Что случилось?
Я в чём-то провинился?
Ты меня обманул? Разве мог мой Саньлан обмануть меня и воспользоваться моей течкой, чтобы усмирить ненасытный гон?
Не смотри так, не смотри… Умоляю, не надо так на меня смотреть!
Десятки подобных мыслей убивали в Ляне абсолютно всё. Он боялся посмотреть на возлюбленного и увидеть в его глазах ненависть и безразличие куда хуже прежнего. Сердце билось так, словно готовится к последним толчкам, чтобы потом навсегда остановиться. Руки вспотели, по спине пробежалось целое полотно мурашек, но Се Лянь не намерен был отмалчиваться. Быть может…он себя накручивает? Хуа Чэн ведь не встал, не ушёл — он по прежнему позволяет лицу Се Ляня ютиться на своём плече. Принц приложил много усилий, чтобы не расплакаться от предательских мыслей. — М…Саньлан? — с трудом выбросил из себя принц. Хуа Чэн смотрел в окно. Дрожащий голос выдавал Его Высочество со всему потрохами, а его напряжение альфа не мог не заметить. Тогда последний осторожно накрыл рукой — прежде лежащей на животе — обе руки Се Ляня, вот только сделал хуже: принц окончательно растерялся, не понимая, что за эмоциональные качели вдруг устроил Хуа Чэн? Что же, чёрт подери, происходит с ним? — М? — сухо отозвался альфа, а взгляд его был поникший. — Ты же понимаешь, что у нас может быть… — Се Лянь прервался. Он не смог договорить, боясь ответной реакции Чэна. Он подорвался с места и, жалобно взглянув на ничуть не удивившегося альфу, сложил руки перед собой и слегка поклонился в качестве извинений, а затем как можно скорее помчал прочь. Хуа Чэн остался в помещении один. Теперь она не казалась уютной и наполненной комфортом, нежностью и гармонией, наоборот — её словно обуяла вечная мерзлота. Хуа Чэн поджал губы и нахмурился, поднялся и отошёл к окну.***
Се Лянь лёгкой и неспешной походкой ступал к Ши Уду на эдакую аудиенцию. Это была единственная возможность отвлечься от всего, что произошло минутами ранее с Хуа Чэном, и всё же в голове у принца никак не укладывалось, как настрой альфы успел поменяться почти что за мгновение? Было, конечно, предположение о том, что таковым Хуа Чэн был изначально, просто гон, сопровождаемый его ещё с торговой лавки, затуманил ему разум, выбелил всю черноту меди, а когда гон прошёл, Хуа Чэн вернул себе рассудок и принцип — никаких детей. Вот только дело сделано и если Се Лянь решится сделать аборт, то возымеет наигромаднейший шанс остаться бесплодным. Этого принц боится больше всего, да и не сможет он избавиться от ребёнка, который был зачат вместе с Хуа Чэном, к которому Се Лянь ну никак не может дышать равнодушно. — «Если ты однажды сбежишь от меня», — подумал принц, — «То так тому и быть — я отпущу тебя. Но из моей памяти не выкину никогда и буду сам растить нашего ребёнка. Наверное, это моя вина, что я засмотрелся на непокорную медь. Прости, Саньлан…» Заключив свою мысль, принц подошёл к большим двойным дверям, облицованными разными драгоценными камнями: здесь и жемчуга, нефриты, сапфиры. Принц вдруг задумался, что прежде никогда не обращал внимание на подобную красоту у себя во дворце. Уж кому-кому, а Се Ляню драгоценности видеть каждый день, как отобедать. Перед дверьми стояла стража, что при виде Его Высочества сразу же открыла ему дверь. Благодарственно кивнув, юноша прошёл в помещение и неловко улыбнулся Ши Уду и Му Цину. Те сидели за большим столом напротив широкого окна и обсуждали что-то своё. — А, Ваше Высочество Сяньлэ, уже проснулись. — выдохнул Ши Уду. — Этот остолоп не причинил Вам вред? — сразу же поинтересовался Му Цин. Се Лянь не знал, смеяться ему или плакать, ведь минутами ранее готов был разрыдаться из-за холодной и отстранённой реакции Хуа Чэна на вероятную беременность. — Нет-нет, всё хорошо… Я цел и невредим, правда! Господин Ши Уду, я бы хотел извиниться за предоставленные неудобства… — натянуто улыбнулся принц. — Течка — нормальное явление, вы не доставили неудобств. Выглядите кислым и уставшим, было бы лучше, если бы вы продолжили отдыхать. К тому же… раз всё закончилось в один день, я могу заранее тебя поздравить, Се Лянь? — очень колкая фраза разила душу принца подобно клинку. И тут внезапно свет в глазах Се Ляня потух: лица собеседников расплылись, а в их невнятных словах, отделяющихся от принца всё дальше и дальше, можно было расслышать обеспокоенность. — Ва… Высо… Чво? — где-то послышался глухой голос Му Цина. — Чт… Сл. Чл… Ось?! — ещё дальше звучал Ши Уду. Се Лянь судорожно схватился за голову, чтобы остановить внезапное головокружение. Вот уж сила слов… Достаточно было упомянуть о желанном ребёнке, как Се Ляню поплохело, и все из-за недавних событий. Его будто бы оторвало от земли, затем вскружило голову, а потом и вовсе перед лицом предстал Хуа Чэн. Холодный, суровый и отстранённый. Замораживая омегу своим взглядом, он приоткрыл рот и отчеканил каждую букву:Н и к а к и х д е т е й. Н и к а к и х н а с, г э г э.
Тело пробрало дрожью и в голову врезались сотни негативных мыслей, уничтожающие всевозможные попытки Се Ляня успокоиться. Они будто бы отрезали ему любой просвет в глубокой яме: — «Саньлан просто устал.» Нет, ему стало тошно от ребенка. — «Нет-нет-нет! Откуда такие мысли? Я подался ошибочным суждениям… Саньлан просто переволновался…» Нет. Если бы все было действительно так, он бы остановил тебя и не дал уйти из комнаты. Он воспользовался тобой и утихомирил гон, обрёл свободу и может вернуться к драгоценному другу, который вот-вот поднимет в Сяньлэ ужас, затронувший ни в чем невинных гамм. — «Саньлан не поступит так со мной… Нет, я всё себе накручиваю. Хватит!» Нет. Ты собственноручно развязал руки Золотой Меди, и теперь Хуа Чэн и Хэ Сюань снесут здесь всё к чертовой матери. Он старше тебя в несколько раз, а ты, маленький и глупый наследный принц, поверил наглецу. Не исключено, что он тебя успешно обрюхатил. И кто теперь виноват?.. Ты. Ты. ТЫ. ТЫ. ТЫ! ТЫ! ТЫ! Принц пошатнулся, раскрыл рот, в надежде взмолить о помощи, но Се Лянь едва ли имел силы даже на немой крик. Он вознамерился распластаться на полу, как вдруг очутился в руках Му Цина. — Ваше Высочество?! — гаркнул тот что есть мочи, и Се Лянь медленно начал приходить в себя. Все негативные чувства растворялись в воздухе, юноше стало куда легче, когда его отчасти преданный помощник выдернул его из столь страшного болота. Взгляд наконец сфокусировался на уже привычных для Его Высочества вещах: стены, поблескивающие позолотой, бархатные шторы глубокого синего цвета, приятное дуновение ветра, сопровождаемое ароматом морского бриза. Так, медленно и не спеша, Се Лянь принялся отходить от кошмара. — Позовите лекарей! — громко приказал Ши Уду, но принц вдруг уперся ногами в пол и расправил плечи, тяжело вздыхая. — Нет-нет…ничего не нужно, правда. Я просто переутомился, да и Саньлан оставил на мне метку…так непривычно. — Се Лянь готов был выдумать любую небылицу, чтобы отвлечь товарищей от своего полуобморочного состояния. Он опасался, что любой разговор или даже намёк о возможной беременности Се Ляня может вновь утопить его в зыбучем песке кошмаров и страхов. Чем меньше принц думает об этом, тем легче сфокусироваться на деле о Хэ Сюане и скорее положить восстанию конец. Главное, чтобы кошмары наследного принца не имели свойство сбываться… Медленно принц прошёл к столу и так же медленно опустился на стул, выпуская изо рта шумный выдох. Ши Уду с Му Цином вопросительно переглянулись, слова Се Ляня не звучали достаточно убедительно, ведь тот по прежнему оставался вялым и…поникшим? Ши уду тоже сел на стул, из коего ранее вскочил впопыхах, а Му Цин пересел поближе к принцу, чтобы при повторном случае подоспеть к нему на помощь. Се Лянь ненадолго прикрыл веки, чтобы окончательно успокоиться и проветрить голову, и спустя минуту он подал голос: — Не знаю, стоит ли поздравлять. Не всем ведь удаётся забеременеть в первую течку, не так ли? — и вновь послышался нервный смех принца, из-за которого Му Цину сделалось не по себе. — Да, ты прав, Се Лянь, но мне почему-то помнится, что ты очень хотел обзавестись ребёнком. Неужели память меня подводит? — Ши Уду прищурился и подпёр щеку ладонью. — «Хватит… Хватит, умоляю…» — мысленно взмолил Се Лянь. Казалось, что сейчас он расплачется, но нет — он взял себя в руки и гордо расправил плечи. В последнее время принц не мог себя узнать: стал эмоционально лабильным, если дело касалось его и Хуа Чэна. Сейчас же ситуация обрела критические обороты, но тем не менее, принц решил, что обязательно что-нибудь придумает. Он ведь уже дал себе слово, что сможет позаботиться о ребёнке и в одиночку. Он еще не знает, что сделают с ним родители, когда вернётся домой, но если придётся… Он будет готов к отшельничеству, если родители станут настаивать на аборте. Юноша уверен, что мать, (если освобождение медных альф от рабства пройдёт гладко) поддержит любимого сына, но не сможет принять внука и скажет, что «Не нужны нам наследники от предателя, ну что это такое?» Что на этот счет сказал бы отец, принц не знал, ведь никогда не видел в его словах и кромку ценности. Всё-таки воспитание… Дало свои плоды: медные альфы — ничто. — Господа, давайте сосредоточимся на более важных темах, что скажете? — натянуто и невинно улыбнулся Се Лянь, — Хуа Чэн сказал, что вы уже обменялись парой слов. Что вы обсуждали? — омега всеми силами пытался настроить свою внутреннюю меланхолию на энтузиазм, но внезапные глаза собеседников по пять копеек ошарашили его. Он никак не ожидал такой реакции на вопрос, а причину — тем более. Неужели Хуа Чэн сказал им что-то такое, что может неописуемое ранить наследного принца? Помирившись, Се Лянь продолжил, — В чём дело? Что-то… Что-то не так? — Как бы Вам сказать… — спустя неловкую паузу начал Му Цин, затем он переменился в лице, будто бы увидел врага. — Мы не видели Хуа Чэна с тех пор как оставили вас одних. — договорил за него Ши Уду. Теперь и сам Се Лянь округлил глаза. —… Что?***
Ранее…
Прежде, чем Хуа Чэн покинул покои, что им с Се Лянем выделил Ши Уду, он как можно аккуратнее одел принца в его лёгкий ханьфу и накрыл по пояс одеялом. Свет в помещении был тусклым, но альфа предпочёл не мозолить Его Высочеству глаза и оставил светить лишь одну свечу возле окна, затем и его открыл, чтобы проветрить комнату и избавить её от ароматов недавних половых утех. И только сейчас повисла тягучая тишина, которой мужчина наслаждался, ведь её едва слышно прерывало легкое дыхание Се Ляня. Он посапывал и спал точно без задних ног, и это ну никак не могло оставить Хуа Чэна без улыбки на лице. В голове вспыхнули воспоминания, как горячо и страстно они завершили наслаждаться друг другом. Перед глазами проявилась картина, где альфа полностью заполнил омегу и чуть позже распластался на кровати, как довольный кот. — «Я более, чем уверен, гэгэ, мы станем превосходными родителями.» — мысленно пророчил Хуа. Скрестив руки на груди он с искренней улыбкой наблюдал за Се Лянем и заранее стал перебирать всевозможные варианты имени их будущего ребёнка. Естественно, что при рождении дитя получит фамилию наследного принца — это неоспоримый факт, но тем не менее, для Хуа Чэна важно дать ребёнку имя созвучное с фамилией, и потому он уже готов в скором времени предложить Се Ляню назвать сына Лан. Се Лан. Почему бы просто не заменить в имени омеги одну единственную букву и убрать последнюю? Альфа посчитал этот вариант безоговорочно превосходным все остальные, что лезли ему в голову. А вот если на свет появится девочка, то Чэн будет рад назвать её Гхо — Се Гхо. Хуа не мог не похвалить себя с выбором имён, но ему также было интересно услышать мнение омеги: как он хотел бы назвать ребёнка? Вдруг внезапный голос прервал размышления альфы. — Эй, Саньлан. — послышался голос со стороны окна. Тихий, осторожный и знакомый Хуа Чэну. Последний моментально развернулся к чужаку и поспешил встать перед кроватью, чтобы в любой момент отразить атаку на Его Высочество. Шторы шевельнулись — крупная рука отодвинула их в сторону и теперь альфа смог увидеть нарушителя. То был Фэн Синь. Сказать, что Хуа Чэн был удивлён его появлению под окнами дворца братьев Ши — это ничего не сказать. Мужчина быстро обернулся к принцу, дабы убедиться, что тот не проснулся от шума, а потом в два шага преодолел расстояние от кровати до окна и, хмурясь, прошипел сквозь стиснутые зубы: — Ну ничего себе, Фэн Синь. Каков смельчак, что рискнул тайком пробраться на территорию Ши, и как тебя только Хэ Сюань пустил? — Хуа Чэн вальяжно уселся на подоконнике и спешно приложил указательный палец к губам, намекая собеседнику о том, что позади кое-кто сладко посапывает. Медный альфа подтянул себя ближе и, запыхтев, уселся на подоконник со своей стороны, метнув любопытный взгляд в сторону кровати. И действительно увидел спящего принца, а потом в ноздри врезалась смесь феромонов, из-за которых Фэн Синь чуть было не покатился кубарем с окна. — Не ожидал, что течка принца произойдёт так скоро. — вздохнул он и сбавил тон, — И как ты, Саньлан, догадался о моей связи с Хэ Сюанем? — в ответ Хуа Чэн как-то скептично оглядел сородича перед собой и, подогнув к себе колено, беззаботно упёрся в него локтем, а ладонью подпёр щеку. — Во-первых, — мурлыкнул он с ехидной улыбкой, — Саньланом меня может называть только Се Лянь. Для тебя я — Хуа Чэн. Так меня зовут. Во-вторых, это очевидно. Да и Му Цин молодец. — Му Цин… — от упоминания бывшего напарника Фэн Синя передёрнуло. Как же он мог забыть об их давешней с Хэ Сюанем беседе? — В любом случае… Мне нельзя тратить время. Хэ Сюань послал меня за тобой, сказал «Если дело сделано, значит пора нам свидеться». Хуа Чэн, я не понимаю, о чём речь, да и…глядя на слухи горожан, которых я встретил по пути сюда, с Се Лянем ты расставаться не собираешься? — Фэн Синь искренне не понимал, что происходит и что в конце концов задумали эти две таинственные Золотые Меди, но по одному лицу Хуа Чэна стало ясно, что эдакий их коварный план медленно начал сходить на нет. Мужчина покосился на юношу по ту сторону окна, затем оглянулся к своему омеге и болезненно прикрыл веки и поджал губы, дабы посторонний не заметил, как предательски те начали дрожать. Фэн Синь поморщился, — Хуа Чэн? Хотя бы ты объясни! — Раз уж ты действительно не осведомлён и Хэ Сюань действительно прислал тебя сюда, то я расскажу… — голос Хуа был холоднее гор, покрывшихся вечной мерзлотой. Ни одна зима не сравнилась бы с зимой внутри него. То, как он горько смотрит на принца, которого с самого начала не должен был искренне полюбить, терзало душу. За пару дней до того, как у младшего господина Ши впервые в жизни появился альфа, Хэ Сюань и Хуа Чэн потерпели неудачную попытку побега. За такое деяние торговец со своими знакомыми поставили медь на планку и каждому отвесили около пяти жгучих ударов хлыстом, и вместе с тем они боялись переборщить, ибо кто потом купит у них потрёпанных альф? Зачинщиком столь внезапных бегов стал непосредственно Хэ Сюань, ибо тот совсем недавно узнал печальную весть: вот-вот объявится кто-то из высших шишечек с целью приобрести медного альфу под «покровом» золота. Теперь мужчины валялись в выделенной для медных альф комнате и медленно выравнивали своё дыхание после нескольких минут ударов. — Я не хочу, чтобы ты уходил. — на выдохе бросил Хуа Чэн. — И я не хочу. — посмотрел на него Хэ Сюань. Они дружат давно и дружбе этой нет равных. Именно она и способна стать олицетворением преданности, ведь никто из них никогда не смел облить другого грязью или подставить. Если и подставлял, то себя, чтобы защитить дражайшего друга. А сейчас оба не знали, что делать. Горько смотря друг другу в глаза, каждый размышлял следующий шаг. Сбежать не удалось, а последующие попытки могут только усугубить ситуацию и кто знает, вдруг торговец, заметив «брак» товара, решит от него избавиться? Вскоре, когда дыхание альф нормализовалось и думать было намного комфортнее, Хэ Сюань вдруг так невзначай бросил незамысловатую фразочку… — Вот бы поднять мятеж. — слова эхом отскочили от стенок к стенке в голове Хуа Чэна. Зрачки замерли на месте и вскоре взгляд потерял фокус, представляя перед собой нечто размыленное, что прежде являлось стенами, Хэ Сюанем, краем потолка. Поднять мятеж. Сколько обид могло скопиться в душах медных альф, у коих и выбора-то не было, когда и кем родиться. Не говоря уже о бездушных омегах, счастливо живущих во дворцах, не зная о голоде и холоде, о мозолях на руках из-за трудов и становления объектом: либо ты спишь с омегой для потомства, либо спишь среди навоза или вовсе погибаешь на казни — только таков выбор медного альфы. Иного точно не дано. Но только сейчас Хуа Чэн, исходя от слов друга, задумался: а ведь есть! Есть путь… Просто не нужно терпеть. Медных альф не так уж и мало, а среди золотых всяко найдутся те, кого не устроил социальный строй. — Знаешь… — хищно прошептал Чэн, — Заманчиво. — Хэ Сюань опешил. — Заманчиво?.. — Сюань приподнялся на локте и вдруг задумался. Вместе они смотрели друг другу в глаза и в какой-то момент синхронно улыбнулись. В глазах их сверкнуло пламя ярости, жажды мести за всех медных альф, за всю испорченную жизнь. Хэ Сюань вдруг звонко рассмеялся и, плюнув на жгучую боль от шрамов на спине, перекатился на неё с бока, дрожащими руками зарываясь в чёрные, как крыло ворона, волосы, что не оставило Хуа Чэна без внимания. Он поморщился, не ожидая от друга подобной реакции. — Сюань, тише. Нас могут услышать. — и не успел Хуа Чэн закончить свою речь, как внезапно оказался прижат спиной к полу. Боль пронзила всё тело и ударила в висок, но альфа держался молодцом: вместо того, чтобы отключиться, он с вызовом посмотрел Хэ Сюаню в глаза и возмутился, — Слезай сейчас же и верни на место выпивку, которой ты явно полакомился, Сюань. Что на тебя нашло? — Идея. — прошипел тот, но потом таки слез с друга и быстро подскочил на ноги, чтобы в рьяной спешке выглянуть за дверь и окна — убедиться, что у стен ушей нет — а потом плюхнулся на изжившую себя кровать, принимая позу лотоса. Только сейчас он предстал перед Хуа Чэном прежним Хэ Сюанем: спокойным, уравновешенным и отстранённым от мира сего. Правда выходка его из головы Чэна никак не вылезала и не была им до конца понята. Неужели на его ум пришло нечто такое, что способно вывести вечно спокойного А-Сюаня из своего привычного состояния? Или виной тому внутренние обиды, присущие любой меди? Хуа Чэн осторожно поднялся и прошипел от боли в спине. Кажется, раны начали кровоточить. Так оно и случилось: альфа почувствовал, как стекают тёплые капли крови по спине. Хэ Сюань, прищурившись, поманил того к себе и взял оставленный торговцем бинт на столе. — Ступай сюда. Прошу меня простить, но идея…стоила моих эмоций. Нам с тобой может очень повезти, мой дражайший друг. — Хуа Чэн скептично изогнул бровь и послушно подошёл к Хэ Сюаню и приземлился на кровать спиной к нему. Тот сразу же принялся обрабатывать кровоточащие раны. — Я слушаю. — сказал Хуа, ожидая, когда же наконец Хэ Сюань соблаговолит истолковать столь бурно пришедшую в голову идею. — Торговец шушукался между своими, что приходил сам старший господин Ши. Как раз перед тем, как я узнал о моей покупке. — Хуа Чэн недовольно поморщился. Оба знают, что представляет из себя этот Ши Уду. Нудный — по их мнению — гамма, обращающийся с медными альфами как к чему-то похуже вонючего скота. — Значит, это ничтожество покупает тебя для своего братца? — в точку попал Хуа, а Хэ утвердительно закивал. — Эта семейка… в очень хороших отношениях с императорской семьёй. Думаю, если они рискнули на такой хитрый шаг, то и я не отстану. Быть может, Его Высочество Се Лянь однажды и сам захочет такого азарта в своей жизни, а может тому поспособствую и я. — Стой. — отрезал Хуа Чэн и развернулся к Сюаню, не дав ему довязать узел на бинтах, — Ты планируешь быть купленным? — Да, но это точно того стоит, поверь мне, Хуа Чэн. Если всё получится, то мы доведём дело до кульминации. Господа Ши под своим рукавом имеют множество подручных медных альф. Я умею влиять на людей, думаю, справлюсь с тем, чтобы перевести их на свою сторону. Да и к тому же, наш торговец связан с контрабандистами, помнишь? — Помню, но как это связано? — У меня есть навыки врачевания. Мои навыки и контрабанда торговца нам пригодятся. Оставь это всё на меня, твоё дело…будет посложнее. Ты со мной? — ответ изначально был очевиден, пускай Хуа Чэн и метался в сомнениях, и сомнения эти Хэ Сюань вычитал так, будто бы перед ним раскрытая книга. Тогда он добавил, — Чэн. Мы ведь друзья? — Верно. — кивнул Хуа. — И кроме нас друг у друга никого больше нет? — Верно. — вновь кивнул Хуа Чэн. — Тогда какая разница? Нас разделят и останутся довольными…или же нас разделят и останутся ни с чем? Доверься мне, всё будет хорошо. — Сюань хитро прищурился и утешительно похлопал друга по плечу, ожидая, когда же тот наконец решиться. И долго ждать не пришлось. — Говори, что мне нужно делать — и я сделаю. Идея Хэ Сюаня показалась Хуа Чэну безумной историей, в которую даже психу будет трудно поверить. Хэ Сюань обязуем возглавить мятеж, поднять государство с ног на голову и отойти к границам, чтобы организацию было трудно найти среди окраин. Торговца — одинокого пьянчугу — обмануть легче лёгкого, так что манипулировать им не составит труда, а вот какую роль занял Хуа Чэн. Ему надлежало попасть в руки к наследному принцу, натравить внимание властей на расследование о Хэ Сюане и пропаже несчастного Ши Цинсюаня. Следом Хуа Чэн мог пока расслабиться, становясь для Се Ляня чем-то в разы больше, чем просто «Золотой альфа» под крылом. И как удачно совпало, что гон выбрал самый подходящий для Хуа Чэна момент. Он без зазрения совести, влюбившись, провёл с омегой его первую течку и, как планировал Хэ Сюань, обрюхатил его. Вот только план развалился ещё на первых ступенях своего свершения: Хэ Сюань испортил всё первым. Он не смог пойти против Ши Цинсюаня, что так сильно полюбился его сердцу и засел в нём на веки вечные. Вместо того, чтобы собрать армию и пойти на Сяньлэ войной, Хэ Сюань выкрал беременного Цинсюаня и бросился на окраины в бега. Вот, чего Хуа Чэн не понимает и до сих пор. Не имея с другом связи, он не знал, что произошло и решил, что Хэ Сюань буквально предал близкого друга и променял его на омегу. Хуа Чэн же…в любом случае выполнил своё задание, но выполнил его не с целью поднять восстание, а создать с Его Высочеством настоящую семью. Смотря Фэн Синю в глаза, Хуа Чэн нервно усмехнулся, подумав: — «Только-только я начал мечтать о нашей с Се Лянем совместной жизни где-нибудь в спокойном месте, где дуновение ветров успокаивает душу, природа ласкает взгляд, а горы-великаны для нас играют роль защитных стен, как ты объявился с внезапными переменами. И что же ты задумал, Хэ Сюань? Неужели план до сих пор в силе?» — Хуа Чэн не знал, как теперь поступить, ведь по плану Сюаня — оплодотворённого Се Ляня пора бросить и скорее отправиться на окраины, но разве к этому моменту его друг успел собрать достаточное количество людей? Только сейчас Хуа Чэн осознал, что совсем ничего не понимает. «Если дело сделано, значит пора нам свидеться» — «А своё дело ты сделал, Хэ Сюань? Ты меня…окончательно запутал.» — Хуа Чэн. Нельзя медлить. Нас могут заметить, а принц — проснуться. — И без тебя, невежа, знаю. — нахмурился Хуа, вновь оборачиваясь к возлюбленному. Как же крепко и сладко он спит…наверняка очень вымотался. Альфа подумал: а не переборщил ли он? Если он уйдёт, то что станется с принцем? Быть может, план Хэ Сюаня действительно изменился и Ши Цинсюань забеременел случайно? Что могло пойти не так? Что? В собственных мыслях Хуа Чэн остановился на том, что действительно накручивает себя и сам виноват в чувствах к принцу. Он не может испортить начатое дело, а если испортит — Хэ Сюаня казнят, а следом казнят и самого Хуа Чэна. Подойдя к принцу и склонившись к нему, Хуа Чэн мягко поцеловал его в висок и прошептал: — Прости меня. Рассказать тебе в лицо о том, о чём я так долго молчал, Се Лянь, мне не хватает смелости и моральных сил. Пусть лучше ты возненавидишь меня за ошибочное суждение. Прости. Три тысячи раз прости.***
Се Лянь бежал обратно в комнату со всех ног. Сердце бешено колотилось от страха, надежды и недопониманий. Следом за ним спешили и Му Цин с Ши Уду, коих смутила ложь, сказанная Хуа Чэном. Весьма подозрительная и с определённой долей опасная. По дороге Ши Уду спрашивал у каждого встречного стража: — Не видели со стороны альфы Его Высочества ничего необычного? Совсем ничего? Уверены? — никто не мог сообщить господину Ши ничего дельного, ничего полезного. Се Ляню же было плевать на слова каких-то там страж — да что они вообще могут знать? Он споткнулся прямо перед дверью в нужное помещение, но сумел удержать себя на ногах, а потом распахнул дверь… Прохладный ветер врезался в лицо принца, подняв целый вихрь из его одеяний. Окна раскрыты настежь, шторы отодвинуты до самых краёв…и не единого намёка на Хуа Чэна в комнате. — Саньлан?.. — едва ли выжал из себя шёпот Се Лянь. Он сделал несколько шагов вперёд, мысленно надеясь, что просто не заметил любимого мужчину затаившегося где-нибудь в углу, но желаемое воспринимать за действительное…не самый лучший способ себя успокоить. Особенно когда в помещение зашёл Му Цин и сразу же поймал взглядом записку, явно оставленную Хуа Чэном. — Наследный принц, — обратился он к Се Ляню. Тот хотел было подойти к окну, но естественно был прерван, — Он оставил записку. — и сердце принца тотчас же дрогнуло, облилось кипятком, из-за чего стало неописуемо больно, ведь оставленная записка могла означать только один исход: Хуа Чэн сбежал. Быстро подойдя к Му Цину, Се Лянь взял записку в обе руки и принялся читать.«Мне очень стыдно за свой поступок, Ваше Высочество. Пускай я и вынужден покинуть вас после завершения своего дела, мне всё же есть, что Вам сказать, но я не могу по череде причин. Уверен, мы однажды встретимся вновь, и если в ближайшем времени Вы сможете меня простить, то назовите наших детей Се Ланем — если на свет появится мальчик, а если девочка, то пускай её прекрасный лик будет носить имя Се Гхо.
С любовью, Ваш Саньлан.»
Се Лянь сжал писанину в руках и, стиснув зубы аж до самого скрежета, подорвался к окну. Заглянувший в это время Ши Уду было подумал, что принц намерен совершить необдуманные действия, да и Му Цин был того же мнения, потому поспешил схватить того за руку, но не успел — Се Лянь был быстр и агрессивен. Он громко стукнул кулаками по подоконнику и устремил взгляд вперёд, выискивая взглядом человека, которого всем сердцем полюбил. — ХУА ЧЭН!!! — крикнул он, когда увидел вдалеке мужчину в красных одеяниях в компании с знакомой фигурой — Фэн Синем, как догадался Се Лянь. Вот только Золотая Медь не обернулась в ответ, пускай и услышала этот надрывистый крик, царапающий Хуа Чэну сердце. Се Лянь не знал, куда себя деть: предательство со стороны альфы комом застряло в горле, а от осознания, что он вполне вероятно забеременел от него, убивало в нём серьёзного юношу, способного держать себя в руках. Именно поэтому принц расчувствовался и Му Цин вместе с Ши Уду…услышали тяжёлый всхлип. Принц согнулся, а с глаз градом полились слёзы. — Х-У-А-Ч-Э-Н… — прошипел принц сквозь стиснутые зубы. Му Цин мигом оказался под боком и утянул Се Ляня в свои объятия, хмурясь в сторону исчезающих силуэтов.