«Отношения»

      Энди говорит себе, что не станет искать ей оправданий. Может, она молода и неопытна, может, ей и не хватает льда во взгляде и стали в голосе, но она не станет так унижаться, не позволит кому-то обращаться с ней, как с куклой. В конце концов, у нее тоже есть гордость.       Ей почти удается начать ненавидеть Миранду и даже не начать ненавидеть саму себя — это не она виновата, это Миранда очаровала и бесцеремонно взяла наивно доверившуюся ей девушку. Энди не могла этого предвидеть. Просто понравившаяся ей женщина на деле оказалась той еще сукой. В жизни такое бывает.       К концу недели Сакс окончательно приходит в норму и почти не думает о Пристли. А потом на телефон приходит сообщение от Миранды, и мир переворачивается с ног на голову.       «Вам же было со мной хорошо.»       Короткая фраза, простая констатация факта, которая вызывает у Энди волну жгучего гнева, а вместе с ним и вихрь воспоминаний. Она пытается не думать, увлечься работой или перечитыванием все стоящих на полке книг, но собственная память тоже оказывается настоящей стервой.       Энди так и не говорит об этом женщине, но Миранда у нее первая. И даже в самых смелых своих мечтах Сакс не могла представить, что секс может быть настолько приятным. Она ожидала боли, неловкости и сковывающего мышцы напряжения, но пальцы Миранды, хоть и двигавшиеся достаточно резко, всего через несколько минут заставили расслабиться и млеть от ее действий.       Даже спустя неделю, закрыв глаза, Энди четко, будто вживую, видит страстный, слегка помутневший, полный желания взгляд женщины. Все еще слишком хорошо помнит легкие дразнящие касания чужих теплых рук и поцелуи на своих ключицах. Миранда приходит к ней во снах. Раз за разом берет ее на столе в своем кабинете, обжигающим шепотом повторяя на ухо, что Энди нравится, когда она делает это с ней. И Энди сдается, признавая, ей действительно было с ней хорошо.       Энди пытается бороться еще несколько дней, но постепенно и разум, и сердце проигрывают Миранде в этой борьбе, и голос, твердящий «она просто хочет пользоваться мной», меняет пластинку на «то, что было между нами, не может ничего не значить» и «она наверняка тоже по мне скучает, раз решила написать».       Спустя еще четыре дня душевных метаний и отчаянной борьбы Сакс делает то, что выходя из белых дверей таунхауса Пристли, поклялась себе никогда не делать — она сама пишет Миранде и приглашает ту на свидание. Говорит себе, что хочет объясниться и дать второй, последний, шанс. Предполагает, что снова сама себя обманывает.       Миранда встречает ее в каком-то ужасно пафосном ресторане — от чего-то более приземленного женщина категорически отказывается, еще раз саркастично прокомментировав вкус Энди, — и сначала сообщает, что уже сделала заказ за них двоих, а после протягивает Сакс небольшую, обитую синим бархатом коробочку, в которой Энди обнаруживает тонкий золотой браслет.       — Возможно, мы не совсем верно друг друга поняли, — теплые пальцы умело застегивают украшение на запястье девушки, и Энди не может сдержать улыбки, решив, что это хоть и банальный, но очень милый способ принести извинения.       — Возможно, — соглашается она и делает глоток вина, уже принесенного официантом.       Несколько минут проходят в неуютной тишине: Энди не знает, как начать разговор, Миранда, кажется, считает, что это только ее проблема.       — Я думала, что если мы провели время вместе, — Энди не решается назвать вещи своими именами, но даже такое завуалированное упоминание того, что Миранда трахнула ее во время прошлой встречи, заставляет Сакс смутиться и понизить голос, — то это должно что-то значить.       Миранда поднимает на нее скучающий, усталый взгляд.       — Андреа, послушайте, я не хотела давать вам ложных надежд. — рука Миранды слегка дергается, и Энди кажется, что женщина хочет накрыть своей ладонью ее руку, однако Миранда остается сидеть в прошлой позе. — Я не романтик. Все, что мне необходимо, достаточно четко прописано в контракте. Остальное — пустая трата времени.       — Но почему? — Энди искренне пытается ее понять, но слова Миранды ни в какую не хотят вязаться с ее привычным видением мира. — Почему мы не можем быть просто парой? Как обычные люди.       — Потому что мне это не нужно. — Миранда говорит это так просто, как что-то само сабо разумеющееся, что Энди начинает думать, что на самом деле это с ней самой что-то не так. И все же голос Миранды и слегка поблекший взгляд вызывают у Сакс непонятное щемящее чувство в груди. Ей кажется, что холодная отстраненная Пристли на самом деле совсем не такая, какой кажется на первый взгляд. Ей просто нужно узнать ее получше, показать женщине, что та может ей открыться. Сакс предпочитает не думать о том, что она просто верит в то, во что хочет верить.       Она не подписывает контракт, что-то все еще удерживает ее от этого шага, но обещает Миранде подумать еще и принять решение до воскресенья, и женщина, кажется, остается вполне довольна разговором.       А после они едут к Миранде домой. Таунхаус встречает ее уже знакомыми светло-серыми обоями с яркими пятнами картин и до блеска начищенным паркетом. Миранда за руку тянет ее наверх, пару раз останавливаясь на крутой лестнице, чтобы оставить на губах горячие влажные поцелуи.       Спальня Миранды поражает Энди своими размерами, и с первого быстрого взгляда становится ясно, что женщина, живущая тут, обладает отменным вкусом, однако более подробно Энди не успевает ничего рассмотреть — Миранда толкает ее на застеленную светлым мягким покрывалом кровать, и белоснежный шарф на этот раз плотно закрывает ее глаза. Сакс чувствует легкий цветочный аромат, и хотя она и не знает названия духов, точно уверена, что теперь этот запах всегда будет ассоциироваться у нее с Мирандой.       Энди помнит, что когда-то читала в какой-то книжке о том, что если лишить человека одного из органов чувств, то остальные обостряются до предела. Сейчас она убеждается в этом на собственном опыте: пальцы Миранды, кажется, обжигают кожу, и каждое прикосновение заставляет девушку дрожать. Она выгибается под ее руками, желая почувствовать большее, но женщина убирает теплую ладонь — лишь острые ногти царапают обнаженный живот, и Энди смутно понимает, что не помнит, когда с нее сняли платье.       Разочарование и острая потребность в чужих прикосновениях выбивают воздух из ее легких, и Энди недовольно стонет, приподнимается на кровати, руками пытаясь поймать чужую ладонь. Миранда, молчавшая все это время, обжигает ее ухо своим дыханием.       — Не двигайся, — удивительно сильная для хрупкой женщины рука упирается в грудь Энди и заставляет ту лечь обратно. Энди чувствует, как что-то — Сакс предполагает, что красный ремень, до этого украшавший платье Миранды — стягивает ее запястья, а еще через секунду девушка оказывается привязана к резной спинке кровати.       Теперь кроме пальцев Энди чувствует и губы Миранды: она целует ее шею и плечи, языком проводит по выступающей косточке ключицы, и Энди чувствует, как от этого действия насквозь промокает ее белье. Миранда будто бы наверняка знает это — Сакс чувствует, как рука опускается между ее ног и сжимает, заставляя девушку резко сдвинуть ноги.       — Миранда... — Энди чувствует, как вдоль позвоночника пробегает электрический разряд и дергается всем телом. Ремень, надежно сковывающий ее руки, почти болезненно, резко впивается в кожу.       — Я просила не двигаться. — Что-то в голосе Миранды ее пугает — холод ее тона мурашками оседает на теле Энди. Девушка не видит, но слышит, как женщина встает с кровати, а после в комнате воцаряется тишина. На долгие, кажущиеся вечностью пару минут Энди думает, что Миранда просто ушла. А потом ее бедра обжигает резкой болью.       Энди чувствует, что Миранда бьет ее, почти не вкладывая в удары силу, но соприкосновение тонких кожаных лент с ее телом наверняка оставляет после себя красные полосы и вызывает жгучее неприятное покалывание. И при всем этом происходящее отчего-то ее возбуждает. Сакс пугается собственных мыслей и желаний: секс, что она рисовала в своей голове лет так с пятнадцати, выглядел совершенно иначе — она представляла, что с ней будут нежны и ласковы, будут мягко целовать ее в губы и осторожно и бережно касаться ее тела, Миранда же прямая тому противоположность: она кусает ее, оставляет на коже следы от своих ногтей, до боли сжимает руки и шею и бьет ее, возможно оставляя синяки на нежной коже, и Энди не может сказать, что ей это не нравится.       Когда Миранда заканчивает, Энди думает, что никогда не желала ничего так же отчаянно и страстно, как почувствовать сейчас ее пальцы внутри себя. Подобное откровение даже самой себе дается нелегко — стыдливое смущение жаркой волной опаляет щеки. Энди кажется, что то, что она делает и чувствует, слишком неправильно и пошло. Но когда женщина наконец снимает с нее белье и, касаясь теплой ладонью внутренней стороны бедер, раздвигает ей ноги, выгибается навстречу и не может сдержать громкий стон.