***
Впрочем после отъезда Бакуго общение с ним не кануло в Лету. Скорее наоборот, Киришима строчил ему каждую свободную минуту. Сначала Кацуки отвечал ему — слал куда подальше и просил заткнуться. Потом его силы и время закончились, он пустился в игнор, но бесконечно вибрирующий в кармане штанов телефон продолжал действовать на нервы. Бросил в черный список — тишина вывела из себя меньше, чем за полчаса, и Бакуго вернул все, как было. Затем на три дня он полностью пропал из соцсетей. Эти три дня длился теоретический тур. На четвертый был перерыв. Кацуки выбрался погулять по городу, и Изуку составил ему компанию. Потом начался практический тур. С тех пор Эйджиро получил только одну эсэмэску. Бакуго 23:24 Прилечу завтра в 9:42 Утром Киришима уже ждал его в аэропорту. Поглядывая на часы, он топтался на улице и стучал зубами от холода всякий раз, когда не зевал. Он влил в себя уже две чашки кофе, третью припас для Бакуго, но бодрости от этого не прибавилось. Впрочем тот должен был появиться уже с минуты на минуту, так что Киришима вжал голову в плечи и продолжил ждать, кутаясь в легкий бомбер. От зябкого утра тот, очевидно, не спасал. Стеклянные двери постоянно крутились, люди то и дело покидали аэропорт, но вот поток их усилился, и Эйджиро напряг зрение. Ожидания оправдались, не прошло и пары минут, как от толпы отделилась белобрысая макушка. Наверное, Бакуго заметил Киришиму еще раньше, чем он его, потому что сразу направился в нужную сторону. — Тупые люди с их тупыми очередями и медлительностью, — было первое, что услышал Эйджиро спустя неделю разлуки. Черт, он бы рассмеялся, но сбился на протяжный зевок. Ругань Бакуго продолжалась до тех пор, пока Киришима не протянул ему стакан с кофе. Потом они поймали такси до общаги, и Эйджиро со стоном удовольствия обмяк на заднем сидении. Правда, слишком рано — он почти сразу получил пинок от Кацуки, чтобы подвинулся, а затем в него швырнули черную кожанку. — Прогноз погоды не думал смотреть, олух? Киришима накрылся курткой, как одеялом, так, что торчала лишь голова. — Я специально. — Че?! — Чувак, у меня режим сбит, я ложусь в шесть утра. Я вообще не спал сегодня ночью, чтобы тебя встретить. Холод хоть как-то поддерживал мой мозг в рабочем состоянии. Он повернул голову и встретился взглядом с красными глазами. — Ну ты и придурок, — совершенно беззлобно протянул Бакуго, и на его губах заиграла веселая усмешка.***
Во время поездки в такси Киришиму так разморило, что действовать он стал на автомате. Поэтому-то он и оказался не в своей спальне, а в комнате Бакуго. Пока тот разбирал сумку, Эйджиро молча улегся в его кровать и с чувством выполненного долга позволил себе отрубиться. Бакуго при виде этой картины только цыкнул. Вообще-то он и сам не спал почти всю ночь, так что чувствовал себя не шибко лучше Киришимы. Тем более его взбесил тесный самолет и перманентная давка в очередях — хоть ноги сзади стоящим топчи, чтоб не напирали. Только из упрямости он заставил себя разобрать все вещи и сходить в душ. Из той же упрямости и брезгливости Кацуки стянул с Киришимы куртку и кроссовки, — о, не будь он таким вымотанным, и за кроссовки выкинул бы придурка в окно вместе с матрасом — а потом завалился рядом. Дерьмоволосый даже не пошевелился, только пробурчал что-то. Бакуго вырубился почти так же быстро, как он.***
Киришима продрых до самого вечера, а когда открыл глаза, понял, что практически утыкается носом в чужую шею. Правая рука и обе ноги оказались закинутыми на Бакуго, и черт его знает, какая благодать снизошла на его дурную голову, но он, казалось, не обратил на подобное вторжение никакого внимания. Эйджиро в шумом втянул воздух. — Я жив… — Какая жалость. Бакуго даже голову поворачивать не стал, продолжил листать новостную ленту в телефоне. Киришима шевельнулся, но вместо того, чтобы слезть, лишь поправил затекшую руку. Отворачиваться от чужой шеи он даже не подумал. — Давно не спишь? — еле промямлил он, потому что сил все еще не было. — Полчаса. Киришима молча принял ответ и вновь прикрыл глаза. Спать он больше не собирался, но и чем-либо заниматься тоже, а Бакуго он не видел так давно, что лежать с ним казалось наилучшим вариантом на ближайший вечер. Наверное, он соскучился по нему еще до того, как он улетел в Германию, потому что едва ли хоть одна вечеринка понравилась ему больше, чем тусовка на День святого Валентина. Все-таки крики Бакуго создавали какую-то особую атмосферу. — Как прошла олимпиада? — не размыкая век, поинтересовался Эйджиро. — Как два пальца, — Кацуки фыркнул. — На практическом этапе у половины были руки из жопы, смотреть стремно. Было несколько не тупых придурков, Деку с ними познакомился. Но в остальном одни слабаки. Киришима лениво угукал и с удовольствием слушал ворчание Бакуго. Он не распалялся до громкой ругани, поэтому голос его звучал тихо, даже сонно. От слабой хрипотцы Эйджиро и вовсе разомлел. Увлекшись, Бакуго пустился в пересказ заданий олимпиады, все больше и больше углубляясь в физические термины. Киришима слушал знакомые слова, но уловить их смысл даже не пытался. Кажется, у него в принципе мозг отключился. Да и зачем он был нужен сейчас, когда единственное, что от него требовалось, это лежать на Бакуго. И все-таки одна идея пришла ему в голову, и он не стал тратить время на раздумья. «Почему нет?» — он бы пожал плечами, если бы мог, а в следующую секунду его губы накрыли губы уже замолчавшего Кацуки. Бакуго даже не дернулся — он вообще не удивился. Его рука легла Киришиме на спину и подтащила ближе: теперь тот лежал ровно сверху. Эйджиро целовал его легко, с ленцой — он вообще был не способен сейчас делать что-то в полную силу. Он уперся локтем в подушку, чтобы не давить всем своим весом на Бакуго, а вторую ладонь уместил у него на груди. Очевидный способ облапать чужие мышцы, но Кацуки не возражал. Казалось, несмотря на всю его вспыльчивость, в этой ситуации его вообще ничто не могло возмутить. Как будто Киришима целовал его по десять раз на дню. Впрочем примерно так это и ощущалось — очевидно и естественно. Оторвавшись от потрескавшихся губ Бакуго, Эйджиро вновь лег рядом, а Кацуки уткнулся в телефон. Ничего экстраординарного не произошло.***
В парке было как никогда многолюдно. То был последний день марта, солнце еще не село, но уже скрылось за высокими деревьями. Молодые люди небольшими компаниями стекались к центральной площадке, на которой еще утром установили сцену и ограждения. Все шли с одной целью. — Жесть, ну и толпа там! — Каминари встал на носочки, вытягивая шею, и сморщил нос. — Надеюсь, Мидория с Тодороки успели занять нам места поближе! Давай, Шинсо, быстрее! Одухотворенный, он покрепче схватил парня за локоть и потащил вперед. Хитоши не сопротивлялся, но стоило им добраться до основного столпотворения, как он высвободил свою руку, положил ее Денки на талию и, держа его поближе к себе, принялся прокладывать им путь в первые ряды. Что ж, Каминари мог гордиться собой: за восемь дней их официальных отношений он стал терять сознание от чужих прикосновений чуть меньше. Оказывается, Изуку с Шото они даже перегнали — прошли аккурат мимо них и даже не заметили. Хорошо, что Каминари в последний момент услышал, как их окликнули. — О, вот вы где! — он затормозил Шинсо, но с удовольствием отметил, что руку с его талии никто так и не убрал. — Мидория, вот твой чай. Тодороки, держи тоже. Денки протянул всем напитки, а потом с энтузиазмом покрутил головой. — Сделаем ставки, насколько они опоздают с началом концерта? — Полчаса, — без раздумий ответил Шото. — Можешь поспорить со мной, но ты проиграешь. — Нечестно, у тебя преимущество! — Благодаря этому преимуществу нам не пришлось платить за билеты, — хмыкнул Шинсо. — Ой, да ладно! — Каминари отмахнулся. — Я бы стряс пару долгов с биологов, и мы бы даже в плюс вышли. Чтоб ты знал, они вообще не умеют в карты играть. Хитоши только закатил глаза и отхлебнул энергетик. Гул толпы все нарастал, — остальные не были так осведомлены об опоздании группы — и какое-то время друзья стояли молча, чтобы не пришлось перекрикивать шум. Правда, волнение народа не продержалось и пяти минут, и вскоре до них стали доноситься разве что редкие аплодисменты и название группы. — Se-mi-na-ri-um! Se-mi-na-ri-um! — скандировали особо энергичные, но сцена оставалась пустой. А между тем небо становилось все темнее, и вскоре в парки зажглись фонари и гирлянды. Подул прохладный ветер. — Тебе не холодно? — Тодороки склонился к Изуку, чтобы тот смог его услышать. Он переплел пальцы Мидории со своими и сунул его руку себе в карман пальто. — Да все нормально, — Изуку задрал голову к кронам деревьев и улыбнулся. — Погода хорошая. Вечером посреди шумной толпы он чувствовал почти что умиротворение. Он придвинулся ближе к Шото и уже хотел положить голову ему на плечо, но в следующий момент за спиной раздалась громкая ругань, от которой он почти подпрыгнул на месте. — Твою мать, придурки, я могу провести хоть день без того, чтобы пялиться на ваши тупые рожи?! О, ему не требовалось оборачиваться, чтобы понять, кто пришел. — Взаимно, Бакуго. — Двумордый, а ну-ка повтори! — И как он один умудряется переорать весь парк? Услышав, как Шинсо утомленно вздыхает, Каминари не сдержал смешка, но тут же замаскировал его под кашель. Пока Бакуго по привычке переругивался с Тодороки, они с Хитоши не без удивления поприветствовали Киришиму. — Не думал, что вы тоже придете, — признался Денки. — Ты вчера весь день на связь не выходил, да и Бакуго тоже. Мы с Шинсо даже поспорили, не придушил ли он тебя. — Вот уж спасибо! — Эйджиро фыркнул и хлопнул друга по спине. — И кто ставил на мою смерть? Хитоши молча ткнул пальцем в Каминари. Тот насупился и в отместку выхватил у Шинсо банку энергетика. — Эй! — и непонятно, кто возмущен больше: Хитоши или Эйджиро. — Вообще-то он тоже считал, что тебя убили, — уворачиваясь от чужих рук, прокряхтел Денки. — Просто он считал, что Бакуго скорее запихал бы тебе пороха в глотку и подорвал бы. Задушить было слишком неагрессивно для него. Киришима громко рассмеялся. Шинсо в это время пошел на хитрость. Вместо того, чтобы пытаться вернуть украденное у изворотливого Денки, он вдруг поддел пальцами его подбородок и быстро чмокнул в губы. Каминари встал, как вкопанный, а Хитоши, веря, что на войне все средства хороши, поспешил выхватить полупустую банку из его ослабших рук. Опомнившись, Денки метнул в него злобный взгляд и, кривляясь, сморщил нос. — Так где вы были полтора дня, м? — возвращаясь к прошлой теме, он вновь повернулся к Киришиме. Изначально, когда Мидория с Тодороки — а именно последний был инициатором сегодняшней встречи — собирались на концерт, два лишних билета они собирались вручить Бакуго и Киришиме. Но те не выходили на связь с тех самых пор, как Кацуки вернулся в Токио, и даже Изуку, который летел другим рейсом, не располагал никакой информацией. В итоге они пригласили Шинсо с Каминари, а Эйджиро с Кацуки оказались на концерте просто по воле случая. — Да нигде мы не были, — чуть задумавшись, ответил Киришима. — Тодороки на каникулах домой вернулся, так что комната пустая была, и мы просто вдвоем тусили. — Но мы заходили к вам вчера и сегодня днем — дверь была заперта. — А, так мы спали, — Эйджиро пожал плечами. — Режим сбился — жесть полная. Кацуки еще более менее, а я два часа назад еле глаза продрал. — Я же говорил, что это нормально, — буркнул Шинсо. — Если вас таких двое, это не значит, что это нормально! — Денки всплеснул руками. — Так ты все это время рядом вместе с Проблемой лежишь. — Это другое! Хитоши выдержал скептическую паузу, а затем какое-то движение привлекло его внимание, и он отвернулся. На сцену стали выходить музыканты. — Ровно полчаса, — удивился Изуку. Шото пожал плечами. — Я же говорил. Толпа взревела с новой силой, и вот уже несколько сотен человек в унисон скандировали имя группы. Музыканты, казалось, вообще не обращали на это внимания — они неспеша бродили по сцене, проверяя аппаратуру, и переговаривались между собой. Только когда солист занял место у стойки с микрофоном, они наконец подняли взгляды на зрителей. — Классный у него пирсинг, — Каминари кивнул вперед и дернул Шинсо за руку. — Эй, может, тебе тоже проколоть что-нибудь? — Я хотел летом проколоть бровь или язык, — невозмутимо ответил Хитоши. Денки подавился воздухом и схватился за сердце. А ведь он просто пошутил… — Что, тебе уже не нравится эта идея? — Шинсо хмыкнул и скосил взгляд на собеседника. На губах заиграла ехидная улыбка. — Мне не нравится только то, что придется ждать два месяца, — все еще не уверенный, что его не довели до приступа, просипел Каминари. Все его дальнейшие стоны заглушила электро-гитара.***
— Слышь, половинчатый придурок, ты так и не объяснил, каким хреном знаком с ними со всеми! Че, у пай-мальчика типа темное прошлое? — Бакуго ехидно оскалился, пока они брели по парку. Концерт уже закончился, но к удивлению многих — разве что Изуку улыбался так, словно уже все знал — Тодороки предложил не расходиться по домам и вместо этого познакомиться с «Seminarium». Вообще-то никто из присутствующих не был заядлым фанатом группы, все они сегодня слышали ее впервые, но все равно ребята заинтересовались. В итоге Шото повел их к выходу из парка, но в последний момент свернул с главной тропинки и пошел по окраине территории. Минут через пять они остановились возле бетонной многоэтажки. Киришима припомнил, что тут арендовали лофты. — Кажется, нас уже ждут, — Каминари мотнул головой в сторону распахнутого окна на третьем этаже: там с сигаретой в зубах стоял гитарист группы. Увидев их, он криво усмехнулся. — Эй, Тога, встреть гостей! — гаркнул он, но, кажется, на улице его услышали и то лучше, чем в квартире с гремящей на всю музыкой. Гитарист, по-видимому, пришел к такому же выводу. Он цыкнул, выбросил сигарету и скрылся, оставив окно нараспашку. Через минуту музыка стихла, а к ребятам спустился солист группы. У Каминари было достаточно времени, чтобы рассмотреть его на сцене, и все же даже сейчас его внешность удивляла. Парень был высокий и худощавый, его лицо усеивал пирсинг: несколько проколов носа, колечко в губе и черт знает сколько сережек в ушах. При виде гостей — вообще-то взгляд его был направлен только на одного из них — он хрипло рассмеялся и взъерошил свои волосы, белые, с черными, словно обгоревшими концами. — Давно не виделись, Шото! — он раскинул руки в стороны, а затем запрокинул голову, отхлебывая пиво из бутылки. — Будешь? Тодороки скривился. — Опять подобрал с ближайшей помойки? Парень рассмеялся еще громче и растрепал волосы Шото точно так же, как недавно свои. И все же на губах Тодороки играла слабая улыбка. — Познакомьтесь, это Тодороки Тойя, — заметив наконец замешательство остальных, произнес Шото. — Мой старший брат. Что ж, замешательство стало еще больше. И только Мидория, как и подозревал Бакуго, ни капли не удивился и приветливо помахал рукой. — Двумордый, скажи честно, кто из вас приемный? — все еще с сомнением глядя на братьев, спросил Кацуки. — Думаю, наш отец поставил бы на меня, — хохотнул Тойя, одобряя шутку. — Наш папаша явно не в восторге от своего первенца. Не желая в первые же пять минут погружаться в обсуждение их семейных проблем, Шото поморщился и поспешил сменить тему. Он по очереди всех представил, а потом Тойя повел их внутрь. В лофте царил полумрак, пахло сигаретами и звон бутылок перебивал приглушенную теперь музыку. Ребята и глазом моргнуть не успели, когда у каждого в руках оказалось что-то спиртное, и, поскольку некоторые из них либо не пили, либо не пили такое, часть улова сгреб к себе Киришима. — Если ты нажрешься и уснешь здесь, я про тебя даже не вспомню, — предупредил Бакуго, хотя сам только что хлебнул пива. — Не ври, я знаю, что на самом деле ты меня любишь. — Кто тебе сказал эту херь?! Переругиваясь, они оказались в самом конце шествия и чуть не пропустили, когда Тойя представил им остальных участников группы. Первым он указал на гитариста: — Это Шигараки Томура. Перед ними оказался тот самый парень, что недавно курил в окно. Стиль у них с Тойей определенно был общий: кожаные рваные шмотки и крашенные волосы — у Шигараки они были грязно-голубого цвета. Разве что пирсинга у него не оказалось, зато обе руки обильно украшали черные татуировки, а губу рассекал тонкий шрам. Не поднимаясь с дивана, гитарист махнул им рукой. — Это Химико Тога, — Тойя хотел указать в ее сторону, но светловолосая девчонка сама подскочила ближе и принялась по очереди обниматься со всеми. Бакуго за это чуть не придушил ее, но она словно и не заметила. Изуку она почему-то обнимала так долго, что Тойе пришлось оттаскивать ее за шкирку. — Ну, а это Хоук. Все взгляды обратились к басисту. То был блондин с зачесанными назад вьющимися волосами и легкой щетиной. Поняв, что все внимание приковано к нему, он лукаво улыбнулся и, сняв желтые очки, подмигнул гостям. Потом Тойя повторил все имена, которые ему назвал Шото, — ха, и ведь запомнил — и Хоук поднялся, чтобы пожать всем руки. Пальцы у него оказались обвешаны массивными кольцами. — С младшим братом ты меня познакомил, а с отцом все никак, а, Даби? — парень хитро прищурился. — Зачем тебе наш старик? — удивился Тодороки. — Птенчик, не обижайся. Ты, конечно, очень симпатичный, но вот твой отец… На долгую секунду в помещении воцарилась мёртвая тишина, а потом Шото так выругался, что Бакуго заржал в голос. Изуку нещадно покраснел, Каминари не знал, то ли плакать ему, то ли смеяться, а Шинсо сделал большой глоток пива — Киришима даже не заметил, как у него забрали бутылку. Тойя и бровью не повел. Он определенно точно слышал это далеко не впервые. — Завязывайте стоять, как вкопанные, — он хмыкнул и упал на диван рядом с Шигараки. Единственным, кто сдвинулся с места, оказался Бакуго. Происходящее только забавляло его, так что он без зазрения совести взял бутылку еще чего-то алкогольного — вроде успешная группа, а покупают такую дешманскую дрянь — и занял место в кресле. Остальные немного потоптались на месте, то ли чувствуя неловкость, то ли не решаясь подойти ближе к Хоуку, и все же через пару минут почти все разбрелись по тесной комнате. Киришима пренебрег всякой мебелью и сел прямо на пол, умещаясь между ног Бакуго. Тот недовольно боднул его пяткой в бок: — Придурок, всю задницу отморозишь. — Тут пол теплый, не нуди. Пресекая следующую попытку пнуть его, Эйджиро схватил Кацуки за щиколотку, пальцами забираясь под черные джинсы, и с усилием вынудил его не дергать ногой. Пнуть бы его второй ногой, чтобы не выпендривался, но Бакуго лишь подался вперед и уперся локтями в колени. Его ладонь легла на красную макушку. Шото, утянув за собой Изуку, сел рядом с братом. Во-первых, хоть он никогда и не признал бы это вслух, но в душе он не отрицал, что скучал по старшему. В их семье явно не хватало бунта, Тойя легко бы восстановил баланс сил. Ну, а во-вторых, так сводилась к нулю вероятность, что рядом окажется Хоук. Тот, к слову, вместе с Тогой расположился на диване напротив, и Шото скользил по нему взглядом так, словно парень был еще одним предметом мебели. На месте оставался стоять лишь Шинсо, и Каминари, заметив это, коснулся его запястья. — Все в норме? Хитоши неопределенно качнул головой. — Устал. Воспользовавшись суетой и тем, что пока никто не обращал на них внимание, Денки скользнул рукой по плечам Шинсо и обнял его со спины. Хитоши накрыл его ладонь своей и чуть повернул голову так, что нос Каминари теперь утыкался в его щеку. — Я поеду в общагу, окей? Слишком много людей и шума на сегодня. — Я с тобой. Если пустишь? — вопрос был скорее риторический, и Денки усмехнулся. Шинсо все равно кивнул. Они объявили о свой отбытии и, попрощавшись со всеми, вышли на улицу. Была уже глубокая ночь, и морозный воздух предательски забирался под одежду. Хитоши зябко повел плечами и молча притянул Каминари ближе, распахивая куртку. Тот с готовностью занырнул в сулившие теплом объятия и обвился руками вокруг чужой талии. — Ну ладно, я заплачу за такси, — хохотнул Денки. — Зря долги со всех стряс, что ли? Шинсо фыркнул. — Я тебя за язык не тянул. В лофте тем временем началось что-то, не дотягивающее до пьянки, но перелетающее формат обычных бесед. Первое время вещал в основном Даби — так Тойя попросил себя называть, чтобы «их горестный папаша не содрогался каждый раз при упоминании их гордой фамилии». Одно его существование уже повергло в шок всех друзей Тодороки, кроме Изуку, и еще больше всех поражал его образ жизни. Чувак был гребаный рокер, со скандалом ушедший из дома пять лет назад и еще раньше собравший собственную группу. Поправка: вообще-то главой группы был Шигараки, просто все почему-то привыкли, что мир крутится вокруг вокалиста. В общем, вопросов к нему было много. — В честь чего такое название, кстати? — в какой-то момент вклинился Киришима. — Seminarium — че-то про учебу типа? — Да не, ни хрена на самом деле, — хохотнул Даби, уже наполовину развалившийся на Шигараки. — В переводе «теплицу» означает. Звучит нормально и хрен с ним. — Ага, этот филолог гребаный даже не спросил никого, когда группу называл, — беззлобно поддакнул Хоук. — Мы отправили его зарегистрировать нас на фестиваль — самый первый, в котором мы участвовали, а его там название спросили. Мы постфактум все узнали. — А латынь почему? — спросил Изуку. — Да потому что кто-то выпендривается дохрена, — безразлично хмыкнул Шигараки и отклонил голову назад — спустя всего секунду там, где было его лицо, пролетел кулак Даби. — Я же сказал. — Двумордый, так это у вас типа семейное? Бакуго рассмеялся, а Шото закатил глаза. Даже если это и правда было семейное, он никогда в этом не признается. — Ты так и не сказал, какие у тебя планы дальше, — напомнил он брату. — Возьмете перерыв? Группа только что откатала небольшой тур по Японии. Они не были настолько популярны, чтобы проводить в разъездах по полгода и больше, как крупные исполнители, и все же месяца по два-три мотались по стране, давая концерты в тесных клубах и на рок-фестивалях. Концерт в Токио закрывал очередной такой тур. — Неа, — Даби мотнул головой, и Шигараки, морщась, отфыркнулся от лезущих в лицо чужих волос. — Детишек развлекать будем. — А вас типа всех тянет на сомнительные возрастные категории, м? — заржал Бакуго. Даби отсалютовал ему бутылкой. Кажется, ему все больше нравился этот злой юмор. — Вообще-то они собрались в детский лагерь, — выдала друзей Тога. — Типа вы же слишком старые, — удивился Киришима. — Типа мы вожатые, — лениво ответил Шигараки. Уже во второй раз за вечер комната погрузилась в гробовое молчание. Затем Эйджиро потеребил Бакуго за коленку и задрал голову. — Слушай, Кацуки… — Нет. — Да ну ты послушай… — Я сказал, нет. — Кацуки. — Ради Эйнштейна, мать твою, закрой рот. Мидория, наблюдая за их перепалкой, с любопытством склонил голову. — Киришима, ты хочешь поехать вожатым? Радуясь, что хоть кто-то поддерживает его, Эйджиро активно закивал. Мгновение Изуку сидел с задумчивым видом, а затем с надеждой повернулся к Тодороки. — Шото, а может и мы?.. — Конечно, — тот спокойно кивнул, даже не дослушав до конца. — Если ты хочешь, я с радостью составлю тебе компанию. Хоук присвистнул. — Какой ажиотаж, надо же! — он ухмыльнулся и откинулся на спинку дивана. — А вы, птенчики, активные! — Не приписывай меня к этим придуркам, извращенец! — Бакуго скривился. — Я никуда ехать не собираюсь! Не хватало только возиться с тупыми спиногрызами. Но Киришима был уже слишком пьян, чтобы воспринимать всерьез его слова. Он склонился вперед и громко зашептал, словно Кацуки не слышал его: — Все путем! Я его уговорю! Непонятно, что возмутило Бакуго больше: чужая тупость или наглость. И глазом не моргнув, он обхватил шею Киришимы, что так удобно находилась между его коленей, ногами и взял в захват. Эйджиро засипел, но о сохранности его жизни, кажется, волновался только Мидория — остальные отвернулись и продолжили беседу.***
Телефон звякнул за мгновение до того, как Каминари закрыл бы глаза. Воспользовавшись отсутствием Киришимы, он остался ночевать у Шинсо и теперь теснился с ним на узкой кровати. Впрочем едва ли Денки собирался жаловаться: Хитоши вырубился, едва его голова коснулась подушки, — плеча Каминари — и теперь он с замиранием сердца слушал его тихое дыхание. Щурясь от яркого света, Денки разблокировал телефон. Киришима 2:39 Бро поехалт с намм в лагерб Детей кошмаритб пзхлипщзлпиу Учитб точнее Шинс с сбой возьми — Это пьяная шутка или он серьезно? Каминари чуть не подскочил, когда Хитоши внезапно подал голос, и поспешил выключить телефон, кидая его на пол. — Прости, я тебя разбудил? Шинсо хотел мотнуть головой, но в лежачем положении едва ли ему бы это удалось, поэтому он просто боднул лбом грудь Каминари. Денки мягко погладил его по спине. — Я не спал, — пробубнил Хитоши и вновь закрыл глаза. — Ты не двигался целых двадцать минут! — Берег энергию. Каминари тихо засмеялся и испуганно замер, когда Шинсо, пошевелившись, уткнулся носом в изгиб его шеи. Ладно, он почти привык. — Думаю, Киришима не шутил про лагерь, — когда оцепенение прошло, шепнул он. — Что думаешь? — М-м? — кажется, Хитоши вновь стал проваливаться в свой энергосберегающий режим. — Что я думаю про идею завалиться целой толпой, в которой один другого краше, в детский лагерь? Где есть дети. Сотни две шумных, надоедливых детей. На две или три недели. Об этом ты меня спрашиваешь? — Ну, нет так нет, — быстро отозвался Каминари и, хоть голос его звучал непринужденно, эта самая быстрая реакция и выдала его с головой. Шинсо приподнялся на локтях и заглянул ему в лицо. — Хочешь поехать? — Да ну не то чтобы… — замямлил Денки, но, стоило Хитоши нахмуриться, и он замолчал. Вздохнул и признался: — Ну типа это весело. Тусить летом где-нибудь в захолустье, где рядом есть озеро или побережье, угарать с мелких детей и не спать ночами, готовя им очередной конкурс и концерт. Атмосферно. Он встретился с Шинсо взглядами. На языке так и крутилось миллион уточнений вроде: «Но ты не должен, если не хочешь», «Не принуждай себя», «Не хочу себя утруждать», но Каминари поджал губы. Хитоши и так прекрасно это знал. — Черт с ним, спроси меня об этом завтра. Шинсо лег обратно, а у Денки в груди потеплело. Он понял, что парень уже согласился на эту авантюру, просто ему слишком лень признаваться в этом. И вообще-то плевать уже было на этот лагерь, даже если бы они не поехали, Каминари бы забыл об этом уже на утро, но Хитоши пошел ему на уступки, чтобы порадовать, и это было ему ценнее всего. — Спасибо, — слетело с его языка быстрее, чем Денки успел захлопнуть рот. Шинсо сонно заворочался. — Спи давай.