***
В медпункте пахло антисептиком и скисшими морепродуктами. Оба запаха — заслуга Шинсо. И не то чтобы он этим гордился. Он пришел сюда полчаса назад с залитой кровью рукой и всклоченными волосами и так и не понял, чего молодая медсестра испугалась больше: его увечий или равнодушия, с которым Шинсо о них заявил. А ведь растрепанные волосы даже не были следствием трагедии. По итогу он уже полчаса сидел на кушетке — боже, как же затекла спина — пока сразу две медсестры вынимали осколки стекла из его руки и даже несколько — с лица, антисептиком промывая раны. «Пиридин жалко, — морща нос не только от жгучей боли, пронизывающей руку от локтя и до самых кончиков пальцев, но и от мерзкого запаха, с сожалением думал Шинсо. — Опять придется технический на перегонку ставить… Еще и воняет». Он опустил скептичный взгляд на свой лабораторный халат. Вот коричневое пятно от хлорида железа, вот капли глицерина на рукаве, вот он прожег карман на груди нитрующей смесью… По его прикидкам, предмет одежды мог прослужить еще пару месяцев, пока Шинсо не добил бы его очередной порцией кислоты или органических растворителей, но теперь, полностью залитый пиридином, он не годился даже на тряпки. — Почти закончили, — решила уведомить его медсестра, и Шинсо рассеянно кивнул. Не успел он вновь погрузиться в свои мысли и хоть как-то абстрагироваться от вони и боли, как в коридоре хлопнула дверь и раздался чей-то чересчур громкий голос. — Нет, вы не поняли! Мне нужна либо здоровая нога, либо больничный, чтобы я вообще не пошел на экзамены! Да как так-то?! Почему нет? Где здесь главный! Здесь? Оп-па!.. В дверной проем практически врезался какой-то парень, но уже через мгновение сделал вид, что полностью контролировал траекторию своего движения. Круглыми глазами он уставился на руку Шинсо — да, он все еще выглядел как жертва фильма ужасов — и впечатленно присвистнул. — То есть кто-то даже отчаяннее меня не хочет сдавать экзамены, — ничуть не смутившись двух строгих взглядов медсестер и одного безразличного — от Шинсо, паренек усмехнулся и деловито уперся плечом в косяк. — Стой… — за секунду растеряв все веселье, он внимательно принюхался, — так это от тебя воняет дохлым кальмаром?! Шинсо поморщился от количества шума и единственным его ответом стал все тот же безразличный взгляд. Он не изменился в лице, даже когда неизвестный парень дохромал до его кушетки, обошел со спины и, упершись в матрас коленом, склонился носом к воротнику его халата. — Фу, боже, зачем я это сделал! Чувак, как тебя так жизнь помотала?! Хороший вопрос. Ответа Шинсо, конечно же, не знал. Казалось, синтез шел как обычно, но то ли ему попалась бракованная колба, то ли… Нет, Шинсо не запорол бы такой простой синтез. Ему попалась бракованная колба. И она разлетелась сотней осколков без малейшего повода, а Шинсо как раз стоял рядом и вертел в руках открытую бутыль с пиридином. Повезло, что он не успел снять защитные очки, и пострадали только правая рука и щека, а не глаза. Ну и халат, да. Как правильно заметил этот шумный парень, от Шинсо разило сдохшим кальмаром, и он тоже был не в восторге от этого. — Неудачный опыт, — надеясь, что шумное нечто отстанет от него — хотя бы перестанет лезть в лицо — ответил Шинсо. — Дай угадаю, ты из этих отчаянных ребят химиков? — вопреки его ожиданиям, парень склонился еще ближе к Шинсо и оскалился. — Знаешь, я и сам своего рода ученый. Шинсо закатил глаза. — Да-да, ты далеко не первый, кто собирается пошутить, что он отлично разбирается в этиловом спирте. — Тогда я буду первым, кто пригласит тебя на его дегустацию! Кажется, парень вот-вот бы положил руку ему на плечо — о, как бы он потом пожалел не в силах отмыться от вони — но медсестра как раз закончила бинтовать его предплечье, и Шинсо в последний миг увернулся от чужого касания. Обернулся, захватывая взгляд светло-карих глаз, и вдруг снисходительно улыбнулся. — И снова мимо. Он покинул медпункт, а Каминари не мог шевелиться еще добрую минуту. Этот парень вышиб из него весь дух одной единственной улыбкой, даже мурашки по коже пробежали. Дьявол, он просто обязан угостить его пивом, или кофе или чем угодно еще и… Каминари со стоном рухнул лицом в подушку. И он даже не узнал, как его зовут.***
В салоне мерседеса всегда было прохладно и тихо играла классическая музыка — только она не отвлекала от раздумий. За окном проносились улицы Токио, но Тодороки не обращал на них внимания, поглощенный чтением свежих новостей. Дорогие часы на запястье показали ровно девять утра, когда автомобиль остановился прямо перед главным входом в общежитие. Коротко поблагодарив водителя отца, Тодороки вышел из машины и, перекинув сумку с парой тетрадей и планшетом через плечо, распахнул двери общежития. Встретивший его шум немного… Обескуражил. По этажам восточного крыла носились десятки парней, многие в одних трусах, коридоры были заставлены чемоданами и сумками, а еще кто-нибудь с кем-нибудь постоянно переругивался. Поймав за локоть ближайшего к себе паренька, Тодороки выяснил, что, оказывается, какой-то умник со второго этажа что-то подорвал в своей спальне, и теперь коменданты переселяют половину студентов по другим комнатам. Можно ли найти списки с новым распределением? Нет, все делается на ходу. Знает ли парень, кто виновник балагана? Нет, его имя кануло в общем хаосе. Много ли пострадало комнат и студентов? Никто не умер, но драки пока не исключены. Тодороки утомленно потер переносицу и вздохнул. До своей комнаты он смог добраться не сразу: несколько раз его чуть не сбили чемоданами, потом пришлось уклоняться от летящей в глаз зубной щетки, а затем его почти облили энергетиком. Когда же наконец он попал в свою спальню, то с наслаждением хлопнул дверью и швырнул сумку на кровать. Тишина — ну, почти тишина, но всяко лучше, чем оглушительная какофония звуков в коридоре — остужала мозг и помогала расслабиться. Тодороки решил, что если его и решат пересилить, то пусть сообщат об этом лично, а пока его утро никак не должно отличаться от любого другого утра понедельника: он дочитает новости, составит график дел на неделю и продолжит писать эссе, которое позволит ему получить автомат по сравнительной политике. Все планы были нарушены еще на второй стадии, когда входная дверь громко хлопнула и в комнату залетели две сумки. Следом за ними вошел — слишком вальяжно для чужака — парень. Черная майка в облипку, широкие потертые джинсы, массивные ботинки и торчащие во все стороны светлые волосы — Тодороки готов был поклясться карьерой отца, что от вторженца не стоит ждать ничего хорошего. — Чего глаза вылупил, м?! — Ну вот, Тодороки был прав. — Что ты делаешь в моей комнате? Парень цыкнул и завалился на свободную кровать. Точнее, это была кровать соседа Тодороки — Токоями, и только сейчас он заметил, что вообще-то ни намека на присутствие молчаливого первокурсника с факультета астрономии в комнате не наблюдалось. Неприятная догадка озарила мысли Тодороки, и наглый парень только подтвердил ее, ответив: — Теперь это и моя комната, уяснил? Или какие-то проблемы? — он приподнялся на локтях, и Тодороки скривился. Может, еще не поздно надавить на коменданта своим авторитетом и заставить найти ему нового сожителя? Нет, для начала стоит попытаться договориться с самим соседом. Кстати… — Как тебя зовут? — М? — видимо, парень уже успел забыть про него. Он вытащил наушник из уха и недовольно буркнул: — Кацуки Бакуго. — Я Шото Тодороки, — он расправил плечи и постарался принять максимально — нет, не дружелюбный — нейтральный вид. — Да мне плевать. Нет, Тодороки точно выселит его.***
К вечеру погода испортилась: похолодало и начался дождь. Мидория стоял под козырьком кофейни и мысленно сокрушался, что именно сегодня решил выложить из сумки зонт. Эх, добежать бы до автобуса… — Мидория, мальчик мой, — на плечо легла рука с длинными, костлявыми пальцами, — тебе точно не нужна помощь? Я могу подвезти тебя. Изуку смущенно улыбнулся и покачал головой. — Не беспокойтесь, Тошинори-сан. Тут до остановки рукой подать. «Промокшей рукой», — подсказал внутренний голос, но Мидория лишь поджал губы. Не хотелось утруждать того, кто только что оплатил его обед, перешедший в ужин. — Я пригласил тебя сегодня, так что доставить тебя до общежития — тоже моя ответственность. Подожди пару минут, водитель скоро будет. «С другой стороны, невежливо перечить старшим». В итоге до общежития он добирался, сидя в теплом кожаном салоне дорого автомобиля и обсуждая с Тошинори грядущую сессию. Мидория имел все шансы закрыть ее на самые высокие баллы, чем не мог не вызывать гордость мужчины. — Позвони мне, когда сдашь все экзамены, мой мальчик, — услышал Изуку перед тем, как попрощаться, и вышел из машины. Он не прошел и пары шагов, как врезался в знакомую грудь с двумя металлическими медальонами. Бакуго даже не стал здороваться — сразу подхватил друга под локоть и потащил в университетскую столовку. — А дед-извращенец продолжает к тебе подкатывать, м? — Каччан! — Мидория пихнул Бакуго под ребра, но какое дело этой горе мышц до его худых локтей? Он надеялся, что его щеки не покраснели, но Бакуго и без того стало смешно. — Тошинори-сан выделил мне грант на обучение! Конечно, он имеет право иногда интересоваться моими успехами. — Нет, Деку, он просто ждет возможности совратить наивного, послушного мальчика! — Бакуго загоготал еще громче, а при попытке Мидории стукнуть его плечо, попросту перехватил его руку. — Лучше расскажи, как у тебя дела, — в надежде сменить тему, попросил Изуку, и, хвала небеса, это сработало. — На твоем месте я бы проверил, не вытурили ли тебя из твоей комнаты, м. Сегодня было что-то типа великого переселения придурков. Заприметив удобный диванчик у окна, Бакуго пихнул в его сторону удивленного Мидорию и сел сам. Из еды у них был только крепкий черный кофе — Кацуки другого не признавал, а Изуку был слишком сыт даже для того, чтобы выпить стакан воды. — Каччан?.. — Мидория даже не стал скрывать, насколько он насторожился. — Ты что-то натворил? Бакуго самодовольно улыбнулся. — Испытал новую взрывчатку в деле. О, нет… Мидория слишком хорошо знал друга, и в переводе с его языка это значило что-то вроде: «Я случайно подорвал половину общаги, пока экспериментировал с новым порохом, но ни за что этого не признаю». Господи, хоть бы обошлось без человеческих жертв… — Кстати, я теперь живу в триста второй. Сосед такой напыщенный индюк, так и тянет все дерьмо из него выбить! Я только зашел, а этот придурок уже стал свои права качать — политолог недоделанный! Весь мозг мне вынес какими-то тупыми правилами. — Каччан, тише, не кипятись… — Мидория примирительно вскинул руки, но гнев Бакуго, как и его взрывы, контролировать было невозможно. — Я уверен, что вы поладите. — Нет, он вообще не уверен. Прошлый сосед Бакуго появлялся в комнате, только чтобы переночевать, так что их контакты были сведены до минимума. За сохранность нового соседа Мидория поручиться уже не мог. — Если этот мудак еще раз что-нибудь выкинет!.. — Бакуго уже сжал кулаки, но в его кармане вдруг звякнул телефон, и вся волна ярости разбилась об эсэмэску от старосты. Ткнув в экран так, словно вместо стекла там были глаза его соседа — и как же звали этого придурка, он совсем забыл — он хмуро огласил Мидории: — вывесили расписание консультаций. Не дожидаясь ответной реакции, Бакуго поднялся из-за стола, забрал недопитый кофе и широкими шагами двинулся в холл. На доске объявлений, как всегда, даже стикер некуда было ткнуть: каждый миллиметр занимало чье-то расписание, рекламные листовки университетских секций и… списки на отчисления, что очень позабавило Бакуго. — Сессия еще не началось, а кого-то уже хотят турнуть, — зубоскалил он, игнорируя осуждающий взгляд Деку. Пальцы невесомо скользили по списку с именами студентов и вдруг остановились. Одна фамилия явно была ему знакома, и Бакуго с удовольствием ткнул в нее сильнее, оставляя вмятины на белом листе. — А вот это уже интересно! Четвертым в списке стоял Эйджиро Киришима.