***
Прошло чуть больше месяца проживания Сенку в Америке. Переезд в другую страну, конечно, ощущался, но чем заняться было. Даже слишком было. Ксено всюду таскал его за собой. В основном Ишигами просто наблюдал, совещался и выполнял поручения, пример которых ранее видел. Хотя иногда Уингфилд наглел, поручая Сенку то, чем самому заниматься лень. Ну, знаете, бумажки всякие заполнять – дело не для великого учёного. Вскоре Сенку понял, что его открыто порабощают. Ксено это не впечатлило от слова «совсем». Кто теперь за него будет тонну писанины заполнять? Ладно-ладно, карапуз перспективный, придумает для него что-то другое. Так и бери себе в рабы японских детишек. Сначала бунтуют, а потом возьмут да пожалуются своему папке-космонавту. Ксено, безусловно, гениальный учёный, но закон о эксплуатации детского труда для всех один. Со стороны взаимоотношения Сенку и Ксено казались слегка грубыми, даже токсичными. Сами же их участники находили такой контакт весьма комфортным. Согласитесь, когда ты погружен в точные расчёты, мало хочется отвлекаться на бессмысленные формальности. Сенку, как никто другой, понимал своего научрука. Сам же такой. Если с работой всё было предельно ясно, то вопрос совместной жизни вызывал больше препятствий. Нет, Уингфилд не жалел о решении временно поселить у себя младшего. У него были свободные комнаты. К тому же Стэнли, с которым они проживают вместе, сейчас в очередной командировке. А вот Сенку пожалел, что так просто решился делить один дом с этим злобным гением. Никакие научные работы в главном филиале «NASA» не окупали внезапные идеи владельца жилья, о которых он не стеснялся вещать часами на повышенных тонах. Если бы хоть за столом говорил или там во время совместного досуга. А нет, он влетает без предупреждения и наотрез отказывается выйти хоть на минуту, пока не закончит мысль. Бьякуя всегда уважал личное пространство сына: предупреждал, прежде чем входить в комнату; спрашивал можно ли взять какую-то из вещей Сенку; учитывал и уважал планы, которые от него зависят. С Ксено на всё вышесказанное можно класть мраморную плиту и писать дату смерти. Учёный распоряжался всем, что попадало под руку, а если Ишигами возражал, то читал лекции «а вот подчинись мне весь мир – такого бы не было». Местами Сенку думалось, что Стэнли уезжает так часто как раз из-за сложного сожителя. Ишигами был искренне удивлён, когда услышал телефонный разговор своего учителя и Снайдера. Последний, пусть и в своей флегматичной манере, интересовался всеми словами собеседника. Вот что служба в армии с людьми делает. Такому терпению только позавидовать можно. За последний месяц инцидентов с явным нарушением личных границ было пять. Сенку соврёт, если скажет, что помнит причины хотя бы трёх. Дальше так продолжаться не может. А нет, очень даже может. В таком случае одна небольшая месть в грехи не засчитывается. Обычно Уингфилд вскакивал с постели ровно за пять секунд до будильника. Похоже, эта привычна передалась ему воздушно-капельным путём от Стэнли. А может, и через слизистые. Сенку подробности знать не нужно. Не СПИД. На том спасибо. Так вот, просыпается он в шесть тридцать и сразу отправляется будить всех, кто попадется на глаза, на уши или просто всплывёт в голове. Утром мотивация к работе у Ксено горит похлеще фосфора. Было так не всегда. Случались дни, а точнее ночи, когда сон оставался только в мечтах в него окунуться. Вся ночь тратилась на пустые движения по кровати, а утро со днём проходили хуже каторги. Сенку проснулся в подозрительной тишине. Первая мысль: «старик помер». Куда так быстро? Мы ещё чертежи не доделали. Что ж, нужно вставать, привести себя в порядок, пойти открывать "черный ящик". Черным ящиком Сенку зовёт комнату Ксено. Упустим подробности возникновения такого тонкого и чувственного имени для помещения. Лучше начать с конца. Вдруг действительно умер. Гнить начнёт – вонять будет. Дверь в комнату местного доктора зло смотрит на Сенку напряжённым взглядом. Он отвечает тем же. Морально настроились – можно приступать. — Ксено, подъем! Пенсия пришла! Ишигами был готов отхватывать за свои шутки от сонного учителя. Последний лишь немного повернул голову на крик подопечного. О, живой! Хорошо, идём с тяжёлой артиллерии. — Старик, там твой солдатик приехал! — прямо на ухо, а ему ровно. А нет, вот глаз один приоткрытый. Выглядит, будто в предсмертном состоянии. Давно его таким не видели. — Не дают враги покоя, — в голосе желание улететь на собственной ракете как можно дальше от источника звуков. Сейчас Сенку понимал, что выглядит так же почти каждое утро. Он уже начал было уходить. Не стоять же надзирателем, пока Хьюстон собирается. Хьюстон как раз-таки думает иначе. — Клювоголовый, принеси-ка телефон мой из кухни,— кокон из одеяла поворачивается к собеседнику лицом, — пожалуйста. К собственному удивлению, Сенку послушно пошел за нужной вещью. Вернулся через минуту уже с телефоном в руке. Следующие десять минут Ишигами недоумевал, слушая телефонные переговоры полу-спящего Ксено. Трубка сброшена, телефон откинут на соседнюю подушку двухспальной кровати. Лежащий на ней снова напоминает о себе. — И так, сегодня я во вторую неполную. Соответственно, — интригующая пауза,— правильно, ты сидишь дома. Не услышав ответа, Ксено завалился спать обратно. Сенку вспомнил слова Бьякуи « Если Уингфилд не выспался, на работу не идёт или он, или все, кто с ним работают», сказанные пару лет назад. Проверять на практике не будем. Ладно, пусть сопит себе. Что с этих пенсионеров взять. А хотя.. — Какой сидеть дома? Чертежи сегодня доделать надо. Ты же сам говорил, — раздражённо и напряжённо. Пока что тихо. — Сенку, если ты сейчас не покинешь помещение, единственное, что будет на твоих чертежах – вот это, — Ксено указал пальцем на крестообразный шрам, находящийся у него на лбу. Тут и без слов понятно. Себе дороже что-то доказывать крестоносцу. «Ну и черт с ним, часа на три у меня ещё занятий есть», – подумал Сенку, выходя из комнаты. Целый день выпал из графика. Какие здесь позитивные стороны? А хотя нет. Не пошёл утром – пойдёт вечером. Значит пол ночи его можно не ждать. Соответственно, вечер обещает быть тихим.***
Завтрак включал в себя только кофе с бутербродом. Что ни говори, а гениям чуждо правильное питание. Не сторчаться в порыве вдохновения достаточно, чтобы называть свой образ жизни здоровым. Эх, вот бы можно было не тратить время на сон и еду, сохраняя при этом работоспособность. Тогда дни напролёт уходили бы исключительно на развитие науки. Тогда можно было бы всецело погрузиться в разработки. Тогда... Всё. Достаточно. Дожуй свой бутерброд и иди, куда шёл. Было около часу дня, когда Его Величество Ксено Хьюстон Уингфилд поднялся с кровати в удивительно хорошем настроении. Кажись, Сенку даже слышал, как наставник что-то напевал себе под нос, пока возился с кофемашиной. Распелся, оделся, наелся – можно топать на любимую работу. — Мелочь, я ушёл! После этих слов дверь с хлопком закрылась, даруя оставшемуся в квартире блаженную тишину. Сенку отодвинул ноутбук, понимая, что несмотря на глупость данной мысли, все его силы в этот день ушли Ксено. Вот же ситуация: есть возможность сделать всё, а силы в край отсутствуют. Вселенская несправедливость. Похоже, теперь его очередь отлёживаться в рабочее время. Ладно, здесь он слегка переоценил свои возможности. Отлёживался Ишигами в последний раз в утробе матери, и раньше могилы заниматься этим снова не будет. Даже последнее обещать никто не может. Вдруг так случится, что за годы своей жизни учёный изобретёт эликсир бессмертия. Пришлось выбирать что-то из домашней библиотеки учителя. Не в потолок же смотреть, а так вот выучит что-то новое. Как ни странно, книг у Ксено было выше крыши. Буквально... Большие, немного пыльные стопки лежали на чердаке. Они были отсортированы по категориям. Вероятно, это те материалы, что мало затрагиваю деятельность Уингфилда сейчас. Так и оказалось. Большинство книг так или иначе затрагивали биологию. Так же рядом лежали география и философия. Долго думать Сенку не стал. Из всего этого биология казалась ему наиболее полезной и увлекательной. Таким образом, с чердака на землю вместе с Ишигами спустились три книги: первая – об онкологиях и заболеваниях крови; вторая – об истории развития медицины в период 16-19 веков; третья – о каких-то особенностях организмов представителей разных рас и полезных точках на теле. Удобно разместившись на кровати, Сенку принялся изучать взятые пособия. Честно говоря, первая книга была невероятно нудной. Всё её содержание он и так знал. Вторая пошла гораздо лучше, ведь иногда исторические моменты кажутся абсурдными, тем более в медицине. Третья книга вызывала впечатление, что ее напечатали лет двести назад, при чём в какой-то каморке, судя по качеству текста. Ожидания оправдались. Внутри Сенку встретил уйму антинаучной информации. Некоторые мифы, описанные в этой книге, в предыдущей были опровергнуты исследованиями. Зачем Ксено хранит этот мусор? Неужели тут есть что-то действительно достойное внимания? Нужно проверить. Энергии ощутимо прибавилось, как только Сенку подлетел к ноутбуку, дабы открыть проверенные источники информации. Время загрузки сайта было потрачено на быстрое посещение другой части скопления книг Ксено. В отличие от первой половины, эти учебники занимали почетное место в шкафу рядом с рабочим столом Уингфилда. Попав в комнату, первое, что бросилось в глаза – открытая книга на кровати. Что же он такое содержательное читал, что убежал, так небрежно бросив? Сенку подошёл ближе и стал вчитываться в предисловие. «Эта работа посвящена разбору средневековых пыток. В ней мы разберёмся в идее создания и процесс воздействия распространенных способов наказания прошлых веков. Рассмотрим связь отдельных видов пыток на определенные моральные уставы, а так же выразим суть нелетальных, однако крайне жестоких актов» Черт с этим злобным гением. Сенку-то вообще не за этим пришёл. Не успела книга отправиться обратно, как Сенку заприметил заметки на некоторых её страницах. Какие-то листы были испачканы неразборчивыми буквами, но некоторые из них удалось различить. Как оказалось, Ксено брал идеи пыток для развлечений со Стэнли. Понятное дело, смягчал и корректировал, но корень оставлял. Надо же такое придумать. Оригинальности этому человеку не занимать. Садизма тоже. Сенку искренне не понимал, как нечто подобное, так ещё и в столь извращённом виде может вызывать у людей столько интереса. Ведь Ксено чем-то похож на Сенку. Почему же второй абсолютно далёк от темы плотских утех? Что они находят в коллективном растягивании прямой кишки друг другу? Процесс этот очень хлопотный сам по себе. Мы уже молчим о потраченном времени и возможных последствиях. А рано или поздно последствия будут. В подтверждение тому – теория вероятности, статистические данные и, конечно же, уверенность в изобретательности Ксено. Может, Сенку чего-то не прознал? Быть такого не может. Он ведь с малых лет изучал всё и вся. В этот раз ничего не изменится. Ни одной капельке знаний не избежать встречи с ним. Ишигами захлопнул книгу, после чего покинул комнату, так и не взяв нужных пособий. Сейчас у него другая цель: выяснить, каким образом можно извлечь удовольствие из растяжки, мать его, прямой кишки. Даже звучит смешно. Опустившись на кровать, Сенку задумался о глупости происходящего. Но эксперимента не отменил. Нужно ведь удостовериться на практике? Нужно, конечно. Пусть даже эта практика не внушает доверия. Прошло не более десяти минут с начала "эксперимента". За это недолгое время мысли о творящемся абсурде отошли на задний план. Понятное дело, не полностью. Сложно строить философские думы, когда ты лежишь, выпячивая зад, в который, к тому же, пытаешься что-то засунуть. Сенку умостился на живот, таз его был приподнят, а одна нога, согнутая в колене, практически доставала до уровня поясницы. Одна рука лежал под лбом, служа некой опорой для головы, а вторая, соответственно, выполняла основную задачу. Она, кстати, пока не приносила никакого результата, который бы хоть на грамм отличался от изначального мнения испытуемого. Тут стоит прояснить, что Сенку, будучи человеком не продвинутым в теме интимной, решил не тратить время на поиск или покупку смазки, а сделать на "скорую руку". Результат, что понятно, вышел на эту самую "скорую руку". Ишигами корчился от жжения и при малейшем движении собственных пальцев внутри затруднялся в дыхании. Будь ты упрям, будь ты упорен, но даже это не поможет поместить в себя насухую больше одного пальца. Сенку это понял. Потому решил заканчивать издевательства над собой. Так-то он оторвался от более содержательного дела. Вот сейчас встанет, приведет себя в какой-никакой порядок, соберётся мыслями, а потом как рванёт дальше к научным пособиям и остальным друзьям своим верным. Так, сначала наиболее плавным движением извле... — Да как можно было додуматься испоганить сплав этим!...— Ксено замолк на полу слове. Он стоял на пороге временной комнаты Сенку, с интересом рассматривая положение последнего. Ишигами было обрадовался, что блаженная тишина снова настигнет его разум. Сообразив, в каком положении он находится, поток эмоций поменял окрас. О плавности движений и речи быть не могло. Сенку рывком вынул пальцы, перевернулся лицом к гостю, закутался в рубашку и накинул на ноги одеяло, дабы скрыть позор, за которым его застали. Вот только было поздно. — Неужели наш Сенку решил задействовать не только мозг, но и опробовать другие возможности своего организма.— Голос его интонацией упрекал и поощрял одновременно. Ксено шустрой походкой подошёл к изголовью кровати и упёрся выжидающим взглядом прямо в глаза лежащего. — Это исключительно научный интерес. Не смотри так, будто застал меня за чем-то ранее тобою не виданным. После этих слов Сенку ещё больше прижал ткань рубашки к бокам. По лицу было понятно, что стоило Ксено бы появиться дома пару минутами позже – увиденное им ни чуть не отличалось от рутинных занятий Сенку. Ведь надо было прийти именно сейчас, к тому же так незаметно. — Вот-вот, Сенку. Для меня как раз-таки подобное – регулярная практика. А вот тебе, — Уингфилд скинул одеяло, прикрывающее бледные бедра. — Как твой научный руководитель, могу любезно предложить свою помощь. Сенку замер от уровня не то неловкости, не то возмущения. Если вам покажется, что Ксено находится в параллельной площади от уважения чужих личных границ – вы будете полность правы. Этот человек действительно далёк от формальностей, если только те предварительно не одобрены им же. Обычно это мало отражается на делах Сенку. Однако, к его огромному сожалению, ситуация необычная. Рука Уингфилда, коей недавно было снято одеяло, легла на одно из напряжённых коленей младшего, слегка поглаживая большим пальцем и неторопливо отводя в сторону. Ишигами вздрогнул от неожиданного контакта с телом. Его нахмуренный взгляд уставился на довольную физиономию Ксено, в глазах которого читались интрига и азарт. Сенку только собрался подорваться, но его подхватили под лопатки и приподняли, усаживаясь меж ранее раздвинутых ног. — Старик, прекращай, — вдох, выдох, рывок вверх,— я уже закончил. — Не похоже,— раздается быстро, ибо в следующее мгновение приходится ловить беглеца. Ударившись головой о матрас, Ишигами наблюдает давящую на грудь ладонь, которой далее хватает смелости проползти под край рубашки. Тонкая белая ткань соскальзывает, оголяя тощий торс. Нежная, нетронутая кожа, всегда закрытая лабораторным халатом, особенно хороша при белом освещении. Пальцы Ксено кончиками пробегают по торчащим рёбрам, после резко оттягивают кожу близь сосков. Сенку тяжело вздыхает, хотя и продолжает пытаться увернуться от касаний. — Ты куда элегантнее, чем я представлял,— было сказано в паре сантиметров от лица Ишигами. — В смысле представлял? Не распространяй на меня свои извращённые фантазии! Это было выше сил неприкосновенного Сенку. Гениальный ум всегда продумывал все возможные исходы наперед, но мысль о том, что его научный руководитель связывает с учеником не только работу над ракетными двигателями, а ещё и влажные сценарии, вызывала ступор. Уходя в мысленные попытки принять ситуацию, Сенку не заметил, как Уингфилд пристально изучает его вид. Глаза ученого метались по всему пространству тела смущённого Сенку. Это же предел мечтаний: такой сбитый с толку, такой смущённый, такой элегантный... Ксено жил по принципу "подчиняй и властвуй". Для такого человека чувство чужого подчинения на вес золота. Превосходство и власть над чем-либо заполняют его лёгкие и стимулируют мозг. Сюда всё, начиная от сломанной воли своенравного субъекта, заканчивая гениальным пареньком, тяжело дышащим под его контролем. — Да ты мазохист, каких ещё отыскать нужно, — Ксено отодвигает ягодицу лежащего, массируя раздражённые мышцы около ануса. — Будучи чистой воды девственным, растягивать себя без смазки. Даже Стэнли бы- — Я не хочу слушать про ваши совместные подвиги . — Какое сопротивление... Ксено чувствует, как восторг отражается на его лице. Поднимаясь по ляжкам, Уингфилд подхватывает ноги ученика под коленями. Держась крепкой хваткой, он заставляет Сенку прижать колени к плечам. Сам Ксено, пружиня дрожащие ноги, наваливается своим весом сверху. Ещё немного и Сенку встретит судорога. — Считай, не в моих интересах порвать тебя. Но если пока я буду ходить за смазкой, ты сдвинешься с места, — Ксено отдаляется, смотря черными глазами прямо в душу, — то окажешься в этой же позе, но связанным и без капли ранее взятой смазки. — Ага, иди уже, — недовольно выдал Сенку. Формально возможность уйти была, но насколько это имеет смысл? Эксперимент, не давший точного результата, требует повтора. А ещё раз пытать прямую кишку мало хотелось. Да к тому же Ксено явно лучше разбирается, и опыт у него имеется. Сенку, как учёный, не видел причин останавливать начатое. В дверном проёме вновь показался Уингфилд, только теперь с необходимой им вещью в руках. — Вижу, тебя заинтересовали мои заметки к книге, — сколько же в этой интонации насмешки. — Приглянулось что-то? Стэн приедет на днях. Можем попробовать, если заинтересовало. — Губу закатай. Со своим Снайдером хоть в мясорубке друг друга крутите. А сейчас продолжай то, из чего вытек весь этот цирк, — нетерпеливый, даже немного раздражённый возглас раздался с кровати. — Так ты действительно проверял предположения, на которые тебя натолкнули мои записи... — звучит слегка разочаровано. — Я ведь так и сказал!— Сенку аж подпрыгнул. — Убери одежду, перевернись на живот и подними таз, — диктуя всё по списку, Ксено приближается к постели. — Ах да. Даже не думай трогать себя и старайся не упираться на руки. — Последние два ещё почему? — говорит Сенку, уже упираясь грудью в матрас. Уингфилд медленно расстёгивает свою рубашку, подходя сзади. Его шершавые пальцы до мурашек ласкают кожу вдоль позвоночника. Сенку вытягивает шею, когда, дойдя до последнего позвонка, чужая рука бьёт по ягодице. Подавиться воздухом было реакцией на первый удар. К третьему Сенку постанывал. К седьмому болезненно скулил. Кожа горела красным и приятно жгла. Сказать, что ему не понравилось — нагло соврать. Ксено это наблюдение заставляет невольно усмехнуться. — Может хватит меня лупить?— ради этих слов Сенку приподнялся на руках, показывая румяную мордашку. Ксено хватает его за челюсть, больше разворачивая к себе. Побил, а теперь ещё шею свернёт? Что-то наш персонаж совсем в себя проверил. Звучит, будто когда-то было иначе. Не было. — Но тебе же нравится, — говорит Ксено, приближаясь к шее, впиваясь в угол челюсти зубами. Шипение переходит в своеобразный визг. Чудно. Ещё скальп снимет. Сенку вообще сможет выбраться из его лап живым? Через несколько секунд хватка одновременно с зубами пропадает, позволяя отдышаться. Совсем ненадолго, ведь дальше эта же рука властно толкает младшего, прижав грудью в кровати. Сенку мог поклясться: поднимись колено Уингфилда, в данный момент держащее его бедра вместо ног, со своей спиной можно было прощаться окончательно. — Сказали же: не упираться на руки. Не заставляй меня калечить тебя раньше времени. Ответить возможности не дали. У анального отверстия почувствовались чужие пальцы в вязком флюиде. Даже удосужились слегка нагреть температурой тела, а не заставил сжиматься от холода. Какой заботливый. К неожиданности принимающего, на спине стали чувствоваться легкие поцелуи. Успокаивает что ли? Вдруг это затишье перед бурей? — Сенку, ты же умный мальчик, почему сам не додумался смазать себя? — Длинный, скользкий палец проникает внутрь, — Теперь раздражение пошло. Придется тебя мазями смазывать ещё дня три. — Сам справлюсь, — пыхтит Сенку, пытаясь не сжиматься. Действительно, со смазкой ощущения куда более терпимые. — Достаточно ты уже сам справился. А теперь, — Ксено своими фиксирует ноги Сенку на приемлемой высоте, — расслабься. Я добавляю второй. Просьба расслабиться обычно давала обратный эффект, особенно в использовании Ксено. В каких случаях человек, планы которого колебаются между «Я обязательно заполучу мир» и «Когда Стэн уже вернётся? Мне не на кого ноги во сне закидывать» может просить расслабиться? Все догадки содержали, мягко говоря, неприятный расклад. Второй палец толкается внутрь под напряженное мычание. Всё-таки в сравнении со своими, габариты конечностей Ксено имеют более внушительные размеры . Дойдя до конца второй фаланги, Ксено останавливается, давая привыкнуть. Натертая грудь Сенку вздымалась при каждом глубоком вдохе. Красное личико упиралось в предплечье, кусая его, дабы издавать минимум звуков. Внезапно по телу раздается разряд тепла – это Ксено резко согнул пальцы, попадая прямо по простате. Сенку проскальзывает торсом ближе к подушке, тем самым опуская таз. С недавних пор твердый член трётся о ткань. Вот уж незадача, чужая конечность не спешила из него выходить. Падение оказало ещё большее давление на чувствительную точку. Ишигами пытается увернуться от ощущений внутри: ёрзает, отсовывается, переворачивается на спину, пытаясь сесть. Безрезультатно. Ловкая рука догоняет его. Вставляет пальцы по самое основание, затем и вовсе, растопырив, двигается вперёд-назад. Сидящий между ног Уингфилд мешал перевернуться полностью. Он словил ногу, что оказалась сверху при повороте, и закинул себе на противоположное ей плечо. Сенку сжимает ладошки на коленях учителя. Зубы стиснуты до треска, глаза слегка прикрыты, брови как нельзя близко друг к другу – момент настал. Ксено хватает текущий предэякулятом член, медленно ведёт вверх и резко опускается вниз. Сенку всхлипывает, стонет и даже, к собственному шоку, вскрикивает. Ксено явно привлекает эта картина. — Так старательно стонешь. Нужно почаще заставлять тебя делать это. Ксено вынимает пальцы, чтобы в следующее мгновение войти вновь, но уже тремя. Ишигами дрожащей рукой тянется к зудящему органу, требующему ласки. На что Ксено перекладывает чужую ногу на другое плечо, давая лечь на спину полностью. Так он получает возможность опуститься к паху. — Ты сегодня меня радуешь, — дыхание обжигает возбуждённую плоть. — Как не помочь моему дорогому ученику, который, к тому же, находится в таком сложном положении? Никак. Сразу по окончанию слов Ксено берёт член губами. Сперва слизывает всё с головки, теребит кончиком языка край уретры, позже насаживается на всю длину. Он чувствует, как нога, лежащая на плече, трясется, а ягодичные мышцы сокращаются. До ушей доносятся удушливые выкрики Сенку, просящего продолжать. Этому мальчику невозможно отказать. Свободная рука тянется к своему члену, давно нуждающемуся в разрядке. Сенку и так сегодня испробовал много нового. На этот раз с него хватит. Ксено, так уж и быть, справится собственными силами. Выразился иначе: справиться без физической помощи партнёра. Не будет в него входить, если проще говоря. Среди невнятного лепета Сенку проскочили весьма четкие слова: — Ксено, я сейчас... Упомянутый моментально отрывается от паха Ишигами. От такой внезапной перемены Сенку открывает глаза, направляя взгляд на учителя. Ксено с припухшими от минета губами уже упирался Сенку в лоб своим. — Что же ты сейчас сделаешь, мальчик мой? Пальцы были до упора вжаты в ректум. В тот момент Сенку казалось, что ещё немного, и Уингфилд залезет ему в желудок. А не обнаружив внутри ровным счётом ничего, начнёт ругаться. — Ты и так знаешь. Давай уже скорее, — на последних словах Сенку вскрикнул. Судя по ощущениям, к указательному, среднему и безымянному пальцам добавился большой. Сенку молчит. Его глаза широко раскрыты, а дыхательная система на мгновение отказалась работать. — Не знаю. Но ты можешь мне рассказать. Четыре пальца медленно расходятся в разные стороны. Сенку кричит — ему больно. Затуманенный разум подсказывает перестать противиться воле человека, в руках которого ты находишься. — Кончу! Пожалуйста, не останавливайся, — вторая часть сказана тише. Сенку отводит взгляд. Он морально не готов увидеть всю степень своего поражения, выраженную на лице Ксено. Уингфилду хватает этих слов, чтобы испачкать постель и бёдра младшего своей спермой. Таким образом, вторая рука, которой он до этого ублажал себя, может вернуться к удовлетворению желания младшего. Умелой хваткой переместившись к эрекции Сенку, Ксено облизывает его губы, пытаясь проникнуть в рот. Обессиленный Сенку легко поддается. Все оставшиеся силы уходят вместе с ответом на поцелуй. Ксено будоражит усердие, с которым неопытный Сенку стремится держаться на одном уровне с ним. Протяжный стон позволяет понять, что разрядка последует за считанные секунды. Так и случается. Семя разливается по животу Ишигами, задевая так же Ксено. Последний медленно разрывает поцелуй, чтобы полюбоваться результатом своей работы. Живописная картина: дрожащий, склонивший голову набок Сенку лежит, забрызганный семенем, и пытается отдышаться. Вязкая, белесая жидкость течёт с его бока тонкой струйкой. Если Ксено продолжит смотреть, то невольно возбудится снова. Уингфилд довольно хмыкает, приближаясь к лицу Сенку. — Элегантность высшего уровня. Я впечатлён, — звучит в ухо обомлевшего Ишигами. Следующее действие Ксено – укус шеи за ухом одним клыком. Теплое дыхание отдаляется всё дальше от Сенку. Он бы сейчас побежал за Ксено, чтобы упрекнуть того за сделанное, но ноги предательски отказывались работать. Сил хватило только крикнуть вслед : — Старик, я не буду спать на кровати, залитой твоей спермой! Через минуту довольный Ксено возвращается в комнату, ещё раз сверля Сенку взглядом, застыв в дверях. — Ладно, поспишь разок со мной. Заслужил. Уингфилд слизывает всё, что ещё не стекло с тощего тела Сенку. Последний и не заметил, как учитель оказался в его ногах. Под спину проникают теплые руки. Они поднимают сонную тушку пытаясь донести её до душа. Сенку обвивает ногами бедра Уингфилд, не смея противиться столь уместной заботе. Эксперимент показал потрясающий результат.