карамельный кофе

Сладкий запах булочек с корицей пробудил сознание Чонина ото сладкого сна, о котором он мечтал очень долгое время. Улыбнувшись, он лениво открыл глаза и перевернулся на бок, вдыхая сладкий аромат пряных булочек, которые обычно печет его тетушка. Комната, где он находился, показалась ему знакомой. Как оказалось, он проснулся в гостиной дома Сондэ и Ёнхи. Он ничего не помнит, кроме того, как заснул по дороге. Видимо его перенесли сюда. Чонин принял сидячее положение, потер глаза и вдруг замер, заметив напротив, на диванчике, клубочек в большом и пухлом одеяле. Ян не мог не улыбнуться, когда заметил и макушку, выглядывающую из-под того самого одеяла, и эту крашеную молочную челку. Это было так мило, что Чонин не удержался и подошел ближе. Человек, что мирно спал свернувшись в клубочек, полностью зарылся в одеяло, и только виднелась его макушка с растрепанными во время сна волосами. Чонин нагнулся и его рука вдруг, не подчиняясь своему хозяину, потянулась к шелковистым волосам и парень тут же отскочил назад, когда Сынмин зашевелился. Чонин отскочил к своему диванчику и сделал вид будто только что поднялся, и начал заправлять свое временное место сна, коря себя за содеянное. Он чуть не погладил волосы Сынмина, когда тот спал. Чонину жутко стыдно. — Хен? — послышалось сонное бормотание за спиной, когда руки Чонина, поправляющие подушку, задрожали, а сердце готово было выскочить из груди. — А? Т-ты уже проснулся? — спросил Ян, не смея даже посмотреть на него. До того ему было неловко, что он даже покраснел. — Угу, — кивнул Сынмин и тут же поднялся на ноги. — Ты сегодня хорошо спал? Чонин бы сказал ему, что спал он сегодня прекрасно и мирно, о чем и мечтать не смел. Сказал бы, что может спокойно уснуть лишь только рядом с ним. Что рядом с Сынмином его ничего не тревожит и не мешает. Что он защищен рядом с ним. Но все, что вылетело из его уст, это было короткое: — Да. — Хен, — вновь позвал Сынмин, и его голос уже казался бодрым и немного серьезным. — Я, конечно, не имею права спрашивать, но... По тебе видно, что ты специально стараешься измотать себя до потери сознания. Можешь рассказать мне, что с тобой? Я беспокоюсь, — он подошел к Чонину ближе и легонько забрал подушку из его рук. Ян резко повернулся к нему и отрицательно замотал головой. — Это не так. С чего ты взял? Сынмин аккуратно положил подушку на сложенное одеяло и продолжил: — У тебя уставший вид, синяки под глазами, словно ты не спишь целыми ночами и тебя что-то тревожит. Я хочу узнать, что именно, и помочь тебе, — искренно шептал Сынмин, пока Чонин опустил голову и задумчиво уставился в пол. Он долго молчал, думая, подбирая правильные слова, закусывая губу и прикрывая веки, а после вздохнул и наконец ответил: — Я не знаю, что творится у другого человека в душе, и он никогда не узнает, что творится в моей. Потому что боль, скопленную в нашем сердце, можем хранить только мы сами и никто больше. Никто не сможет ее с тобой разделить, — сказал он, исходя лично, из своего опыта. Когда ему было плохо, его никто не поддерживал. Он сам вставал и зализывал свои раны. Что такое поддержка он уже давно забыл. — Я, все же, постараюсь, — ответил ему Сынмин, ожидая подобный ответ. — Вся эта боль не сможет долго храниться в человеке. У всего есть свои границы, и они имеют конец. — Поверь, в моем случае границ нет... — Да, боль твою никто почувствовать как ты не сможет, но ты можешь просто поделиться ею с доверенным человеком, рассказать, выплакаться, и тогда станет легче. Тем более, когда рядом с тобой искренний человек, готовый поддержать, — уверял его Сынмин. — Это сложно, — прошептал Чонин. — Когда-нибудь я, возможно, смогу рассказать тебе свою историю, но не сейчас. Я не готов. Сынмин успокоился, когда услышал, что Чонин расскажет свою историю ему потом. Это уже говорит о маленьком доверии и их будущем, где Чонин уже думает о том, чтобы открыться ему. — Я не заставляю. Когда твое сердце само откроет мне двери, когда ты действительно будешь знать, что перед тобой тот самый человек — тогда и расскажешь. Я просто буду покорно ждать. — Тогда я тоже буду ждать, когда ты мне расскажешь о себе. Хочешь после меня, хочешь до. Я всегда выслушаю и буду рядом, — чуть ли не прокричал Чонин, чувствуя в словах Сынмина столько заботы и беспокойства, но в то же время столько поддержки и нежности, что сердце бешено колотится, а щеки алеют. Сынмин улыбнулся, а цветы в сердце все еще цвели и распускались. — Я поведаю тебе о себе все, когда ты этого пожелаешь. — Слышишь этот запах? — вдруг спросил Ян, расплывшись в улыбке. — Булочек с корицей? — уточнил Ким. Конечно, он слышит. Чонин кивнул. — Это тетя, она редко печет их. Видимо сегодня особенный день. — Значит, мне повезло? — улыбнулся Ким. Чонин засмеялся, расплывшись в самой теплой и искренней улыбке. — Значит, да. *** Яркое солнышко выглядывало из-за темных туч, но никак не могло поделиться своим теплом, не смея противостоять осеннему деньку. Легкий ветерок обдувал щеки, но не морозил, щекотал и легонько кусал. Только покинув ресторанчик Сынмин с Чонином все никак не могли попрощаться, продолжая стоять на улице у входа, и переминаться с ноги на ногу. Каждый неловко молчал и не желал уходить. Ведь неизвестно, когда еще произойдет такая неожиданная, но очень желанная встреча. — Хен, — вдруг позвал Сынмин. — Ты сейчас свободен? — Да, — кивнул Чонин, что до этого продолжал нервно теребить рукава своего пальто. — Почему спрашиваешь? — Давай погуляем? Хочешь кукурузы покушать? — резво улыбнулся Ким, и глаза его заблестели. — Я не против, — пожал плечами Чонин, и заметил, как Сынмин совсем засветился от счастья. — Там, на другой улице, моя машина припаркована. — Машина? Ты забрал? — Сынмин сильно воодушевился. — Да, у тебя права есть? — спросил Чонин, сунув руку в карман пальто, и когда Сынмин кивнул, кинул ему ключи. — Лови. Сынмин быстро среагировал и поймал их, недоуменно уставившись на свою ладонь. — Зачем ты дал мне их? — Ты поведешь. Я по пути закончу работу. — И ты мне доверяешь? — сощурившись спросил он. — Ты хороший человек, — улыбнулся Чонин. — И не причинишь мне вреда. — Приятно, — засмущался Ким. — Тогда я первый до тачки! Он резко развернулся и побежал в неизвестном направлении, когда Чонин широко раскрыл глаза, а после засмеялся. — Сынмин, машина в другой стороне. — А? Да? — Сынмин поменял направление, и как ни в чем не бывало поскакал в другую сторону. По дороге, на удивление, Чонин быстро закончил работу и отложил ноутбук. Сынмин вел машину аккуратно, поэтому Ян никак не мог не похвалить его. Хотя на деле Сынмин ехал так тихо впервые, чтобы не потревожить Чонина и не напугать его. Ведь машину Кима отец конфисковал именно из-за экстремального вождения, дабы не навлечь беду. — Как твоя рука? — спросил Чонин, вдруг зациклив взгляд на ней. — Целая и невредимая, — ответил Сынмин и тут же задал встречный вопрос. — Хен, я ведь оставил тебе свой номер. Почему ты не позвонил мне? Чонин отвел взгляд. — Я... Я не хотел мешать. — О чем ты? — не понимал его Сынмин. — Ты можешь писать и звонить мне в любое время! — А ты? — спросил Ян. — Что? — Почему ты не заходил? — Я планировал, но весь месяц решал свои problems, — честно ответил Ким. — Tu m'as manqué!* — поджал губы Чонин. — М? — удивленно вскинул брови Ким, будто не понял его. — То есть, получилось решить их? — спросил Ян и вновь посмотрел на Сынмина. Ох, ну и какого же будет удивление Чонина, когда он узнает, что Сынмин все это время его понимает и уже два раза услышал от Яна полупризнания. Что сердце Кима уже совсем с ума сошло, и с нетерпением ждало нового французского слова, в котором Чонин, сам того не осознавая, сам открывает свое сердце Сынмину. Ким довольно стукнул пальцами по рулю и улыбнулся. — Конечно, получилось. — Я рад, — улыбнулся в ответ Чонин. — Теперь заходи почаще. — А ты впустишь? — игриво бросил взгляд на него. — Дай-ка подумаю! — Чонин приложил указательный палец правой руки к щеке, а левой поддерживал ее локоть. После, чуть наклонив голову в бок, сделал задумчивый вид и сощурил глаза. Оба резко засмеялись. — Хен, ты слишком жесток! — Разве? — удивился Ян. — О, нет. Я ошибся, — вспомнил Сынмин. — Ты впустил бродягу-незнакомца в свой дом, еще и на кровати своей спать позволил. Даже не стал спрашивать причины. Ты воистину милосердный! — Не преувеличивай, — остановил его Чонин. — Я просто вежливый. — Но я сразу подмечу, что вид у меня был как у хулигана, — намекая на татуировки и раны, сказал Сынмин. — Нет, что ты? Может кому-то так и показалось, но не мне. Чонин будет полным идиотом, если не будет честным в первую очередь с самим собой. Ведь в тот момент его посетило какое-то непонятное и приятное чувство, которое пропорхнуло маленькой бабочкой и залетело ему прямо в грудную клетку, растворившись где-то внутри и порождая там тепло. Что слезы в тот момент полились сами собой, а душа почему-то все шептала и шептала ему на ушко: «Это он» Чонин уверен: их встреча произошла не просто так. А еще уверен, что цветы, увенчанные на красивых руках, тоже имеют свое значение и набиты не для хулиганской крутости. — Правда? — удивился Сынмин. — Это хорошо. — Где ты учишься? — спросил Чонин, тихо шмыгнув. — В Университете Мировой Экономики и Дипломатии, — Сынмин свернул направо и припарковался. Чонин хотел как-то это прокомментировать, но посмотрев в окно изумился. — Аптека? — Я на секунду, — уверил его Ким. — Посиди в тепле. Через 10 минут Сынмин вернулся, любезно открыл дверцу автомобиля Чонину и как ни в чем не бывало улыбнулся ему. — Пойдем за кукурузой? Молочная челка слегка растрепалась на славном ветру, и беспорядочно спала на красивые глаза. А куртка была небрежно расстегнута, оголяя красивую цветочную шею и впуская легкий холодок под белую футболку. Чонин улыбнулся и поблагодарив его, вышел из машины. Сынмин выглядел до того просто, но в то же время так волшебно, что Чонину было трудно совладать с собой. Когда Ким закрыл дверь, Чонин подошел ближе и аккуратно застегнул его черную куртку, и нечаянно встретившись взглядами с удивленными щенячьими глазками, совсем сгорел от стыда. — Заболеешь, — тихо прошептал он засмущавшись, и сжавшись будто от холода, пошагал вперед. Сердце Сынмина забилось в сумасшедшем ритме, а щеки приобрели румянец. Заболеет. Конечно, заболеет. Без сердца жить тяжело, но что поделать, когда его так нагло только что своровал Чонин. Сынмин быстро догнал его, а на душе так тепло. — Хен, а ты почему так легко одет? — поинтересовался Ким. — Разве? — вскинул брови Чонин. — Думаю, ты одет еще легче. — Мне тепло, — ответил Сынмин. — Ведь ты согреваешь меня, — уже тише прошептал он. — М? — не расслышал Чонин, удивлено посмотрев на него. — Солнце сегодня яркое. Согревает, — как будто повторил Ким. — А, д-да, — кивнул Чонин, подумав, что ему всего лишь послышалось. Они шли по маленькой, но очень оживленной улице, с разными магазинчиками и забегаловками. — А вот и кукуруза! — воодушевленно произнес Сынмин и потащил Чонина к маленькой лавке. — Здравствуйте! Нам, пожалуйста, две! Самые большие! — Конечно, — улыбнулся им маленький, пухленький мужчина с розовыми щеками и милыми чертами лица. — Вот, пожалуйста. Сынмин принял кукурузу и расплатился. — Хен, держи! — Спасибо, — поблагодарил Чонин, и принял горячую кукурузу. Они с Сынмином прошли чуть дальше и обнаружили скамейку, где открывался вид на маленькую речку. Там они и мирно уместились. Чонин сделал первый укус и глаза его широко раскрылись. Кукуруза оказалась такая сладкая и мягкая, что глазки Яна ярко заблестели и он пожалел, что они взяли так мало. Впервые в своей жизни Чонин ел такую вкусную и сладкую кукурузу. А все это благодаря человеку, сидящему рядом с ним. — Что такое? — поинтересовался Сынмин, заметив, что Чонин так и замер после первого укуса. — Вкусно, — улыбнулся ему Ян, и Сынмин уже окончательно растаял. Ким быстро отвернулся, прикрыв рот ладошкой, и теперь настала очередь Чонина спрашивать, что случилось. — Сынмин? Тебе плохо? — испугался Ян. Ну и что Сынмин ему ответит? Что это все потому, что Чонин очень милый, и он не может сдерживать себя и свои эмоции? — Все хорошо, — повернувшись, ответил Ким. — О, Хен! Ты запачкался! — Где? — спросил Чонин, рукой пытаясь убрать что-то со своего лица. — Здесь, — Сынмин протянул свою руку и убрал с верхней губы Яна мелкую кукурузку. — Спасибо, — прошептал Чонин, и тут же чихнул. — Будь здоров! — Еще раз спасибо, — ответил Ян. — Как-то прохладно стало. — Пойдем в машину? — Давай. Весь сегодняшний день они провели вместе. Каждая минута оказалась для Чонина незабываемой, теплой и уютной. А рядом с Сынмином по другому и быть не может. Возможно Уильям был прав... *** В квартире было тепло и уютно, пока маленькая ароматическая свеча окутала ее своим сладким запахом. Чонин оставил ключи на тумбе и сняв пальто, аккуратно повесил его в шкаф. Не включая свет в гостиной, он тихо сел на диван и достал маленького плюшевого мишку, с темной шерсткой и свитере с сердечком. Этот мишка до жути был похож на Сынмина, который сегодня и выиграл его, пока Ян рассматривал новые кружки для кофе. Чонин улыбнулся, вспоминая прекрасный день, но тут же схватился за голову. Все тело от чего-то потянуло вниз, а голова сильно заболела. Чонин накинул на себя одеяло и осторожно лег, свернувшись в комочек. Ему было холодно и все тело ломило. Слабость овладела им, а заложенный нос просто не мог дышать. Чонин прикрыл веки и мысленно отругал себя. Неужели он заболел? Все тело горело, но Чонину было холодно. Под теплым одеялом он дрожал. Все таки заболел. Этого и стоило ожидать. Ведь он и вправду, как сказал Сынмин, намеренно взвалил на свои плечи столько работы. Это действительно было плохой идеей. Одеяло совсем не согревало и лишь обняв мишку, Чонин почувствовал, что ему стало теплее и лучше, поэтому вскоре он заснул. В гостиной, окутанной сладким запахом эвкалиптового дерева, вдруг стало темно, когда маленькая свеча погасла и накрыла ее мраком. Лишь маленькая бабочка, легонько вспорхнув, осторожно села на плече Чонина, слабо засветившись во тьме и пытаясь хоть немного отдать своего тепла и согреть раненное сердце, что постепенно начало исцеляться и расцветать, словно нежный цветок магнолии. Ноябрь, но цветам в наших сердцах не обязательно распускаться лишь весной.