***
Сынмин выступил красиво и ярко, поражая свою мать своим талантом играть на сцене. Он пел громче всех, но никого не перебивал и никому не мешал, а скорее задавал остальным правильный ритм, из-за чего был удостоен от своей мамы милой улыбкой, а от воспитателей громкой похвалой. Под конец праздника детям надо было подарить своим любимым мамам поделки, которые делались собственными руками на протяжении нескольких дней. Лили за праздник успела очень много раз заплакать, тронутая словами из песен, улыбкой счастья сына и подарками, что сотворили его маленькие ручки. Она старалась игнорировать любопытные и сочувствующие взгляды остальных мамаш, которые уж явно были шокированные увиденным: некогда яркая и очень красивая Лили превратилась в похудевшую до состояния "Кожа до кости" девушку, что утратила свой жизненный блеск в глазах, и сидела на инвалидном кресле. — Хочешь домой? — тихо интересуется Пак, когда до окончания мероприятия осталось чуть больше десяти минут. Лили уж часто начала оглядываться и нетерпеливо дышать, будто задыхалась, а её голова от бессилия пару раз падала на плечо мужа, что сильно начало его волновать. — Нет… — выдавливает Ли, когда на сцену снова выходит Сынмин, только теперь совсем один. Музыка прерывается и голоса мам, шепчущихся за спиной Лили, затихают. Чимин и Лили затаили дыхание, увидев разнервничавшегося сына. — Мама, — громко, но неуверенно зовёт мальчик мать, из-за беспокойства даже не сумев разыскать её среди толпы. Он глубоко вздыхает и выдыхает, прежде чем открыть рот и смело начать читать своё стихотворение: Если мамы дома нет, Очень, очень грустно. Если мамы долго нет, То обед невкусный. Если мамы рядом нет Холодно в квартире, Если мамы близко нет, Плохо в целом мире. Если мама далеко, Очень детям нелегко. Я скажу вам прямо: — Берегите маму! Мама, мамочка моя, Поздравляю я тебя! Будь здорова и красива, Будь любима и счастлива. Тогда солнце из окошка Прыгнет на твои ладошки, Ты меня обнимешь нежно — Буду счастлив я, конечно. И подарок подарю. Мама, я тебя люблю! Закончив, мальчик радостно кланяется зрителям, потому что сумел прочитать стихотворение без единой ошибки и с нужной интонацией. Было жутко страшно выступать одному без друзей, так ещё, и глаза никак не могли отыскать итак сильно выделяющуюся мать среди толпы из-за напряженных нервов. Но всё прошло лучше, чем он ожидал — мамаши громко ему хлопали и не смеялись над ним, как это часто делали одногруппники. Поэтому счастливый он убегает со сцены, как и надо было по сценарию. И на его место быстро выходит другая девочка, после того, как Сынмин спрятался за шторками сцены. Лили прокручивает в голове стихотворение сына раз за разом, уже давно начав пускать слёзы. Как же ей приятно слышать такие слова. — Наш мальчик — молодец. — склоняется Чимин к жене, увидев её кристальные слёзы на щеках. — Ты им гордишься? — Хм.. — твёрдо кивает, кусая губы и пытаясь не зареветь на месте. — Мы две недели учили это стихотворение. — продолжает мужчина, а потом ловит удивлённый и в то же время благодарный взгляд жены. — Не плачь так много... лучше порадуйся, что твой сын такой умничка! Своему отцу две недели этим стихом мозги изводил.. — усмехается мужчина, желая развеселить жену, но она просто отворачивается обратно к сцене, продолжая хлюпать носом. Остальное шоу быстро заканчивается стихами от других детишек, а потом все начинают собираться, чтобы побыстрее вернуться домой также, как это делает семья Пак. — Лили, здравствуй, дорогая. — подходят пара мамочек к женщине, у которой силы были практически на нуле. — Что с тобой случилось? С тобой же всё хорошо? — Мы испугались, Лили! — Ничего же серьёзного, верно? Интересуются её состоянием не потому что так надо, а скорее потому что Лили правда очень хорошая и добрая женщина, которая за короткий период успела стать подругой для многих мамаш. — Со мной всё в порядке, спасибо. Немного...заболела… — выдавила из себя Пак, с трудом растягивая губы в улыбке. — С ногами что-то произошло? — Лили, это же не серьёзно? — Ты меня так напугала, Ли! Скажи, что это временно! — Когда от Сынмина услышала, что она заболела... не думала, что всё так серьёзно! — Серьёзно, Лили! Всё же хорошо? Лили переводит глаза на мужчину рядом, прося о помощи одним своим безжизненным усталым взглядом, отчего сразу же Пак подскакивает на месте, решив ответить вместо жены. — С Лили немного приключилась кое-какая беда, но не переживайте — всё будет хорошо! Я надеюсь, в скором времени она вернётся в ваши ряды. И... Лили в последние дни чувствует себя очень измотанной, поэтому не может сейчас с вами нормально общаться. Вы уж, поймите её. Так что... мне кажется, нам уже пора домой уходить. Да, Ли? Ну, вот, так что счастливо вам оставаться. — взявшись за ручки коляски, Чимин уводит улыбающуюся своим подругам жену подальше от сборища испуганных и ошарашенных мамочек. — Ну, вот и всё, дорогая. Сейчас подождём немного наших мам с Сынмином и поедем. Ты сильно устала? Чимин опускает голову, но Лили ему никак не отвечает, отчего он просто продолжает её везти дальше и решает больше не мучить её разговорами. — Мы готовы! Поехали? — через некоторое время слышится, как бабушки ведут под ручку внука, шагая к Чимину с Лили. — Я так горжусь своим внуком! Молодец, красавчик! — Мама, тебе понравилось, как я выступил? — подходит к своей маме Сынмин, с нежностью заглядывая ей в глаза.***
День матери семья отпраздновала в конце очень грустно, так как по возвращению домой Лили без сознания провела остаток дня. Её состояния слишком резко ухудшилось. Какое-то время даже Сурин не могла привести девушку в чувство, отчего в срочном порядке пришлось звонить врачам, боясь, что девушка впала в кому. Сынмин плакал, видя тревожность и панику в глазах родных и слёзы у бабушки Им. Его не пускали к маме, а сами взрослые шептались, хватаясь за сердце. Никто ему ничего не рассказывал, а он чувствовал, что с матерью что-то произошло... и можно ли предположить, что это случилось из-за него? Он заставил мать пойти на праздник, несмотря на её состояние. — Сынмин, — бабушка Им тихим голосом зовёт внука, который уставился нечитаемым взглядом на плазму телевизора, что был выключен. — Хочешь покушать? Сынмин в одночасье скручивает губы — стоит услышать голос родной любимой бабушки — в тот момент, когда обида и сожаление подкатывают к горлу, он закрывает глаза, выливая из них слёзы. — Сынмин, — протяжно зовёт внука, испугавшись его слёз. — Что с тобой, внучёк? — подбегает женщина к мальчику, чтобы крепко обнять его. Она спрашивает, хотя сама точно знает ответ. — Сынмин, любимый, не плачь. — просит, а сама втихаря льёт слёзы, крепко прижав внука к груди. — Всё же хорошо! Сегодня праздник! — Ма-ма... что с моей мамой? — плача навзрыд, спрашивает маленький. — Ей плохо из-за меня? Им Лина отодвигает внука, чтобы посмотреть на его лицо с недоумением. — Что ты такое несёшь, родненький?! — ошеломленная бабушка превращает свой голос в твёрдый. — Кто тебе такое сказал, а? — Она же болеет, а я сказал ей прийти на наше представление, или я обижусь. Маме стало плохо из-за меня...ведь, так? — Нет! — восклицает громко женщина, не желая позволять мальчику чувствовать себя виноватым. — Маме стало плохо не из-за тебя, малыш! Ты в это не виноват! — А кто тогда? Снова папа? — мальчик заглядывает в глаза бабушки с безграничным страхом. И в этот момент бабушка Им замирает, будто её облили ледяной водой. — Снова...папа? Твоей маме становилось плохо из-за папы? — ахает женщина, чуть не потеряв равновесие в сидячем положении. — Да... — Когда это? Когда это было? — Когда мама упала на кухне и папа отвез её в больницу. — наивный голосом лепечит, хотя изначально не желал кому-либо рассказывать эту историю ещё. Он был счастлив видеть родителей вместе, не ругающихся, а спокойных и нежных по отношению друг к другу. — А... почему твоя мама упала на кухне? Она ударилась? Её ...твой отец ударил? — уйма вариантов случившегося события проносится перед глазами женщины, и некоторые из картинок материнское сердце заставляют сильно сжиматься и стучать быстрее. Может...Всё было не так, как Сынмин рассказывает? Но зачем тогда ребёнку врать? Но и как предположить, что Чимин, её прилежный любимый и единственный зять, мог ударить свою жену, да и ещё настолько сильно, чтобы она упала, а потом ещё и в больницу попала? — Нет...папа просто кричал...и мама кричала, а потом папа...что-то сказал маме, отчего она упала с закрытыми глазами. Им Лина дышит глубоко, пытаясь заставить себя оценить эту ситуацию трезво. Значит, Чимин виноват в том, что Лили в больницу попала? Он, что, не знал о её состоянии, раз позволил себе повышать голос на неё?! И что он там её дочери сказал, что это настолько забрало силы и энергию?! — Сынмин, — у женщины голос дрожит, но она пытается сдержать внутри панику. — Что сказал твой отец маме? Женщина подбирает специальные нотки голоса, чтобы не отпугнуть мальчика, и наоборот выстроить с ним доверительный диалог. — Я... не помню. — малыш опускает голову, не желая распространяться о теме ссоры его родителей, которые наконец вновь воссоединились. Пока это не будет стоить здоровья матери. А...это же не будет, верно? — Минни, скажи бабуле правду, пожалуйста. Что сказал твой отец в тот день твоей маме? — она пытается поднять голову мальчика, чтобы тот посмотрел на полные слёз бабушкины глаза, но тот упорно противится. — Ничего...я не помню. — теперь малыш даже руки скрещивает на груди, желая спрятаться от настойчивого взгляда родной женщины. — Ты знаешь… — слегка сдалась женщина, тихим голосом начиная: — Твои слова могут на многое повлиять. В том числе и на здоровье Лили. — женщина убедительно кивает скорее самой себе, потому что Сынмин её не видел. — Ты же не хочешь, чтобы мамочка снова страдала? Если ты скажешь мне, что тогда произошло...я смогу помочь ей. У женщины дрожит голос. Она поверить не может в то, чтобы её дочка плохо жила в этом доме, а мужчина, которому она доверила своё сокровище, довёл её до полусмертного состояния. — Чем же? Как ты ей поможешь? — осторожно интересуется, подозревая, что может так и расколоться, если бабушка продолжит свою политику. — Если...твой отец причинил ей боль и довёл её до такого состояния, то я смогу забрать свою дочь... и сама о ней позаботиться. — Нет! — Сынмин подскакивает на месте, ужасно испугавшись слов бабушки. Она заберёт его мамочку? Она разрушит их семью? Она встанет между только помирившимися родителями? Разозлит и сделает несчастным вернувшегося обратно Пак Чимина? Она хочет убить счастье Сынмина? Что бы он не слышал. Что бы он не понял. Что бы он не запомнил...Сынмин никому не позволит разрушить его семью! — Мой папа не делал больно маме! — злостно кричит мальчик бабушкe. — Они просто поругались! — Хорошо, Минни, не кричи так. Там мама спит. — ласково просит женщина, но мальчик был на грани истерики. — Не забирай маму! Не отнимай её у нас! Папа не сделал больно маме! — продолжает тот, пока щёки обмокли от града слёз и покраснели из-за подскочившегося давления. — Бабуля, мы останемся с мамой! А она останется с нами, ты не имеешь права забирать её у нас! — Хорошо, Сынмин! — схватившись за руки мальчика, женщина пытается усадить его обратно на место и успокоить, но тот ещё громче начинает кричать, будто женщина делает ему больно. — Не забирай! Не забирай, не забирай, не забирай! — Минни, я не забираю её, успокойся. — Что здесь происходит? — на пороге в гостиную появляется взволнованный и испуганный Чимин, за которым выглядывали его родители. — Не забирай! Мой папа...они просто поругались немного! — Хорошо, Сынмин. — уже более твёрдо произносит женщина, отпустив мальчика, и нервно взглянув на отца её внука, который в момент подбежал к сыну. — Что с тобой, сынок? — Чимин тянет на себя упавшего на пол ребёнка, который стучал руками и ногами в пол, громко крича и плача. — Сынмин, всё хорошо. Хватит, сынок. Что случилось? Сынмин… — мальчик извивается в руках отца, не имея возможности остановиться. У него началась истерика. — Бабушка хочет забрать маму! — во всё горло кричит, указательным пальцем тыча в женщину. Всё его лицо превратилось в помидор. — Я её не отдам! Мама будет жить с нами! Чимин и Госпожа с Господином Пак автоматически взглянули на женщину, что нервно притихла, пожалев о сказанном. — С чего это бабушка решила, что может вот так просто забрать твою маму? — строго спрашивает Пак, злостно оглядывая тёщу. — Никто не имеет право разрушать чью-то семью. Тем более если это ещё семья родной дочери. От такого заявления Чимина былая ярость Госпожи Им в миг вернулась. — Что за заявления такие, Лина? — вмешивается мать Чимина, с укором оглядывая женщину, а потом садится на корточки, чтобы потянуться и обнять внука своего. — Зачем вы такую ерунду ребёнку говорите и расстраиваете его? — Ерунда? — ахает Госпожа Им, а потом убийственным взглядом пронзает Пака. — А почему это ваш сын мою дочь до такого состояния довёл, а?! Тишина. И только звуки всхлипывания Сынмина разносятся по комнате. Родители Пака переглядываются между собой, не веря, что женщина на грани отчаяния решила обвинить во всём их сына. — До какого такого состояния? — грудным басом спрашивает отец Пака, пока сам Чимин замер, испуганно смотря на тёщу. Она ведь заметила его изменившийся взгляд, оттого горько усмехнулась. Сердце разрывалось на кусочки, стоило узнать виновного. — Что вы такое говорите, Госпожа? — тихо подаёт голос Чимин, нервно сглатывая ком в горле. — Думаете я виноват в том, что Лили заболела раком? — Нет, ты в этом не виноват. — качает она головой, сквозь плотно сжатые зубы проговаривая каждое слово. — Ты виноват в том, что она не смогла его победить и сейчас лежит… — женщина осекается, вспоминая состояние дочери в спальни, отчего слёзы словно по щелчку накапливаются в уголках глаз. — И борется...моя девочка борется. — сипло добавляет, не желая ни о чём плохом не думать и не говорить. — А ты! Ты довёл её до четвёртой стадии! Ты довёл её до больницы! Ты довёл её до такого состояния! Ты виноват в том, что Сынмин сейчас плачет! Ты виноват в том, что Минни видит свою мать не больше раза в день! Ты виноват в том, что у моей девочки не осталось надежд! — громко и на эмоциях выпаливает женщина, заставляя каждого замереть, впитывая каждое её слово и наблюдая материнские слёзы бабушки на глазах. — Ты довёл нас до... Им Лина переводит взгляд на Сынмина, а потом успокаивается. Хотя скорее успокаивает свою злость, предлагая её месту отчаяние и боль, она разрывается в плаче. Впервый раз она плачет искренне громко и...лучше бы такого не видеть никому. Потому что мать, что оплакивает, смирившись со всем, своего ребёнка, самое больное зрелище. — Лина, — осторожно зовёт мать Пак Чимина, что замер, не ожидав такого скорого разоблачения. — О чём ты говоришь? Что сделал Чимин? — Госпожа Пак не может принять тот факт, что её сын может быть причастен к такому состоянию Лили. Не таким она его растила. Госпожа Пак ни за что не простит Чимина, если это окажется правдой. — Лина, хотите воды? — господин Пак увидев, как женщина не отвечает, спрятавшись в ладони и плача, он делает шаг навстречу. — Успокойтесь, давайте всем вместе надеяться на лучшее. Лили... с ней всё будет хорошо. — Лина, — снова зовёт Госпожа Пак, а на её глазах застряли слёзы. Она игнорирует умоляющий взгляд сына, пытаясь достучаться до разбитой Лины. — Что...сделал Чимин с Лили? Расскажи мне… — она ласково просит, но ответа всё также не получает, отчего решается сама попробовать успокоить женщину, отпутив внука, она крепко прижимает сватью к себе. Некоторое время они неподвижно сидят, а Госпожа Пак успокаивающе гладит Им по спине. И только, когда стихли всхлипы, а слёзы перестали обжигающе течь, женщина отодвинулась от родственницы, чтобы протереть щёки предложенным Господином Паком платком. — Госпожа Им, — Чимин отпускает сына, чтобы на коленях проскользнуть на полу поближе к тёще и оказаться прямо напротив её лица. Недолго думая, он склоняется вниз, а потом и вовсе касается головой пола, расставив руки по сторонам от неё. — Извините меня, я оказался плохим мужем для вашей дочери. — голос Чимина доходит слегка приглушенно до слушателей из-за его положения, из которого его никто не торопится вырывать. — Я...не хотел сделать ей больно. Знаете, так много всего было, через что мы вместе прошли, что...у меня нервы сдали. Это было непреднамеренно, конечно. Поэтому я умоляю вас простить меня. Чимин не был уверен в том, что Лина знала и о его изменах, так как обвинить –то его во всём она обвинила, но про нечестие и бессовестность с жестокостью измены умолчала. Поэтому и Пак с осторожностью отнёсся к своим словам. — Ты знаешь, что не передо мной должен извиняться? — хрипло выговаривает женщина с недоверчивым взглядом, косясь на макушку зятя. — Лили там лежит и страдает, а не я! — Я у неё просил… — Чимин поднимается и с усталостью переводит взгляд на двери гостиной. — Она простила. Решает дополнить, чтобы женщина перестала на него ругаться. Ему голосов в своей голове, что ни на один день не оставляют его в покое, выше крыши как хватает. — Да что здесь происходит? Объясните мне кто-нибудь! Что ты сделал с Лили, Чимин? — не сдерживается Госпожа Пак, теперь пытливый взор устанавливая на сыне. — Почему Лина такое сказала про тебя..? Что это значит? — Я… — Чимин сглатывает, быстро кидая на сына взгляд. Как многое он рассказал? — Я поссорился с Лили в тот день, когда её госпитализировали. И...можно сказать, что именно из-за нашей ссоры ей стало плохо, хотя врачи об этом ничего такого не говорили. Пак закусывает губу, ощущая этот разочарованный взгляд матери. — Что ты ей тогда сказал, что ей стало настолько плохо? Сказать? Стоит ли Чимину сейчас вылить душу и раскрыть правду? Ту, что убьёт не только Чимина и Лили, но и их большую семью? Если родители узнают о любовнице, они откажутся от такого сына сиюсекундно без колебаний. Потому что его растили со словами, что семья --- это самое главное, что должно быть в жизни, а потому это надо беречь и охранять, а не самому же кидать в огонь своей ярости и в холод своей отчужденности. Если же родители Лили узнают всё то, что пережила единственная любимая дочь, то Пак будет бояться каждого шороха на своём пути, или вечно будет слышать проклятия в свою сторону. И это всё только в лучшем случае. В худшем они заберут детей. Да, по закону они должны остаться со своим отцом, но Пак уверен, что дети вырастут и тоже когда-нибудь узнают всю правду...а там и отказаться от родного отца недалеко. Поэтому лучше бабушка с дедушкой, чем разочаровавший, нелюбимый, ужасный отец. Пока Чимин судорожно раздумывал всю ситуацию и составлял сказку для родителей, внезапно Сынмин поднялся с места быстро и вытянулся во весь рост, привлекая внимание остальных к себе. — Обо мне. — твёрдо заключает он, встречая яркое удивление и непонимание в глазах. — Я разбил окно в детском саду, и родители поссорились из-за меня, споря о том, кто виноват в моём ужасном воспитании. — уверенно выпаливает, чуть даже нахмурившись. Если отец не мог спасти семью и придумать что-то стоящее, то это сделает сын. — Чего? — со смешком задаёт вопрос дедушка Сынмина, Господин Пак. — Ты–то разбил окно? — Минни, что за чушь ты говоришь? — подаёт голос немного, успокоившись, Госпожа Им, потирая покрасневшие глаза. — Это не чушь! — мальчик переводит взгляд на застывшего отца. — Папа скажи, что это правда! В тот день мама кричала на тебя, говоря, что ты совсем не уделяешь время семье! — ловко подсказывает отцу, надеясь на его догадливость, пока Чимин как-то боязно и неуверенно кивнул головой. Что творит этот малец? Кто может так искусно и уверенно врать перед столькими пытливыми взглядами, принадлежащие взрослым и серьёзным людям? — Да, кажется, всё так и было. — неуверенно прохрипел Чимин и повернул голову, столкнувшись с прищуренными взглядами женщин. — В тот день... Лили злилась, что я мало провожу время дома...а я злился на то, что она смеет меня в этом попрекать. Я ведь работаю, а не развлекаюсь целыми днями. Голос супер неуверенно прозвучал в конце, будто Чимин впервые когда-либо кому-либо соврал. — И? — поднимает левую бровь Госпожа Им. — А что ты ей такого сказал, что Лили стало слишком плохо? Кажется, слегка поверив в легенду внука и зятя, и находя там логику, Госпожа Им пытается теперь докопаться до причины, по которой её девочка потеряла сознание. — Сказал, что... — Чимин опускает виновато голову, не зная что ответить. Ответить тем же самым именем, что вывел из строя жену? — Сказал, что если бы у меня была другая нормальная жена, всё было бы по-другому. — шепчет мужчина, сам боясь своих же слов. После его признания сразу летят ахи и вздохи матерей, которых до боли в сердце кольнули слова мужчины. Кажется, это то чего больше всего боялся Чимин — разочарование и неприязнь во взгляде каждого родного человека. Даже Сынмин отводит взгляд, готовый вот-вот заплакать, хотя ему уж очень хотелось устроить отцу такую же истерику, которую он показал бабушке. Но...теперь он вспоминает о маме и её покое, поэтому молча, глотает слёзы. — Что ты сказал?! — подрывается с места Госпожа Пак, за секунду очутившись напротив своего сына. — Ты такое посмел сказать Лили?! Девушке, что столько лет была приличной и прекрасной женой? Женщине, что подарила тебе двух ангелов?! Чимин, скажи, что это неправда, и ты сейчас просто шутишь! — Мама, — торопливо перебивает мать, видя, как в её глазах появляется паника и боль проявившаяся в слезах. — Мама, а это сказал в порыве злости, я ничего такого не имел ввиду! Лили...она была очень чувствительной в те дни, поэтому потеряла сознание. Я правда не знал о её ухудшившимся состоянии... Оправдания действуют слабо, поэтому в следующую секунду по комнате разносится звук резкой пощечины. — Ты ещё смеешь оправдывать себя! — рявкает на Пака, затаившего дыхание. Она хватает его за ворот домашней рубашки, чтобы приблизиться к его уху, и тревожно зашептать: — Что будет с Лили, м? Ты об этом не думаешь? Ты не чувствуешь себя хоть немного виноватым? Ты...как я буду смотреть в глаза её родителям, если... Госпожа закусывает губу, незаметно давая волю слезам. Ей очень стыдно за такого сына. Где бы здесь найти яму, чтобы закопать себя и не чувствовать это всё, что душит?! — Я от тебя такого не ожидала! Я же тебя не таким растила, Чимин! — заявляет громко женщина, а потом испуганно оглядывается на сватью, что застыла и в одну точку смотрела на протяжение всего времени после признания Пака. — Лина, я уверена, Чимин не специально такое сказал. Это вырвалось в порыве злости, Чимин очень сильно любит свою Лили. — пытается успокоить женщину, которая никак не реагировала. Хотя это всё больше смахивало не на успокоение, а оправдание. Она оправдывает своего сына и своё воспитание. — Правда? — тихо спрашивает женщина, наконец слегка придя в себя. — Это он тебе так сказал? Он давно охладел к моей девочке, иначе зачем ей было даже праздновать свой собственный день рождения в торговом центре с детьми и без мужа? Вы думаете я не знала? Лили говорила, что он усердно работает и зарабатывает деньги для семьи...но...что же это за работа такая, в которой нельзя уйти на пару часов раньше, чтобы хотя бы поужинать дома в день рождения супруги! Что это за работа такая, из-за которой Лили потом обиженная проводит свой праздничный ужин в забегаловке? Я молчала...потому что и я со своим мужем проходила такой этап. Но потом всё вернулось на свои места. Муж вернулся на своё место в доме. И я думала, что и Чимин вернётся и наконец сделает счастливой мою дочь! Но...мало того, что опоздал, он ещё Лили довёл до обязательного лежачего положения! --- каждое слово пропитано тонной обвинениями и обидой. Не простит. Они не простят его. — Я не удивлюсь… — Лина переходит на острый шёпот. — Если у него и любовница была. В комнате повисает на три секунды молчание, прежде чем в коридоре разносятся звуки торопливых шагов. Будто кто-то настолько сильно торопился и бежал к ним. И не проходит долгого времени, как в проеме двери гостиной появляется голова медсестры Лили, Сурин. Она выглядит до смерти напуганной. — Срочно! У Лили судороги. Сильные. У неё температура сильно подскочила!***
Лето — пора веселья, свежести и красок. Лето — это период счастья и радости. Лето — это время для жизни. Лето — это не время, чтобы умирать. Человек должен ценить каждую секунду жизни, что была дарована ему при рождении. Не мы составляем свою жизнь. Не мы ею руководим. Всё с самого начала было запланировано величайшим гением, а нам остаётся только следовать и смириться с приписанным. Настало время и Лили. Её не стало на следующий день после дня матери. Она ушла, заставив весь дом замереть в полном мраке и отчаянии. Ушла, забрав с собой свою милую и очаровательную улыбку, нежный и тихий голос, вечно испуганные и встревоженные глаза, и мягкие тёплые руки. Лили забрала с собой и свет с теплом, без которых теперь счастье каждого члена семьи не будет полноценным. Все ожидали со сжимающимся сердцем такого исхода, но все равно в ту самую секунду их настигла паника и страх. Её уход до боли заметный и...опустошающий. Чимин вздыхает утренний свежий воздух ртом, так как нос был заложен из-за пролитых слёз. В окружении только высоких деревьев и чужих мест захоронения он неотрывно смотрел вниз — там, где должна лежать Лили. Бесконечно виноват — он это чувствует. Была бы у него возможность хоть что-то исправить или улучшить, он без всяких сомнений это сделал бы. " Чимин, помни о детях." — это последнее, что она ему сказала перед смертью. Бьет ли это по самому сердцу? Безусловно. Её голос на повторе каждую секунду крутится у него в голове. Её рваный последний вздох перед ним, каждый раз когда он закрывает глаза. Ему очень больно. Он ненавидит себя. Сжимает кулаки и прикусывает губу, не веря, что чтобы поговорить с женой, ему нужно ехать на кладбище. И что вместо привычного ангела перед ним окажется бугорок свежей земли. Вырвите его сердце! Потому что оно сходит с ума, будто от него оторвали огромный кусок. — Я сожалею, — наконец выдавливает еле слышно Пак из себя и, сильно зажмурившись, он выливает слёзы на землю. — Лили, почему ты нас оставила? — Пак склоняется вперёд, сидя на коленях перед женой. Он чувствует, как ему катастрофически не хватает воздуха, и это не потому что ему неудобно или слишком жарко в эти дни. Ему кажется...он тоже умирает. Его душу похоронили рядом с Лили и теперь тело изнемогает в мучениях, желая ещё раз обнять девушку и сказать, что он любит её. Но теперь всё не имеет смысла. Его слова не дойдут до Пак Лили и не согреют её душу, а сердце приятно не застучит в быстром темпе. Потому что поздно. Когда было время, Пак не ценил ни его, проведённое вместе с любимой, ни её, отдающей ему всю себя без остатка, даже несмотря на то, какой он подлый и ужасный человек. — Прости меня, Ли. — сильно искренне просит Пак. — За всё прости. За всё обещания, что не выполнил и...те, что не выполню. — он поднимает глаза, чтобы посмотреть на фотографию на каменной плитке. — Я не буду с Ёнджэ. Не с той, что делала тебе больно. Не с той, что причастна к нашей разлуке. Пак хлюпает носом, а потом медленно стирает дорожку слёз с щёк, чтобы также тихо продолжить: — Если ты волнуешься за детей... я сам их воспитаю. Я смогу, Лили. Я дам им всё, что нужно, и ты будешь гордиться ими. Я ещё хотел, чтобы ты знала... я тебе люблю, Лили. Сильнее всех на свете. Извини, что делал тебе больно. Я… — Пак застывает с открытым ртом на некоторое время, когда картинки из прошлого пробегают перед глазами, и в носу моментально начинает щипать, а глаза начинают блестеть из-за скопившейся влаги. — честно...не верил, что ты умрёшь. До последнего надеялся, что всё преобразуется и...моя красивая Лили вернётся. Тебе не кажется, что ты поступила жестоко с нами, Ли? Если...я и пропадал на работе...или где-нибудь в другом месте, то я всегда возвращался домой, Лили. А ты ушла и никогда не вернёшься! Кто будет меня встречать после работы, Ли? Кто будет просыпаться со мной по утрам? Кто будет хранить уют и красоту у нас дома, м? — слёзы нескончаемо вытекают из глаз, пока хозяин отдавался чувствам и эмоциям. — Почему ты ушла? Почему с самого начала не поверила в то, что излечишься? Почему? Почему ты довела себя до такого состояния? Я знаю, что я был сволочью, но ты...Лили, ты могла бы тогда пойти к врачу! Хотя бы ради детей... может, сейчас я тогда не разговаривал бы здесь один. Пак дотягивается до верха бугорка рукой и закрывает глаза, надеясь, что таким образом сможет почувствовать жену. — Тебя не стало вчера, а мне уже кажется, что целую вечность. — Пак грустно улыбается, когда в голове сам по себе всплывает силуэт улыбающейся жены. — Однако спасибо за все эти года. Спасибо за детей, любовь и верность. Сынмин... перестал разговаривать с кем-либо, а Минни много капризничает. — Чимин выдерживает паузы, вспоминая о состоянии родителей покойной жены. — Твой.. папа...сейчас в реанимационной, но врачи говорят, что ему стало легче, а мама целыми днями плачет. За детьми присматривает моя мама, но ты не волнуйся за никого...и спи мирно. — Чимин зарывается пальцами в землю и начинает молчать некоторое время, вспоминая много моментов с Пак Лили. Это первый раз, когда он здесь один на кладбище вместе с Лили. Он прямиком из больницы, приехал навестить Лили. У Господина Им сильно разболелось сердце, а потом врачи диагностировали микроинфаркт. Он с трудом переносит смерть дочери. А Госпожа Им всё это время только одно имя и повторяла, не давая глазам продыху, она постоянно плакала. Чимин перед больницей заскочил на работу, чтобы, явившись к начальнику, предоставить заявление об увольнении. Это было крайне импульсивное действие, совершенное на почве накалённых эмоций из-за смерти жены. Но...добрый Намджун, поняв и выслушав Пака, дал ему время разобраться и прийти в чувства. Он не хочет увольнять такой ценный кадр, поэтому предложил перейти на работу в их дочерний компании, что находилась в Китае. А Пак и не спешил отказываться. Он помнил, как давал обещание — не увольняться с работы — чтобы прокормить детей и обеспечить им хорошее будущее, и это был отличный вариант, если он вдобавок хотел избавиться от Ли Ёнджэ. К слову, Ли Ёнджэ, увидев Пака, бросила на него равнодушный взгляд, видимо до сих пор предполагая, что он все эти дни не отвечал ей из-за того, что весело проодил время со своей жёнушкой. Она не могла догадываться об истинных причинах, так как Пак просил Намджуна никому в компании не сообщать о его горе. В любом случае Чимину было на неё всё равно, поэтому он не придал этому абсолютно никакое значение, выбегая из офиса, чтобы побыстрее оказаться рядом с Лили. Родители больше не ссорились, и никто ни в чём больше не обвинял Чимина... пока что... Это не облегчает жизнь, но даёт больше кислорода для выживания. Если Лили утаила всё прошедшее, значит, она хотела, чтобы Пак вырастил детей сам. Она ему их доверила. И Пак будет стараться изо всех сил, чтобы не расстроить её больше никогда. — Лили... — тихо зовёт Пак, смотря в сторону. — Я тебя чувствую.