Давай поохотимся вместе?

«Чёрт… Как же хочется есть… Никогда не думал, что опущусь до того, что буду голодать… Вот чёрт». Резальщик Нагири медленно брел по безлюдному переулку. Здесь, в заводских районах, людей почти не бывало, поэтому об ужине оставалось лишь мечтать. Чтобы перекусить чьей-нибудь вкусной горячей кровью, нужно выйти на оживленные улицы, а они сейчас кишмя кишат охотниками и полицией. У одних — вампир, а у других — дампир в команде, так что его почувствуют в мгновение ока. И все — либо порубят на лоскутки, либо — еще хуже — сдадут в Центр изучения вампиров к этому психопату-собачнику. Безвыходное положение. Так что оставалось только кружить вокруг заброшенных складов и гаражей, надеясь, что сюда забредет какой-нибудь заблудившийся рабочий. Но надежды уже дней десять как рушились: наступало утро и Цуджигири приходилось голодным возвращаться в свою «квартиру» — так он называл заброшенный склад, в котором поселился. Временно поселился, — мысленно поправил себя он. Дайте только отомстить этим проклятым охотникам за разрушение его вместилища души, и уж тогда… Тогда при звуке его имени жалкие людишки будут трепетать в ужасе! Тогда он сможет беспрепятственно подкарауливать их в подворотнях, на темных улицах без фонарей; он сможет идти за любым человеком по пятам так, что тот будет чувствовать чье-то присутствие, спиной ощущать чей-то ледяной взгляд, но, оглядываясь, не видеть никого. И вот человек идет быстрее и быстрее, потом срывается на бег, сворачивает не туда… Ботинки лихорадочно стучат по бетонным плитам — асфальта здесь нет, — он поворачивает в какой-то переулок, надеясь, что сейчас перед ним появится оживленная светлая улица, но нет: перед расширенными от ужаса глазами мелькают новые и новые переходы, проулки, стены… И вот — последний поворот и — тупик. Дальше бежать некуда. И вот тут-то и появится он. Резальщик Нагири не сразу убьет глупого человечишку, он будет наслаждаться его страхом и жалкими мольбами о пощаде. А потом в лунном свете сверкнет кровавое лезвие и на бетон упадет бездыханное тело. А из раны на шее будет толчками выливаться струя теплой, вкусной, восхитительной крови, и можно будет выпить ее всю, чтобы под ногами осталась лежать лишь иссушенная мумия… Чёрт. Цуджигири будто наяву почувствовал вкус и пьянящий аромат свежей крови. Есть захотелось еще сильнее: в желудок будто вогнали острый кинжал. Вампир остановился и попытался вызвать кровавое лезвие. Бледная кожа на руке расступилась, и показался клинок — намного меньше, чем был раньше, длиной всего с пол-ладони. «Такими темпами я совсем способности потеряю» — пришла ему на ум безрадостная мысль. Как же хочется е-есть… Внезапно чуткий вампирский слух уловил какой-то скрежет, а за ним — короткий вскрик. «Человек! Тут рядом есть человек! Я спасен!» — Резальщик обнажил блестящие клыки в ухмылке. Наконец-то он наестся. Но следовало соблюдать осторожность: вдруг это охотник, отбившийся от остальных? Даже поодиночке эти гады чрезвычайно опасны, а в последнее время инстинкт самосохранения развился у Цуджигири просто великолепно — игра в прятки с целой толпой охотников очень этому способствует. Поэтому он как можно тише направился к источнику звуков. Ему хорошо были известны эти места, так что заблудиться он не боялся; к тому же, кажется, он понял, откуда доносился скрежет: тупик между бетонным забором в два человеческих роста и ржавыми жестяными стенами заброшенных гаражей. Неведомым образом там сохранился фонарь, а в нем — тусклая лампочка. Резальщик усмехнулся. Что ж, тем лучше. Глупый человек будет знать своего убийцу в лицо. Звуки становились все громче; теперь стало ясно, что в тупике идет драка, причем нешуточная — скрежет, топот и тяжелое дыхание невидимых пока противников были слышны за десяток шагов. Вампир осторожно подкрался к тупику и заглянул за угол. Да, он был прав: битва была, причем не на жизнь, а насмерть. Огромная темно-синяя пиявка-вампир грозно возвышалась над маленькой женской фигуркой. Резальщик не успел толком рассмотреть человечку в неверном свете фонаря, заметил лишь длинные каштановые волосы. Намного больше его интересовала пиявка: если она съест эту девчонку, он снова останется голодным. Ну нет, не в этот раз. — Эй, ты, слизняк-переросток! А ну отвали от нее! Пиявка повернула уродливую многоглазую голову в сторону незваного гостя. В ту же секунду она издала пронзительный визг и кинулась на вампира. Резальщик даже не дернулся. Лишь когда кровосос уже готов был впиться ему в горло, он резко отпрыгнул в сторону, молниеносно вызвал из руки лезвие и полоснул по гибкому телу. Тут же пришлось быстро откатиться в сторону: пиявка, ослепленная болью, изогнулась и хлестнула хвостом там, где секунду назад находилась его голова. Удар пришелся в жестяную стену гаража, которая смялась, будто была из картона. Цуджигири нервно сглотнул. Давно он не видел таких сильных низших вампиров. Но рассуждать было некогда: пиявка успела развернуться в тесном переулке и уже неслась откусить голову новой жертве. Но — снова промах, который стоил ей еще одного неглубокого пореза. Пиявка разъяренно завизжала и кинулась на вампира, стараясь зажать его в кольцо. А вот это уже опасно. Резальщик увернулся от черных острых зубов, отпрыгнул назад и тут же понял, что это было ошибкой: кровосос зажал его в угол. «Теперь я точно как крыса», — подумал Цуджигири, отражая новую атаку. Этот удар пришелся как раз по одному из множества глаз твари. Ослепленная на мгновение, она замотала огромной головой. Это шанс! Вампир рванулся вперед, к горлу пиявки. Если успеть, можно вспороть его, и тогда эта тварь точно сдохнет! Он не успел. Низший вампир слишком быстро оклемался. На пути Резальщика вдруг возник толстый синий, с красными прожилками сосудов, хвост, и вампир почувствовал, будто в живот ему врезается железный молот. Его как пушинку отшвырнуло к стене, из груди моментально выбило весь воздух, и вампир свалился на землю. Отчаянно пытаясь вдохнуть, он сквозь плавающие перед глазами красные круги смог разглядеть, что пиявка медленно и неотвратимо наползает на него. Сил встать уже не было — голодовка и этот сильный, даже для вампира, удар окончательно добили его. «Какая нелепая смерть для Резальщика Нагири, самого безжалостного убийцы», — подумал он. Пиявка открыла пасть, и на вампира навалилась волна удушливого смрада мертвечины. Вот и все. Но вдруг перед затуманенным взглядом Цуджигири возникла пара аккуратных кожаных сапог. — Только попробуй, дрянь синяя, и я тебя на ломтики покромсаю! «Глупая человеческая девчонка. Что ты можешь против этой твари?». Однако, кажется, ее не сильно волнуют размеры противника. Она напряжена, сжата, точно пружина, — он видит это, даже глядя на нее снизу вверх. Она резко бросается вперед… Как глупо. У нее же нет никакого оружи… Что?! Без предупреждения из обеих ладоней девушки появляются алые лезвия, которые с легкостью рассекают мясистую плоть пиявки. От удивления Резальщик забыл о дикой боли в боку и вскочил на ноги. Не может быть! Может, ему показалось? Но нет — из двух порезов на теле вампира сочится синяя слизь, а девушка отпрыгивает в сторону и старается нанести еще один удар. И промахивается. Левое лезвие лишь слегка чиркает по коже пиявки, и в следующее мгновение следует удар хвостом, от которого незнакомка отлетает в сторону. Приземлилась она удачно — на ноги и теперь стояла, тяжело дыша и выбирая момент для атаки. На миг взгляды двух вампиров встретились. — Я одна с ней не справлюсь! Заходи слева, а я справа! Резальщик неожиданно для самого себя кивнул. Конечно, не дело ему подчиняться приказам сопливой девчонки, но если они вместе не прикончат эту тварь, то вряд ли хоть один из них выйдет отсюда живым. Девушка начала медленно обходить пиявку, стараясь подобраться к ее шее сбоку. То же самое, синхронно, шаг в шаг, начал делать и Цуджигири. «Хороший план. Не может же эта тварюга броситься на две цели одновременно». Видимо, пиявка думала точно так же. Она растерянно замерла на месте, поворачивая отвратительную голову то к одному вампиру, то к другому, будто думая, на кого же ей напасть. Наконец, она приняла решение. Со злобным визгом она вытянула шею, чтобы сверху обрушиться на Резальщика. И тут же раздался крик девушки: — Давай!!! Вампир осознал смысл крика каким-то шестым чувством, ибо его мозг в своем затуманенном состоянии точно не мог соображать так быстро. Ни секунды не медля, Резальщик подскочил к обнажившейся шее пиявки, с силой вонзил лезвие в синее тело и всем своим весом налег на него. Краем глаза он успел заметить, что незнакомка сделала то же самое. Медленно, неохотно, со смачным хлюпаньем, плоть кровососа расходилась в стороны, обнажая синее мясо. Из глубокой раны захлестала синяя слизь. Запачкаться Цуджигири не хотел — стирать одежду он мог только в реке, — а потому еще сильнее налег на лезвие, выдернул его из тела пиявки и быстро отпрыгнул в сторону. Пиявка забилась в агонии: голова ее слепо ткнулась в стену гаража, чуть не пробив ее насквозь, хвост рвано взбивал пыль на земле. Но вместе с вытекающей кровью иссякали и силы низшего вампира. Через минуту она уже еле дергалась. Последнее судорожное движение, последний булькающий хрип, последний слабый взмах хвоста — и посреди переулка раскинулось уже остывающее тело. Цуджигири тяжело дыша оперся на колени. Голова слегка кружилась, ноги дрожали, а бок все еще саднил; пусть вампиры и более живучи, чем люди, но такой силы удары не проходят бесследно даже для них. «Так, соберись. Нельзя показывать слабость перед этой…». С усилием он выпрямился и огляделся в поисках той, ради которой он и ввязался в эту драку. Девушка стояла напротив него, тоже опираясь на колени и тяжело дыша. Прямо на его глазах в руки ее втягивались два кровавых лезвия. Значит, она точно вампир. «Почему я сразу не почувствовал в ней собрата? — задумался Резальщик. — Она же была в двух шагах от меня. Должно быть, запах низшего вампира перебил ее запах. Раньше я ее тут не видел… надо понять кто она, и зачем сюда явилась». Девушка выпрямилась и посмотрела в глаза вампиру. Только теперь он смог ее нормально рассмотреть. Длинные каштановые волосы, зеленая туника с разрезами до середины бедер, сапоги. Да, стройная, грудь вроде имеется… Но на этом все, ничего выдающегося. Бледная кожа, карие глаза, ровные острые клыки. Да, ничего особенного. Плохо, что она вампир. Была бы обычной человечкой, Цуджигири с радостью выпил бы ее досуха, чтобы утолить голод, а так… Пытаться выпить собрата — это нарушение всех норм морали. Да и не дастся она просто так, своими способностями она владеет неплохо. Лезвия сразу из двух рук, надо же. — Не припомню, чтобы кроме меня в этом городе кто-то обладал такими же способностями. — Решил начать разговор вампир. — О, так я у вас новенькая! — Девушка явно обрадовалась тому, что не она сказала первую фразу. — Только сегодня приехала к вам из Токио. Мотидзуки Касуми, очень рада познакомиться. — Касуми, значит… Ясно. — А ты.? — Цуджигири Нагири, Резальщик. Может, слышала? Обо мне по телевизору говорили. — Не упустил случая похвастаться перед новенькой вампир. — Неа, — девушка забавно сморщила носик, пытаясь что-то вспомнить. — У нас про тебя ничего не говорили. Но ведь Токио далеко отсюда, поэтому до нас новости эти и не дошли. Уверена, тут ты навел шороху. — Быстро добавила она, будто извиняясь за нерадивость токийского телевидения. — Да, тут меня уважают. — На миг Резальщик забылся, и на его тонких губах чуть не промелькнула ностальгическая улыбка. Но тут же он спохватился: чего это он тут хвастается перед какой-то девчонкой? Она ему никто, так что толку с ней разговаривать нет. Настроена она явно дружелюбно, угрозы не представляет, поужинать ей тоже нельзя. Остается только отправиться на поиски еды. Снова. Вампир резко мотнул головой, развернулся и направился к выходу из тупика; через секунду сзади раздался дробный стук, и новая знакомая пристроилась рядом. Она была ниже его на голову, так что ей приходилось стараться, чтобы поспеть за его широким шагом. — Постой. Я хотела сказать тебе спасибо. — За что? — приподнял бровь Цуджигири. — Без тебя я бы не справилась с этой штукой. Кстати, что это такое было? Я пыталась выйти к главному проспекту, но заблудилась. Зашла в этот переулок, а она на меня как из-под земли выползет…. — Из канализации, они там живут. Это гигантская пиявка — низший вампир. Чем больше ест, тем больше растет. Разве в Токио таких нет? — Есть, но у нас они поменьше, да и ловят их быстро. У нас их держат как домашних животных. Если хорошо выдрессировать, то на хозяина кидаться не будут. Резальщик хмыкнул. Через пару минут молчаливого шага Касуми несмело спросила: — А куда ты идешь? — Искать ужин. — О, ясно. Что ж, желаю удачи. Только…можно тебя попросить? Если тебе не сложно, покажи мне, как добраться до центра. Я буквально только что с поезда, так что жилье найти не успела. Вот хотела там найти гостиницу какую-нибудь, но заблудилась по дороге. Вечно со мною так — в незнакомых местах всегда сворачиваю куда-нибудь не туда, даже если дорога всего одна. — С улыбкой посетовала она. Цуджигири быстро взглянул на нее. Он сам никогда не признавался в слабости и уж тем более не просил о помощи; может быть, в Токио это в порядке вещей? Он остановился, задумавшись; Касуми тут же встала рядом с надеждой глядя ему в лицо (вернее, в капюшон — Резальщик не привык его снимать). Для этого ей пришлось запрокинуть голову: макушкой она доставала вампиру лишь до плеча. Цуджигири же напряженно размышлял: «С какой стати я должен ей помогать? Я ей помог, она меня спасла от съедения, мы квиты. Пусть выбирается сама, раз сумела забрести сюда, значит, и выход найдет как-нибудь». Но тут же он представил, как эта хрупкая девушка бродит по мрачному лабиринту стен домов со слепыми окнами, пытаясь найти выход, но только забираясь вглубь этой паутины… А ведь ей нужно найти крышу над головой до восхода солнца, иначе ждет ее медленное и мучительное испепеление. Даже если она каким-то чудом сможет открыть пустой склад и устроиться там, каково ей будет сидеть на холодном бетонном полу в окружении железных ржавых стен? Он сам еле привык к таким условиям жизни, да и то — он спал на старом матрасе, а не на голом бетоне. А у этой Касуми ничего, кроме небольшой спортивной сумки (видимо, во время боя с пиявкой он ее не заметил) нет, и вряд ли у нее там прячется раскладная кровать. Да и попросила она вежливо… Почему бы и не довести до центра? Он может даже не вылезать из темных закоулков: подобраться к проспекту можно и из тени. — Ладно, так уж и быть. До центрального проспекта я тебя доведу. Но дальше сама, ясно? Мне сейчас на улицы соваться не стоит. — Ура! Спасибо тебе огромное, ты даже не представляешь, как меня выручил! — захлопала в ладоши Касуми. — Представляю, очень хорошо представляю. — Усмехнулся Цуджигири, отметив про себя, что улыбка у новой знакомой очень приятная. С этими словами он развернулся и уверенно направился к неприметному проулку. Он заканчивался деревянным забором, но вампир точно знал, что третья слева доска висит на одном гвозде и прекрасно отодвигается в сторону. «Ничего, — успокоил он себя, — крюк небольшой. А потом мы разойдемся в разные стороны. Да. Только надо как-нибудь осторожно узнать, зачем она из Токио к нам приехала. Вдруг еще с полицией или охотниками сотрудничать начнет. Бред, конечно, но осторожность не помешает». Следующие минуты прошли молча: Цуджигири придумывал, как бы начать разговор, а Касуми, видя, что новый знакомый задумался, тактично решила не отвлекать его от мыслей. Решив, наконец, что он будет говорить, вампир наконец обратил внимание, что девушка идет рядом с ним совершенно бесшумно, не донимая его расспросами; это его приятно удивило: он-то думал, что она, как приезжая, тут же засыплет его вопросами о жизни в Шин-Йокогаме. Случись такое, он бы плюнул на непонятно откуда взявшиеся благородные чувства и оставил бы ее в одиночестве среди пустырей и гаражей. Он ненавидел ненужные вопросы. Он вообще не любил разговаривать. По правде говоря, от общения он порядком отвык: житье среди заброшенных строений не способствовало развитию социальных навыков. Поэтому — и только поэтому! — голос его зазвучал немного хрипло: — Так… Зачем ты вообще приехала к нам? Все-таки Токио, столица… — Вот именно что столица! — оживилась Касуми. — Устала я от нее. Народу много, машины туда-сюда носятся. Днем не поспать — на улицах шум и гам, ночью не поохотиться — везде фонари, вывески разные. Тихо не подкрадешься. Так что решила я переехать в какой-нибудь маленький городок. — Думаешь, здесь будет легче? У нас людей тоже предостаточно. — Четырнадцать миллионов? — Нет, чуть поменьше. — Усмехнулся Цуджигири. Эта беседа начала его забавлять. — Вот и славно. Без людей ведь тоже нельзя: у кого кровь-то брать? Кстати, много ли здесь наших собратьев обитает? В Токио от них не протолкнуться. И у всех свои охотничьи угодья, знай только смотри, чтобы на чужую территорию не забрести, — пожаловалась Касуми. — У нас такого нет. А собратья… Их вампирами назвать сложно. Идиоты. — Резальщик поморщился, вспомнив Страстного Поцелуйчика. Заметив удивленный взгляд девушки, он пояснил: — Видишь ли, у всех явные проблемы с головой. Все повернуты на теме разврата. Ты в камень-ножницы-бумагу хорошо играешь? — Ну…средненько. — Удивилась неожиданному вопросу вампирша. — А что? — Если увидишь типа в розовом кимоно и повязкой на лице, уходи скорее и не поднимай глаз. Его зовут Якюкэн Дайсуке, и его единственная цель в жизни — играть в камень-ножницы-бумагу на раздевание. Есть еще Опошляй, попадешь под действие его гипноза — будешь говорить только пошлости. Он еще и вязанием занимается. Тьфу. О, еще и Нудениум, Микро Бикини, Страстный Поцелуй, Странное Животное… — Прости, странное…? — Животное. Становится уродливее каждый раз, как подумает о чем-нибудь пошлом. — А ты случайно… — А я единственный нормальный вампир здесь! — резко ответил Цуджигири. Но, заметив извиняющийся взгляд Касуми, смягчился. — Я хочу сказать, что все вампиры в этом городке полные психи. Не передумала жить здесь? — Несколько странных личностей или огромный человеческий муравейник? Дай-ка подумать… — Касуми картинно задумалась. — Нет, не передумала. Тут же есть ты… Ой. Я не это… То есть я хотела сказать… Девушка смутилась, покраснела и опустила голову так, что каштановые пряди упали на округлые щеки. Цуджигири неловко хмыкнул и отвел взгляд. Последняя фраза действительно прозвучала довольно двусмысленно. «Что ты несешь? — Мысленно осадил он себя. — Какая тут двусмысленность? Ты ей никто, так что ничего здесь такого нет». Странно, но мысль, что он для Касуми какой-то жалкий «никто» неприятно царапнула Резальщика. «Глупости». — Кхм… А есть в Токио охотники на вампиров? — спросил он, чтобы заполнить возникшую паузу. Девушка с нескрываемой радостью ухватилась за этот вопрос: — Есть, и много. Сам понимаешь — город большой, и далеко не все вампиры хотят жить с людьми в мире. Еще и низшие кровососы плодятся, как грибы после дождя. Так что работы у них много. Потому и оружие у охотников лучшее: пистолеты с прицелами, катаны с серебряными лезвиями, у кого-то метательные стилеты из серебра. При мне охотник из двух арбалетов выстрелил в гигантомарика серебряными тросами с лезвиями на конце. И это был последний писк кровососа. — Тебя охотники не ловили? — Один раз чуть не поймали, пришлось по канализации убегать. А тебя? — Я не настолько глуп, чтобы попасться этой толпе неудачников. Жалкие охотники. Дай только я им отомщу, а там уж… Цуджигири в ярости сжал кулаки. Он снова вспомнил тот день, когда пропало его вместилище души. Какой позор. Первым делом нужно расправиться с тем охотником, который зачем-то сделал из него извращенца в глазах той рыжей девчонки из полиции. Он не извращенец! С другой стороны, какое еще слово придет на ум при виде человека, с которого сначала слетает вся одежда, а потом появляется новая? Хотя корсет, колготки в сеточку и каблуки — это не одежда. Это издевательство. Не может быть, чтобы такое получилось случайно, нет, кто-то специально хотел его унизить. И первым делом нужно найти этого «шутника». Как только удастся кем-нибудь перекусить. Касуми, видя, что тема охотников Резальщику неприятна, понятливо замолчала, за что тот ей был благодарен; юлить и изворачиваться, отвечая на вопросы, ему совершенно не хотелось. Воцарилось молчание, но оно не было напряженным, как обычно бывает, когда судорожно пытаешься придумать, что бы сказать. Нет, с Касуми оказалось очень приятно молчать. Такого собеседника Цуджигири еще не встречал; впрочем, опыт общения у него был мизерный, так что считать себя искушенным ценителем разговоров он не мог. Вампир огляделся и уверенно свернул в переулок. Минут через пять они выйдут к проспекту, а там эта токийская штучка сможет добраться до ближайшей гостиницы. А он отправится на поиски ужина. Почему-то мысль о скором расставании отозвалась мимолетной ноющей болью в груди. «Все же я начал привыкать к этой девчонке. То есть к Касуми. — Вынужден был признать Цуджигири. Наверное, надо как-то предложить ей еще раз встретиться, походить где-нибудь…» Резальщик одернул себя и постарался прогнать непрошенные мысли. Что за вздор? С какой это стати ему нужно тратить время на еще одного собрата? Он никогда не нуждался в компании, чтобы чувствовать себя хорошо, скорее, наоборот, чье-то присутствие рядом заставляло его быть настороже и держать кровавое лезвие наготове. Да и где они будут ходить? По лабиринту из гаражей и пустых домов? О, да, пустыри со всяким хламом, железная рухлядь по углам, бетонные стены, гнилые заборы, пыльные склады — это главные достопримечательности Шин-Йокогамы. Наваждение какое-то, вот и все. Скоро оно пройдет, и он снова заживет привычной одинокой жизнью. Да, привычной. И порядком уже опротивевшей… Чёрт. Опять эти глупости. Незаметно для себя Цуджигири ускорился, будто пытаясь сбежать от странных мыслей. Погруженный в раздумья, он не сразу заметил, что Касуми приходится чуть ли не бежать трусцой, чтобы поспеть за ним. Резальщик замедлил шаг, чтобы девушке было удобнее, в конце концов, она-то ни в чем не виновата; вампирша бросила на него быстрый благодарный взгляд. Последний поворот, двадцать метров брусчатки, и вот они уже стоят у выхода к проспекту. Нужно сделать всего лишь шаг, чтобы выйти из тени и окунуться в ночную жизнь города. Два вампира остановились. — Ну…вот и проспект. — С заминкой произнес Цуджигири, смотря куда угодно, только не на девушку. — Пойдешь направо, там все гостиницы расположены. — Ага. Спасибо. Они замолчали, стараясь не встречаться взглядами. Резальщик не знал, что теперь делать. Он не хотел расставаться с Касуми. Почему — можно обдумать позже, не сейчас. Сейчас важен был тот факт, что мысль, чтобы снова отправиться бродить по пустым переулкам и бросить ее одну, была просто невыносимой. Надо было ее задержать, но вот как? Еще подумает, что он навязывается, чтобы потом затащить ее в постель. От промелькнувшей на секунду перед глазами картины где-то в животе у вампира скрутился тугой узел, а сердце гулко стукнулось о ребра. Вот как ей сказать, что он согласен голодать хоть всю ночь, если это время он проведет с ней? Как об этом говорят девушкам? Это вообще нормально — заявлять такое после часа знакомства? Вампир не знал, ибо опыта в подобных делах у него было еще меньше, чем в общении. И вот когда он уже собирался ляпнуть, возможно, самую большую глупость в своей жизни, Касуми, собравшись с духом, на одном дыхании произнесла: — Ты больше по кому — по девушкам или парням в плане еды? Цуджигири удивленно моргнул, но тут же слегка сипло (горло неожиданно пересохло) горько произнес: — Сейчас я готов выпить кого угодно: хоть девушку, хоть парня, хоть трансгендера. Мне уже все равно. — О, а я кровь у девушек не пью принципиально. Женская солидарность. — Пояснила она. А затем, внимательно изучая брусчатку под ногами, несмело произнесла из-под густой челки: — Если ты не против… Давай… Давай поохотимся вместе! Найдем какую-нибудь парочку, и… -Я согласен, почему бы и нет, — возможно, слишком быстро проговорил вампир. Да, пусть он трус и тряпка, который слова из себя выдавить не может, но это уже совершенно не важно. Касуми наконец-то подняла голову, посмотрела ему в глаза (чёрт, почему они у нее такие яркие?) и облегченно улыбнулась. Кажется, она сама до конца не верила, что этот неразговорчивый вампир примет ее предложение. — Ну что ж, тогда пойдем? Есть у вас тут место, где собирается потенциальная еда? — Да, есть тут один парк… Два вампира, один — закутавшись плотнее в плащ, другая — гордо расправив плечи, одновременно вышли из тени и влились в жизнь ночной улицы.

***

Резальщик шел по улице, надвинув капюшон на глаза и незаметно оглядываясь по сторонам; Касуми старалась успеть за ним, непрестанно крутя головой: все в этом маленьком городке казалось ей восхитительным по сравнению с Токио. Ночные магазины светятся мягким домашним светом, а не бьющей по глазам яркой неоновой рекламой; прохожих хватает, но не настолько, чтобы приходилось пробиваться сквозь толпу; вдоль тротуаров посажены деревья с аккуратными круглыми кронами, стоят скамейки на витых ножках. Даже люди казались девушке добрее и приятнее столичных жителей. Впрочем, это не спасет их, когда она захочет есть. Краем глаза девушка следила за Цуджигири, чтобы не потеряться. И она не могла не заметить, с какой настороженностью оглядывает цепким взглядом вампир каждого встречного прохожего, как он немного обгоняет ее, чтобы первым завернуть за угол, как часто оборачивается назад, будто подозревая слежку. Касуми коснулась теплыми пальцами холодной ладони Резальщика (тот еле заметно вздрогнул, но руки не отдернул) и осторожно спросила: — Ты чего такой нервный? Что-то не так? — Все не так. Видишь ли, хоть обо мне охотники уже забыли, я о них не забыл. Их тут пруд пруди, и я не хочу неожиданно натолкнуться на кого-нибудь из этой шайки. Меня могут узнать, а к каким последствиям это приведет, думаю, ты и сама понимаешь. — С чего бы им тебя узнавать? — пожала плечами она. — Из толпы ты не сильно выделяешься. Вот если бы не дергался каждый раз, когда тебя кто-нибудь случайно толкнет, и не рыскал глазами по сторонам — да, это заметно — было бы вообще хорошо. — Если случайно попадется на пути… — То он пройдет мимо и даже не чихнет. — Перебила Резальщика девушка, и, заметив, что спутник сердито нахмурился, поспешила развить мысль: — Знаешь, что я поняла за годы жизни в Токио? Людям плевать на всех, кроме себя. По крайней мере, на улице. У них полно своих забот, и никто специально не присматривается ко встречным прохожим. Разве ты толкнешь кого-нибудь, но даже это вылетит из головы человека через пару шагов. Достаточно просто не выделяться, вот и все. Так что расслабься и постарайся вести себя естественно. — Это мое естественное состояние. — Пробурчал вампир, но постарался последовать совету: расправил плечи и усилием воли заставил себя смотреть только вперед. Впрочем, последнее оказалось очень сложно выполнить: взгляд постоянно сбивался на Касуми. Цуджигири снова удивился тому, что рассматривает город она молча, стараясь не надоедать ему лишними вопросами. Хотя он с готовностью вызвался бы удовлетворить ее интерес к архитектуре Шин-Йокогамы, если бы знал, как начать разговор. Они остановились у пешеходного перехода, дожидаясь зеленого света. Мимо проезжали машины припозднившихся рабочих, задержавшихся в офисе или тех, кто решил отдохнуть в центре города, но появиться там красиво. Вот какой-то нетерпеливый молодой человек (плоская сумка и толстая тетрадь с надписью «История» на корешке выдавали в нем студента), несколько раз притопнул ногой, нервно поправил круглые очки, напрягся и рванул через дорогу. Водители понятливо притормаживали и тут же, едва студент исчезал с их пути, снова наращивали скорость. Через пару секунд он оказался на другой стороне дороги, и в то же мгновение зажегся зеленый. Касуми удивленно покачала головой: — Поразительно. — Заметив вопросительный взгляд своего спутника, она пояснила: — В Токио его бы первая машина размазала в тонкий блинчик. А у вас… Шин-Йокогама еще лучше, чем я думала! — До первой встречи с Дайсуке… Здесь направо. Судя по твоим описаниям, в Токио собрались все беды мира. — Цуджигири никогда в жизни не покидал Шин-Йокогаму и почти никогда не выходил из запутанного темного лабиринта рабочих районов. Там было тихо и спокойно. В Токио он не собирался ни под каким предлогом, поэтому, с точки зрения разума, ему не было никакого резона пытаться узнать что-то новое об этом далеком городе. Проблема была в том, что его разум взял бессрочный отпуск, когда вампир на десять секунд задержал взгляд в вырезе туники Касуми. — Одна мировая беда там обосновалась прочно — толпы людей. Слишком много народу, не только людей, вампиров тоже слишком много. И шум от них… И, главное, там совсем никогда не бывает темно: ночью все эти вывески, фонари, фары машин… И всего этого слишком много. Я, наверное, слишком часто повторяю это слово? — Нет, в самый раз. Становится понятно, почему ты уехала оттуда. — Ага. Терпеть не могу большие скопления людей. — О, правда? Я тоже. — Смотри-ка, — девушка тепло улыбнулась своему спутнику, — у нас уже есть кое-что общее! — Мгм…- Неопределенно протянул Цуджигири. Эта улыбка… Она была не просто милым вежливым напряжением мышц лица, нет, она была какой-то…уютной. Домашней, что ли. Так это называется, правда? Этого Резальщик не знал: ему никто никогда не улыбался вот так; так, чтобы в груди разливалось странное, но очень приятное тепло, а сердце на миг забывало о своих прямых обязанностях. У них есть что-то общее… Если нашелся один пункт, значит, может найтись и второй, и третий… И, значит, они вполне смогут общаться и дальше, не просто как случайные знакомые на один вечер, а как приятели, или как друзья, или как… От мыслей о последнем «как», о том, что эти отношения могут зайти дальше, чем просто дружба, бледное лицо Резальщика покрылось слабым румянцем. Нет, пока лучше не думать об этом, в конце концов, это просто глупо: он не знает об этой девушке ничего, кроме ее имени и фамилии и того, что она приехала из Токио и в первый же день умудрилась заблудиться. И еще ей не нравится толпа. Все. Разве можно думать о каком-то будущем, если он знает ее всего полтора часа? Или все же можно? Вампир мысленно схватился за голову. Почему он никогда не обращал внимания на то, как люди (и вампиры) общаются?! Он всегда считал себя выше их, выше этих пустых разговоров, дружеских посиделок и вообще всего, что хоть как-то связано с взаимодействием с обществом. И вот результат — он не знает даже как говорить с девушкой. Что у нее спрашивать? Нужно ли вообще что-то спрашивать? Вдруг она подумает, что он навязывается и лезет в душу? И как понять, что она думает? Нельзя же просто так в лоб… Или можно? Как же это сложно-о… В одном он был уверен: правильно это или нет, норма это или сумасшествие, он хочет быть рядом с Касуми. Молчать, говорить — без разницы, просто стоять или идти, или лежать… Да что же это такое?! Чёрт, воображение, уймись уже! На счастье вампира, как раз в этот момент они подошли к парку. Кованый витой забор, вход в виде арки, увитой лозами винограда, и они окунулись в темно-синий вечерний сумрак. Под ногами еле слышно хрустел песок дорожки, изредка попадались сухие опавшие листья. Пахло свежей листвой, мокрой травой и цветущей вишней. Ее аромат, казалось, проникал в каждый уголок парка, ложился на него, точно легкое полупрозрачное покрывало, кружил голову и заставлял мысли уноситься в дали, покрытые розовым пушистым туманом. Вдоль дорожек были расставлены деревянные скамьи, а на них, отдыхая, сидели человеческие парочки. Болтали, смеялись, просто сидели, прислонившись плечами друг к другу. Цуджигири бросил взгляд на двух влюбленных голубков, которые как раз в этот момент слились в неумелом поцелуе. Девушка была очень похожа на Касуми. Вампир скосил глаза и невесомо коснулся руки своей спутницы, просто чтобы удостовериться, что она здесь, с ним, а не сидит, обвившись вокруг этого смазливого блондинчика. — Ну что? Кто пойдет нам на ужин? — ничего не заметив, спросила вампирша. Цуджигири почувствовал, что уши тоже начинают гореть: услышать из уст этой девушки слово «нам» было очень приятно. Даже слишком приятно. Или он опять надумывает какой-то скрытый смысл в совершенно невинной фразе? Вампир не был уверен, чего он хочет больше: чтобы его домыслы оказались верны или чтобы они остались просто бредовыми теориями. — Ммм… Может, эти, с молочными коктейлями? — А что там за вкус? Фу, апельсин, терпеть его не могу. Давай вон те, в наушниках, которые видео с котиком смотрят. — Нет, эти даже ухом не поведут, хоть ты их досуха выпей. Людишки должны видеть, кому они служат едой. — Постой…- Касуми удивленно распахнула глаза. — Ты что, выпиваешь людей досуха?! — Разумеется. А ты нет? — Нет, конечно! Зачем? В Токио полиция очень хорошо работает, так что оставлять за собой гору трупов никак нельзя. Я всегда выпивала крови так, чтобы человек потом жить смог, а потом переходила в другое место, если не наемся. — Увидят, запомнят лицо, донесут, и тебя схватят, а потом повесят на солнышке сушиться. — Я же не полная дура — из человека в сознании кровь пить! Я их сначала вырубала чем-нибудь, потом ела, а потом просто заживляла следы от укусов. Человек очнулся, рядом никого нет. Ну, слабость небольшая. Скорее всего, подумает, что хулиганы какие-нибудь решили пошутить. Ну, или вроде того. — Зачем такие сложности? Подкараулил, лезвие в горло, поел, ушел. Постирал одежду. Вот и все. Вы все в Токио такие гуманисты? — беззлобно поддел он девушку. Та в ответ только улыбнулась. — Мне люди чем-то даже симпатичны. Сам посуди: они придумали пиццу! Это ли не достижение? Цуджигири неопределенно пожал плечами. Пиццу он никогда не пробовал. — Да… Кстати о людях и еде…- Начала девушка, смотря прямо в глаза вампиру. Тот напрягся: он сделал что-то не так? Его метод приема пищи оттолкнул Касуми? — Может, сегодня не будешь их убивать? Что-то мне не хочется первой же ночью в Шин-Йокогаме оставить после себя два трупа. Полиция и местные охотники наверняка начнут розыски, а у меня пока даже дома нет… В общем, сам понимаешь… — Да, мне не сложно, почему бы и нет, как скажешь, — торопливо проговорил вампир. И только-то? Можно выдохнуть. С него не убудет, если один раз его ужин останется живым, а Касуми приятно. Кстати об ужине… — Смотри, видишь вон тех двоих? — он показал на парня и девушку, которые, взявшись за руки и мило болтая, направились к тенистой неосвещенной аллее. Вампирша завертела головой, пытаясь найти нужную парочку среди десятка. Цуджигири аккуратно приобнял ее за плечи, наклонился и ткнул длинным пальцем в нужных людей. Через секунду Касуми понятливо кивнула, и можно было уже отстраниться, но… Тут он почувствовал запах… нет, аромат ее волос. Это было какое-то причудливое переплетение цветов сакуры, мяты и яблок. И эта невероятная смесь кружила голову не хуже свежей теплой крови юной девственницы. Чёрт. Резальщик так и застыл, чуть ли не зарывшись носом в мягкие волосы. «Ты что творишь, болван?! Отлепись от нее живо!» Да, конечно, сейчас, еще секундочку… Чёрт, как же хорошо-о… И она не отходит, стоит не двигается, значит ей самой… Тут до затуманенного негой мозга вампира дошло, что он сейчас делает. Он резко отодвинулся (наверное, тихий вздох Касуми ему послышался) и мотнул головой, прогоняя наваждение. — Я знаю эту тропинку, они наверняка пойдут к единственной там скамейке. Вокруг кусты, так что нас никто не увидит. С этими словами он направился в сторону аллеи, старательно смотря под ноги. Только бы не встретиться взглядом с Касуми. Иначе… Он не знал, что будет в этом случае. Но очень боялся, что дело зайдет дальше в общем-то невинных прикосновений. А этого ему не хотелось. Вернее, хотелось не здесь, у всех на виду. А вот если на той скамейке… «Заткни свои мысли, идиот!». Песок еле слышно шуршал под тихими шагами вампиров; они шли метрах в десяти позади своего ужина, но даже если бы они дышали парочке в затылок, она бы ничего не заметила. Вот тропинка сделала крутой поворот и начала виться между двух рядов аккуратно подстриженных кустов. Впереди, за еще одним поворотом виднелась какая-то темная масса… Это оказался огромный развесистый куст дикой сирени. Сейчас она была в самом цвету: лиловые гроздья клонились к земле в лунном свете. Этот куст был слишком красив, чтобы его срубить, пусть он и портил аккуратный вид дорожки; он был словно островком настоящей дикой природы среди ухоженных парковых растений. Под его раскидистой кроной еле виднелась деревянная скамеечка, к которой и направилась пара влюбленных. Резальщик оглянулся, приложил бледный палец к губам и мотнул головой в сторону от дорожки, в кусты. Вампирша понятливо кивнула и вслед за своим спутником бесшумно растворилась в зарослях. С минуту они как можно тише пробирались сквозь высокую траву, но вот прямо перед двумя вампирами из тени возникла стена — переплетение жестких ветвей раскидистого куста. С той стороны был слышен милый разговор парочки, но о чем шла речь, ни Цуджигири, ни Касуми не волновало. Перед ними был роскошный ужин — два молодых мягких тела с отличной горячей кровью. Резальщик провел языком по острым клыкам. Наконец-то они окрасятся алым, наконец-то он наестся досыта! Тогда и способности полностью вернуться к нему, и он сможет отомстить наконец треклятым охотникам! Но как подобраться к этим людишкам? Продираться сквозь ветки? Безумие: мало того, что их услышат, так он еще и раздерет в клочья единственную одежду, которая у него осталась. Он скосил глаза на Касуми; та выжидательно смотрела на него, ожидая, что же он решит делать. На охоте она безмолвно признала его лидером как знающего город и его обычаи намного лучше нее. Да и опыта в нападениях из засады у него явно больше. Через пару секунд вампир принял решение: ткнул пальцем сначала в сторону своей спутницы, а потом — куда-то слева от куста. Сам же он бесшумно направился направо. Вампирша поняла его без слов: обойти сирень с двух сторон, приблизиться к людям… Бежать им будет некуда. Довольно улыбнувшись и обнажив клыки, девушка встала во весь рост и аккуратно просочилась в щель в живой изгороди. Они вышли на дорожку одновременно. Парочка заметила их только через несколько секунд. Парень и девушка недоуменно переводили взгляд с одной темной фигуры на другую. Один силуэт явно принадлежал девушке, и это обнадеживало. Но от нее — и особенно от ее закутанного в плащ спутника — отчетливо веяло угрозой. Человечка зябко поежилась и обхватила себя за плечи, пытаясь отогнать неизвестно откуда взявшийся холод. — Мы присядем? — произнес невидимый мужчина и, не дожидаясь приглашения, вальяжно уселся на скамейке со стороны девушки. Его спутница примостилась рядом с парнем. — Простите, но… — Вежливо начала человечка, но ее тут же перебили: — Нет, это вы нас простите. — Сказала невидимая девушка. И тут же неуловимым движением схватила парня за волосы и со всего размаху ударила затылком о спинку скамейки. Человек еле слышно охнул и обмяк. Через секунду та же участь ждала и девушка. Вампиры сидели на скамейке с двумя бездыханными телами. — Приятного аппетита. — Улыбнулась Касуми и вонзила клыки — они прошили кожу, будто две острейшие иглы — в шею человека. — Тебе того же. — Резальщик размахнулся, выпустил слегка подрагивающее от предвкушения алое лезвие из руки и отточенным движением резанул по горлу девушки. На персиковой шее тут же появилась пурпурная полоса, похожая на тонкую нить, но вот уже она распухает, наливается цветом и соком, вниз, к плечам бегут резвые струйки, они собираются каплями у выступов ключиц… Вампир скорее припал губами к пульсирующей ране, чтобы не упустить ни капли живительной влаги. Кровь наполнила рот теплом, мягкой волной скользнула по горлу и устремилась куда-то вниз, оживляя истощенное тело, заставляя мышцы работать, а сердце биться. Первый глоток был чудесным, второй — восхитительным, а третий — невероятным. Цуджигири жадно припал к ране, стараясь как можно быстрее выпить эту прекрасную кровь, вобрать в себя всю жизненную силу этого молодого и горячего тела. Голова кружилась, как после нескольких бокалов вина натощак. Перед глазами все плыло, так что он просто закрыл их: так вкус чувствовался еще лучше, он будто наполнялся новыми оттенками, и от этого в темноте, на плотно сомкнутых веках, расцветали огненные всполохи. Да, эта кровь была огнем, пожаром, который вихрем проносился по венам и артериям вампира. Он и не заметил, как навалился на бездыханную человечку и, схватив ее за волосы, резко развернул ее так, чтобы не пролилось ни одной капли. О том, что он может сломать ей шею, он не думал; вампир сейчас не мог думать вообще ни о чем: после длительной голодовки организм отчаянно нуждался в пище, и вот — она прямо перед ним! Он пил, даже нет, глотал ее — жадно, давясь и не замечая, что весь его подбородок и воротник плаща измазаны уже подсыхающей темной кровью. Поток стал немного слабеть, видимо, он задел артерию только мельком — мастерство порядком растерялось. Сдавленно зарычав, вампир резко рванул человечку на себя и вонзил клыки чуть левее. Зубы легко прошли сквозь тонкую кожу, раздвинули ее, вошли в теплое мясо и начали медленно, но верно пробивать дорогу к сладко пульсирующей артерии. Вот последний рубеж пал, последние мышцы разошлись со сладострастным чавканьем, и напор крови снова усилился. Все мысли испарились, осталось только одно желание: пить, пить и пить, до перенасыщения, до кругов перед глазами, до самой смерти, лишь бы выпить эту сладкую кровь до дна… До затуманенного наслаждением мозга вампира не сразу дошло, что кто-то настойчиво трясет его за плечо. Через секунду он почувствовал, как его с силой хватают за воротник и оттаскивают от начинающей бледнеть человечки. Резальщик машинально рванулся вперед (завязки плаща врезались в шею) и яростно посмотрел на того, кто посмел оторвать его от трапезы. Над ним, возвышаясь, несмотря на свой небольшой рост, стояла Касуми, гневно сдвинув брови; губы ее были измазаны в красном, от уголка рта вниз стекала струйка крови. — Ты обещал! Ты сказал, что не будешь ее убивать! — Я…- только и смог прохрипеть вампир. Голова все еще немного кружилась, но не только от крови: Касуми в гневе была очень хороша. Грудь ее вздымалась от прерывистого дыхания, и Цуджигири не мог оторвать взгляд от этого зрелища. — Тьфу! Вампирша резко развернулась, моментально оказалась около девушки и наклонилась над ней. Что она там делала, Резальщику не было видно: взгляд его был прикован к обнажившемуся плечу девушки. «Какая же у нее гладкая кожа… И наверняка мягкая, теплая… Вот бы подойти к ней, погладить это плечико, поцеловать ее шею, потом чуть дальше, и еще…» Цуджигири резко мотнул головой, отгоняя непрошенные мысли и встал: после того, как его так резко оттащили от ужина, он так и остался сидеть на мокрой росистой траве. Опьянение от такого количества свежей крови схлынуло, и на его место пришло чувство вины. «Чёрт знает, что такое. Потерял голову, как последний вампиреныш. Это все от голодовки. Глупое оправдание, надо было держать себя в руках. Действительно же обещал Касуми не убивать этих людишек… И вот теперь она на меня сердится». Эта мысль неприятно свербила в мозгу: Цуджигири вовсе не хотел, чтобы эта девушка на него сердилась! Он хотел, чтобы ей было хорошо с ним, а в итоге получилась такая вот… Цензурных слов не нашлось. Надо извиниться… Да, это точно, но тут вампир впал в небольшой ступор: как это делается, он не знал. Он никогда и ни у кого не просил прощения, во-первых, потому что он ни с кем не общался, а, во-вторых, потому что всегда считал свои поступки единственно правильными. Сейчас же… Он правда виноват перед ней. Что ж. Придется действовать хоть как-то, потому что гложущее чувство вины никуда уходить не собиралось. Он несмело подошел к девушке, все еще склоняющейся над человечкой, и аккуратно коснулся ее плеча. Та распрямилась и обернулась к нему; он успел заметить, как она быстро слизывает с верхней губы остатки крови. Один вид ее язычка заставил Цуджигири покраснеть, благо, в темноте этого не было видно. Касуми уставилась на него. — Я… — Внезапно охрипшим голосом начал он. — Я…Правда не хотел, просто не удержался… Я бы честно не стал бы ее убивать, если бы подумал, но из-за…в общем, тут такое дело… — Сколько ты дней не ел? — Перебила его вампирша. Резальщик удивленно посмотрел на нее: как только догадалась? Признавать свои слабости он не хотел, тем более не хотел их показывать перед ней, но сейчас была не та ситуация, чтобы следовать принципам. — Не помню. Неделю, может, больше. И…Извини. — Наконец смог он выдавить. — Тогда ясно… Вот что, — она аккуратно (нежно?) положила руку ему на плечо, и по всему существу вампира прошла волна тепла, — я тоже знаю, какого это — голодать, поэтому давай признаем, что тут удержаться было сложно. У жителей Шин-Йокогамы такая вкусная кровь… — Значит, не сердишься? — Ни капли. — Улыбнулась она. Цуджигири облегченно выдохнул. Это он так хорошо извиняется или она такая отходчивая? Неважно. Главное, что не злится. Теперь, пожалуй, можно было сказать, что жизнь хороша: приятное чувство сытости растекалось по всему существу вампира. Ладонь начало слегка покалывать; он усмехнулся, сосредоточился… Чуть порозовевшая кожа расступилась и подобно молнии оттуда появился алый клинок длиной в две ладони. Отлично! Все как в старые добрые времена. Вампир чуть приподнял ногу, и из стопы появилось такое же кровавое лезвие. Незаменимая вещь, если нужно быстро залезть на крышу, прячась от охотников. Со стороны раздался удивленный возглас: — Ого! Лезвие из ноги? Здорово! А у меня так никогда не получалось. — Клинки из двух рук — тоже очень неплохо, — чуть усмехнувшись ответил Цуджигири и повернулся к новой знакомой. — Ну что? Идем? Эти — кивок в сторону бездыханных тел — скоро очнутся. Касуми кивнула, подхватила с земли спортивную сумку и направилась к тропинке; рядом с ней пристроился и Резальщик. «Вот и поужинали». Да, с едой закончено, теперь, наверное, можно и расходиться. Ну да, Касуми же нужно найти жилье до восхода, а ему… А ему делать в общем-то нечего. Наверное, вернуться к себе и проспать до завтрашней ночи. А потом снова отправиться бродить по темным переулкам в поисках жертвы или одинокого охотника. На вампира накатила внезапная тоска. Он всегда любил быть в одиночестве, считал, что ему никто не нужен, не заводил ни знакомых, ни друзей. И вот вроде бы все стало как раньше: он сыт, крыша над головой есть, но почему тогда одиночество кажется какой-то беспросветной ямой, куда он снова окунется, чтобы уже никогда не вылезти? Вампир скосил глаза на спокойно идущую рядом девушку. Все из-за нее. Впервые в жизни он встретил вампира, от общества которого не хочется немедленно удавиться. С Касуми было хорошо. И мысль о скором расставании грызла душу Резальщика не хуже недавнего голода. «Нужно что-то придумать… Чтобы ее задержать. Чтобы не уходила так скоро. Ночь длинная, времени еще много». Но не успел он придумать ничего путного, как девушка, будто услышав его мысли, произнесла: — А есть здесь какой-нибудь длинный путь? Не хочется сразу к людям выходить. Тут так спокойно… — Д-длинный путь? Да, есть, нам направо. — Скрыв свою радость сказал Цуджигири, взял Касуми под локоть и аккуратно направил к неприметной тропке. На ощупь она была очень приятная: мягкая, теплая… Он старался держать ее как можно аккуратнее, чтобы не причинить никакой боли. Они ступили на полузаросшую тропинку, всю в росистой траве, и он тут же отпустил девушку, чтобы не смущать ее (и себя: даже от простого прикосновения к Касуми сердце начинало стучать в два раза быстрее). Девушка почти неслышно вздохнула и придвинулась к нему, почти прижавшись к его плечу, из-за того, что тропинка была слишком узкой. Да. Из-за тропинки. Только из-за нее. — Ты сказала, что заживляешь раны… Как ты это делаешь? Я о таком никогда не слышал. — О, этому меня научила одна знакомая юдзё еще в Токио. Ей не нужно было убивать людей, ведь это могло привлечь внимание, и она потеряла бы своих клиентов. Она заметила, что слюна вампиров если попадает на человеческую рану действует как заживляющее средство…или что-то вроде того. В общем, она выполняла свою работу, опаивала клиента, выпивала у него кровь, а потом облизывала ранки от клыков. И они быстро заживали. Она говорила, что очень хорошо устроилась: клиент — это и деньги, и еда в одном флаконе. — Неужели ты ей завидуешь? — Нет, нисколько. Мне нравится моя жизнь. — Приехать в незнакомый город и сразу попасть в лапы низшего кровососа? — усмехнулся вампир. — И встретить друга. — Девушка немного смущенно улыбнулась, не зная, как отреагирует Резальщик на такое заявление. Все-таки друг — это не просто случайный знакомый на одну ночь. Друг — это что-то большее. У друзей есть будущее. Вампир бросил на нее быстрый взгляд, хмыкнул и ничего не сказал. Она успела заметить легкий румянец на его щеках. Хотя возможно это было лишь последствие недавней обильной трапезы. На некоторое время воцарилось молчание. — По-моему нужно было их прирезать, — проговорил наконец вампир. — Они очнутся и сразу побегут писать заявление в полицию. — Брось, даже если и так, нас им никак не поймать. Они ничего не видели… — …по голосу. — Думаю, в Шин-Йокогаме достаточно людей с похожими голосами. — Возможно. Не хочу рисковать. Если попадусь, меня пустят на фарш для котлет. — Чем же ты так насолил полицейским? — заинтересованно спросила девушка. Цуджигири нахмурился. Вспоминать это не очень хотелось. Рассказать о том, как он три раза подряд не смог убить одного излишне громкого кретина? Ну уж нет. Соврать? Можно сказать, что он в одиночку перебил целый отдел. Она здесь новенькая, местных событий не знает. Нет. Вампир передернулся. Одна мысль о том, что можно было вот так в лицо солгать Касуми была просто отвратительной. — Я почти убил одного полицейского. Он выжил, и теперь у него на меня огромный зуб. Ты бы видела, что он собрал, чтобы меня поймать. — Что? — Отбойный противампирский молоток или как-то так. К счастью, он — полицейский в смысле — оказался полнейшим придурком. Он так и не смог меня схватить, но это с радостью сделают его сослуживцы. Если меня поймают, у меня из защитников будет только мелкий никчемный броненосец. — Броненосец?! — Да. Круглый, оранжевый, все время нукает. — Расскажи скорее! Цуджигири посмотрел в загоревшиеся глаза девушки (какого черта они такие яркие?! Так вообще бывает?!) и усмехнулся. Впервые кто-то интересовался его жизнью, и это было приятно, хотя ему всегда казалось, что рассказывать о себе что-либо — верх глупости, ведь все может быть использовано против тебя самого. Но Касуми внушала доверие. Странно. Но приятно. Но странно. Но все же приятно. — В общем, несколько недель назад… Вампир вкратце рассказал историю своего знакомства с Джоном. — Охотник в паре с вампиром и броненосцем-фамильяром! Шин-Йокогама намного интереснее Токио! — А у вас среди охотников нет таких интересных экземпляров? — Настолько интересных нет. Хотя… Постой, есть у нас один парень, дампир. Очки у него забавные, выглядит как типичный ботаник. Как только повстречает какого-нибудь низшего кровососа, сразу же встает в эпичную стойку и начинает говорить что-то вроде: «Тебе не уйти от меня, мерзкое отродье, я сражу тебя. Оружие наготове!». — И? Вампир начинает биться в истерике от смеха? — Нет. Пока этот парень выговаривает последние слова, кто-то другой уже хватает вампира. А он из-за этого обижается. О, совсем забыла! У нас есть еще один экземпляр — охотник с волосами до пола. Как только встречается с вампиром, начинает спешно завязывать косу, чтобы волосы сражаться не мешали. — А почему нельзя все время с завязанными волосами ходить? — Говорит, это противоречит его религии. А еще у нас есть… Цуджигири с интересом слушал рассказ вампирши об охотниках Токио. Рассказывала она действительно интересно; оказалось, что в столице, так же, как и в Шин-Йокогаме, хватает странных охотников и не менее странных вампиров. Касуми, постепенно оживляясь, вспоминала забавные столкновения с этими индивидуумами, невероятные по своей глупости схватки, коронные пафосные фразочки… Она рассказывала об этом с таким энтузиазмом, приправляя все доброй порцией юмора, что уже к концу второй истории губы обычно хмурого Резальщика сами собой расплылись в улыбке. А рассказ про вампира, говорящего все слова задом наперед, вызвал у него тихий, хриплый, но искренний смех. Это было просто невероятно: он всегда гордился своей невозмутимостью и серьезностью, а тут вдруг спокойно идет себе, слушает истории и смеется! «Наверное, это на меня действует общество Касуми. Часть ее легкого характера передается и мне. Или как-то так». Замечание девушки о том, что смех у него очень красивый ожидаемо смутило вампира. Он никогда не думал о себе в таком ключе. Но это приятно. Даже очень, учитывая то, что смеется он второй или третий раз в жизни. Так, непринужденно разговаривая (говорила в основном Касуми), они дошли до выхода из парка. И тут Цуджигири произнес фразу, которую обдумывал на протяжении пяти минут. Он постарался сказать это как можно небрежнее, но не слишком, чтобы Касуми не подумала, что ему все равно. Но несмотря на то что фраза была несколько раз мысленно отрепетирована, сказана она была внезапно севшим голосом с заметной запинкой: — Кхм. Я тут подумал… Хочешь, я покажу тебе город? Чтобы… Чтобы ты знала где тут и что. — О, конечно! Буду очень рада! — быстро согласилась девушка. Вампира этот ответ окрылил: оказывается, он растерял навыки общения не полностью и все еще может считаться социальным существом. Он так осмелел, что даже галантно и непринужденно — так ему казалось (на самом деле довольно несмело) — предложил ей руку. Девушка с улыбкой положила свою узкую ладошку на его острый локоть, и пара вампиров снова влилась в жизнь ночной Шин-Йокогамы. — Здесь у нас — Гильдия охотников на вампиров, советую держаться от нее подальше. Их там целая толпа, и поймать они могут кого угодно. Кроме меня, разумеется. Если попадешься в кольцо, найди охотника с белыми волосами и в красном костюме и кинь в него сельдереем. Это Рональд, и он его до смерти боится. Я не знаю, откуда у тебя возьмется сельдерей. Нет, я его с собой не ношу. Зачем? Меня еще ни разу не ловили. Согласен, тебя тоже сложно поймать, силы у тебя есть. Просто предупреждаю. Вот это — полицейский участок. Я уже говорил, у них работает дампир, так что здесь разгуливать тоже не стоит. А это — Центр изучения вампиров, давай отойдем подальше… Вот. Им заправляет психопат-собачник. Да, он все время носит маску пса и хранит на поясе прах своего питомца. Я же говорю псих. Слоган этого заведения: «Люди — ничтожества», так что поставить опыты на человеке или вампире для него милое дело. Старайся не попадаться. Вон там пляж. Если пойдешь купаться, то осторожно: в дальнем конце живет Микро Бикини. Он гипнотизер. Полный придурок, как и все вампиры в этом городе. Лучше не попадайся ему на глаза. Что он сделает? Я же говорю. Попадешь под действие его гипноза и моментально переоденешься в бикини. Я не знаю, откуда он их берет. Из воздуха видимо. Нет, я не думаю, что они будут на тебе плохо смотреться, я вообще об этом не думал! Вовсе нет, ты…ммм…вполне симпатичная, мда. Да, я правда так думаю. Забудь, лучше посмотри туда… Шин-Йокогама, конечно, не Токио, но достопримечательностей и тут хватает. Нужно показать новенькой их все, верно? Всегда нужно знать место, в котором ты планируешь поселиться, даже если это всего лишь маленький городок. На экскурсию может уйти вся ночь, но ведь это для благого дела, правда? Исключительно ради того, чтобы она ориентировалась здесь. Да, только ради этого. Не больше. Ничего личного, просто экскурсия. — … А вот тут у нас… — Ой-ей. — Что? Касуми показала на небо. За беседой они совсем потерли счет времени, и теперь вынуждены были наблюдать за тем, как небо на востоке медленно сереет, бледнеет и наконец окрашивается в нежно-розовый оттенок. Через полчаса, час максимум, взойдет солнце. Цуджигири мысленно схватился за голову. «Идиот! Не мог время нормально рассчитать?! Ну да, ты-то у нас с жильем, тебе ожоги сотой степени не грозят. О Касуми, разумеется, подумать не смог. Куда она пойдет? Гостиницы либо уже не работают, либо еще не работают. Идиот. Что теперь делать? Я без понятия». И тут же вампир понял, что кривит душой: он знал, что можно сделать. Это было самым разумным решением и, вместе с тем, полным сумасшествием. Она никогда не согласится. — Ой-ей. — Повторила Касуми и с надеждой подняла глаза на Резальщика. — Ты же знаешь какую-нибудь круглосуточную гостиницу или мотель, или хостел, или… Я не знаю. Доброго человека, который не спит по ночам и согласен приютить на день незнакомца? — Н-нет, боюсь, ничего из перечисленного здесь нет. Но… Цуджигири замялся. «Это полный бред». Затея, которая может осуществиться разве что в его мечтах (которых стало слишком много в последнее время). — Да? Говори скорее! — В общем… Ты… Ты можешь переждать день у меня. Если ты… — Отличная идея! — Моментально обрадовалась девушка. — Где ты живешь? — Тебе вряд ли это понравится. — Мне понравится все, что спасет меня от сожжения. Я только-только приехала в этот прекрасный город и вовсе не хочу сразу же умирать! Так где? — На… На старом складе. — Признался Цуджигири и поник. Разумеется, такая девушка скорее предпочтет забраться в чужой дом и переночевать там, чем отправиться с подозрительным типом на старый заброшенный склад. — Да, это проблема…- Касуми забавно сморщила нос. — Вряд ли там очень просторно, так что на двоих места точно не хватит. Да и тебе вряд ли будет приятно, что кто-то вот так вторгается в твое личное пространство. Если бы это была квартира, я могла бы поспать на матрасике или пледе — у меня с собой есть — на кухне или еще где-нибудь, а так… Нет, я не хочу тебя теснить. Пожалуй, стоит найти какой-нибудь темный угол в круглосуточном кафе или вроде того. В конце концов, от бессонного дня еще никто не умирал. Цуджигири не мог поверить своим ушам. Даже находясь на пороге испепеления она думала о нем, о его удобстве! Невероятно. Это называется заботой, верно? О Резальщике никто и никогда не заботился. Что ж, теперь он наконец-то узнал, как это ощущается: как будто выпил свежей крови, и она разлилась по всему телу каким-то золотистым теплом. — О, не волнуйся, ты меня ничуть не стеснишь, — торопливо проговорил он. У него появился отличный шанс побыть с этой восхитительной девушкой подольше, и он не собирался его упускать. — Склад большой, двоим там будет вполне удобно. — Правда? Ох, спасибо тебе огромное, ты столько для меня сделал… Я могу как-нибудь тебя отблагодарить? «Можешь. Если останешься со мной», — подумал вампир. Но вслух произнес совсем другое: — Не стоит. В конце концов, ты помогла мне с ужином — мы квиты. Пойдем скорее, солнце скоро взойдет. Два вампира быстрым шагом направились в ближайший темный переулок. Цуджигири шел впереди, ловко петляя среди каменных, кирпичных и бетонных стен, практически чувствуя теплое дыхание Касуми, поспевающей за ним. До его дома — то есть временного пристанища — оставалось идти не более десяти минут, когда вампир внезапно осознал, что кровать у него всего одна. Ну как кровать? Матрас. Справедливости ради, большой и толстый. Но он один. Всего один. Значит, им придется спать на нем вдвоем. Рядом. Совсем близко. От этой мысли вампира тут же бросило в жар, он даже споткнулся от картин, промелькнувших перед глазами. Вот Касуми прижимается к нему всем своим теплым податливым телом; вот обнимает его так крепко, что он слышит частое биение ее сердца; вот она зарывается своей изящной ладонью в его волосы, вот жарко целует его, и это кружит голову не хуже глотка молодой горячей крови… А он целует ее в ответ: тонкие губы, раскрасневшиеся щеки, шея, плечи, пышная грудь… Это… это было бы прекрасно, лучше этого не могло ничего быть, вот только Касуми ни разу не показала, что он ей…больше, чем друг. Цуджигири хрипло вдохнул утренний холод: воздуха стало катастрофически не хватать. «Буду спать на полу, — решил он. — Лучше отморожу себе что-нибудь, чем…». Да. Так будет лучше всего. Заброшенный склад неожиданно вынырнул из-за поворота. Это было мрачное строение со стенами из толстого листового железа, деревянной (но целой) крышей и рядом узких застекленных окон, еле виднеющимися где-то под потолком. Массивный замок ясно говорил о том, что склад закрыт, но, разумеется, пару недель назад Резальщику хватило двух кусков проволоки, чтобы открыть его. Судя по слою пыли, который от обнаружил внутри, складом не пользовались года два как минимум, значит, можно было не опасаться вторжения законного хозяина помещения. Впрочем, вампир был бы очень рад ужину с доставкой. На следующий же день после такой находки он приволок сюда старый матрас, одеяло и подушку — спать на бетонном полу было не самой лучшей идеей. Вот и вся обстановка. Перед каждым своим уходом он аккуратно навешивал замок обратно и даже не забывал присыпать его горсткой пыли, чтобы со стороны казалось, что склад по-прежнему пустует. Не то чтобы вампир боялся воров — красть у него было попросту нечего — но вот нашествия низших кровососов или, того хуже, собратьев, стоило избежать любой ценой. Тяжелая железная дверь с лязганьем поддалась, с трудом повернувшись на проржавевших петлях, замок был повешен на специальный крюк слева от входа и два вампира оказались в просторном гулком помещении, еле-еле освещенном серым утренним светом из мутных окон. — Ну…вот здесь я и живу. — С заметной запинкой смущенным голосом проговорил Цуджигири. Только сейчас, когда в его «дом» вошла свежая, ухоженная Касуми, в отглаженной одежде, с мягкими чистыми волосами, он понял, насколько убого выглядит вся обстановка. Девушка будто была гостем из другого мира, и дело даже не в том, что она приехала из столицы. Ей явно было не место в этом железном мешке; она заслуживала намного лучшего ночлега в первую ночь в Шин-Йокогаме. Касуми тем временем заинтересованно крутила головой. — Знаешь, здесь у тебя довольно… «Бедно? Грязно? Пыльно? Темно?» -…атмосферно. Цуджигири изумленно посмотрел на девушку; на ее лице он не увидел ни намека на неудовольствие или брезгливость. Только искренний интерес. «Невероятно. Просто невероятно». — Кхм. Да… То есть тебе нравится? — он решил все же удостовериться, что она не предпочитает мучительное испепеление ночевке в этом…доме, если так можно выразиться. — Да, вполне. Я ни разу не видела такого места в Токио, так что буду считать это новым опытом! Где тут у тебя можно поспать? — Да, насчет этого… Вот. — Он несколько смущенно указал на матрас. — Как видишь, простыни у меня нет, но зато одеяло теплое, и подушка без комков. Пружины из матраса не торчат, так что можешь не бояться распороть себе что-нибудь. — Замечательно! А ты где будешь спать? — Я прекрасно устроюсь на полу. Не впервой. — Резальщик небрежно махнул рукой. Тут он, конечно, покривил душой: пусть дела в последнее время шли не очень, но ночевать на голом бетоне ему еще не приходилось. — Что?! — брови девушки изумленно взлетели вверх. — Ну нет, об этом не может быть и речи! Ты хозяин в доме, а я всего лишь гость. Я не могу позволить себе выселить тебя на пол! — Разве ты хочешь ночевать на бетоне? Брось это морализаторство. — Он уже расстилал одеяло и раздумывал, какой стороной вверх нужно положить подушку, чтобы это выглядело более-менее пристойно. — Это не морализаторство, это принципы! И вообще, это будет несправедливо. — У вас в Токио все такие принципиальные борцы за справедливость? — с легкой усмешкой повернулся к девушке Цуджигири. Раскрасневшаяся от гнева она была чудо как хороша. — Не знаю, как насчет всех, но я — точно. Слушай, матрас большой, на нем четыре меня могут спокойно разместиться. Мы вполне могли бы…устроиться на нем вдвоем. — С едва заметной паузой произнесла она и вскинула глаза на Резальщика, будто сама испугалась своего предложения. Да, наверное, все же не стоило так… Это как-то совсем нагло — так врываться в чужое личное пространство. С другой стороны, допустить, чтобы тот, кто так сильно ей нра…помог, спал на полу — просто немыслимо. Цуджигири замер, даже не заметив, что продолжает мять многострадальную подушку в руках. Вот и оно. То, чего он так боялся и чего так сильно желал. «Чёрт. Ну… Она же сама предложила, верно? Не я. Значит, никто не может сказать, что я ее… Что я к ней что-то испытываю. Да и ночевать на полу не хочется. Просто отодвинусь подальше, на самый край, чтобы даже рукой ее не коснуться, и все будет замечательно. Отдам ей одеяло, чтобы точно не замерзла, а сам укроюсь плащом. Делов-то». — Что ж. — Он наконец-то отмер и нашел в себе силы взглянуть в глаза Касуми. — Если ты так хочешь… — нет-нет-нет, что за идиотская фраза?! — То есть я хотел сказать, что идея весьма неплоха. Да. Так вполне можно поступить. — Отлично! — Даже не пытаясь скрыть облегчения выдохнула девушка. Но тут же забеспокоилась: — Ты…уверен? Мне показалось, что ты не очень любишь, когда кто-то влезает в твое личное пространство. — Если этот «кто-то» человек приятный, то я не против. — Отвесил он комплимент. Вроде получилось — Касуми тепло улыбнулась. — По правде говоря, на полу я никогда не спал, дела у меня идут все же не настолько плохо. — С неожиданной для себя откровенностью признался он. — Видишь, как все замечательно получилось? Это явно не тот опыт, который стоит испытывать на себе. Стой, подожди, не клади одеяло! Вампирша метнулась к своей сумке, которую до этого поставила на усыпанный бетонной крошкой пол, и под удивленным взглядом Резальщика достала оттуда два теплых пледа (один в сине-серую клетку, другой в разноцветную полоску) и небольшую круглую подушку в виде головы Манэки-нэко. Далее она споро постелила полосатый плед поверх матраса на манер простыни, разложила клетчатый на одной половине импровизированной кровати и туда же кинула подушку. — Вот, смотри. И ничего здесь такого нет. Цуджигири мог бы сказать, что для него «такое» — это находиться так близко к Касуми, но, понятное дело, промолчал. Только спросил: — Ты не замерзнешь под одним пледом? Я могу отдать одеяло… — Не замерзну, он теплый. Я его специально взяла примерно для таких случаев. — Если придется пережидать день в заброшенном складе на старом матрасе? — ехидно спросил Резальщик. — Именно. Ты не мог бы отвернуться?.. Мне бы надо… — О, конечно, прости. Цуджигири покраснел до самых кончиков острых ушей и отвернулся. Он честно старался не прислушиваться к шуршанию одежды за его спиной, но эта попытка изначально была обречена на провал. Он просто не мог не прислушиваться. И фантазию унять тоже не получалось. Еле слышное шуршание — Касуми распутывает завязки на спине, на которых держится ее туника. Шорох и сдавленный выдох — стягивает тунику через голову и завязки цепляются за волосы. Это значит, что голова девушки сейчас скрыта под ворохом ткани, но вот тело… Резальщик сначала отмахивался от этих мыслей, но потом сдался: дальше обманывать себя не имеет смысла. Поэтому он, сначала осторожно, потом уже чуть посмелее, а после — окончательно дав волю воображению, попытался представить, как Касуми выглядит без одежды. Выше пояса, разумеется. Да. Только выше пояса, дальше он не пойдет. Наверное. Так вот. Она, конечно же, ни разу не толстая — это было видно и так. Ни капли лишнего жира, сухая и стройная, как кошка. Кожа у нее гладкая, бархатная, не загорелая. Но не сероватая, как у него, ни бледная до синевы, а такого аристократического оттенка, цвета слоновой кости. Широкие бедра, плоский живот, грудь… Да. Только при смазанной мысли, только по недо-мысли о ней, вампира обдало жаром. Грудь у Касуми не слишком большая, но пышная (он, пожалуй, чересчур часто смотрел на нее во время экскурсии), он был уверен, что она идеально бы легла в его широкие ладони. А что он мог бы с ней сделать… Цуджигири представил, как он склоняется над ней как сжимает, мнет в ладонях, а Касуми в ответ на это долго, тягуче стонет. Как он приникает к этой гладкой плоти, как проводит по ней губами, языком, зубами… Интересно, какова ее кровь? О, да, он был уверен, что даже если он прокусит кожу вампирши, та не будет против, и он сможет, наконец, попробовать ее на вкус. Почему-то он представлял ее кровь как вишневую настойку — сладкую, кружащую голову, затуманивающую разум. Если бы ему было позволено, он зацеловал бы ее грудь, он покрыл бы жаркими поцелуями ее всю — изящные пальчики, тонкие запястья, руки, плечи, выступающие ключицы, лицо, пока не добрался бы до маняще приоткрытых тонких губ цвета артериальной крови. И тогда она ответила бы на его поцелуй, да, впилась бы в его сухие губы, так, что по всему его существу пронесся бы вихрь, раскаленный торнадо, выметающий из головы все мысли, кроме одной-единственной: «Хочу тебя еще… Еще и навсегда». За его спиной звякнула пряжка ремня, и это немного привело вампира в чувство. Его будто сначала погрузили в кипяток, а затем без предупреждения окатили ведром ледяной воды. Он даже слегка испугался. Первый раз за всю свою жизнь Резальщик испытывал такие сильные и противоречивые чувства. Никогда прежде его так не тянуло к девушке — всепоглощающе, до шума в ушах и нехватки воздуха. Разумеется, женщины у него были и раньше; но все это были мелкие интрижки, чужая постель на одну ночь. Он не интересовался их жизнью, они — его, и это его вполне устраивало. Никаких привязанностей, никаких обязательств. С Касуми же было по-другому. Она сама была другой. Цуджигири хотел знать о ней как можно больше, хотел знать ее мнение обо всем, что только можно придумать: кто лучше — кошки или собаки, какую кровь она любит, как ей нравится проводить вечера, о чем она думает, глядя на ночную реку, где она любит гулять, какие книги она терпеть не может, а какие зачитывает до дыр… Все, что она захочет ему рассказать. Если не захочет — он настаивать не будет. Если она о чем-то его спросит, он ответит ей честно, ничего не утаивая и не приукрашивая. Впервые в жизни он готов был что-то рассказать о себе, даже не так — рассказать все, все, что она захочет узнать. На Резальщика снова накатил страх. Природная замкнутость и подозрительность, только усилившиеся во время жизни на улице, вопили о том, что это неправильно. Ненормально. Такого не бывает. Не может быть, чтобы через несколько часов знакомства он доверял собрату полностью и безоговорочно. Ну а если ему хочется ей доверять? Что ему делать? С одной стороны, он желал ее — чего уж там, себе-то можно признаться! — хотел не только ее тела, но и душу, чтобы она была его и только его, чтобы любила его и хотела быть только с ним; с другой стороны, он боялся сделать что-то неправильно, как-то оттолкнуть ее или обидеть. Он хотел, чтобы ей было хорошо, и если для этого нужно наступить на горло своей внезапно вспыхнувшей страсти, что ж, он готов это сделать. «Не прикоснусь к ней за всю ночь, — решил для себя он. — Да. Даже не посмотрю в ее сторону. Отодвинусь на самый край, чтобы ей было попросторнее и постараюсь заснуть. М-да… Постараюсь». Сзади раздалось мягкое шуршание и металлический стон прогнувшихся пружин. — Я все, можешь обернуться. Касуми лежала, завернувшись в клетчатый плед; распущенные каштановые волосы рассыпались по подушке-котику; из-под клеточек виднелся край ночной рубашки. Вампир еще раз поразился тому, как эта девушка контрастировала со всей окружающей обстановкой: Касуми казалась ему гостьей из другой жизни — радостной, светлой, полной ярких красок. И несмотря на это одним своим присутствием она создавала какой-то уют и делала обстановку более…домашней. Предложить ей спать под старым штопаным одеялом не первой чистоты было глупым решением и, к тому же, негостеприимным. Но этот плед… Он не выглядит таким уж теплым. Может, верблюжья шерсть или что-то вроде того, но все же. Стараясь не глядеть на узкое плечико Касуми, выскользнувшее из-под пледа, он распутал завязки на плаще и не глядя протянул его девушке. Хорошо, он тоже не блещет чистотой и на нем явственно видны пятна крови, но зато теплый. — Вот. Возьми. Он не очень чистый, но… В общем, чтобы ты не мерзла. Касуми с благодарной улыбкой приняла плащ из рук Резальщика; он не удержался и якобы случайно провел самыми кончиками пальцев по тыльной стороне запястья, там, где виднелись манящие линии вен. Да, как он и думал, кожа девушки оказалась очень мягкой, бархатной. К ней хотелось прикасаться еще и еще, но вампир заставил себя отдернуть руку. Краем глаза он заметил, что на щеках девушки появился слабый румянец, но списал это на абсурдность всей этой ситуации. Сам он одним движением стянул тонкий свитер и забрался под одеяло, чтобы как можно меньше находиться на холодном воздухе. И тут же наткнулся на странный взгляд Касуми, которая пристально разглядывала его. Как только их глаза встретились, девушка смущенно вспыхнула, отодвинулась на самый край матраса и отвернулась. Цуджигири удивленно посмотрел на нее. Ему показалось, или он прочел в ее взгляде восхищение? Может, он просто пытается выдать желаемое за действительное? Нет, глупости, это была лишь игра света. Чему бы ей восхищаться? Им? Даже подумать об этом смешно. Хотя как было бы хорошо… Вампир отогнал эту мысль, как назойливого комара и снова посмотрел на Касуми. Она казалась такой маленькой и хрупкой в складках его плаща, что ему захотелось прижать ее к себе как можно крепче и никогда не отпускать, защищая от всего мира. Но он этого, понятно, не сделал. Только окинул взглядом ее стройную фигурку и неожиданно для себя сказал: — Спокойной ночи… Касуми. И замер. Она шевельнулась и бросила на него через плечо лукавый взгляд; он почти видел теплую улыбку на ее губах. — Спокойной ночи, Цуджигири. Из ее уст его имя звучало как песня. Вампир откинулся на подушку — матрас под ним жалобно скрипнул — и бездумным взглядом уставился в дощатый потолок. На его губах играла глупая улыбка. Еще три дня назад он и представить не мог, что окажется в одной постели с девушкой, и какой! Его восхищало в ней все: ее улыбчивость, такт, вежливость, искренность; ее очаровательная улыбка, ее звонкий смех, похожий на звон колокольчиков-фурин, пьянящий аромат ее волос — Касуми была самим воплощением слова «восхитительно». Он не знал, почему на него, всегда строгого и рационального, обрушился целый водопад чувств, такой, что в нем можно было захлебнуться. Он понятия не имел о том, как справиться с внезапно нахлынувшим влечением, но ему это чертовски нравилось. И он планировал сделать все, что в его силах, чтобы Касуми начала испытывать к нему то же самое. Насколько он вообще способен делать что-то подобное. Цуджигири вздохнул и прикрыл глаза. Что ж, может быть, он последний идиот, если считает, что сможет со своим мизерным опытом очаровать такое дивное создание. Возможно. Но в таком случае он — вполне счастливый идиот. С этой мыслью Резальщик Нагири погрузился в сон, и через минуту безмолвие склада, залитого серым утренним светом, нарушало лишь безмятежное дыхание двух вампиров.