***
Спортивный зал успокаивал. Тихие скрипы кроссовок о пол, немного душный воздух с запахом пота и боксерская груша. Киришима наносил один удар за другим — правой, левой, затем снова правой, уклониться — и беспокойные мысли на время покидали его. Ни переживаний об учебе, ни волнений о поиске работы — ничего. Конечно, через час он снова будет терзать себя осознанием собственной безнадежности, как и за два часа до, но пока Киришима трусливо сбегает от всех проблем. Как и каждый день в промежуток с семи до половины девятого вечера. Проводя очередную серию ударов, Эйджиро заметил, как рядом с его местом упала черная спортивная сумка и знакомый силуэт мелькнул на периферии взгляда. Киришима остановился, придержал раскачивающуюся грушу и тыльной стороной забинтованной ладони вытер со лба пот. Другую руку протянул Бакуго. — А я думал, что придурки, которых отчисляют, должны сейчас трястись над своими паршивенькими экзаменами, — его сухие, всегда чуть потрескавшиеся губы растянулись в злобный оскал. Он хотел отбить Киришиме «пять», но, кажется, стоило это сделать до язвительной шутки, потому что парень перехватил его руку и сжал так, что захрустели костяшки. Бакуго был бы не Бакуго, если бы подал вид, что ему больно, а потому лишь сильнее улыбнулся. На виске запульсировала венка. — Скажи честно, ты стал ходить на бокс, чтобы тебе морду не набили за твой длинный язык, — проскрежетал Киришима с красными не только от тренировки щеками — Бакуго мстил ему, не менее сильно сдавливая его ладонь, и это было чертовски больно. Они бодались взглядами, словно бараны лбами, и в один момент резко расцепили руки. — Мне боялись бить морду еще до того, как я пошел на бокс, — самодовольно ответил Кацуки, и почему-то Киришима ему поверил. Внутреннее чутье подсказывало ему, что и в детстве этот парень вряд ли был паинькой и закошмарил всех детей вокруг. И даже если находился кто-то, превосходящий его по силам — а такие были, потому что Киришима и сам пару раз надирал ему зад на спарингах — Бакуго наверняка дрался с ним с не меньшим остервенением. Эйджиро вновь повернулся к груше, хотя удары наносил уже не так активно: часть внимания теперь была сосредоточена на разминающемся Бакуго. — Удивительно, что тебя в списках не оказалось, — он улыбнулся краешком губ, когда в красных глазах — ей богу, это линзы или природа так оторвалась на этом парне? — вновь распалилась только угасшая ярость. — Че?! — он с силой наклонил корпус вперед, демонстрируя неплохую растяжку. — С хрена ли мне оказываться там?! Киришима опустил взгляд на чужой зад и почти всерьез подумал, не пнуть ли его ногой, пока оппонент в таком неустойчивом положении. — Ну… — он нанес груше несколько ударов снизу, — еще скажи, что ты нормально учишься. Буквально все в выражении лица Бакуго в ту секунду так и кричало ему: если бы Киришима играл в сапера, сейчас он бы наступил на самую мощную мину. Потому что да — Бакуго учился нормально, даже лучше, чем нормально, иначе не было бы этой довольной ухмылки на его роже. Эйджиро чуть не взвыл. Если даже у этого придурка были все шансы сдать экзамены, то почему у него, у Киришимы, все, как говорится, летело на санях в пи… Звон цепи, на которой раскачивалась груша, и глухой звук его ударов заглушили конец его мыслей. — Слушай, а ты на каком вообще факультете учишься? Сидевший в глубоком выпаде, Бакуго вскинул голову и даже с некоторым удивлением посмотрел на собеседника. Они с Киришимой ходят на бокс уже четыре месяца — с самого поступления в универ. Неужели он ни разу не упоминал, где учится, или красноволосый придурок просто забыл? — На физике. — Чего?! От удивления Киришима даже промазал по груше и чуть не кувырнулся вперед. Вот эта чувырла?! Физик?! Черт, да он выглядит, как главный задира не то что своего района — всего Токио. Неужели в этой башке, кроме агрессии, есть еще и неплохие мозги? Бакуго никак не мог определиться, ошарашенная физиономия этого придурка ему льстит или бесит его. А потому и что сказать, он тоже не знал: то ли наорать, то ли позлорадствовать. — Бро, — что-то заискивающее блеснуло во взгляде Киришимы, но прежде чем Кацуки успел насторожиться — с каких пор этот полудурок вообще зовет его «бро»? У него в семье дебилов нет! — Киришима уже продолжил, — а насколько хорошо ты учишься? Ха, нет, Бакуго не идиот. Он, конечно, сейчас выпендрится, но он уже чует, что пахнет жестким нае… подвохом. — Бро, — намеренно подражая Киришиме, протянул он. — Все мои тесты написаны минимум на девяносто пять из ста. Эйджиро не знал, хочется ему биться головой о стену или радостно рассмеяться. В голове уже созрел план, как ему не вылететь из института, но сам факт того, что Бакуго не просто держался на плаву, а был гребаным отличником и почти ботаном, все еще взрывал его бедный мозг. — Эй, Бакуго, а давай спарринг, — когда тот закончил разминку и уже нанес пару ударов груше, предложил Киришима и кивнул на свободный ринг. — Да без бэ, только че у тебя глазенки так щурятся, м? А вот и тот подвох, которого ждал Кацуки. Интуитивно он понимал, что может понадобиться от него Киришиме, но сформулировать это в одну мысль он не смог — не захотел. — Кто проиграет, будет должен желание. Если ты проиграешь, то подготовишь меня к сессии. — А если ты? — Бакуго зарылся пятерней в волосах, отчего те лишь сильнее растрепались. — Ну… Не знаю. А ты че хочешь? Могу пиво купить или типа того? Кацуки задумался лишь на мгновение, точнее, сделал такой вид. А затем с издевкой над чужой надеждой хмыкнул и отвернулся к груше. — Не-а. — А?.. Почему?! Блин, а Киришима уже уверовал в свою победу. Счастье было так близко… — Я че, на придурка похож, чтобы тратить свое время на другого придурка? Своих дел полно. — Да ты эти экзамены сдашь, даже не готовясь! Бакуго самодовольно усмехнулся. Что правда, то правда. Он был уверен, что самый умный на своем курсе и к сессии уже давно был готов на все сто. Единственный, у кого еще Кацуки готов был признать существование мозгов и их небесполезность, это тупой Деку, хоть он и продолжал звать его тупым. Но даже несмотря на то, что последние две недели перед экзаменами Бакуго планировал уделить своей работе в лаборатории и другим личным хотелкам, ответом Киришиме было: — Нет. Киришима цыкнул языком и вместо груши слабо стукнул Бакуго. Ну нет, за свою сессию он будет бороться до конца. — Так и признай, что тебе просто стремно. Сколько раз я тебя на лопатки укладывал. Ссышь, что я и сейчас выиграю? Пф, Бакуго не настолько идиот, чтобы вестись на такие дешевые провокации. Киришима даже не скрывал, что берет его на понт, а Кацуки в конце концов не зря хвалился своим интеллектом. Он не… — Ну ладно, хрен с ним. Погнали.***
Тихий, почти мелодичный стук по клавишам ноутбука прервался, когда Тодороки потянулся за стаканом айс латте с ореховым сиропом, а затем возобновился вновь. Все домашние задания он выполнил еще днем, затем уделил три с половиной часа — каждый день ровно столько и ни минутой больше или меньше — проектному заданию, так что теперь его дела вообще никак не касались учебы. Зато все еще касались политики. Года два назад, а может и три, у них с отцом появилась игра — вынос мозга — когда в начале недели Энджи скидывал ему подборку из трех новостных статей и требовал до воскресенья отправить нечто вроде эссе. Строгой структуры у него не было, но текст обязан был содержать краткий обзор на поднимаемый в статье вопрос, а затем обсуждение решения какого-либо политика, о котором и сообщали новости — положительные стороны, потом отрицательные и предложение альтернативы. И так для трех статей. Чего уж врать, Шото быстро вошел во вкус. И Энджи тоже, поэтому со временем сложность задания стала расти. Вчера Тодороки получил новую подборку, но, выбитый из колеи новым соседом и чередой вечерних ссор с ним, смог только ознакомиться с новостями. На самом деле, он и сам уже натыкался на некоторые из них, из-за чего в груди кольнуло удовлетворение. Шото почти закончил расписывать первую статью, когда дверь громко хлопнула. За последние сутки, казалось, он слышал этот звук так часто, что даже перестал вздрагивать — Бакуго как будто не умел открывать двери иначе, как громыхать ими. Тодороки хотел обернуться, только чтобы бросить на нового — хоть бы временного — соседа недовольный взгляд, но злость проступила на лице намного сильнее, когда он понял, что Бакуго пришел не один. — Я же говорил, что приводить посторонних в комнату запрещено, — ледяным, как его кофе, тоном произнес Шото. Кажется, незваный гость промямлил подобие приветствия, но Тодороки просто проигнорировал его. — И кто мне запретит, м? Может, ты? Бакуго ткнул в него пальцем и угрожающе рванулся вперед, но его друг — откуда у него вообще взялись друзья? — в последний момент схватил его за край черной майки и потянул назад. Ткань надрывно затрещала. — Деку, не встревай, — прошипел Бакуго и стукнул парня по рукам. Затем вновь обернулся к Тодороки. — Короче, так, половинчатый придурок, — как-как он его назвал? — даже не пытайся указывать мне, че делать, и я сохраню твои зубы на месте. Шото сжал челюсти. Нет, это уже ни в какие ворота. Прежде он никому не позволял так с собой разговаривать и теперь тоже не собирается. — Веди себя нормально, — он встал из-за стола и расправил плечи, — не то… — Не то че, м?! Бакуго вновь рванулся, и вновь парень, которого он назвал Деку, схватил его за майку. Послышался грозный рык. — Каччан, давай посидим у меня… Ничего страшного ведь. — Заткнись! — рявкнули оба — и Шото, и Кацуки, и лишь с большим гневом уставились друг на друга, пока Деку чуть ли не трясся от страха. Вот те на, попытался смягчить, а на него наорали. Парни таращились друг на друга, как два разъяренных быка, и Мидория очень не хотел оказаться их тореадором. Уйти бы под шумок, но он отлично понимал, что, хоть и стал последней каплей в терпении соседа Бакуго, но был вовсе не первой. Так что если он уйдет, они все равно подерутся. Вот блин, правда ведь подерутся. Каччан еще до того, как увидел этого парня, был не в духе: успел рассказать, что задолжал придурку Киришиме желание и теперь должен готовить его к сессии. Причем бесили его оба факта: и проигрыш в спарринге и новые заботы. «Надо как-то вытащить Каччана из этой комнаты, — думал Мидория, переводя тревожный взгляд с него на его соседа. — Но не силой же мне его тащить. Еще прилетит от него…» Шото тем временем понимал, что Бакуго все еще ждет от него ответа. Но что сказать? Веди себя нормально, не то я напишу на тебя жалобу коменданту и администрации? Вообще-то в этом и был его план, но, во-первых, это все равно не сработает: Тодороки за день успел собрать о Бакуго достаточно информации, чтобы выяснить о его безупречных рейтингах в учебе и, как следствие, фаворитизме у преподавателей. А во-вторых, звучало это, конечно, унизительно. Ему тут морду обещают набить, а он угрожает бумажками. Но не ввязываться же в самом деле в драку? Он может, конечно, но победителем вряд ли выйдет — про бокс Шото тоже успел узнать. А если ему лицо раскрасят, то потом и от отца прилетит. Черт, ну что за дурацкий сосед: столько проблем и ни одного решения. — Эй, половинчатый! — устав ждать, пока он решит все свои внутренние конфликты, рявкнул Бакуго. — Че, язык проглотил?! Шото выдохнул, смиряясь с неизбежным. Видимо, без драки не обойдется. — Не то придется показать пример. Он оттолкнулся от стола и неспеша стал закатывать рукав белой рубашки. Хоть бы ему не сломали нос… Изуку испуганно взвыл. Прямо на его глазах начиналась драка! Бакуго, почуяв запах скорой крови, грозно оскалился и тоже сделал шаг вперед. Мидория из последних сил вцепился в его руку и встал на пути, но его уже не замечали. С таким же успехом можно пытаться остановить танк. — Деку, не мешайся, — схватив его за шкирку, словно нашкодившего котенка, Бакуго оттащил Мидорию в строну и продолжил наступление. — Половинчатый, тебе с какой стороны сначала прописать? Шото предпочел бы, чтобы ему вовсе не «прописывали». Господи, и что за ужасный сленг? И это будущее японской науки? Его ни на одну приличную — и неприличную тоже — конференцию пускать нельзя. Тодороки сжал кулаки и напряг плечи. Опустив подбородок, он готовился то ли бить, то ли принимать удар, но дверь вдруг распахнулась — ну что за проходной двор! — и сквозь небольшую щель в комнату просунулась чья-то красная шевелюра. — Бакуго! Слушай, я подумал, а че до завтра ждать? Давай сегодня начнем готовиться! Мидория первым обернулся к нежданному гостью и с облегчением, от которого у него чуть ноги не подогнулись, узнал в нем Киришиму. Лично они знакомы не были, но за минувший семестр он не один раз слышал о нем от Бакуго. Правда, комментарии обычно носили далеко не лестный характер — Каччан всегда бесился, когда проигрывал кому-то, а на боксе с учетом всех побед и поражений у них с Киришимой была уверенная ничья. И все же сейчас этот парень, похоже, предотвратил бурю. Кацуки скрипнул зубами. Подумал даже просто проигнорировать чужой вопрос и все же набить половинчатому морду, но лишь цыкнул и разжал кулаки. Весь настрой сбили. — Деку, жди меня здесь. Я скоро вернусь. Мидория вопросительно хмыкнул, но Бакуго скрылся прежде, чем он успел задать вопрос. В гробовой тишине он присел на кровать Каччана и неловко потер ладонь. Украдкой взглянул на Тодороки и, столкнувшись с его прямым, как стрела, взглядом, неловко улыбнулся. — Я Изуку Мидория. Приятно познакомиться! Выражение лица собеседника осталось невозмутимым, но глаза — ого, а у него гетерохромия! — больше не сверкали гневом. — Шото Тодороки, — коротко бросил он и вернулся за стол. Экран ноутбука успел погаснуть, и Шото несколько раз подергал мышкой. На черном фоне появился белый логотип с надкусанным яблоком, и, пока Тодороки ждал загрузки, лениво прокручивал в голове услышанное имя. Мидория… Что-то знакомое, но он никак не мог вспомнить, что именно. Возможно, он слышал о нем, пока собирал информацию о Бакуго. Кажется, этот парень тоже был в числе лучших учеников факультета. И все же что-то другое было связано с его фамилией. Из размышлений вырвал вернувшийся в комнату Бакуго. Настроением он стал, казалось, еще хуже прежнего, и Тодороки непроизвольно напряг плечи, но сосед не обратил на него никакого внимания. Он забрал с прикроватной тумбочки ноутбук, достал из сумки две большие тетради и, буркнув: — Деку, пошли, — вышел в коридор. С одной стороны, Мидория был рад, что его спасли из плена неловкой тишины. Тодороки предельно ясно дал понять, что не любит посторонних в комнате, и Изуку было стыдно игнорировать его желания. С другой стороны, слабо-слабо в груди кольнула досада. Что-то заманчивое было в перспективе сидеть один на один с Тодороки и наблюдать за тем, как он работает. — Еще увидимся, Тодороки! — почему-то бросил Изуку напоследок и вышел вслед за Бакуго.