Луч солнца в хмурый день

— И последнее: есть ли дискомфорт при мочеиспускании? — Нет. — А что насчет твоей потенции, Северус? — тон медиведьмы не подразумевает ничего, кроме профессионального интереса, но бывший профессор все равно кривится под пытливым взглядом на его ширинку. — Без жалоб. — Есть утренние эрекции? — Есть, — Северус отвечает сквозь зубы. Decem, novem, octo, septem, sex, quinque. После всего, что Поппи сделала для него, было бы верхом неблагодарности срываться на ней из-за осмотра. Quattuor, tres, duo, unus. — Тогда ты относительно здоров. Конечно, я бы посоветовала гораздо больше есть, спать по ночам и меньше нервничать, но я знаю тебя со школьной скамьи… Что ты, что Гарри — оба плюете на свое здоровье до последнего. Перо раздраженно скрипит по пергаменту. Поппи склоняет голову, и становятся сильнее видны глубокие тени под глазами. Морщины на переносице, кажущиеся глубже при таком свете, делают ее и так бледное лицо похожим на скорбную маску: вряд ли она ночами безмятежно спит. Северус думает, что из них троих, включая Поттера, она первая сляжет от истощения: по крайней мере он сам не работал, когда с разодранным горлом отлеживался в Лондоне после битвы за Хогвартс, а многострадальный Герой вообще ненадолго умер в прошлом году. Конечно, это не отпуск на жарком побережье Испании, но по снейповским меркам они с Поттером успели отдохнуть. Северус не берет в расчет период после битвы, когда Мальчик-Который-Воскрес-И-Чуть-Не-Женился-На-Уизли чуть не женился на Уизли: моральные пытки и компания рыжих женского пола в его представлении не могут и близко сосуществовать с идеей покоя. Поттер не женился: от подобной глупости его, наверное, Мерлин уберег. Не то чтобы его бывший студент стал умнее, только и Северус не лучше, учитывая… Учитывая. Снейп признает, что физически чувствует себя сносно по сравнению с минувшими днями оцепенения и одиночества, когда он едва мог подняться с продавленной лондонской софы, чтобы приготовить себе завтрак. Тогда любое элементарное волшебство отдавалось онемением в руках, а есть он мог лишь жидкие каши. Он существовал по привычке, разменивая одну безнадежную минуту на другую, а теперь способен вставать с продавленной койки в Хогсмиде и рассказывать Поппи о своих эрекциях. Жизнь для него как котел Лонгботтома: никогда нельзя предсказать, что в итоге получится. Медиведьма снова вздыхает — чисто пуффендуйская пытка неодобрением — и говорит: — Еще около полугода тебе придется использовать ту же мазь, что ты варишь для Гарри. Кстати, как наш дорогой бывший студент? Не видела его на этой неделе. Северус стойко не подает вида, что владеет интимными подробностями геройской жизни: пока никто не догадался, что они с Поттером окончательно лишились рассудка. Все произошло слишком быстро: вот Лондон, потом лазарет, вот Поттер ходит за ним хвостом, вот Северус выдавливает из себя извинения за грубости, которые его бывший студент заслуживал не всегда, а вот Поттер вдавливает его в матрас, и лицо и шея горят от чужой щетины. Действительно, котел Лонгботтома. — Поттер с болгарами перешли к решающей стадии, — бесстрастно сообщает Северус. — Скоро работы над защитным контуром Хогвартса завершатся, и можно будет распрощаться с нашими иностранными гостями. — Такое международное сотрудничество полезно и для восстановления школы, и для самого Гарри. Но я тоже заметила, что манеры наших гостей сильно отличаются от британских. Думаю, лучше не быть так критически настроенными: они хорошие специалисты. Видел Снейп, что эти «специалисты» наворотили со стеной хозяйственной пристройки в прошлом году. Терпеть громких болгар и их завышенное самомнение — настойчивый вызов снейповскому самоконтролю, от которого и так мало что осталось с тех пор, как он поддался напору Поттера. Северус мрачно отдает Поппи зелья и торопится покинуть ее временную обитель в Хогсмиде, пока той не пришло в голову снова ставить диагнозы. За дверью пустынная снежная улица, однако у него режет глаза не от белизны: Снейп уже смирился с длинным маршрутом от этого дома до своих новых комнат, но каждый раз, выходя из лазарета, он на секунду мешкает, ожидая увидеть коридор Хогвартса. Северус — человек привычки, и знакомая, десятилетиями исхоженная дорога к подземельям в его памяти стала железнодорожными рельсами, тогда как сам он — перевернувшийся локомотив, который и подъемным краном не сдвинуть с места. Никто больше не сможет пройти тем путем: слизеринское крыло запечатано, окончательно отданное во власть Черному озеру. Северус сам настаивал на том, что детям нужен свет и нормальная влажность… только сила привычки побеждает и жжет еще свежие раны. Северус провел ритуал — повернуть все вспять не получится, но его тянет к каменной стене, выросшей на месте бывшего прохода в подземелья, будто к месту преступления. От этих мыслей Северус приходит в совсем отвратительное расположение духа. Он шагает к своим комнатам, по пути возвращая согревающие чары: зима выдалась на удивление морозной, и идти к Поппи за им же сваренным Бодроперцовым смехотворно. Стоило оставить себе пару флаконов: варить это зелье у Снейпа сейчас нет ни времени, ни свободных котлов. Еще нужно разобраться с контрактами от французов и безголовыми болгарами с их экспериментальным зельем. Вдобавок на столе лежит очередное письмо от американской гильдии зельеваров, где проигнорировали первые два вежливых отказа и в этот раз прислали приглашение с международным портключом: они смеют так бесцеремонно настаивать на сотрудничестве, наверняка спутали его с каким-нибудь избалованным европейцем с континента. От устрашающей репутации профессора Снейпа ничего не осталось. Снейп уже месяц не подходит близко к газетам: там его персону все еще полоскают журналисты. Он отказывается отдавать желтым статьям и грамм своего внимания — и живет спокойнее, а если что-то будет требовать его вмешательства, ему скажет Поттер. Или Поппи, или Филиус. Или Минерва. Возможно, даже прибежит его помощница-когтевранка, которую он давно не видел: та, наверное, все не оставляет надежд очаровать Поттера на стройке, и не решается показаться Северусу на глаза разодетой как на Святочный бал. Поттер, Поттер, Поттер. Северус сворачивает в переулок, где находится небольшой дом с его комнатами и лабораторией, и, заметив у двери национального Героя в дутой красной маггловской куртке, поводит плечом от сладкой фантомной боли. Он избавился от засоса, но как убрать эти неловкие воспоминания? В последний раз они с Поттером виделись позавчера, когда Северус передавал ему двадцать флаконов с зельем для артефактологов, пятнадцать на тесты совместимости и пять на несколько попыток провести ритуал восстановления защитного контура, но на этом их общение не закончилось… Потому что они оба окончательно рехнулись — эта мысль не внушает былого ужаса, она кажется Северусу манящей, неким запретным плодом, который, возможно, не так и запретен, с каждым днем становясь все привычнее. Снейп замедляет шаг и разглядывает новую шапку гриффиндорца: тоже красная, явно связанная вручную, она напоминает ему старые шутки в преподавательской про Грейнджер и ее желание освободить домовых эльфов, подбрасывая им вязаные вещи. Шапки с шарфами в ее исполнении были кривыми и омерзительными, сама идея — еще хуже, и Северус, бросив еще один взгляд на Героя, снова задается вопросом, почему он настолько хорошо помнит все, что хотя бы косвенно связано с Гарри Поттером. Привычки завели его в эту ситуацию, как в болото. Лонгботтом, котел, Поттер, Поттер, Поттер. Мерлин знает что. Национальный Герой выглядит замученным и невыспавшимся, но сразу расправляет плечи, как только замечает хозяина комнат. — Добрый день! — Поттер выжимает из себя улыбку, отсвечивающую неестественностью в компании с синяками под глазами. — Новые поправки в рецептуре зелья действительно ускорили процесс. Я пришел с заметками по ритуалу. Но его руки пусты, и к шее Северуса приливает жар, который вызван не согревающими чарами. — Хочу напомнить вам о существовании домовых эльфов, — глухо отвечает он, а упрямый Герой его предсказуемо игнорирует. Северус открывает дверь и проходит внутрь, сразу очищая ботинки от снега и наколдовывая Люмос. Поттер протискивается следом, хлопает дверью, и они остаются одни в тесном полумраке коридора — здесь их никто не может увидеть. Согревающие чары послушно развеиваются в тепле дома, профессорская мантия вешается на крючок у входа, и прохладные широкие ладони Поттера — кое-кто так и не догадался использовать магию, чтобы не мерзнуть — скользят по его боку, прижимая ближе. Северус вцепляется в дутую куртку и яростно дергает собачку молнии вниз — к Мерлину ее. Это два разных человека: Поттер с ним наедине и Поттер на людях. На публике национальный Герой сдержанно улыбается всем и не отрывается от книг по травологии, всученных ему профессором Спраут: пусть он никогда не станет выдающимся экспертом в этой сфере, но двойная специализация с артефактологией довольно полезна. На всех интервью Поттер твердит, тема личной жизни для него закрыта, но открыт вопрос восстановления Хогвартса, и школе нужны пожертвования. Потом он обычно добавляет, что поголовно все обязаны Северусу Снейпу победой над Темным Лордом. За закрытыми дверьми Поттер молчит и стремится раздеть Северуса как можно быстрее, будто боится, что тот передумает — это, конечно, невероятная глупость. Снейп не может себе представить, как, отодвинувшись и расцепив чужую жадную хватку, чопорно бы произнес: «Извините, мистер Поттер, но все это время близость между нами, когда мы оба были трезвы и лишь немного не в своем уме, была недоразумением и больше не повторится». Досадные случайности, череда по ошибке спущенных штанов, с кем не бывает. Нет, Северус не пытается снять с себя ответственность, и, пока они не говорят о происходящем напрямую, он не отталкивает Поттера, который… не лишен некоторого шарма. Гриффиндорский энтузиазм и смелость тоже привлекательны, но именно его объятья заставляют Снейпа судорожно выдохнуть: он теряет контроль как тогда, в свои отвратительные двадцать. Северус Снейп на людях и наедине с Поттером — тоже два разных человека. Он не пытается стать нежнее, чем он есть, но он больше молчит, чтобы случайно не задеть национального Героя. Он когда-то делал так с Лили: скрывал свои язвительные комментарии, чтобы получить в ответ улыбку и одобрение. Северус был зависим от нее как от единственного человека, предложившего ему дружбу без корыстных побуждений, а она была свободна, окруженная толпой приятелей и приятельниц. У нее был выбор, и в итоге она выбрала не его, а кого-то мягче и добрее. Может ли Северус винить ее? С возрастом он лучше научился молчать — даже под пытками. — Эй, — тихо говорит Поттер, возвращая его внимание из прогорклого прошлого в терпкий полумрак настоящего, где быстрые пальцы уже успели вытянуть полы его рубашки из брюк и расстегнули нижние пуговицы. Чужое дыхание обжигает подбородок. Северус целует его. Чем меньше он скажет, тем лучше, и он не роняет ни звука, склонившись и припав к влажной коже. Он скидывает на пол нелепую куртку, прижимается вплотную и слегка кусает дугу мышц, где шея переходит в плечо. Поттер не стонет, но резко всасывает воздух, что на его языке значит то же самое. В спальне Северуса кромешная тьма, потому что в ней нет окна: когда он соглашался на эти комнаты, у него были проблемы посерьезнее такой мелочи. Теперь же это становится достоинством, когда Поттер наколдовывает тусклую свечу и стягивает с себя футболку и джинсы, поспешно толкая бывшего профессора на кровать и устраиваясь между его ног. Его тайный любовник стал хорош в оральных ласках так быстро, хотя буквально две недели назад — Северус был готов поспорить — Поттер впервые распробовал такую близость. Сейчас тот уверенно стягивает с него исподнее, шепчет Любрикус, а потом накрывает ртом член и проталкивает скользкие пальцы между его ягодиц. Как можно отказать Поттеру, его старательному энтузиазму, когда он одновременно щедр и так жаден? Скоро он наэкспериментируется, а Снейп останется один по колено в одиночестве и зельях. Северус знает жадность как никто другой, и он ловит ускользающие моменты, неспособный насытиться. В те пару раз, когда Снейп пытался проявить ответную инициативу, Поттер был настолько чувствителен, что достигал пика мгновенно, а потом прятал глаза, мягко отводя ласкающие руки. Больше у Северуса нет ничего, что он мог бы разделить с гриффиндорцем, и как только это станет очевидным, рассеется туман их чересчур близких отношений. Хотя бы будет что вспомнить. Как расплавленные котлы Лонгботтома, Мерлин его возьми. — Эй, — Поттер поднимает голову и пытается рассмотреть выражение его лица. — Что-то не так? Вместо ответа Северус тянет Поттера на себя, принимая его голодные поцелуи. Когда они вдвоем, все начинается томно и заканчивается по-животному грубо, так, что все тело приятно ноет остаток вечера, и Северуса жжет воспоминаниями в самые неподходящие моменты. Он поворачивается на бок, позволяя обнять себя, и Поттер прижимается плотнее: ни дюйма между ними. Поттер работает то на стройке, то в теплицах, и его руки сильные, широкие — Северус не может думать ни о чем другом с тех самых пор, когда впервые ощутил их на себе. Грубые пальцы скользят по его груди, и если раньше Поттер был слишком осторожен, выдавая неопытность, то теперь для него это привычная ласка. Снова звучит Любрикус, но в этот раз Поттер не торопится, трется, не проникая внутрь, и плечо Северуса начинает сладко саднить от поцелуев вперемешку с укусами. Хочется большего — с того момента, когда два дня назад Снейп изливался Поттеру в рот, еле удерживаясь от стона. Герой, повинуясь безмолвному ритму, наконец помогает себе найти тот самый угол, который позволяет головке члена скользнуть внутрь — и плечо опаляет долгий горячий выдох. В этот момент Северус чувствует себя щедрым дарителем, а не голодным до нежности и удовольствия затворником. Он ловит секунду за секундой: unus, duo, tres, quattuor, quinque… sex. Поттер тянет его на колени и локти, от чего член проезжается внутри Северуса иначе, и он невольно стонет, подаваясь навстречу. Поттер замирает, но Снейп не может выдержать промедления, он жадно двигает бедрами, в то время как Поттер вцепляется в него мертвой хваткой и выдыхает: — Минуту… Я сейчас… Северус хочет увидеть Поттера: сжимает ли тот зубы в отчаянной попытке не кончить сразу? Но он сам настаивал на темноте, и единственное, что он может сделать, это прогнуть поясницу, податься бедрами назад еще сильнее, и, хоть они не создали зверя с двумя спинами, их творение — лишь с одной неутомимо двигающейся спиной — ничуть не уступает в страсти. Поттер тяжело дышит, хозяйской хваткой лаская его член, а Северус, зажатый в теплых сильных объятьях, чувствует себя до краев полным жизни и Поттера. Мыслей больше не осталось — они как море, отходящее от берега, и есть только ощущения: скрип кровати — будто в отдалении, руки Поттера, его шершавый подбородок и дыхание в спину открытым ртом, ладонь на члене, движения их бедер навстречу друг другу, растягивающее удовольствие, перед которым Северус теряет силы: его колени разъезжаются. Поттер сам теряет остатки равновесия и впечатывает собой в матрас, дергает их вместе на бок, тогда Северус накрывает его руку своей, сжимая скользкий кулак сильнее, и достигает разрядки. Почувствовав пульсацию члена и горячую сперму на руке, Поттер замирает и выдыхает ему в спину, и у Северуса мурашки от такого тихого пика удовольствия. Они затихают на мокрой постели, и в этот раз Северус будет притворяться спящим. Он блаженно закрывает глаза и позволяет Поттеру избавляться от следов их помешательства, искать в полумраке свою одежду и направляться на выход. Вот Поттер лениво вжикает молнией штанов, вот он шепчет заклинание и подсвечивает Люмосом пол, чтобы найти футболку, которую закинул в угол у двери, а потом наступает долгая тишина. Северус непроизвольно напрягается, чувствуя на себе чужой взгляд. Почему Поттер не уходит? Шелест одежды, дыхание у его уха — и на одно мгновение у Северуса сердце ухает вниз, а в голове будто срабатывает предохранитель: опасность. Кто-то смотрит на его спину в темноте, и он беззащитен. Насколько он уверен, что это вообще Поттер? Это мог быть кто угодно под обороткой, и сейчас палочка Северуса находится в пальто, а сил на боевую беспалочковую магию у него не хватит. Молодой человек вздыхает, отстраняется, и звук его шагов прерывает закрывающаяся дверь. Северус моментально вскакивает с кровати и делает стены своей спальни и коридора прозрачными взмахом руки — он видит, как Поттер стоит перед его домом, раскрасневшийся и с ужасающим гнездом на голове — кто угодно догадается, что тот недавно вылез из постели. Потом Поттер отворачивается, трет ладонями лицо, надевает красное безобразие, которое считает шапкой, и идет в сторону стройки. Конечно это был Поттер, а не кто-то под обороткой. Кому еще в своем уме пришло бы в голову надеть это? Кроме того, никто не в курсе про их с Поттером… ситуацию. Все это время Поттер вел себя как обычно: если рассматривать желание прыгнуть в койку своего бывшего профессора нормальным делом. Поттер просто стоял и смотрел на его голую спину? Нежная истома удовольствия исчезла, раздавленная снейповской паранойей — тяжелые мысли возвращаются с местью за минуты покоя. Он сумасшедший, но не только из-за странных отношений с бывшим студентом, но также из-за сводящей живот паники с той минуты, когда на его спину опустился тяжелый поттеровский взгляд. Это точно Поттер, а не кто-то под Оборотным зельем. Это просто параноидальная осторожность, которая провоцируется самыми неожиданными мелочами. Разбуженное в теле беспокойство не утихает. Северус с кряхтением поднимается с постели — его колени все еще слабы от эха удовольствия — одевается и берет из своих запасов зелье-детектор Оборотного: он успокоится, как только Поттер примет его. Ничего не произойдет, и он будет спокоен. Поттер примет зелье, и у Северуса перестанут подрагивать руки, как сейчас, когда он пытается застегнуть Мерлиновы пуговицы этой Мерлиновой мантии. Заснеженная дорога благословенно пуста — Снейп быстро шагает по свежим следам, и начало паники перекатывается в его не менее пустом желудке. Ветер свистит в такт звону в его ушах. Северус настигает Героя у теплиц, когда тот оборачивается, дожевывая кусок маленького зеленого яблока, и улыбается ему так, как вообще никто никогда не улыбался. Конечно это Поттер. Кто еще способен на радость при виде бывшего шпиона? Или Северуса сейчас стошнит, или он потеряет сознание, и оба этих варианта напугают Поттера. — Пейте, — он грубо сует зелье в свободную гриффиндорскую руку и перестает рисковать тем, что флакон выскользнет из пальцев. — Что это? — улыбка немного гаснет, и Герой с любопытством рассматривает склянку. — Трагические последствия вашего незаконченного образования, раз не можете сразу сказать. Пейте. — Сначала скажите, что это, — Поттер упирается, все еще рассматривая флакон на свету. — Детектор Оборотного, — раздраженно рычит Снейп. — Пейте немедленно. В глазах Поттера сначала мелькает узнавание, а потом подозрение. Он избавляется от огрызка яблока, и таранит Северуса своими зелеными глазами, которые кажутся слишком полными жизни на усталом лице — так еще хуже. — Зачем? — Угадайте, — язвительно бросает Снейп и складывает руки на груди, чтобы не тряслись так очевидно. Лицо Поттера становится серьезным, и он опускает флакон. — Что я случайно увидел в вашем дневнике, когда вы учили меня Окклюменции на четвертом курсе? Слава Мерлину Поттер не настолько глуп, чтобы пить подозрительные зелья. Конечно это Поттер. Почему же Северусу не становится легче? — Это был думосбор на пятом, и я не буду говорить об этом вслух. Пейте. Герой раскупоривает флакон, принюхивается, залпом выпивает и… ничего не происходит. Парень показательно разводит руками, и рукава его красной маггловской куртки издают тревожный визг, когда трутся о ткань боков. — Что-то случилось? — Поттер выглядит серьезным и внимательным. Случилось то, что Северус окончательно выжил из ума — по всем фронтам. — Ничего. — Тогда что это было? Призрак былых времен, когда Снейп мог избежать смерти только из-за своего таланта зельевара, умения убедительно лгать и интуиции. Если Поттер и приспособился к обычной жизни, то это из-за молодости и его внутренних качеств, помогающих расти, как бонсай, искусственно изогнутым и подрезанным, но не сломленным. Сам Снейп — от природы кривое мескитовое дерево посреди пустыни, с которым никому не ужиться. Он даже не может перейти с Поттером на «ты». Его жизнь превращается попеременно то в трагедию, то в комедию, но не хочется ни плакать, ни смеяться. Снейп не в порядке, хоть и чувствует себя гораздо лучше сейчас по сравнению с тем временем в Лондоне. Секс мог бы стать прекрасным поздним началом рабочего дня, но у Северуса неискоренимая привычка портить себе и окружающим жизнь, поэтому вместо приятной усталости и удовлетворения — сломанный вредноскоп в груди. Если он не доверяет сам себе, кому вообще можно доверять? Почему он решил, что с Поттером что-то не так? Только потому, что тот встал рядом с кроватью и наклонился к его уху? Он, наверное, проверял, действительно ли Северус заснул. Мерлин его знает. Снейпа не успокоило такое простое объяснение. Почему же он решил, что с Поттером что-то случилось? Из-за странного напряжения на его лице, когда тот уходил? Может, было что-то еще раньше? Северус останавливается посреди заснеженной тропинки. Если он не доверяет себе, нет никого другого, кому можно было бы доверять. Все ошибки в жизни он совершал с широко открытыми глазами, и у него нет оснований игнорировать свою интуицию. Значит, с Поттером действительно что-то происходит, и лучше, чтобы это были сожаления о сексуальной связи со своим бывшим профессором, а не что похуже. Поттер не выглядел разочарованным, когда давал рукам волю в коридоре снейповской обители, и конечно Северус собирается сделать из этого проблему. Когда он разворачивается и идет к Минерве, ему тошно от самого себя. Поттер не под обороткой, но что-то в нем не так, и Снейп вытащит правду наружу, даже если это разрушит их близость до основания. Если он этого не сделает, может быть еще хуже — хватит с них всех. Домовик впускает его в кабинет директрисы и трясется так, что даже сказать ничего не может — только зубы лязгают. Бывший и действующий директор в одном месте — бедное существо сейчас сознание потеряет, и Снейп сжаливается: — Прошу принести чай, — и домовика с хлопком уносит подальше из кабинета. Минерва приветствует его и смотрит мягко, как на верного пса, тщательно вытершего лапы о коврик прежде чем войти в дом. — Как дела у наших дорогих болгар? — недовольно спрашивает Северус. Перед ним с хлопком появляется чашка чая и несколько сконов. — Поменьше иронии, Северус. Надеюсь, что скоро закончат. Съешь что-нибудь. — У меня из-за них котлов на Бодроперцовое не хватает. Кстати, зачем им вообще сейчас Поттер? От мальчишки нет прока, — Северус начинает издалека и не притрагивается к блюдцу. — Без него они бы до сих пор спорили с Помоной. Конечно, ее вклад гораздо больше, но благодаря Гарри они все хотя бы говорят на одном языке. Сейчас особенно. Мы точно откроем школу к следующему академическому году. — Поттер не будет проходить седьмой курс? — Нет, об его образовании сейчас заботится Помона. Она давно не занималась наставничеством, но, по ее словам, она сможет сделать из Гарри приличного траволога, хоть он и звезд с неба не хватает. А потом мы выдадим ему почетный диплом Хогвартса. — Грейнджер и Уизли тоже? — Мисс Грейджер выразила желание пойти по стопам Гарри, но позже, и, возможно, даже не в Британии. Сейчас она проводит время с родителями. А мистер Уизли охотно согласился на почетный диплом — он предпочел сосредоточиться на работе. Бывшие студенты для Минервы — череда мистеров, мисс и миссис, и из молодого поколения только Гарри с Джорджем Уизли удостоились называться по имени. Северус думал, что к мисс Грейнджер директриса тоже всегда питала особую любовь, но, видимо, то, что бывшая студентка не вернулась восстанавливать Хогвартс, Минерву задело. — Я ожидал увидеть их рядом с Поттером на стройке, — замечает он. Минерва поджимает губы. — Как я понимаю, прошлым летом у них произошел некий личный конфликт. Я не знаю деталей, Северус, и не хочу знать. В любом случае, они сделали достаточно. — Поттер сделал еще больше, и Поппи волнуется о его состоянии. По ее словам, ему нужен отдых. — Сейчас Гарри начал чаще выбираться в Инвернесс. Думаю, это полезно для него. Снейп равнодушно кивает, однако он удивлен — об этом ему ничего не известно. Значит, Поттер зачем-то ездит в Инвернесс? Пока это ничего не объясняет, но смутное ощущение, что с Поттером что-то не так, только укрепляется. Лучше Герою ходить по пабам, напиваться и по пьяни обжиматься с кем-то, а не быть замешанным в темных делах. Если Поттер будет втянут еще хоть во что-нибудь, Снейп убьет его сам — ради благополучия магомира и своего собственного рассудка. Мерлин, лишь бы этот идиот никуда не вляпался. — Кстати о Поппи. Она выглядит как инфери, и ей нужен отпуск. Почему бы не обратиться в Св. Мунго, чтобы к нам прислали пару-тройку практикантов? Минерва вздыхает так, будто Снейп предложил ей заменить весь преподавательский состав за два дня. — И о месте преподавателя зельеварения и декана Слизерина тоже следует подумать уже сейчас, — любезно добавляет он. Минерва говорит ему забирать сконы и катиться к Мерлину с такими новостями, и появившийся домовик, отчаянно трясясь, предлагает бывшему директору выпить чаю в другом месте. Ведьма злится из-за такой повседневщины, хотя самому Снейпу пришлось год назад бегать за Золотым трио, выдерживать Круцио Темного Лорда, передавать данные Ордену Феникса, защищать студентов от зверств чокнутых Кэрроу, искать пути спасти Поттера и избавиться от крестража и заодно заниматься абсолютно всеми административными делами школы, потому что помощниками директора были назначены Амикус с Алекто, а Минерва объявила ему бойкот. Как же ему опостылел Хогвартс. Он любит школу, но в третий раз в жизни он ощущает ее тесноту: как будто ботинки стали жать после летних каникул. Северус хлопает входной дверью своих комнат, раздраженно стаскивает с себя мантию и шагает в лабораторию. Он делает 30 приседаний, пока не начинают ныть колени, потом стоит в планке, пока дыхание не сбивается. Поппи когда-то говорила, что физическое здоровье помогает душевному, что ему нужен спорт, но Снейп чувствует себя паршивей обычного. Лучше бы в Запретный лес по сугробам сходил. Он принимает очередное восстанавливающее, потом возвращается в свою крошечную спальню без окон и падает на кровать, собираясь спать прямо посреди дня, и ему снятся взрывающиеся котлы и Поттер, Поттер, Поттер.