Горячо любимое семейство горячо больных на голову

      Мистер И был на сто процентов уверен в силе домашнего образования. Но время шло, детей становилось всё больше. Уделять каждому должное внимание становилось попросту невозможно. Поэтому мистер И принял радикальное решение — младшие дети пошли в школу. . . . . . За 3 года до раскола       Мортарион всегда стремился тихо и незаметно проскользнуть в свою комнату. То, что он стремился, не значит, что у него это получалось.       — Морти, подойди! — окликнули его. А ведь его нога уже стояла на предпоследней ступеньке!       Тихо выругавшись себе под нос, Мортарион направился на кухню, откуда раздался властный и крайне недовольный голос брата.       За столом сидел Конрад, который мрачно выводил буквы в тетради. Его не слишком озаботило присутствие Мортариона, он лишь больше сгорбился, нелюдимо забившись в кресло. Домашняя работа была его нелюбимой частью дня. Если бы его не заставляли её делать, он бы сбросил тетради с обрыва, перед тем старательно втоптав в землю и искупав в лимонаде. Голос принадлежал не ему.       Помимо Конрада на кухне стоял Робаут. И вот голос, по всей видимости, был его. Старший брат встретил Мортариона строгим оценивающим взглядом. Он вытер руки о голубой фартук и упер их в бока.       — Что это такое?       Мортарион вспомнил тактики брата Лемана и притворился дурачком.       — Не понимаю, о чем ты, брат...       — Твое лицо! И твоя одежда! — воскликнул Робаут. Нехитроумные тактики на него не действовали. Леман и так был больно наглым и чаще всех спихивал на Робаута работу. — Ты опять подрался?!       Мортарион посмотрел на свою школьную форму. Она и правда выглядела довольно потрепанно. Рубашка лишилась парочки пуговиц, её покрывали пятна грязи и крови. Кровь принадлежала Мортариону: об этом свидетельствовали разбитая губа и ссадины на щеке.       — Я... — замялся Мортарион. — Я не виноват, меня выловили после школы. Я не дрался, я пытался защищаться. Мальчик из класса постарше, его девушка просила меня сделать её домашку по химии... И вот...       Послышался смешок. Мортарион нахмурился. Конрад за его спиной тихонько хихикал, рассматривая огромными чёрными глазами младшего брата. Робаут возмущённо хлопнул по столу рукой, смех прекратился.       — Я поговорю с твоими учителями, а теперь иди и приведи себя в порядок! — приказал Робаут.       Мортарион кивнул. Выходя, краем глаза он поймал насмешливый взгляд Конрада. И всё понял. . . . . .       Следующим днем фигуру в капюшоне подловили снова.       Мортарион никогда не был физически сильным или психологически стойким противником. А ещё, имея полный дом защитников, он предпочитал скрывать свои проблемы и не рассказывал братьям об обидчиках. Легкая мешень для издевательств.       Хулиган, посвистывая и пощелкивая пальцами, пошёл следом за подростком и ускорил шаг, когда тот скрылся в переулке. Жертва сама вела себя в капкан.       Однако стоило хулигану заглянуть в переулок, он никого не обнаружил. Точнее сказать, обнаружил, но слишком поздно.       Фигура в серо-зелёной толстовке опустилась за его спиной. Конечно, глупец не догадался посмотреть вверх на пожарную лестницу, на которую худощавая фигура забралась с ловкостью летучей мыши. Хулиган обернулся. Быть задирой ему как-то резко расхотелось.       — Ты не тот сопляк!       ЛжеМортарион шёл неторопливо, смакуя ужас хулигана. Огромное берцы, казалось, не подходившие по размеру фигуре, бесшумно несли хозяина к цели. Незнакомец заметно уступал в росте Мортариону, к тому же он сильно горбился и пригибался к земле, словно адская гончая. ЛжеМортарион улыбнулся. Его улыбку можно было даже посчитать доброжелательной, если бы не кровожадные огоньки в бездонных омутах глаз. Язык может скрыть истину, глаза - никогда.       Хулиган внезапно задергался, как будто исполнял какой-то дикий неконтролируемый танец. А после рухнул наземь. Его покрасневшее лицо с закатанными под верхние веки глазами угодило в мазутную лужу.       Электрошокер Конрада ещё пару раз сердито протрещал и послушно затих. Конрад пригладил предмет, словно это был живой зверёк. Нельзя недооценивать силу электрического тока. Позже подросток опустился на корточки перед неудачливым задирой и ткнул его пальцем в нос.       — Только я могу называть моего брата сопляком. . . . . .       Конрад смотрел на свою жертву с предвкушением маньяка. Он поигрывал перочинным ножом. Чтобы притащить крупного парня на заброшенный завод, ему пришлось изрядно постараться. Как хорошо, что старший брат Феррус "одолжил" свой форд.       Хулиган застонал. Очнулся, смекнул Конрад и растянул рот в улыбке Чеширского кота. Он скользнул неуловимой тенью в темноте, оставляя след когтей на рассыпающейся колонне цеха.       Пугать дураков — целое искусство. По такому случаю Конрад взял с собой хоккейную маску, но увидев побелевшее лицо понял, что жертва всё равно ничего запомнит от ужаса. Мурлыкая под нос мелодию макарены, Конрад невесомым шагом направился к парням. Он шёл со спины — позволил опережающему его звуку и запаху сделать за зрение грязную работу.       — Как долго ты спал, — лениво проговорил Конрад. — Я уже успел соскучиться. А знаешь, что бывает, когда я соскучусь?       В парах сантиметров от пальцев хулигана в подлокотник вошло лезвие ножа. Жертва дико завизжала и заворочалась, пытаясь освободиться от пут. Конрад взглянул на хулигана из-за плеча.       — Мой братец Мортарион с детства был очень хилым поцаном. А ещё очень замкнутым. Признаться честно, мне самому некоторое время доставляло удовольствие задирать его, — прошипел Конрад с милейшей улыбкой. Внезапно та бессследно исчезла с его лица. — Однако. Одно дело, когда я задираю моих братьев, и совсем другое, когда это делает кто-то вроде тебя. Ты ничего не смыслишь в запугивании, надеешься только на грубую силу. Зачем ты так позоришь себя?       Слезы выступили на глазах у хулигана. Конрад ободряюще похлопал его по плечу рукой с длинными чёрными ноготками.       — Ты скажи что-нибудь, трясешься как банный лист. Ску-у-у-ука, — Конрад извлёк перочинный ножик из подлокотника. — Придумал! Давай сыграем в игру!       Подросток стащил в кучу куски брезента и уселся на них перед воссидавшем на импровизированном троне обидчиком. Оттого, что лицо и одежда Конрада были покрыты бордово-красными следами от кирпичной крошки, становилось ещё жутче.       — Умеешь считать? Давай я буду загадывать тебе арифметическую задачку и отрезать ровно столько твоих пальчиков, сколько раз ты ошибёшься? — предложил Конрад. — Согласен?       Казалось, хулиган даже не понял, что ему предложили. Он быстро-быстро закивал, но стоило смыслу слов Конрада дойти до его пустой черепушки, он тотчас замотал головой в иступленном поросячем визге.       — Ты уже согласился, — обиженно заявил Конрад. — Начнём. Пять плюс один. Ну-у-у? Это же так просто.       — Шесть! — отчаянно вскрикнула жертва.       — Верно! — проурчал Конрад, по-кошачьи щуря глаза. — Смотри, подтянем школьную программу. Двадцать три умножить на два.       — Сорок шесть!       — Умница, — Конрад захлопал в ладоши, словно ребенок. — Тридцать семь минус сорок два.       — Пять!       Повисла минута молчания. Внезапно Конрад вскочил, блаженно улыбаясь.       — Минус пять, тупица.       Обидчик Мортариона дико заорал, когда Конрад лениво покачиваясь, направился к нему, напевая песенку шепелявым голосом. Много пальчикам хлопот: То играют в ладушки, То зачем-то лезут в рот, Книжки рвут у бабушки… Переделав все дела, Тянут скатерть со стола. Лезут в соль или в компот, А потом — наоборот. Пальчики дружные, все такие нужные!       Нож застыл у самого лица несчастной жертвы. Хищный оскал Конрада находился настолько близко, что казалось, тот вот вот проглотит свою жертву.       В кармане толстовки завибрировал телефон. Конрад тут же отвлёкся и выпрямился, а невозмутимостью прикладывая гаджет к уху.       — Алло...       — Конрад, твою дивизию! — раздалось в трубке. — Ты где вообще пропадаешь?!       — Не шуми, Фулгрим, — ворчливо ответитил Конрад. Он огляделся вокруг себя так, словно впервые обратил внимание на данное место. — Я на старом кирпичном заводе.       — Во имя всего святого, что ты там делаешь?!       — Вершу правосудие, не мешай, а, — фыркнул Конрад и сбросил трубку. Он сунул телефон снова в карман и обернулся к своей жертве.       — На чем мы остановились? Ах да, конечно, на лишении тебя конечностей... Его вновь перебили - завибрировал телефон. Казалось, с большей настойчивостью.       — Алло...       — Какое к чёрту правосудие, Конрад! Ты угнал машину у Ферруса?!       — Возможно, — пробормотал Конрад, ковыряя перочинным ножом зубы.       — Что значит "возможно"?! Ты с ума сошёл? У тебя же нет водительской лицензии! Но это не самое страшное, Конрад. Гораздо страшнее то, что Феррус обещал свозить Ангрона в парк развлечений после обеда. А ты знаешь, как сильно Ангрон любит сахарную вату и как сильно не любит, когда его разочаровывают!       — Ох, черт...       — Вот именно! "Ох, черт"! Живо домой!       Конрад скосился на в край перепуганного хулигана.       — Прости, дружище, но у меня появились неотложные дела. Попугайся тут как-нибудь сам, окей?       Оставив перочинный нож воткнутым в ту же щель, в которую он был загнан несколькими минутами ранее, Конрад поспешил покинуть цех. . . . . .       Больше к Мортариону ни одна душа не лезла.