарон видит, как тяжело дается этот монолог Вишне — Короче, они похитили Итана, — звучит отчаянно и зло — Что? — в полном ужасе переспрашивает Хилл, — Кто они… что с Итаном? Вишня нервно улыбается, покрепче сжимая руль: — Нормально все, 4 дня держали в подвале, не кормили, пару раз заехали в морду, братец тот еще бунтарь, говорит, орал им «Вы не знаете кто мой брат и что он с вами сделает». Короче, пока мы искали Итана, казино сожгли. Всем драконам, которые были готовы тебе помочь, начали угрожать. Майклу, мне, Бурому, Дэвиду… миссис Хилл. Тогда даже Никсон признался, что уверен в твоей невиновности, что тебя подставили, но было уже поздно, тебе впаяли 15 лет. Начали переводить из тюрьмы в тюрьму, и мы тупо потеряли твой след. Хилл кивнул, все так и было. И резко стало стыдно. Черт, это же его парни, его драконы, как он мог хоть на секунду усомниться в Вишне или Майкле? Вишня бы планету перевернул, но нашел способ связаться с ним, землю бы грыз… если бы ему не вставляли палки в колеса. Все встало на свои места, но добавило сожаления и пустоты, хотя куда еще больше. — Честно сказать, это были паршивые 8 лет… — произнес кудрявый, останавливая машину у незнакомого дома, — Но ты на свободе… — И ничего не измениться, — перебил отмахиваясь Хилл. — Ошибаешься, — слишком серьезно отозвался Вишня, Аарон ловит себя на мысли, что этот вечный бабник и балагур повзрослел, он уже не тот двадцати трехлетний пацан, которого он тут оставил. Да, именно так, оставил. Но у них еще будет время все обсудить, под виски и во всех деталях, а пока… — Чей это дом? Вишня улыбается широко и искренне: — Пойдем, тебя заждались.