Love again

      Вопреки ожиданиям Амелии, которую уже давно тяжело было очаровать, Мейсон Ричардс оказался весьма неплохим человеком: смешным, милым, заботливым, неожиданно приятным собеседником, словом, всем, о чем только могла мечтать любая среднестатистическая двадцатипятилетняя девушка. Если бы не одно но. Разбитое сердце все еще болело, так до конца и не оправившись, и Амелия понимала, что еще одного расставания, пусть и не такого болезненного, оно не выдержит. Пользоваться добротой Мейсона не хотелось, но она убеждала себя, что пока ничего не обещала ему, к ней не может быть никаких претензий.       Узнав, что у нее нет машины и ей приходится идти на работу и обратно пешком в такую погоду, Мейсон тут же пообещал решить эту проблему, заезжая за ней по утрам и после уроков. Он предлагал поехать в Сиэтл и подыскать там машину, подходящую по цене, но у Амелии совершенно не было средств, даже на поддержанную машину, а влезать в долги сейчас не хотелось. Уж тем более быть в долгу у малознакомого мужчины, хотя он и не походил на того, кто мог этим воспользоваться. Если все те, с кем ее старательно сводила Зои были напыщенными индюками, рассматривающими ее словно кусок мяса в магазине, а после хвастающимися своей машиной, достатком или чем-нибудь еще, то Мейсон казался совсем другим: он не задавал много вопросов, не расспрашивал ее ни о прошлом, ни о будущем. Обсуждать с ним настоящее было комфортно, однако прошлое все еще преследовало ее, напоминая о себе шрамами на руке, воспоминаниями, снами.       — Ну и погодка, сегодня льет как из ведра, — усмехнулась Амелия, садясь к нему в машину. Мейсон усмехнулся.       — В Форксе так круглый год. Но тебе ведь не привыкать. В Канаде погодка едва ли лучше, — ответил он, выезжая с парковки. — Кстати, не хочешь съездить на выходных в Сиэтл?       — В Сиэтл? Зачем? — удивилась Амелия, непонимающе хмурясь.       — Видишь ли, я взял билеты на концерт, чтобы пойти с другом, а у него в последний момент появились дела. Одному идти не хочется. Выручишь?       Амелия понятия не имела, говорил ли Мейсон правду или это была лишь наскоро сочиненная ложь и билеты были изначально куплены для того, чтобы пригласить на концерт ее, однако причин отказывать ему она не видела. Рядом с ним сердце успокаивалось, разум твердил, что она наконец нашла свою тихую гавань, с которой будет уютно и надежно. И плевать, что сердце не колотилось в ожидании его сообщения или звонка, а на лице не расплывалась широкая счастливая улыбка, стоило ей увидеть его. Амелия уже пережила все это с другим. И чуть не поплатилась жизнью за эту любовь.       Возможно, при иных обстоятельствах идея ехать с малознакомым мужчиной в другой город, хотя тот и находился всего в трех часах езды от Форкса, что для Соединенных Штатов не было большим расстоянием, не показалась бы заманчивой. Однако Амелия сомневалась, что Чарли стал бы сводить ее с кем-то, в ком не был уверен, учитывая то обстоятельство, что она помогает его дочери прийти в себя после не самых радужных обстоятельств.       Несмотря на то, что Мейсон не знал подробностей ее прошлого, но о попытках самоубийства не сказать она считала неправильным. Не вдаваясь в чересчур уж личные детали, она поведала ему о своей первой любви и о том, что ей не хотелось без него жить. О своих ошибках и том, как сильно она теперь о них сожалела.       — Он круглый идиот, если бросил такую девушку, как ты, Мэлли. Таких не теряют, — ответил Мейсон, когда она поведала о некоторых трудностях, с которыми столкнулась после отъезда бывшего парня из города. — Он еще пожалеет об этом.       Амелия улыбалась, когда Мейсон говорил так. Она знала, что это не так, он был не из тех, кто сожалеет о содеянном. И, будучи уверенной, что за прошедшие годы он ни разу не вспомнил о ней, сама гнала мысли о нем. О Мейсоне же Амелия с каждым днем узнавала все больше. За обедом в маленьком ресторанчике, которым когда-то владел покойный Уэйлон, близкий друг Чарли и дядя Мейсона, он поведал ей и о своем прошлом. Конечно, она первой задала этот вопрос, ведь он знал о ней уже достаточно много, а она все еще ничего.       — И какие же у тебя скелеты в шкафу, офицер полиции Ричардс?       — Я был женат, — коротко ответил Мейсон и рассмеялся, глядя на округлившиеся глаза Амелии. — Мы развелись пять лет назад, когда она изменила мне, а я узнал об этом от коллеги. Город маленький, слухи разносятся за считанные мгновения.       — Боже, Мейсон, это ужасно. Подло и низко. Мне очень жаль, — она поджала губы, печально вздыхая. И почему боль причиняют тем, кто совершенно этого не заслуживал?       Мейсон рассказал, как и сам посещал психолога после развода, заваливал себя работой и пытался жить дальше. Их истории во многом были похожи, Амелия отчасти даже видела в нем себя со стороны, проходившую тот же самый путь. Хотя ей никто не изменял, по крайней мере, она об этом понятия не имела, даже если он и состоял в отношениях с кем-то еще за ее спиной. Она понимала, что с Мейсоном они с каждым днем сближались все больше, но надеялась, что и он видит в ней только друга. Романтических отношений ей не хотелось. Первые причинили слишком много боли. А Амелия была понятливой, информация усваивалась с первого раза.       — Ну раз одному идти не хочется… Выручу, но только с одним условием: за свой билет я заплачу сама. Иначе это будет нечестно, — он хотел что-то возразить, но Амелия прервала его. — Иначе я никуда не пойду.       Когда-то она уже позволила другому человеку взять на себя ответственность за нее. По крайней мере, ей так казалось, пока не пришлось разгребать завал проблем, которые она была не в состоянии решить без его совета и поддержки. Она была зависима от него, от его одобрения, от его мнения, но сейчас… Амелия выросла, той восемнадцатилетней девчонки, что так отчаянно цеплялась за парня, который говорил, что больше ее не любит, не было, она давно растворилась в воздухе, не выдержав тяжести происходящего. Амелии не хотелось вновь становиться зависимой от кого-либо, ей не хотелось нуждаться в другом человеке. Она должна была быть достаточна сама себе. Иначе существовал риск снова угодить в капкан отношений, что и на этот раз закончатся трагично, потому что она растворится в другом человеке, забывая о своей жизни.       — Подруга, ты наконец нашла нормального мужика! — воскликнула Зои, стоило Амелии только рассказать им с Ханной о Мейсоне во время очередного разговора по скайпу на выходных после поездки в Сиэтл на концерт. — Я уж было думала, что перевелись такие.       — Зо, мы знакомы около месяца. Конечно и у него есть скелеты в шкафу. У всех они есть, о некоторых я даже знаю. Мне не пятнадцать лет, чтобы верить в единорогов, что скачут по радуге. Мы просто дружим.       Зои весело рассмеялась, кивая головой, явно одобряя шутку подруги. Ханна же все еще серьезно глядела на Амелию, явно не одобряя происходящего. Уж кому как не ей знать через что она проходила эти долгие восемь лет. С Ханной в их двухкомнатной квартире, которую подруги до сих пор снимали, они сидели на подоконнике, выкуривая не первую сигарету, уже привыкнув к едкому запаху никотина, что с трудом вымывался с волос и одежды. Ханна, хоть и не видела ее в самые тяжелые времена, когда она лежала в лечебнице, помогала как могла заглушить боль и вырвать из себя всю тоску по нему. Отчасти получалось, хотя Амелия и до сих пор с горечью вспоминала о нем, начиная смиряться с тем фактом, что эта боль и ее последствия будут вечно жить в ее душе.       — Решишь выйти за него замуж — ждем в Торонто. Дин будет требовать официального знакомства с женихом. И я тоже, — добавила она. — Если он только посмеет причинить тебе боль… Я его убью, Мэлли.       Уж в этом Амелия точно не сомневалась. За друзей Ханна и Дин были готовы стереть с лица земли любого. Она и сама мало чем от них отличалась. Почему-то заступаться за других оказалось гораздо проще, чем за саму себя.       — Я не решу выйти за него замуж, Ханна, — твердо отвечала она. — Мы друзья, и на этом все.       Она вообще не думала о замужестве. На дворе двадцать первый век, а ей всего двадцать пять лет. Учитывая все обстоятельства последних восьми лет ее жизни, ей бы стоило жить для себя, а не ради мужчины, что мог бросить ее в любой момент. Амелия знала, что будет дурой, если позволит еще кому-то поступить с собой так же. Первая любовь действительно оказалась очень болезненной для нее и, даже пройдя почти полностью, оставила глубокие шрамы как на теле, так и на ее душе. Ей не хотелось больше быть зависимой от другого человека, кем бы он ни был, не хотелось привязываться к людям, хотя она и понимала, что отчасти это было неизбежно. Белла, Чарли, и Оливер с Люси заняли важное место в ее сердце за эти несколько недель. Форкс, несмотря на ту боль, о которой город напомнил ей, уже казался родным, словно жила она здесь уже несколько лет.       — Какими были твои отношения с бывшим парнем? — поинтересовалась Белла как-то раз, когда они пили чай на кухне дома Амелии. За неполных два месяца она почти полностью обжилась здесь и даже начинала понимать, что уезжать ей не хочется. Все равно Каллены не вернутся в ближайшие лет сто пятьдесят, пока не скончается от старости последний человек, который мог помнить об их сущетвовании.       Вопрос был тяжелым, она не хотела вспоминать об этом, но чувствовала себя паршиво, ведь и так много чего скрывала от Беллы, при этом вынуждая ее выворачивать душу наизнанку, разговаривая с ней об Эдварде. Белла уже перестала спрашивать о личности бывшего парня Амелии, потому что она каждый раз уворачивалась от ответа, переводя разговор на другую тему.       — Я была зависима от него, от его мнения, от его одобрения, — ответила Амелия, тяжело вздыхая. — Мне было шестнадцать, когда мы познакомились, я была глупым ребенком, ничего не знающим не то что об этой жизни, даже о себе. Если он говорил, что зеленый цвет плох — я переставала носить его, если говорил, что кто-то двуличный, я прекращала любое общение с этим человеком, даже не объясняя причин. Я читала то, что читал он, я слушала ту музыку, которую слушал он, я разговаривала, используя его фразы, даже походку копировала, хотя и выглядела нелепо со стороны, — она усмехнулась, но во взгляде не было и капли веселья. — После нашего расставания я обнаружила, что являюсь чистым листом, который не знал даже саму себя. Я не представляла, кем являюсь и чего хочу от этой жизни. Наверное, если бы я не была его тенью, я бы не решилась на это, — она бросила быстрый взгляд на запястье, на котором под рукавом теплого свитера красовались шрамы после неудачных попыток покончить с собой.       — И как ты поняла, чего хочешь?       Амелия рассмеялась. По выражению лица Беллы было заметно, что она ждет какого-нибудь занимательного рассказа о том, как в одно прекрасное утро во время завтрака, когда она запивала кофе омлет с беконом, на нее снизошло озарение, и она поняла, к чему должна стремиться и что скрывается под слоями чужих мыслей, стремлений и желаний. Но ничего подобного с ней не случилось. Поступив в университет в Торонто, Амелия оказалась в почти незнакомом городе, куда приезжала лишь раза три всего на неделю с родителями в детстве, в кампусе, где делила комнату с двумя соседками, коими оказались Ханна и Зои, однако подружились они далеко не сразу. Будучи слишком уж разными эти двое использовали Амелию в качестве третейского судьи: Ханна со своей серьезностью, отвественностью и любовью к порядку и Зои с безбашенностью, ленью и постоянным хаосом своими спорами порой заставляли ее сбегать из спальни и проводить дни напролет в библиотеке, располагавшейся на территории кампуса.       Лишь тогда она начала постепенно узнавать себя. Поняла, что любит темно-бордовую помаду и смоки айс, рваные джинсы и клетчатые рубашки, громкую клубную музыку, но иногда может послушать и рок, если окажется на концерте с друзьями, узнала, что ей нравятся детективы куда больше исторических романов о войне в стиле «Унесенных ветром», что были убраны в дальний угол книжной полки. Она зачитывалась детективами весь первый год учебы в университете. Особенно мистическими. А еще ей были интересны биографии известных модельеров, основателей модных домов. Конечно, со временем вкус все же изменился, туда добавилась и классическая литература, но к его любимым произведениям она больше не притрагивалась. Место любимого автора занял Моэм с его «Бременем страстей человеческих» и «Острием бритвы».       Узнавать себя в возрасте двадцати лет оказалось делом совсем не простым, в то время как остальные ее знакомые прекрасно понимали, кем являлись и чего хотели от жизни, а она не могла ответить на простой вопрос: «какой твой любимый цвет?», чем вызывала озадаченные взгляды знакомых, что были не в силах понять, почему Амелия застыла посреди коридора, уставившись в одну точку.       Когда она рассказала об этом Белле, та лишь разочарованно вздохнула.       — До поступления осталось меньше полугода, а я понятия не имею, в какой университет подавать документы. Мы… Или не мы, я не знаю, хотели подавать документы в университет на Аляске, но… Теперь я даже не знаю.       — У тебя еще есть время решить, чего ты хочешь, Белла. Но советую выбирать южные штаты. Туда они точно не сунутся, — ухмыльнулась она, но, заметив то, как Белла опустила взгляд, добавила: — Или ты только этого и ждешь?       — Я понятия не имею, чего хочу.       — У тебя есть прекрасный шанс узнать это. Воспользуйся им, Белла.       Сама Амелия отдала бы все, чтобы в ее восемнадцать лет, когда она отчаянно пыталась умереть, в ее жизнь вошел человек, который смог бы дать ей неплохого пинка и заставить заняться собой, а не страдать по тому, кто был этого совершенно не достоин. Она считала, что Белле повезло, ведь рядом был Чарли, Джейкоб, хотя последний и имел свои планы на нее, но Амелия была достаточно взрослой и зрелой, чтобы понять, что мало кто будет искренне беспокоиться о благополучии человека, не желая получить от него ничего взамен. В ее жизни таких людей было действительно немного.       — Ты говорила, что вы с Эдвардом дружили, — вновь заговорила Белла спустя несколько минут тишины. — Как вы вообще начали общаться? В Форксе он не стремился к общению ни с кем.       Амелия вздохнула, не желая отвечать на этот вопрос. Но дольше тянуть было нельзя, хотя она все еще не хотела раскрывать личность своего бывшего парня.       — Мы начали общаться после того, как у меня появился парень… — уклончиво ответила она, но по выражению лица Беллы быстро поняла, что этим ее не успокоить. — Что ты хочешь услышать, Белла? Я ведь говорила тебе, что не произношу имени своего бывшего, при этом о твоем Эдварде говорю без труда. Какое еще доказательство тебе нужно? — устало вздохнув, она откинулась на спинку дивана, прикрывая глаза.       — Тогда кто? — упрямо продолжала допрос Белла.       Тяжело вздохнув, Амелия возмущенно всплеснула руками, понимая, что Белла не отстанет. Та, хоть и смотрела несколько виновато, но отступать по всей видимости не собиралась.       — Белла, я не встречалась с Эдвардом, — вновь сказала Амелия, выделяя каждое слово. — Черт, неужели Эдвард — единственный вампир без пары, которого ты знала?       Стоило словам сорваться с языка, как Амелия тут же мысленно чертыхнулась. Что если он не был одинок, а уже нашел очередную девушку, которой морочил голову? Она только запутает Беллу еще больше. Но почему становилось так больно от того, что он мог быть не один? Она ведь понимала, что все давно закончено, так почему ей не было безразлично, что у него мог кто-то быть? Белла замолчала на пару минут, словно пытаясь переварить услышанное.       — Этого быть не может, — наконец выдала она. — Джаспер?       Амелию передернуло. Она не слышала этого имени почти десятилетие.       — Учитывая, что у Эмметта и Карлайла есть Розали и Эсме, а мы уже решили, что с Эдвардом меня связывала только дружба… Да, Белла. Это был тот, чье имя ты назвала.       — Но как?! Он ведь даже в здании школы находился с трудом, потому что вокруг было много смертных. Как вы могли встречаться? Джа…       — Так, хватит уже произносить это имя, — хлопнула в ладоши Амелия, прерывая Беллу. — Я не знаю, почему он стал внезапно одержимым кровью и, честно говоря, меня это мало волнует. А теперь давай сменим тему.       Амелия лукавила. Ей было интересно, даже более чем, ей было необходимо знать, что произошло за те сутки, что заставило его расстаться с ней, а потом потерять контроль над жаждой и желать убить каждого человека, которого он встречал на своем пути. Не говоря уже о том, что он сорвался из-за небольшого пореза на дне рождения Беллы, как она рассказывала. Это было совершенно на него не похоже. Тем не менее Амелия давно смирилась с тем, что ей не суждено узнать правду ни об истинной причине их расставания, ни о том, что произошло с ним за эти восемь лет.       — Они говорили, что он стал вегетарианцем недавно, Мия, — шепотом проговорила Белла, словно боясь ее гнева за то, что снова заговорила о нем. — Возможно, это как-то поможет тебе понять.       Однако это только еще больше запутало ее. Недавно? Прошло более пятидесяти лет с тех пор, как они и Элис присоединились к клану Калленов, и с тех пор он ни разу не убивал человека. По крайней мере, Амелия знала именно такую версию происходящего. Но знала, что совершенно не удивится, если узнает, что он врал ей не только о своих чувствах, но и об этом тоже. Да и какая уже разница? Разбитому сердцу было совершенно безразлично сколько на нем шрамов. Одним больше, одним меньше…       Амелия не хотела обсуждать тему своих первых и единственных отношений, тем более с Беллой. Она знала его, знала совершенно другим, судя по описаниям. Теперь он был лишь незнакомцем, и она совершенно не видела смысла в том, чтобы говорить о мужчине, что давно ушел из ее жизни по собственному желанию. Слышать его имя, слушать рассказы Беллы о нем — все равно, что сыпать соль на еще не до конца затянувшуюся рану. Чистый мазохизм. Поэтому Амелия несколькими вопросами вновь перевела тему на драму, происходящую в жизни Беллы, ведь изначально она пришла к ней именно за этим. Поговорить о Джейкобе.       — Я правда не понимаю, что со мной не так. Меня все бросают, — пожаловалась Белла, наблюдая за тем, как за окном медленно падал снег. Сначала Эдвард, теперь еще и Джейкоб. Он обещал мне, что не поступит так, а потом… После нашего похода в кинотеатр он заболел. Я пришла проведать, но он и вовсе не болен. Разгуливает по резервации в одних шортах с Сэмом Адли и его бандой, представляешь?! И это в проливной дождь.       Амелия рассмеялась, представляя шайку подростков, разгуливающих в одних шортах в феврале по резервации. Забавное зрелище, она была бы не прочь за этим понаблюдать. Однако помимо смеха в голове появилось подозрение, что все это не просто так. В конце концов, большинство жителей Ла Пуш были прекрасно осведомлены о том, кем являлись Каллены и спокойно жили под боком у вампиров, пусть и вегетарианцев. Было глупо полагать, что у них совершенно не было защиты. И как она об этом сразу не подумала? Хотя ни у Сэма, ни у ребят, что маячили в тот день за его спинами, был самый обычный темно-карий цвет глаз, Амелия не могла отогнать мысль о том, что они не были простыми смертными. И не то чтобы ее это так сильно волновало, однако Джейкобу стоило бы все объяснить ей, а не бросать бедную девочку, которой и так тяжело пришлось.       — А еще… Я два дня назад видела Лорана, — шепотом сообщила Белла, словно кто-то кроме Амелии в пустом доме мог ее услышать.       В первое мгновение ей хотелось переспросить, потому что она не помнила никакого Лорана, который бы жил в Форксе или в резервации, но через несколько секунд Амелия поняла, о ком шла речь. Она вспомнила, как Белла рассказывала ей о трех вампирах, что забрели в городок, желая, по всей видимости, внести толику разнообразия в скучную жизнь жителей Форкса. С Джеймсом Эдварду удалось справиться, не без помощи семьи, однако, но остальные двое все еще спокойно разгуливали по штатам, и именно поэтому Амелия не могла взять в толк, как Эдварду пришла в голову идея оставить Беллу одну в городе совершенно без защиты?       — И что хотел Лоран? — Белла посмотрела на нее так, словно она только что спросила, сколько будет дважды два.       — Вампиры хотят от меня только одного, Мия. Убить. Но ему помешали огромные волки размером с медведей. Не знаю, где он сейчас. Вряд ли волки смогли развести огонь, чтобы сжечь его останки.       Амелия медленно провела руками по волосам, пытаясь сообразить, что теперь делать. Она приехала в город, чтобы помочь дочери шерифа справиться с расставанием с парнем, только и всего. Никто не предупреждал о том, что она окажется втянутой в вампирские боевики и ее жизнь будет под угрозой, ведь они с Беллой проводили по несколько часов каждый день в ее доме. Умирать не хотелось, и Амелия понимала, что обычная полиция не справится даже с одним вампиром, не говоря уже о двух. Решение было на поверхности, хоть и совершенно ей не нравилось. Однако, взглянув на еще более бледное, чем обычно лицо Беллы, Амелия осознала: это был единственный выход, хотя даже это могло не помочь.       Взяв телефон, она быстро набрала знакомый номер, не глядя на нахмуренное лицо Беллы, ровным счетом ничего не понимающей.       — Мэл? — в трубке раздался детский голос.       — Софи, ты дома? — сестра издала звук, значивший подтверждение. — Послушай, у меня в комнате в платяном шкафу, где зеркало, есть блокнот с номерами телефонов. На нижней полке с той стороны где зеркало. Найди пожалуйста номер Эдварда Каллена и продиктуй мне его.       — Минутку! — выслушав ее внимательно, воскликнула Софи и, судя по звукам, понеслась на второй этаж по лестнице, ведущей в комнату сестры.       Амелии оставалось только надеяться, что Оливии не было дома, и она не увидит, что ее младшая дочь ищет в комнате у старшей. Вопросов будет слишком много, и ей совершенно не хотелось на них отвечать. Ни сейчас, ни в какое-либо другое время.       — Что ты делаешь? У тебя все это время был его номер?! — шепотом прокричала Белла, с опаской посматривая в сторону мобильного телефона Амелии, словно Софи могла ее услышать. — И ты молчала?!       — Старый номер, которым он пользовался восемь лет назад, — закатив глаза, объяснила Амелия. — Тот номер, который знаешь ты, он не использует, как и почту, ты сама об этом говорила. Мой вариант лучше, хотя и тоже маловероятен. Я берегла его на крайний случай. Полагаю, он настал, — добавила она, глядя на возмущенное лицо Беллы.       Номер Софи нашла минут за десять. Издав радостный возглас, она быстро продиктовала Амелии нужные цифры, даже не задав никаких вопросов. Одна из причин, по которой сестры всегда ладили. Софи не была одной из тех доставучих младших сестер, которые мучили старших кучей вопросов, на которые совершенно не хочется отвечать по разным причинам. На вопрос, почему ей нужен номер брата своего бывшего парня, Амелия не смогла бы ответить, даже если бы очень хотела, иначе пришлось бы рассказывать десятилетней сестре обо всех подробностях их с Беллой жизней.       — Ты действительно позвонишь ему? — спросила Белла. Амелия лишь пожала плечами. Другого выхода она не видела.       Набрав нужные цифры, она поднесла телефон к уху. Гудки шли, что уже было хорошим признаком, однако трубку никто не поднимал. Наблюдая за мельтешащей по комнате Беллой, что не могла найти себе места, она периодически раздраженно вздыхала, указывая ей на кресло. У Амелии начинала кружиться голова, хотя она и понимала состояние Беллы. Возможно, чувствовала бы себя точно так же, окажись она на ее месте.       Когда она услышала автоответчик, то не сбросила трубку, а наоборот затараторила, чтобы уложиться в отведенное на сообщение время:       — Привет, Эдвард. Это Амелия, Амелия Крейг. Я сейчас нахожусь в Форксе и прекрасно знаю, как отвратительно ты поступил с Беллой. Но сейчас не об этом. Беллу хотят убить: Лоран и Виктория. Приезжай и реши эту проблему.       Белла со стоном откинулась на спинку дивана, закрывая лицо руками. Зато Амелия выглядела довольной собой, но, к своему сожалению, понимала, что план может не осуществиться, если Эдвард не прослушает ее сообщение. Что ж, попытка не пытка.