cerulean love encased in amber

Шум воды, лившейся горячей струёй и постепенно наполнявшей ванну, раздавался в небольшой, но просторной комнате. Её заполняли тёплые клубы пара, напоминавшие туман, а зеркало перед раковиной совсем замылилось. Вдруг сквозь тишину прорезался голос. — А что вон на той бутылочке написано? — этот мягкий юношеский тон принадлежал Кохаку, что уютно устроился в ванной, прислонившись телом к груди ХиМЕРУ, который и устроил это «совместное времяпрепровождение». Мальчик уставился на полки, которыми были богаты стены ванной комнаты, а конкретно на содержание нескольких, и указал на них пальцем. Глаза его сощурились в любопытстве, стараясь разобрать написанное на одной из пластиковых баночек, коих было очень много, издалека. ХиМЕРУ, начавший уж было потихоньку забываться, тлея в приятном тепле, насторожился, вопросительно хмыкнул и посмотрел туда же, куда и Кохаку. Он не был очень удивлён: мужчина прекрасно знал о том, каким Оукава бывает любопытным, и его могло заинтересовать даже что-то столь тривиальное, как шампуни. — Ты про те, ХиМЕРУ правильно понял? Это его коллекция Dolce Milk, — на это Кохаку кивнул, мол, «да, про те», и повернулся лицом к мужчине, внимательно вглядываясь в цитриновые глаза, готовясь задавать ещё больше вопросов, равно как и внимать ответам на них. — Не знал, что ты таким занимаешься, ХиМЕРУ-хан. А почему? Они чем-то отличаются от других таких же? — Пожалуй, ХиМЕРУ бы сказал, что это одни из его любимых средств для ухода за телом. Он мог бы долго об этом говорить, но если вкратце, то они прекрасно справляются со своей задачей по всем параметрам. Мало того, они стоят недорого, неплохо смотрятся на полке, как видишь, и приятно пахнут, — он ненадолго притих, давая Кохаку обработать сказанное, и продолжил. — К слову, ХиМЕРУ на днях купил новый шампунь с ароматом вишни. Не хочешь опробовать, Оукава? Мальчик, всё это время внимательно слушавший небольшую, казалось бы, ниочёмную речь, словно зачарованный, охотно закивал. Не сдерживая нежной улыбки, ХиМЕРУ предложил: — Он может сам за ней подняться, если хочешь. — Нет-нет, не нужно, мне ведь ближе, — Кохаку, не ожидая согласия, неторопливо заелозил и поднялся на ноги. С его тела стремительно закапала вода, громко хлюпая. Мальчик чуть поёжился от смены температуры: горячая ванна ярко контрастировала с воздухом, наполненным лишь паром. Он медленно прошёлся дальше, каждый шаг его оставлял за собой рябь. — Вот этот красный флакончик – вишнёвый, да? Ответ последовал не сразу. ХиМЕРУ на мгновение загляделся на младшего, за его естественно-грациозными движениями, за тем, как по его нежной коже стекала горячая вода и потихоньку, капля за каплей, скатывалась вниз, за полными любопытства лиловыми глазами, ожидающими реакции… Ах, да, точно. — Верно, именно этот. Оукава кивнул, но вдруг легко ухмыльнулся и продолжил рыскать по полке, выгибаясь вперёд и шарясь маленькими ручками среди разноцветных бутылок. — Ко-ко-ко ♪ Не одному же мне ходить с чистой головой, — промолвил Кохаку, выбирая пластиковый флакончик шампуня с ароматом мятного шоколада. Мальчик плавно опустился обратно воду, передал вишёневый шампунь старшему и придвинулся поближе. Он потянулся к крышечке своей бутылки, открыл её и выдавил содержимое себе на ладонь, подмечая, что флакон был неполным. Похоже, что им уже не раз пользовались до этого. Кохаку уж было начал растирать гель, как тут его прервали. — Но, Оукава, это ХиМЕРУ ведь собирался-- — Ничего страшного не случится, если я помою твою голову, а ты – мою. Уж тебе труда это не составит, вон какой рукастый~ — договорив, Кохаку боднул головой в сторону его ладоней. — Чего сидишь тогда, ХиМЕРУ-хан? Кротко усмехнувшись, мужчина повторил ранние действия Оукавы и протянул руки к его слегка намокшим волосам. И сам он податливо склонил голову, подставляясь под нежные руки младшего, что торопливо, но аккуратно водили по лазурным прядям, нанося гель. Кохаку то обильно пенил чужую макушку, водя по ней кругами и потирая виски, то заводил руки за загривок старшего. ХиМЕРУ честно признался себе вновь, что не позволил бы кому-либо ещё так трогать себя, и знал, что это было взаимно. Ведь вид Кохаку, подставившего голову под ласковые прикосновения и прикрывшего глаза в блаженстве, говорил сам за себя. Казалось, они были погружены не в ванную, а в свой собственный мирок, наполненный пеной, приятными запахами, простым счастьем и родным теплом.