Love again

      Эдвард не перезвонил. Ни через пять минут, ни через час, однако Амелия не теряла надежды. Он мог быть на охоте, что длилась ни два и даже ни четыре часа. Конечно, он мог использовать совершенно другой, новый, номер, и что еще хуже отдать этот кому-нибудь другому, но она не видела другого выхода. Самым лучшим решением казалось приволочь Эдварда в Форкс и заставить его убить и Лорана, и Викторию, если она до сих пор была здесь, в чем ни Белла, ни Амелия не сомневались.       — Зря ты ему позвонила, — в тысячный раз произнесла Белла, заставляя Амелию издать раздраженный вздох и подавить в себе желание стукнуть ее книгой потяжелее.       Сама Амелия была настроена весьма оптимистично, что-то подсказывало, что Эдвард все-таки прослушает сообщение на автоответчике. Если бы он не пользовался номером, не шли бы гудки, это было очевидно. Единственное, за что она переживала, так это то, что ее сообщение могли услышать и остальные члены семьи Калленов и приехать в Форкс вместе с Эдвардом — спасать Беллу. Особенно он — тот, кто знал об убийстве вампиров, пожалуй, больше, чем все остальные Каллены вместе взятые. Амелии не хотелось его видеть, посему она надеялась, что Эдвард не подвергнет ее таким пыткам. В конце концов, он всегда понимал ее лучше других.       — Я даже не знаю, что сказать ему, если он позвонит и тем более приедет, Мия!       — Просто изложишь ситуацию и все. Впрочем, я могу и сама с ним пообщаться, если у тебя перспектива разговора с ним вызывает панику, — покачала головой Амелия, хотя и могла понять состояние Беллы.       С их расставания с Эдвардом прошло меньше полугода, боль Беллы все еще не утихла. За первые полгода много лет назад Амелия совершила три самые страшные ошибки. И пусть в этом был виноват не он, а скорее невнимание ее родителей, их завышенные ожидания и требования, совсем не соответствовавшие действительности, она все равно не хотела встречаться с ним лицом к лицу. Слишком много боли ассоциировалось с ним, стерев из памяти все счастливые минуты, проведенные вместе. Теперь его имя и фамилия стали для нее синонимом боли.       По выражениям лиц Оливера и Люси она видела, что они надеялись, что у них с Мейсоном все сложится. И при любых других обстоятельствах, происходи это не с ней, она бы поддержала их, сказав, что любая была бы счастлива рядом с таким внимательным и добрым мужчиной. Однако боль, все еще сидевшая внутри нее, хоть и запертая за сотней замков, шептала, что ей не стоит ему верить, что история повторится, и она снова останется с разбитым сердцем. Если осталось, что разбивать. К тому же, целовать себя, обнимать себя, ласкать себя она позволяла только одному мужчине за все двадцать пять лет жизни, и ей и в голову не могло прийти, что до нее мог дотронуться кто-нибудь другой.       Однако он, казалось, все понимал и ни на чем не настаивал. Не пытался взять за руку, поцеловать, даже в щеку. Они были друзьями, хорошими друзьями, и в останках ее души теплилась надежда, что когда-нибудь она все же сможет вылечить себя от боли, но пока… Мейсон Ричардс был замечательным, но сейчас Амелия не могла пообещать ему свое сердце и любовь, заранее зная, что не в состоянии сдержать слово. Он был достоин куда большего. Да и срок ее пребывания в Форксе все равно не будет долгим, Амелия знала, что уедет в начале лета. Хотя ей и нравился Форкс, в Торонто оставалась вся ее жизнь.       — Как ты думаешь, Лоран жив? — спросила Белла. Амелия лишь пожала плечами. Ей хотелось бы верить в чудо, но что может стая волков сделать с вампиром, сколько бы лет ему не было?       Главной отрицательной чертой любого маленького городка было то, что сплетни здесь распускались с невероятно огромной скоростью. Амелия надеялась избежать этой участи, однако у нее не вышло. И ладно бы говорили о том, что она была знакома с Беллой до приезда в Форкс или является ее дальней родственницей, но нет. Мать Джессики Стэнли как-то заметила ее, выходящей из машины Мейсона поздно вечером. На самом деле, все было безобидно: она задержалась у Беллы, чей дом находился на противоположном конце города, и Мейсон вызвался ее подвезти, зная, что у нее нет машины. Будь на дворе день, Амелия бы выбрала пешую прогулку, однако время близилось к одиннадцати, улицы города уже были полупустыми, а, учитывая обстоятельства в виде красноглазых бессмертных существ, одной на улице ей делать было нечего.       На следующий день она ловила на себе любопытные взгляды, а особо нетактичные коллеги и вовсе поинтересовались у молодой учительницы, не планируют ли они с Мейсоном жениться в ближайшее время. В школе уже не осталось никого из студентов, и сама Амелия тоже собиралась уходить. Ей хотелось сказать, что если даже и соберутся, то их на свадьбу точно не позовут, но вовремя вспомнила, что работает в школе, где директором является ее дядя и решила не портить ему репутацию.       — Советую не верить глупым слухам, Кэрол, — улыбнувшись, ответила она. — Как и тем, кто их разносит. Таким людям попросту нечем заняться.       Оказавшись на улице, она раздраженно вздохнула, мысленно ругая сплетниц всеми, пришедшими ей в голову словами. Амелия помнила, какой урон слухи нанесли ее жизни в прошлом, и ей совершенно не хотелось повторения истории. Конечно, на сей раз все было куда безобиднее, однако она все равно стремилась избежать неловких ситуаций, что вполне себе могли привести к непоправимым последствиям.       — Негоже учительнице литературы так ругаться, — раздался позади нее знакомый голос.        Амелия застыла на мгновение, решив, что ей послышалось. Но даже сама мысль о слуховых галлюцинациях была нелепой. За восемь лет ни разу, и вот сейчас вдруг начались? Глупость какая-то. Решив обернуться, чтобы удостовериться, что с головой у нее все еще все было в порядке, Амелия расплылась в улыбке, заметив знакомый силуэт в нескольких метрах от себя. Выглядел он неважно: потемневшие от жажды глаза и темные круги под ними, мятая рубашка, которая была на нем уже не первую неделю, судя по виду, выдавали усталость и голод. Хотя за все это время, она ни разу не обвинила никого, кроме того, кто разбил ее сердце, она никогда не думала, что будет настолько рада увидеть человека из собственных весьма болезненных воспоминаний.       — Явился! — воскликнула она, тут же оказываясь в крепких объятиях и одаривая вампира подзатыльником, от которого у смертного потемнело бы в глазах. — Как тебе вообще в голову пришло разбить Белле сердце?!       Эдвард выпустил ее из объятий, мигом посерьезнев и помрачнев.       — Ты не понимаешь, Мия. Я поступил так ради ее же безопасности, — он покачал головой.       — То-то я смотрю она в безопасности. Всего лишь два вампира хотят ее убить. Сущий пустяк! — возмущенно глядя на Эдварда, она всплеснула руками. — Эд, я понятия не имею, какие у тебя были причины, но скажу вот что: не хочешь быть с Беллой, я заставлять не стану. Убей Лорана и Викторию, а потом исчезни вновь из ее жизни, если тебе так угодно.       Амелия достаточно хорошо знала Эдварда, чтобы понимать, что он ничего не расскажет, пока они находятся в людном месте. С ним ее действительно связывала крепкая дружба, и, пожалуй, Эдвард был вторым из Калленов, по которому она невыносимо скучала первое время. Пока не научилась жить с этой болью, просыпаться по утрам и не хотеть, чтобы этот день стал последним в ее жизни. Несмотря на его убеждения о том, что у вампиров нет души, именно Эдвард, а следом за ним и Элис, первыми приняли ее в семью, когда он представил ее им, как свою девушку. Эмметт держался в стороне, отчасти из-за Розали. Да и слишком разными были их характеры тогда. Тихая девочка, чьего голоса и слышно-то не было — она понятия не имела, как общаться со «старшим братом» своего парня. С Эдвардом же общение сложилось быстро и легко: то ли потому что он был телепатом и читал ее как раскрытую книгу, то ли потому что оба были достаточно закрытыми людьми, открывающимися только перед самыми близкими.       — Нам лучше встретиться у меня дома, — сообщила она Эдварду. — Вряд ли ты захочешь, чтобы нас видели здесь вдвоем.       Эдвард кивнул, наверняка увидев в ее мыслях все: и отсутствие машины, и Мейсона, частенько подвозившего ее и до работы, и до дома. Оставшись одна посреди двора старшей школы, Амелия, достав телефон, быстро написала Белле короткое сообщение:       «Эдвард здесь. Если хочешь, приходи ко мне домой через час, обсудим дальнейшие действия»       За то время, что требовалось на дорогу домой, первые эмоции от встречи с Эдвардом долгие годы спустя утихли, и Амелия начала мыслить здраво. Эдвард Каллен не просто перезвонил, он приехал в город, из чего можно было сделать несколько выводов. Во-первых, это означало, что за их расставанием с Беллой крылось не отсутствие любви с его стороны, а нечто иное. Возможно, они даже скоро и помирятся, чему она была бы рада. Во-вторых, и этот вывод ей нравился куда меньше предыдущего, если даже он ничего не сообщил о своем возвращении в Форкс Элис, она могла увидеть его решение в своих видениях. Вернется ли вся семья в Вашингтон следом за Эдвардом? Стоило ли ей опасаться перспективы встречи с тем, кто разбил ее сердце вдребезги?       Она не слишком торопилась домой, понимая, что Эдвард может без труда найти его по запаху, да и войти через окно. Ни один дом в Форксе не был защищен даже простой сигнализацией, так что с безопасностью здесь и правда были большие проблемы. Однако местные жители считали, что это лишние траты, ведь жили они небогато и красть у них было нечего. Зато для вампиров, влезающих в дома к своим девушкам или старым подругам одной головной болью меньше. Не нужно думать о том, как оправдаться, когда сигнализация запищит на всю округу, осведомляя не только владельцев дома, но и соседей, о взломе.       Всю дорогу Амелия думала о том, приехал ли Эдвард в Форкс один. Ей не слишком хотелось сейчас разбираться с остальными Калленами, объясняя, что она здесь делает. Тем более с ним. Сама давая советы Белле о том, как вести себя в присутствии Эдварда, она чувствовала слабость в коленках, когда даже на мгновение старалась представить, что ей возможно придется встретиться с ним в ближайшее время, если Эдвард не разберется с проблемой самостоятельно. Тут же возникало желание сбежать, бросив работу, забыв про данные дяде обещания и как ее внезапный побег отразится на его репутации. Но даже спустя много лет несмотря на лечение в психиатрической больнице и множество попыток вытравить воспоминания о нем из сердца, они жили там, жаля ее изнутри.       Войдя в дом, который уже считала своим, она заперла дверь.       — Эдвард, ты здесь? — позвала она, снимая пальто и вешая его на крючок.       Легкое дуновение ветра, и Амелия почувствовала его присутствие за спиной.       — Здесь, — ответил Эдвард, оглядывая ее с легкой улыбкой. — А ты изменилась, Мия.       Она пожала плечами, стараясь выглядеть беспечной, насколько это было возможно, стоя в метре от вампира, обладавшего телепатическими способностями.       — Это было неизбежно. Прошло восемь лет, Эдвард. Мне больше не восемнадцать.       Они прошли в гостиную, и Амелия поймала себя на мысли, что чуть не спросила у него, налить ли ему чего-нибудь. Уж слишком долго она не находилась в обществе бессмертных существ, что не употребляли в пищу ничего, кроме крови. Первое время, даже после лечебницы, когда она только приехала в кампус университета, Амелия паниковала каждый раз, стоило ей порезаться, поцарапаться. Однако ничего не происходило: цвет глаз окружающих ее людей не менялся на более темный, никто не издавал утробное рычание. Люди продолжали заниматься своими делами, лишь особо внимательные могли предложить лейкопластырь. На то, чтобы привыкнуть находиться в обществе простых смертных, потребовалось около года. С тех пор сердце больше не пропускало удар, стоило на бледной коже выступить капельке крови. Это больше не казалось чем-то особенным.       Так странно было наблюдать за Эдвардом, сидевшим на двухместном диване в ее маленькой гостиной с таким спокойствием, словно являлся здесь частым гостем. Он совершенно не вписывался в обстановку дома: маленького, в меру уютного, но не богатого, с минимальным количеством мебели, отсутствием картин, рамок с фотографиями и всем остальным, что создает в домах ощущение уюта. Амелия и сама не могла бы подумать, будучи пятнадцатилетним подростком, что в один прекрасный день не будет знать, как сводить концы с концами, что ей придется зарабатывать деньги не на дорогие безделушки, а просто чтобы выжить. Эдвард казался чем-то инородным здесь и по другой причине: словно машина времени перенесла что-то, чем человечество уже давно не пользовалось, в двадцать первый век. Напоминая ей о мрачном прошлом, он одним своим присутствием, казалось, возвращал ее в те времена. И ей это совершенно не нравилось.       — Знаешь, я ведь приехал в тот день, — начал Эдвард. — Когда ты в первый раз… — он замолчал, и взгляд почти черных глаз остановился на ее запястье. — Элис увидела, я не мог находиться в Калгари, не зная, жива ли ты.       Амелия пораженно уставилась на Эдварда. Он находился в Россленде, когда она пришла в себя? Почему не пришел к ней? Ей была необходима поддержка друзей как никогда раньше. У нее никого не осталось, все бросили, Эдвард стал бы глотком кислорода, хотя бы на мгновение. Правда она понимала, что тогда было бы куда больнее отпускать его вновь, когда наступило бы время его отъезда. А оно было неминуемо, Эдвард не смог бы остаться один в городе, без семьи, лишь для оказания ей моральной поддержки. Он был почти столетним вампиром, а не нянькой глупой девчонки с суицидальными наклонностями. Такой она видела восемнадцатилетнюю себя.       — Вы переехали в Калгари?       Калгари располагался в провинции Альберта, всего лишь в двух часах на самолете от Россленда. Город-миллионник, совсем не похожий на те, где Каллены предпочитали обычно останавливаться. По рассказам Элис, Эдварда и остальных, Амелия знала, что Каллены обычно переезжают на другой конец страны, а лучше на другой континент, чтобы избежать неловких встреч с бывшими одноклассниками или соседями. Что послужило причиной переезда в город-миллионник, да еще и находящийся в непосредственной близости от Россленда?       Еще одним ударом, хотя и ожидаемым, стало то, что, даже находясь так близко к ней и зная о ее состоянии от Элис, он все равно не удосужился приехать. Амелия догадывалась, что обо всем знал, помня дар Элис, однако старалась гнать от себя мысли о жестоком безразличии парня, или мужчины, с которым она планировала провести вечность.       — Он не знает, — произнес вдруг Эдвард. Амелия нахмурилась, не сразу понимая, о чем речь. — О том, что ты пыталась покончить с собой три раза. Он ничего не знает.       — Что? — сорвалось с ее губ раньше, чем она успела себя остановить.       — Он не жил с нами тогда, — объяснил он, делая ненужный вдох и качая головой. — А когда вернулся, ты уже начала восстанавливать жизнь по кирпичикам в университете, и Элис посчитала, что не стоит ничего говорить.       Он не жил с Калленами после их расставания? Впервые покончить с собой она решила через полтора месяца после их отъезда. Если он не был с Калленами, то где? В голове Амелии тут же завертелась куча вопросов. Как бы он отреагировал, если бы узнал о ее выходках? Вернулся бы в город? К ней? Что бы сказал? Как бы сложилась жизнь тогда? И если все Каллены находились в Калгари, то почему он не поехал туда с ними? Или поехал?       Слишком много вопросов о том, кто не должен был больше волновать ни ее сердце, ни разум. Помотав головой, Амелия вздохнула. Где бы он не находился, это не имело значение. Он бросил ее, разбил сердце. Какая разница, куда он поехал, будучи совершенно свободным от любых клятв и обещаний? Она знала, что Эдвард слышал каждый из ее вопросов, как понимала и то, что ему хватит такта не ответить на неозвученные вопросы в ее голове. На мгновение в голову закралось подозрение, что дело с отъездом было нечисто, но Амелия зажмурилась, прогоняя ее. Он разбил ее сердце, растоптал и уничтожил. Она должна ненавидеть его, а не переживать о проблемах восьмилетней давности, совершенно не касающихся ее.       — Я бы рассказал тебе все. Но не считаю, что это будет правильно. Это не мое дело, Мия.       Амелия понимала, что Эдвард был прав. Рассказывать что-то, что совершенно не касалось ее, было неправильным. А если даже и касалось, его брат решил скрыть от нее, предпочтя расставание правде, хотя должен был осознавать всю глубину ее чувств к нему, пускай и порой переходивших в невполне здоровую легкую одержимость. Она бы простила ему все, приняла все, что угодно, лишь бы он был рядом. Не сейчас, нет. Двадцатипятилетняя Амелия сильно отличалась от подростковой своей версии, что прощала всех и каждого, кем дорожила. Слишком много времени прошло, чтобы сейчас копаться в прошлом, допрашивать кого-либо о причине отъезда из Россленда и их расставания. Даже если Амелия узнает правду, что это изменит? Сотрет из памяти его взгляд, точнее тот факт, что он и вовсе на нее не смотрел, или обратит вспять то мгновение, когда страшные слова «я больше не люблю тебя» сорвались с губ, что целовали ее многие месяцы? Правда не была способна выжечь ту боль, что он ей причинил.       От мыслей о бывшем парне отвлек стук в дверь. Эдвард заметно напрягся, и Амелия догадалась, что пришла Белла.       «Санта Барбара возвращается на экраны. Место действия — штат Вашингтон, город Форкс. Прости, Эдвард»       Столкнувшись с растерянным взглядом Беллы, Амелия усмехнулась. Да, за этим действительно будет весело наблюдать. Кивком ответив на немой вопрос Беллы, она пошире открыла дверь, пропуская ее в дом. Белла застыла на пороге на мгновение, точно боясь пройти дальше и столкнуться с тем, кто обещал, что больше она его не увидит. Зная Эдварда достаточно хорошо, Амелия не сомневалась: так бы и случилось, если бы не их звонок.       — Эдвард, — выдохнула Белла, стоило ей войти в гостиную. Вышеупомянутый вампир поднялся с дивана.       Амелия, маячившая за ее спиной, закатила глаза.       — Я понимаю, что прерываю очень важный романтический момент, но у нас тут красноглазые по Форксу разгуливают, как у себя дома. А я не планировала умирать так рано, ничего не добившись в жизни.       Эдвард, до этого не моргая глядевший на Беллу, словно не мог поверить, что видит ее перед собой, «очнулся», едва услышав слова Амелии. Белла же продолжала неотрывно таращиться на своего бывшего парня. Амелия не сомневалась, что если бы могла читать мысли, в ее голове нашла бы кучу вопросов о том не спятила ли она, раз снова видит Эдварда. Но на сей раз это был не мираж. Эдвард Каллен действительно стоял в нескольких метрах от Беллы Свон, и Амелии лишь оставалось гадать, насколько сильна выдержка у обоих и кто сдасться первым.        — Объясните толком, что произошло.       Запинаясь едва ли не на каждом слове под пристальным взглядом Эдварда, Белла начала рассказ о встрече с Лораном на поляне, которая когда-то была их любимым местом, с которой когда-то все и началось. Она практически цитировала каждую фразу Лорана, словно за несколько дней каждое мгновение прокручивала в голове их встречу, не давая себе забыть ни одного мгновения. Все это Амелия уже слышала, ей было куда больше интересно, как отреагирует Эдвард, когда узнает о том, что Белла рисковала если не жизнью, то здоровьем точно, чтобы увидеть галлюцинации с ним в главной роли. Об этом Белла упоминать не стала, но то, как помрачнел Эдвард, бросив быстрый взгляд на старую подругу, дало Амелии понять, что он увидел это в ее воспоминаниях.       — Потом на поляне появились огромные волки, — продолжала Белла. — Больше обычных раза в три, наверное. Их было пятеро, кажется. Лоран хотел напасть на меня в тот момент, но когда увидел их… Они погнались за ним и скрылись в лесной чаще, а я пошла домой.       — Что скажешь?       Эдвард хмуро смотрел в окно на заснеженную подъездную дорогу к дому Амелии, о чем он думал в этот момент, оставалось только догадываться. Амелия с Беллой тревожно переглянулись.       — Значит,квилетов становится больше, — заговорил наконец Эдвард и, встретившись с недоуменными взглядами Беллы и Амелии, пояснил: — Квилеты — потомки волков. Мы заключили с ними договор в прошлом столетии, в конце тридцатых: мы не ступаем на их территорию, они на нашу. Ген волков просыпается, когда поблизости появляется вампир. Мы-то соглашение соблюдали, но Виктория, Джеймс и Лоран… Сколько волков ты видела, говоришь?       — Пять.       — Постой-ка, квилеты, в Ла Пуш? А их случайно не отличает татуировка на плече и повышенная температура тела?       — Ты общаешься с ними… — черные глаза Эдварда распахнулись в ужасе. — Мия, ты хотя бы понимаешь, насколько это опасно?!       Амелия, раздраженно вздохнув, закатила глаза. Она два года состояла в весьма близких отношениях с вампиром, что могло быть еще опаснее? Нет, конечно, в сердце засела тревога и страх не только за свою жизнь, но и жизнь, потому что волки, или оборотни, как им больше нравилось, во всех фольклорах мира не являлись белыми и пушистыми песиками. Она ведь почувствовала, что что-то здесь неладно при первой же встрече с Сэмом Адли. И дело было не только в повышенной температуре тела. Значит и Джейкоб, друг Беллы, с которым сама Амелия успела столкнуться несколько раз в доме Свонов, тоже один из них. Именно поэтому он перестал отвечать на ее звонки и сообщения.       Прочитав ее мысли, Эдвард отвел взгляд. Она знала, что он был согласен с ней. Никакой физический вред, что могли причинить ей квилеты, не затмит тот океан боли, в котором Амелия чуть не захлебнулась, годами раннее благодаря его брату. И Эдвард мог сколько угодно намекать на то, что есть причины, по которым все случилось так, но ей это было безразлично.       — Я постараюсь поговорить со старейшинами. Или с их вожаком, — сообщил Эдвард. — Нужно выяснить, жив ли Лоран. Один вампир никак не выстоит против пятерых волков. Если Лоран был один, он уже не проблема. Остается только Виктория.       — Я поеду с тобой, — это была не просьба, Амелия сказала это тоном нетерпящим возражений. — Ни Билли, ни Сэм не станут тебя слушать, ты для них теперь не просто вампир, а сволочь, разбившая сердце Белле. Со мной шансы повысятся, пусть и совсем немного.       Билли знал, что они с Беллой общались, и наверняка помнил их разговор с Амелией в Ла Пуш, когда она пришла к нему якобы в поисках ответов на вопросы. Конечно, он удивится, что Амелия не боится находится рядом с Эдвардом, зная, кем он является на самом деле, однако одного его они слушать не станут, даже если встретятся на границе, разделявшей резервацию от территории Калленов.       — Я тоже, — добавила Белла. — Меня это касается в первую очередь. Хочу знать, жив ли Лоран.       Эдвард закатил глаза, явно недовольный таким раскладом, но ни Амелия, ни Белла отступать не собирались.       Раздавшаяся телефонная трель заставила сердце Амелии пропустить удар. Кто мог звонить Эдварду? Наверняка кто-то из Калленов, больше некому.       «Ты кому-нибудь сказал, что едешь в Форкс?»       Эдвард отрицательно покачал головой.       — Да, Элис? — ответил он и тут же зажмурился от крика, что услышала даже Амелия. — Да, Элис, я в Форксе. Да, Мия тоже.       Амелия умоляюще замотала головой, мысленно прося Эдварда удостовериться, что его брат об этом не узнает. Возможно, она беспокоилась зря, и ему совершенно безразлично ее присутствие в Форксе, может быть он даже не захочет ее видеть и специально не приедет сюда, зная, что может встретиться с ней лицом к лицу. Но Амелия не была готова к этому риску, пускай лучше ни о чем не догадывается. Однако Эдвард все же выполнил молчаливую просьбу Амелии.       — Не говори ему о том, что Мия здесь, — попросил он и выслушав короткий ответ сестры, добавил: — Да, Элис, ему. Мия, она хочет поговорить с тобой, — сообщил Эдвард, протягивая телефон ей.       Амелия медлила, не зная, хочет ли она услышать голос еще одного человека, ассоциировавшегося с ее прошлым. Она понимала, что Элис все знает благодаря своему дару, а еще, скорее всего, видела причину приезда Эдварда. Помотав головой, чтобы отогнать картинки счастливых мгновений из прошлой жизни, что оказались столь быстротечными, она потянулась за телефоном.       — Здравствуй, Элис.       — Мия! — воскликнула она. — Господи, даже голос звучит иначе! Не могу дождаться нашей встречи! — радостно заверещала Элис, но Амелия ее эмоций не разделяла. Она поняла, что так уверенно говорить об их встрече Элис могла только в одном случае — она ее видела. И это Амелию совершенно не устраивало. — Мия, послушай меня. Один Эдвард не справится с Викторией, это невозможно. Ему нужна будет наша помощь. Его помощь.       — Я здесь до июня, Элис. Я понимаю, что прошу многого, но я не могу. Я вернусь в Торонто, и город ваш. Элис, пожалуйста.       На том конце повисла тишина. Амелия не знала, раздумывает ли Элис над ее просьбой, или ее застали за весьма интересным разговором с девушкой, что исчезла из их жизней много лет тому назад, не давая о знать ни разу. Она уважала его решение, хоть оно и причиняло ей невыносимую боль. Пускай Элис теперь уважает и ее решение. Встретиться с одним Эдвардом — еще куда ни шло, но со всеми остальными, включая тех, кто будет совершенно не рад перспективе этой встречи… Ей этого категорически не хотелось, хотя Амелия и понимала, что просит о многом.       — Ладно, — наконец ответила Элис. — Если ситуация не усугубится, он ни о чем не узнает. Но, если я увижу, что вам грозит смертельная опасность, мы прибудем в Форкс через час, Мия. Это не подлежит обсуждению.       Пришлось соглашаться, ведь рисковать жизнью Эдварда и Беллы она не могла. Пыталась покончить с собой три раза и, хотя уже давно не думала о самоубийстве, смерти не боялась совершенно. Но другое дело подставлять других, рисковать Эдвардом, Беллой, всеми остальными жителями города, принявшими ее с распростертыми объятиями. Амелия так не могла.       Вернув Эдварду телефон, Амелия расплылась в улыбке.       — Вам много о чем нужно поговорить, так что оставлю Вас наедине, — она направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, остановившись лишь на миг. — Кстати, Эдвард, жить можешь здесь, диван в твоем распоряжении.