Тяжелая служба

Я проснулся позже обычного. Уходивший утром от меня граф поцеловал меня и сказал: - Спи. Я велю тебя не будить. Я с благодарностью воспользовался случаем и дрых дальше. Поднялся я еще до обеда, в доме опять сонное царство: тихо и спокойно. Сзади на меня накинулся Ян, повис на спине, да как заорет в ухо: - Ёху-у!!! Ад вчера нажрался и все проспал!!! Я поморщился от звона в ухе. - Что, головка бо-бо? – спросил Ян и наконец свалил с меня. – Ты такой молодец, ты убил целого тигроида! Восхищение в глазах Яна очень польстило, я приосанился. Тарина сунула в руки кружку с отваром. - Выпей, получше будет, - сказала заботливо и подложила мне корзину с морковью, а я подумал: «Граф сказал всем, что у меня похмелье. Ну, и ладно! Спасибо ему, что позволил поспать подольше». На кухню ввалились деревенские охотники, принесли мясо с охоты, благодаря гостям, его в поместье графа с избытком, даже с учетом хищных ящеров. Один из охотников, крупный русоволосый человек с огромными ручищами передал Сора использованные дротики, которые охотники вытащили из тушек. Я подлетел к нему, изображая живейший интерес: «А это чьи?», «А это?». Сора сначала отвечал сквозь зубы, а потом оттаял: «Это барона д*Ара. Это графини д*Саа». - А это чьи? – я вцепился в знакомый дротик с белым в черную крапинку оперением. - Это - наши, - последовал лаконичный ответ от Сора. - То есть, «наши»? – не понял я. - Это дротики графа д*Марша, - прогудел сзади охотник. – Они и у нас тоже, еще гостям выдаются, которые дротики свои уже использовали или забыли. - А кому вы их давали? - А кто их знает, - равнодушно пожал плечами охотник. – Я их всех не отличаю ОристОкратов. – Окающе ответил он. Я в досаде чуть не кинул чертов дротик об стену. У Тора такие были, у охотников тоже такие, у любого гостя такие могли быть. Бля, я так надеялся! Ниточка оборвалась. Сора, введенный в заблуждение моим вниманием, намекнул на продолжение примирения в более уединенном месте. Я в раздражении послал его, чуть ли не прямым текстом, на что мне зло сверкнули глазами в ответ, не привык парнишка, что его динамят. Вечером граф устроил бал. Я скользил среди гостей с подносом с напитками, ловко уворачиваясь от танцующих и гуляющих по залу гостей, подходил к веселящимся группкам, забирал пустую посуду. Видел, как граф хотел подойти ко мне, но его перехватил граф д*Ккарс и, жестикулируя и прикладывая руки ко рту, начал что-то ему рассказывать, видимо, делился, как прошла его охота. А дальше меня поймал управляющий и разрешил идти отдыхать, мол, не нужен уже, служащих полно, а ты только мешаешься, несколько разумных тоже получили разрешение уйти. Я пожал плечами и удалился. Сидя в ванной, я услышал стук в дверь и, матерясь и заворачивая мокрое тело в халат, пошел открывать, даже не спросил, кто там ко мне ломится, на ночь глядя. На пороге стоял граф, по-хозяйски прошел в комнату и запер за собой дверь. - Ты не отвечаешь на стук, где твой переговорник? - В ванной, я мылся. - Вижу, - берет кистью мою мокрую прядь волос. Мне неуютно. - А как же гости, у вас бал, - нахожу спасительную тему для разговора. - Им весело и без меня, - отвечает, - там управляющий, он справится. Дальше молчим, а потом, я не знаю, кто сделал первый шаг, честное слово, просто мы уже в объятиях друг друга, целуемся. - Высуши, - просит он, и я взмахиваю рукой, волосы чистые сухие, аж скрипят. Поцелуями ведет меня к кровати, опрокидывает, прочь халат! Поцелуями исследует мое лицо и тело, ласкает, иссушает, играет языком с артефактом в моем пупке. Я тоже хочу! Переворачиваю его, я сверху, откидываю камзол, рубашку, мне помогают, веду губами по его лицу, по белым бровям, закрытым глазам с белыми ресницами, вдоль шрама, вдоль белых чешуек. Исследую их путь от виска, по щеке, по шее и ниже… очень интересно, рассматриваю то, что укрылось от внимания в первый раз. Нужно медленнее, не так судорожно, вдруг такого больше не будет, хочу насладиться. Тело у графа совершенное, веду рукой по кубикам на животе, в ответ мне судорожный вздох, ему нравится. Я покажу тебе все, что я умею, ты будешь доволен, у меня еще не было такого нежного и искреннего любовника. Где я потерял чешуйки? Вот они, веду руками по ним, дорожки с обеих сторон шеи, по ключицам, до груди, оглаживаю грудь, соски. Опять сбился с пути, нахожу чешуйки пальцами, мягкие, нежные, они снова уходят вниз, под брюки, это еще рано. Отрываюсь, и получаю от графа разочарованный вздох. Повторяю весь путь губами и языком, тело подо мной дрожит, я дрожу вместе с ним. Натыкаюсь губами на ремень брюк, тянусь к нему руками, а сам поднимаю взгляд вверх, встречаюсь с желтыми затуманенными глазами графа. Он наблюдает за мной, ему все хорошо видно, я не стал в этот раз убирать свет, так лучше. Ремень летит куда-то в сторону, стягиваю брюки, граф приподнимает бедра, чтобы мне было легче. Бля, сапоги! На фиг их, брюки тоже! Чешуйки на ногах, охренеть просто! Начинаются между большим и вторым пальцами ног. Продолжим? Кидаю лукавый взгляд на графа, тот ждет, кажется, даже дыхание затаил, замечаю, что кулаки его сжаты, вцепился в простынь, сдерживается, отдает мне инициативу, только грудь ходуном ходит от тяжелого дыхания. Беру большой палец ноги в рот, граф низко стонет, воздух от этого вибрирует, я вибрирую вместе с ним. Что же ты делаешь, гад, я же сейчас кончу. Вплетаю свой стон в звук графа, с пальцем во рту получается, что-то вроде: «О-оммммм…..». Рано, беру себя в руки и опять к своему занятию, иду языком вдоль чешуек по одной ноге, по другой – повторяю путь рукой. Колено, бедро, пах. Отстраняюсь, граф недоволен, глаза зажмурены, тянет на себя простынь, она сбивается, но он еще держится. Перейдем к основному блюду? Облизываю губы, но в дело идет рука, нежно веду вдоль члена, граф вскидывает бедра и судорожно набирает воздух в рот. Я хочу поцеловать, тебя туда, но зарываюсь носом в паховые волосы, они тоже белые, нахожу губами яички, попеременно втягиваю их в рот, на них тоже чешуйки, белые, мягкие, нежные-нежные, так трогательно… Целую, наконец, головку, кружу языком, облизываю, вбираю в рот так глубоко, как только могу. Руки фиксируют бедра. Не дергайтесь, граф, у вас и так размер не маленький, так вы еще мешаетесь. Стон сверху, опять вибрация, я рукой пережимаю свой член, чтобы не обкончаться раньше времени и замираю. Граф решил, что пауза, сигнал к действию, меня вздергивают вверх, и подминают под себя. Он не хочет больше нежничать, он напорист и страстен, рот затыкает мне хищным поцелуем, на фиг нежность, а ноги забрасывает себе на шею. Входит, я кричу, не от боли, от восторга, от долгожданной наполненности, от резких движений, от дикой страсти, граф вторит мне рычанием. Это было… круто! Мы лежим, опять переплетясь, на моей маленькой кровати, выравниваем дыхание и слушаем тишину комнаты. Граф снова вырисовывает узоры пальцами на моем плече, а я положил подбородок ему на грудь и провел пальцами по своему фетишу, по чешуйкам на лице графа. - Я вот что не могу понять, - нарушаю я уютное молчание, - почему у тебя цвет рода бордовый, хотя по логике должен быть белым. Неосознанно «тыкаю» ему и закусываю губу. Граф переводит на меня взгляд и улыбается: - Ты плохо учил историю, Ад. Цвет рода зависит не от цвета моей чешуи, а от того каким цветом было обозначено королевство на карте еще до основания Империи. Королевство Марш было раскрашено бордовым. - Мне стыдно, - сознался я, - история никогда не была моим любимым предметом. - А какой был любимый? И мы разговаривали, я рассказывал ему про себя, про свое детство в деревне, про школу, сказал, что я неплохой бытовик, то бишь, владею бытовой магией. Про графа я узнал, что он огневик, любит ящеров, а яблочный сидр его семья изготовляет уже не в первом поколении, его рецепт не секрет, но яблоки нужно брать только из его поместья, они у него особенные. Я думаю, что это зависит от почвы, где они растут, что-то такое есть в его земле, что сидр получается с особым вкусом, летним и солнечным. Так за разговорами мы заснули, граф вырубился раньше, и я провел опыт. - Анри, - тихонечко позвал. - Уби, - прошептал граф. *** Я ходил, как в тумане почти целых две недели. Днем выполнял свои основные обязанности, ходил с графом на охоту, прислуживал ему за столом, делал дела по дому и с нетерпением ждал вечера. А вечером и ночью я таял в руках графа, дарил ему себя. Мы долго общались после любви, «сексом» назвать это у меня язык не поворачивался. С ним мне было интересно и, перебирая свой богатый любовный опыт, я понимал, что такого со мной еще точно не было. Я изучал его тело, у него чешуйки двумя полосками шли и по спине, начинались на шее, по лопаткам спускались на поясницу, где соединялись, и исчезали во впадинке ягодиц. Я, когда увидел это, пищал от восторга, граф хохотал и отбивался, а затем затих под моими исследовательским интересом и, в конце концов, подмял под себя. Я узнал, откуда у графа шрам на лице. Как-то вечером, мы лежали, обнявшись, и я, не сдержавшись, выдал: - Ты такой красивый… - Ты находишь меня красивым? - недоверчиво спросил граф. Я почувствовал, как тело под моими руками напряглось, он подумал, что я над ним издеваюсь. - Да-а-а, - протянул я. – У тебя такое тело, такие мышцы, не то, что я. Я до конца останусь невысоким и тощим. И тут до меня дошло. - Ты комплексуешь из-за своего увечья, - обвинительно ткнул ему пальцем в грудь, и потянулся к искореженной щеке погладить шрам. Граф отшатнулся. - Не думай, что я тебя жалею, - я закатил глаза. – Если ты допустил такое, значит, сам виноват. - Ну да, сам. – Согласился граф. - Мы зачищали границу с Варровыми болотами, - я весь превратился в слух, - там нечисть начала выходить к жилью и я напоролся на зомби мага. Он был обвешан амулетами и артефактами, но по зомби, особенно по древним, не отличишь, кем он был при жизни, магом или не магом, они же уже почти все полуразложившиеся и истлевшие, хотя попадаются и удивительные экземпляры… А я был слишком молод и самонадеян, кинул в него заклинанием, не разобравшись, что к чему, а среди амулетов у него был один отражающий, вот мне и прилетело обратно моим же заклинанием. Меня тогда еле с того света вытащили, чуть богам душу на перерождение не отдал. Все шрамы удалось удалить, а вот лицо… - Не переживай, - серьезно сказал я ему, - моей красоты на нас двоих хватит. Граф в ответ захохотал от моей непосредственности, а я почувствовал, как он расслабляется. Вчера граф сделал мне подарок, небольшую сережку в виде дракончика. Я долго с восторгом рассматривал ее у него в ладони, искусная работа. Маленький дракончик, как живой, был сделан из белого золота, зеленые глаза из изумрудов, он как-то так извернулся, что было ощущение, будто он кусает себя за хвост. - Это мне? – шепотом спросил я. - Да. Тебе нравится? - Очень, но у меня уши не проколоты. - Это не важно, здесь есть зажим. Давай я тебе надену ее. Я повернулся к нему боком, подставляя левое ушко и… - ООООУУУУУУУУ…!!!!! ТЫ СКАЗАЛ, ЧТО ТАМ ЗАЖИМ!!!! - Да, зажим, он с иголкой. Заодно и прокололи, - граф крепко держал меня, пытаясь поймать руки, а я колотил его куда попало, из-за выступивших слез не было видно куда. – Тише… Тише маленький… Ты ведь даже не полуэльф, я не думал, что у тебя такие чувствительные уши! - С иголкой? Не полуэльф? – орал я, а потом осекся. – Ну да, не полуэльф, но это не значит, что ты надо мной должен издеваться! Граф развернул мою голову и начал дуть на пострадавшее ухо, от удивления, я даже истерику прекратил. Ухо еще болело, посылая болезненные импульсы по телу, но забота графа была так приятна. Он не звал меня в свою комнату, приходил каждый вечер ко мне, а я, закусив губу, убеждал себя, что мне и этого достаточно, а в голове, как часы «тик-так, тик-так», бьется мысль: «Только б не влюбиться, только б не влюбиться…». Но мне все-таки отчаянно хотелось, чтобы на мое «Анри», мне бы хоть раз ответили «Ад». Из душевного стазиса я смог выйти, когда заплаканная Мара сообщила мне: - Ян пропал.