Управляй своим сердцем

— Ну и каково это — целоваться с Бакуго, Деку-кун? — Да, Мидория, выкладывай всё! — Ну, эм… Ребята… Мне надо идти. Вопросы — потом. — Подожди! Нам нужны подробности! Как вообще так вышло?! Кацуки слушал эту чушь на протяжении десяти минут. Чëртовы любопытные одноклассники не оставляли своих попыток докопаться до истины с тех пор, как застали их целующимися, и вот уже неделю они терроризировали Кацуки и Изуку по очереди. Бакуго оборонялся от такого внимания и не давал к себе подойти, а потому придурки решили, что если они сосредоточат все общие силы на Деку, то точно победят. Они подловили Деку прямо на выходе из палаты. Наверняка столпились вокруг, пользуясь тем, что Изуку слишком культурный и не станет толкать и посылать нахер своих друзей. Будет терпеть, пока не появится возможность сбежать. В больнице был строгий запрет на использование любых причуд вне специального зала, кроме целительных, что явно усложняло задачу. Именно поэтому Кацуки с удовольствием растолкает и пошлёт любопытных придурков вместо своего задрота. Он откладывает телефон и встаëт с кровати, направляясь к выходу. Пора спасти Изуку от этой суматохи. — Разошлись все на хер! — рявкает Кацуки, безжалостно распихивая одноклассников, чтобы схватить Изуку за ворот больничной рубашки и потянуть на себя. — Пошли, задрот. Тебе пора на процедуры. Лицо Деку смягчается, и он вскидывает руки, извиняясь перед всеми. Вслед часть толпы разочарованно вздыхает, а от других доносятся лёгкие смешки, но Кацуки игнорирует, потому что сейчас есть дела поважнее. Надо сопроводить Изуку в лазарет на перевязку, чтобы затем зажать его в углу, где их точно никто не увидит, и долго-долго целовать. Чëрт возьми, кто бы мог подумать! Они встречаются всего неделю, а Бакуго уже превратился в соплю! Если так пойдёт и дальше, лужа, что от него останется, сама смоется в канализацию. Чуть позже Кацуки сидит под дверью процедурного кабинета и чувствует себя сторожевым псом, который готов не только охранять, но и отгонять от Изуку всех, кто будет раздражать. Теперь Кацуки знает, что задрот, который казался идеалом героя даже злодеям, мог становиться таким же мелочным собственником, когда дело касалось его друга детства. Взаимность в потребности ревностно защищать друг друга сводит Бакуго с ума, он едва бы мог раньше поверить в подобное. Как и в тот факт, что он и Деку настолько не могли существовать друг без друга, что смогли взломать величайшую причуду из существующих на данный момент. Один за всех подарил возможность использовать дополнительные силы только на основании глубоких чувств их двоих. Просто безумие. Изуку выходит из кабинета через полчаса с самой широкой улыбкой из возможных. Кацуки недоверчиво хмурится, ощущая подвох, ведь ни один человек в мире не должен выходить от врача с таким счастливым лицом после обычной замены бинтов. — Я могу с завтрашнего дня возвращаться к тренировкам, Каччан! — Деку радостно подпрыгивает на месте, буквально сияя. — Правда, мне всё ещё нельзя использовать руки, но я могу тренировать ноги и управление причудами, не требующими работы кулаками, — лицо задрота сменяется на задумчивое, он обхватывает подбородок забинтованными пальцами, продолжая что-то бубнить про все свои причуды. Кацуки всё ещё кажется стрëмной эта привычка, но ему нравится смотреть на увлечëнного Изуку. Это гораздо лучше, чем рыдающий и сломленный Изуку, просыпающийся от очередного кошмара, в котором всё пошло по другому пути. Каждую ночь Бакуго просыпается от чудовищной боли в груди, а после обнаруживает рыдающего в отчаянии Деку на соседней койке. Самому Кацуки практически ничего не снится, нет никакой причины для боли в сердце, но он всё равно просыпается, потому что его задроту больно. Пугающая степень связи на каком-то совершенно невообразимом уровне. Но в тот же момент это привилегия — иметь всё это. Взрослея, Кацуки понял, что готов даже убить за такую возможность. Если только это будет с Изуку, а не с кем-то другим. — Наконец-то догнал меня, Изуку? — поддразнивает Кацуки, как только поток задротского бубнежа прекращается. Ему одобрили посещение больничного зала для тренировок ещё вчера, но он великодушно решил дождаться Деку. У них, чëрт возьми, уже был план совместных тренировок, составленный Деку сразу после того, как его мать принесла тетрадь, а врачи освободили руки от гипса. Хвала целебным причудам, заживление происходило быстро, Кацуки ожидал, что ждать разрешения на физические нагрузки Деку придётся на пару дней дольше. — Пока что нет, — Деку посмеивается и треплет волосы у себя на затылке, — ты не можешь использовать только одну руку, а я целых две. — С твоим количеством причуд ты можешь надрать зад и без конечностей. — Звучит как то, что нужно проверить, — цепляется за эту мысль Деку, снова пускаясь в размышления вслух, — надо добавить эту идею в план первой тренировки, сразу после разминки. Кацуки молчаливо слушает, но не теряет бдительность, сурово зыркая по сторонам. Скорее всего одноклассники не настолько отчаянные придурки, не имеющие собственных дел, чтобы сталкерить, но оценить обстановку никогда не помешает. К счастью уже завтра он и Изуку смогут свалить на реабилитацию и отдохнуть от любопытных посетителей. За эту неделю кто только не приходил по их с Деку души. Не было лишь Всемогущего, он до сих пор находился в коме в реанимационном отделении, и к нему никого не пускали. Кацуки и Изуку с нетерпением ждали, когда им разрешат посетить наставника. Они договорились рассказать ему обо всём, что провернули с Один за всех и при чëм тут их чувства. Всемогущий заслужил знать, ведь именно он был тем, кто разглядел в двух мальчишках, казалось бы ненавидящих друг друга потенциал, сподвиг их расти и сотрудничать. Изуку громко шуршит карандашом, быстро записывая идеи для будущих тренировок. Кацуки не скрывая наблюдает за ним со своей койки, сдерживаясь, чтобы не улыбаться чересчур широко. Меткий стрелок отдал свою жизнь, благодаря чему Бакуго сейчас находился рядом с Деку. Кацуки проклинал свою слабость, винил себя, но всё равно не мог отделаться от мысли, что это было благословением от старшего героя. Изуку обрывает все размышления, когда оказывается напротив. Он ловко забирается на кровать и кидает Кацуки на колени тетрадку с записями на ознакомление. Бакуго игнорирует записи полностью, сосредотачиваясь только на Деку и его губах. Он весь день так сильно хотел поцеловать его, наконец-то выдался идеальный момент. Деку замирает на несколько секунд от неожиданности, чтобы затем ответить. Чëртов Деку целуется всё лучше с каждым разом, заставляя Кацуки ощущать совершенно иную потребность в близости. Вместо ещё одного поцелуя, Изуку зачем-то начинает болтать: — Каччан, я хочу увидеть. Кацуки не нужно спрашивать, на что Деку собрался глазеть. Пару дней назад врачи сняли бинты с его груди, так как убедились, что рёбра зажили, а разрыв на груди зарос. — Не, задрот, даже не мечтай. Это причинит тебе боль, — Бакуго отодвигается подальше и запахивает больничную рубашку, из-под которой торчал лишь маленький участок огромного шрама, а теперь будет не видно и этого. — Я знаю, что шрам есть, этого достаточно, чтобы мне было больно, — Изуку упрямо тянет руки, собираясь добиться своего, — ну же, Каччан, если я посмотрю, хуже не станет! — Тц, это последний раз, когда я иду у тебя на поводу, — быстро сдаётся Кацуки, потому что ему тоже больно. Трудно признать, но он сейчас нуждается в утешении из-за этого шрама не меньше, чем Деку. Бакуго развязывает пояс и скидывает рубашку с плеч. Взору Деку открывается не только свежий шрам, но и полученные в первой войне. — Чëрт возьми, — Изуку тихо ругается и протягивает дрожащую правую руку. — Да, знаю, полное дерьмо, — соглашается Кацуки, заметно нервничая без весомой причины. Изуку снова близко, но почему-то происходящее между ними сейчас ощущается как что-то более личное, чем поцелуй. Пальцы в бинтах осторожно гладят шрам по краям, задрот кусает губы, явно пытаясь сдержать слëзы. Бакуго кладёт свои руки, накрывая ладонь на своей груди, и Деку прорывает. — Это всё моя вина, прости, что не был рядом с тобой в этот момент! Изуку трясëт, пока глаза наполняются слезами, и Кацуки моментально чувствует болезненный спазм в груди. — Изуку, выбей дурь из своей башки и пойми уже, что ты ни в чëм не виноват, — одна из рук оказывается у Деку на затылке, и он рефлекторно поддаётся вперёд, утыкаясь головой в грудь Бакуго. — Но все твои шрамы получены из-за меня, Каччан! — Не из-за тебя, а только потому, что два куска говна оба раза хотели ранить тебя. Это принципиально разные вещи, задрот. Деку возится и сопит, пытаясь отодвинуться, чтобы начать спорить. Бакуго поглаживает его с утешением, но держит безжалостно крепко, и тому ничего не остаётся, кроме как смириться с положением дел. Дыхание Изуку постепенно выравнивается, а Кацуки чувствует, как боль в груди отступает. Бакуго не способен исправить прошлое, но он может принять его и расти дальше, не допуская прежних ошибок в будущем. При желании и должном терпении он сможет научить этому и Изуку. — Просто, что бы ты знал, — разрезает тишину Бакуго, — у нас есть все шансы сейчас проебать ужин. — Каччан… — Изуку поднимает голову, чтобы оставить мягкий поцелуй в уголке губ, — спасибо. — Подотри сопли, плакса, — Кацуки проводит тыльной стороной ладони по веснушчатым щекам, стирая с них следы слëз, — я не собираюсь и дальше нянчиться с тобой, когда на горизонте маячит возможность просрать ужин. Глаза Изуку загораются, он посмеивается, не оставляя места прежней отчаянной грусти. Удача на их стороне, они успевают до закрытия больничной столовой.

***

Бакуго чувствует себя невероятно свободно за последние дни, переодевшись из больничного халата в футболку и мешковатые штаны. На ближайшие два часа зал только для двоих, без надзирателей со стороны медицинского персонала и любопытных пациентов. Звучало отлично. Для начала Кацуки решает поэкспериментировать с потоотделением. Ему запретили использовать причуду слишком часто только потому, что зал не был достаточным образом подготовлен к мощным взрывам, но про мелкие и незначительные постоянные искры сказано ничего не было. Кацуки наворачивал десятый круг по залу, практически не сводя глаз с Деку, который усердно приседал, чтобы разогреть ноги. Он чувствовал, что скорость движения увеличивается сама по себе, и Бакуго пришлось искусственно замедлиться, ведь в противном случае его причуда рискует включиться и разнести тут всё. Капли пота стекали с лица, образуя небольшие разноцветные взрывы звездообразной формы. Изуку оставил своё занятие, чтобы со всем присущим ему задротским любопытством наблюдать за Кацуки и записывать. — Это… Похоже на звëзды, которые я каждый раз вижу перед глазами, когда собираюсь использовать причуду на максимум, — сообщает Деку, от чего Бакуго чуть не давится водой. Чëртов задрот, умеет же он ляпнуть в самый неподходящий момент. — Эта херня начала происходить со мной после того, как я последовал за тобой. Взрывы меняют не только форму, но и цвет, — Кацуки не к месту смущается, но старается невозмутимо продолжать объяснение. Для него это ощущается так, будто он сам наступает себе на горло. — Каждый раз, когда я хочу сохранить тебе жизнь, причуда меняется, позволяя достигать немыслимой скорости и мощности. Деку выглядит сражëнным наповал таким откровением, зависает на несколько секунд, после чего ещё усерднее, чем минуту назад, записывает полученную информацию в тетрадь. Как только их отпустят из больницы, они начнут восстанавливать последнюю битву по крупицам, и там уже более подробно разберутся, что к чему. А пока их драгоценное время в зале не подошло к концу, надо успеть сделать хотя бы половину из списка Изуку. Врачи сообщают, что через неделю будут готовы отправить обоих домой, и оставшиеся дни Кацуки проводит также в компании Изуку. Общими усилиями они выбивают разрешение находиться в зале дольше обозначенного времени, успевая придумать своим квиркам новые способы применения. После выписки они сразу возвращаются в академию, которую успели отстроить обратно в рекордно низкие сроки. Обучение больше не считается приостановленным, но вместо привычных занятий студентов отправляют в основном разбирать завалы и помогать гражданским вернуться к спокойной и мирной жизни. Первый вечер в общежитии полным составом проходит в иной атмосфере, чем все предыдущие классные посиделки. Одноклассники всем скопом косятся то на Изуку, то на Кацуки, выискивая ответы на свои вопросы на их лицах, но больше открыто не пристают. Киришима натянуто улыбается, неумело скрывая обиду на лучшего друга, Круглолицая метает в Деку такие взгляды, что даже у Бакуго внутри что-то леденеет. Они по-прежнему не обязаны раскрывать все детали получения новых способностей, но если они узнают, конца света не случится. Кацуки встаёт из-за стола, прочищая горло. Изуку подрывается за ним, но он усаживает задрота обратно, демонстрируя, что разберëтся сам. — Слушайте сюда, если у кого-то есть тупые вопросы, оставьте их нахер до момента, как я надеру вам зад на первой же боевой тренировке. — Каччан, нельзя начинать рассказ с угроз! — Изуку одëргивает его за футболку в попытке смирить и усадить на диван, — позволь я сам объясню всë ребятам! — Пожалей их, задрот, они не смогут слушать тебя на протяжении трёх часов. — Да с чего ты взял, что я буду говорить так долго?! Изуку встаёт, хватает Кацуки за плечо и разворачивает к себе. Кто-то из одноклассников громко цокает языком, кто-то присвистывает, а кто-то посмееивается, но никто из них точно не остаётся равнодушным. — Парни, не хотим вас прерывать, — говорит за всех Урарака, — но не могли бы вы побыстрее? Еда остывает! — Тц, ладно, валяй, задрот, — дав отмашку рукой, Кацуки падает обратно на диван, — постарайтесь не сдохнуть от скуки. Изуку вываливает на них практически всё, и идиоты слушают его с открытыми ртами, совсем забыв про еду. Бакуго про еду помнит, но не жуёт из-за риска подавиться от восхищëнного тона Деку, пока тот закапывает их всё глубже. Удивительно, но в процессе объяснений одноклассники перестают смеяться и подшучивать, они вдумываются и вслушиваются. Для людей, которые целый год наблюдали, какими уязвимыми, отчаянными и эмоциональными становятся Кацуки и Изуку из-за друг друга, лучшей новостью было узнать, что они влюблены, чем видеть в классе токсичную вражду. Счастливые от услышанного придурки лезут обниматься к ним двоим. Изуку с радостью принимает объятия, а Кацуки сопротивляется, но больше для вида, чтоб одноклассники не расслаблялись и помнили, что он может подорвать любого из них, если заебут совсем. Когда они всем составом возвращаются к ужину еда давно остыла, но кажется более вкусной, чем обычно. Завтра Кацуки и Изуку навестят вышедшего из комы Всемогущего, а после пойдут помогать обществу восстанавливаться. В будущем Бакуго и Деку обязательно станут величайшими героями своего времени, непобедимыми благодаря глубокой и окрепшей за годы связи, которая сначала была проклятием, а потом оказалась благословением.