Давай поохотимся вместе?

Касуми проснулась рано — часов в пять вечера. Солнце уже начинало заходить, его косые красноватые лучи падали на землю и были не настолько ослепительно-смертельными, как днем, поэтому вампиры могли спокойно выходить на улицу, стараясь, однако, держаться в тени. Девушка сначала не поняла, где находится: вместо предполагаемого отштукатуренного потолка мотеля взгляд ее уперся в пыльные темные доски; кровать тоже была не похожа на гостиничные. К тому же лежала она, укрывшись своим пледом и тяжелым потертым плащом. Несмотря на холодную ночь, она ничуть не замерзла. Постепенно девушка вспоминала события вчерашнего дня, вплоть до слов: «Спокойной ночи, Цуджигири». Далее следовал сон, который она не запомнила, оставивший после себя приятное светлое послевкусие. Касуми потянулась, зевнула и с неохотой села: очень хотелось полежать под плащом вампира еще немного, но пора было вставать. Сбоку раздался шорох и невнятное мычание: Резальщик что-то пробормотал во сне и перевернулся на спину. Девушка мельком бросила на него взгляд и, смутившись, отвела его: она вспомнила, как вчера почти открыто с восхищением посмотрела на вампира. Тот вроде не успел ничего заметить, но ей все равно было немного стыдно, что она в открытую любовалась мужским телом. Да, она залюбовалась Резальщиком: под его серой кожей явственно виднелись некрупные, но рельефные мышцы; сам вампир не выглядел силачом, зато он был худой и поджарый — такие мужчины всегда нравились Касуми. Пожалуй, справиться с ним в схватке было бы нелегко. Девушка мечтательно вздохнула. Вот бы увидеть его целиком… Вчера он быстро нырнул под одеяло, и это понятно: не хотел еще больше ее смущать (хотя какое смущение — эта ночевка казалась Касуми самой интересной в ее жизни), за что она была ему благодарна. Ведь он мог вполне воспользоваться такой…пикантной ситуацией. Многие на его месте так бы и поступили (а некоторые уже пытались затащить вампиршу в темный угол с понятными целями). Нет, разумеется, так просто она бы не далась, скорее, отрезала бы гаду его достоинство, чем позволила бы причинить ей вред, но настроение однозначно было бы испорчено. А Цуджигири мало того, что ни словом, ни делом не намекнул ей, чего он хочет (хотя девушке удалось перехватить пару его пристальных взглядов), так еще и отдал свой теплый мягкий плащ и отодвинулся на самый край широкого матраса, чуть не свалившись на пол, чтобы дать ей побольше места. Это было очень мило с его стороны. Сейчас Касуми готова была молиться на ту пиявку, с которой и началось их знакомство: не будь ее, Резальщик не помог бы вампирше спастись от кровососа и не проводил ее до проспекта, и… И не было бы того чудесного времени, что они провели вместе. Касуми тихо, стараясь не скрипнуть ни одной матрасной пружиной, встала и быстро натянула на себя одежду. Свой клетчатый плед она аккуратно смотала и уложила в сумку, а плащом укрыла Цуджигири, стараясь его не потревожить. Это ей удалось: вампир даже не пошевелился. Девушка замерла рядом с ним, вглядываясь в суровое лицо с резкими чертами, к которым она уже успела привыкнуть за эти часы. Она с внезапно проснувшейся нежностью заправила выбившуюся прядь его темных волос за острое ухо — просто для того, чтобы был предлог коснуться его. На что-то большее девушка не решилась: пусть спит, он наверняка устал водить ее по всему городу. Неслышно ступая и поднимая облачка пыли, она направилась к выходу со склада; на пороге она обернулась и с улыбкой посмотрела на спящего вампира. «Какой он все-таки замечательный. Умный, сдержанный, хладнокровный, серьезный, но с чувством юмора, отличный боец. То, что я повстречала его… Это просто прекрасно». С этими мыслями она с трудом открыла тяжелую дверь и выскользнула на залитую закатным солнцем улицу. Цуджигири проснулся резко, будто его кто-то толкнул. Не открывая глаз, он полежал несколько мгновений, чтобы понять, что же его все-таки разбудило. Постепенно вампир начал осознавать, что что-то изменилось, что-то было неправильно, какая-то пустота… И тут он понял: он не слышал дыхания Касуми. Цуджигири резко сел и уставился на ту половину матраса, где должна была сейчас лежать и мирно посапывать девушка. Пусто. Он осторожно потрогал полосатый плед, смутно надеясь, что это какой-то мираж, и сейчас его рука запутается в ее мягких волосах. Но нет — ткань была холодной, как саван мертвеца; значит, Касуми ушла давно, и ее не догнать. Но, может, это просто шутка? Может, она просто притаилась где-нибудь и теперь тихо посмеивается над его испуганным лицом? Вампир лихорадочным взглядом обвел весь склад, каждый угол, каждую потолочную балку, каждую трещинку в полу. Бесполезно. Спрятаться здесь было абсолютно негде. «Может быть, она просто на улице? Решила подышать свежим воздухом…» — он цеплялся за последнюю надежду. И в это мгновение взгляд его уперся в четкий прямоугольник чистого пола, выделявшийся среди слоя пыли. Вчера здесь стояла сумка Касуми с вещами. А теперь ее нет. Нет ни сумки, ни вещей, ни ее. Даже подушка — и та исчезла. Остался только плед. Резальщик быстро схватил его край и крепко сжал мягкую ткань в кулаке; это единственное доказательство того, что вчерашняя ночь — такая яркая, такая сытная, такая…волшебная — была не сном, не бредом его уставшего сознания, а реальностью. Хотя лучше бы это был сон. Тогда бы Цуджигири знал, что все это не настоящее, что часы, проведенные с лучшей девушкой, что он встречал в своей жизни (и лучшим вампиром, если так подумать), всего лишь иллюзия, дымка, обман. Он знал бы это, и сейчас бы не было так пусто и холодно. Он снова медленно обвел взглядом свое жилище. Кажется, тут стало еще грязнее и темнее. Касуми будто ненадолго осветила это место — да и жизнь Резальщика тоже — как ярко вспыхнувшая спичка или, скорее, фейерверк. Красочный, завораживающий, но очень быстротечный. Моргнул — и разноцветные радостные искры пропали, и остались только тьма и пустота. «Почему она ушла? Что я такого сделал? Разве я ее чем-то обидел, чем-то оскорбил?.. Наоборот, я же хотел как лучше, чтобы ей было хорошо со мной! Так почему?..» Догадка прошлась по всему его существу ледяным лезвием. Цуджигири запустил пальцы в волосы и сдавленно застонал сквозь зубы. «Конечно же! Как я мог быть таким идиотом?! Я оскорбил ее всем — этим грязным складом, этим драным матрасом, одним своим кретинским предложением я оскорбил ее! Да, разумеется, это каждой девушке понравится — спать на одном матрасе с почти не знакомым мужчиной на старом заброшенном складе. О чем я только думал в тот момент?.. Ну, хоть это я знаю — думал о том, что, если она во сне коснется меня хотя бы своим прекрасным пальчиком, я не выдержу и возьму ее прямо там. Тупица! Конечно, это предложение ей не понравилось, но Касуми — она же такая вежливая, скромная и милая — никак это не показала, наверняка из вежливости…или из жалости ко мне. Проклятье! Дальше все понятно: дождалась, пока я усну, и ушла. Любая бы на ее месте так поступила. Чёрт. Что, получил, идиот последний? Надеялся, что у тебя получится очаровать такую необыкновенную девушку? Вскружило голову от ее улыбки, смеха и запаха? Кретин. Она не для тебя — нищего, почти бездомного социопата. Всё». Всё. Резальщик с хриплым стоном откинулся обратно на подушку, не переставая сжимать в руке край теплого пледа. На душе было…никак. Именно так — ни-как. Без Касуми этот гребаный нищебродский склад лишился и без того невыразительных цветов. Все стало тусклым, будто вампир смотрел на мир сквозь мутное окно или серый саван паутины. О Мотидзуки Касуми можно забыть; нет никакого смысла травить себе душу. Даже если он каким-то образом сумеет ее найти, что он ей скажет? «Прошу прощения, это была кошмарная идея, но просто я слишком долго пялился на твою шикарную грудь, так что мозг у меня немного заклинило». Правильно говорят — хорошего понемножку, а настолько хорошего должно быть даже меньше, чем немножко. И вот что удивительно — они знакомы всего-то одну ночь, но Цуджигири казалось, что он знает девушку очень давно. Только с ней он смог наконец расслабиться и перестать жить в вечном напряжении, готовясь к тому, что напасть может кто угодно в какой угодно момент. Он поймал себя на мысли, что даже заснул он необыкновенно быстро, и сон ему снился какой-то приятный, не то что обычно — тоскливая серая муть; впервые за долгие годы он не ворочался на матрасе, прислушиваясь к каждому звуку и пододвигаясь как можно ближе к стене, чтобы исключить нападение со спины. На этот раз рядом с ним была Касуми, и он мог не волноваться: она могла за себя постоять и — он был уверен в этом — прикрыла бы и его тоже, случись вдруг облава охотников, нападение гигантских пиявок или чего-то подобного. Ну вот. Зря он о ней подумал. Перед внутренним взглядом тут же проплыли теплые мягкие руки с длинными аккуратными пальчиками, округлые плечи, вздернутый носик с едва заметными веснушками, мягкие пряди шелковистых волос, карие глаза… Резальщик никогда не считал себя романтиком (и вполне справедливо), но, как он уже выяснил, когда дело касалось вампирши, его фантазия неожиданно пробуждалась. По телу вампира прошла волна жара при одном только воспоминании о девушке. «Да почему же все вышло именно так?! Может, еще не поздно? Я смогу ее найти, как-нибудь объяснюсь… Нет. Она ушла, с этим надо смириться. Это был ее выбор, она ясно показала, что больше находиться в моем обществе не желает. А я навязываться не буду. Нужно просто забыть о ней, и все». Проклятье! Он не мог заставить себя забыть о том вечере, который сейчас казался каким-то волшебным сном. Или не хотел? Что лучше — помнить и знать, что этого больше никогда не повториться; или забыть и жить дальше размеренной жизнью? Ответ очевиден. Такое он точно никогда не сможет забыть — это непонятное, но такое приятное чувство, когда при одном только взгляде на девушку начинает кружиться голова, сердце гонит кровь в три раза быстрее, а губы сами собой растягиваются в улыбку. «Счастье, вот как это называется. Счастье и…любовь?». Цуджигири лежал, уткнувшись глазами в потолок, и думал о том, что на самом деле любовь — это когда больно от пустой половинки матраса рядом. — О, ты уже проснулся? Смотри, что я принесла! Цуджигири подскочил на матрасе и заполошно уставился на дверь. Там, освещенная закатными лучами солнца, стояла Касуми. И вампир понял, как именно выглядели ангелы, которые описывались в глупых человеческих книжках. — Касуми?! — выдохнул он. — Как ты?.. Откуда?.. «Это ведь сон, да? Это ведь не взаправду?». — Если ты спрашиваешь, как я вошла сюда, то отвечаю: через дверь. А если ты спрашиваешь, откуда я, то отвечу: из пекарни. Только сейчас Резальщик заметил, что в руке она сжимает бумажный пакет, на котором действительно виднелось название ближайшей пекарни. Другой рукой девушка с явным усилием тащила еще несколько пакетов и какой-то квадратный плоский предмет — в полумраке склада было не видно, что это такое. Цуджигири тут же вскочил на ноги, чтобы помочь девушке, а заодно удостовериться, что она действительно реальна, а не является плодом его поверженного в отчаяние воображения. Вампир сделал пару нетвердых шагов, но тут же запутался в свалившемся на пол плаще, запнулся и чуть не врезался в подошедшую Касуми. Она оказалась совсем рядом так неожиданно, что он не успел ничего сообразить или придумать более-менее внятное приветствие. Просто стоял и смотрел на нее. И тонул в ее шоколадных глазах. Она была слишком близко — он чувствовал ее дыхание на своей обнаженной груди и разглядел даже пару своих отражений в ее искристых глазах. Сам не понимая, что делает, он положил руку на ее тонкое запястье и медленно, с неожиданной для самого себя нежностью, провел ею до аккуратного локтя. Кожа была бархатной и теплой, от одного такого невинного касания Цуджигири пронзили тысячи маленьких молний. Касуми стояла, затаив дыхание и глядя прямо на него; губы ее чуть-чуть приоткрылись, будто желая остановить его, но она не проронила ни слова — только окутывала его лучистым взглядом. — Это правда ты? То есть…ты действительно вернулась? — Конечно вернулась, — на ее тонких губах промелькнула улыбка. — Разве я могу просто так уйти? Наверное, ему не стоило этого делать. Надо было сначала помочь ей со всеми этими свертками, но… Он резко выдохнул, моментально сократил расстояние между ними и прижал ее к себе. Касуми охнула от неожиданности и выпустила из рук все пакеты. Цуджигири держал ее крепко, так, что в первую секунду из нее выбило весь воздух, но в то же время бережно, чтобы ей не было больно. Она почувствовала, как вампир склонился к ней и осторожно зарылся носом в ее волосы. И уже оттуда тихо пробормотал: — Я…боялся, что ты ушла. То есть насовсем. Касуми почувствовала, что пыльный пол склада уходит у нее из-под ног. Он боялся! Он признался сам! Конечно, она не хотела, чтобы Цуджигири волновался из-за нее; если бы она знала, что ее уход так на него повлияет, она бы дождалась, пока он проснется. Но вместе с тем она испытала какое-то странное чувство — будто она стала воздушным шариком, который вот-вот оторвется от земли. Резальщик волновался за нее, и это было до ужаса приятно. Она уткнулась носом в его гладкую грудь и несмело провела по ней чуть дрожащими ладонями. На мгновение вампир напрягся так, что она испугалась, что сделала что-то не то; но тут же он расслабился и стиснул ее еще крепче. Касуми тихо выдохнула и умиротворенно улыбнулась: вся накопленная за вечер усталость моментально прошла. В железных объятиях Цуджигири было уютно и спокойно, и вот так стоять и слушать его гулко стучащее сердце… Она хотела бы, чтобы это длилось вечность. Но тут вампир резко отстранился от нее, и девушку пронзило острое разочарование. Почему? Ведь все было так прекрасно! Если бы она узнала, почему Резальщик выпустил ее, она бы залилась краской до самых кончиков ушей. Так хорошо ему не было никогда в жизни. Запах ее волос, когда он вот так, открыто и смело, зарылся в них, заволок сознание пеленой наслаждения. А когда она коснулась его холодной груди своими теплыми ладошками, вампир готов был застонать от удовольствия. Он хотел бы, чтобы это длилось вечность. Но буквально через пару мгновений Цуджигири с ужасом почувствовал, как напрягается там, внизу. О, чёрт! Он поспешно отодвинулся, чтобы дело не зашло слишком далеко, и девушка не увидела его возбуждения. Хватит на сегодня неловких сцен. — Кхм… Ты, кажется, что-то принесла? — спросил он, глядя в пол. — О, да, точно, — спохватилась Касуми. — Вот, помоги-ка мне. С этими словами она вручила Резальщику тот странный плоский предмет; при ближайшем рассмотрении это оказался складной стол строгого серого цвета. «И к чему это?». Пожав плечами, вампир направился за девушкой, которая уже раскладывала на матрасе принесенные с собой свертки. Постепенно перед все более и более удивленным взглядом Цуджигири появились: темно-синяя подушка (видно, что без комочков), такого же цвета теплый плед, настольная газовая плитка, чайник из нержавейки, кружка (опять-таки синяя) и фонарь-лампа — такие работают на солнечных батареях. Отдельно Касуми положила бумажный пакет из пекарни. Резальщик так и застыл со столом в руках. «Что тут вообще происходит?!». — Ну что ты стоишь? Ставь стол скорее! Вон туда, чтобы рядом с матрасом был. Он решил не перечить и послушно установил стол в ногах своей «кровати». «Чёрт, кажется, Касуми начинает вить из меня веревки. Распоряжается тут, как у себя дома. Впрочем, я был бы не против…». Откуда-то подул неприятный сквозняк; серая кожа тут же покрылась противными мурашками, и только сейчас до него дошло, что он так и не оделся. Пока Цуджигири, отчаянно покраснев, поспешно натягивал свитер, на столе волшебным образом расположились две кружки, коробочка с чаем в пакетиках и сверток из пекарни. Чуть в стороне на плиту уже был установлен чайник с неизвестно откуда взявшейся водой («Касуми ее что, с собой притащила?»). — И…что это? — Наш завтрак. Или, вернее, вечерний чай. Я слышала, в Англии это называется «файф-о-клок», хотя сейчас уже далеко не «файф». Девушка заливисто рассмеялась от своей собственной шутки. Резальщик сдержанно улыбнулся; до Англии ему не было никакого дела. — Я подумала, что ты будешь голодным, когда проснешься, да и мне бы перекусить не мешало. — Она уже устроилась за столом, усевшись на матрас, и приглашающе посмотрела на вампира. Тот осторожно присел рядом, стараясь даже рукавом не коснуться девушки. Такая забота была ему в новинку: никто и никогда не ждал его пробуждения, чтобы выпить чаю. Вместе выпить чаю. И это выражение — «наш завтрак»… Что она имела в виду? Может, тут есть какой-нибудь подвох? Нужно ли ему самому отвечать чем-то подобным? Цуджигири почувствовал, что мыслей становится слишком много, поэтому просто отмахнулся от них. Он решил сосредоточиться непосредственно на чае, вернее, на том, как его аккуратно, почти любовно, разливала Касуми. Проклятье, как можно выглядеть так привлекательно, просто разливая чай?! — А что в свертке? — он кивнул на пакетик из пекарни. — Сам посмотри. — Хитро улыбнулась девушка. — Ой! Булькает, булькает! Она поспешно метнулась к пыхтящему чайнику — крышка уже начала подпрыгивать от давления пара. Вампир аккуратно, двумя пальцами подтянул к себе пакет и осторожно заглянул внутрь. Ничего не увидел и, разозлившись на самого себя, запустил туда руку. Нащупал что-то мягкое, вытащил и подозрительно уставился. «Ну…это что-то круглое». Цуджигири недоуменно повертел странный предмет, чем-то напоминающий обычный пирожок — как-то раз, очень давно, он пробовал эту выпечку и остался о ней весьма плохого мнения. Он был уверен, что говядина — начинка того пирожка — перед смертью истошно мяукала. — И что это такое? — Ты что?! — Касуми, до этого разливавшая чай по кружкам, изумленно округлила глаза, — Никогда не пробовал моти?! — Нет. Не доводилось. — Ты что?! — повторила она. — Это же вкуснейшая сладость во всей Японии! Смотри, тут вот простая булочка из рисового теста, а внутри начинка из крема. Я не знала, что ты любишь, поэту купила четыре: две с черникой, две с малиной. Эта, кстати, с малиной. — Ого. С малиной. Ясно. — Что-то не так? — в ее шоколадных глазах промелькнуло беспокойство. — Тебе не нравится? — Нет, нравится, конечно, нравится. Просто это…довольно непривычно. — Признался он. — Не обращай внимания. И, чтобы не отвечать на неудобные вопросы, надкусил то, что называлось моти. Что ж, такого он не ожидал: это было действительно вкусно! Цуджигири сам не заметил, как исчезла половина булочки. Малина оказалась сладкой, но не приторной, а какой-то нежной, что ли; сама булочка была мягкой и еще теплой — только из печи, она буквально таяла во рту. Черничный моти пошел еще лучше: Резальщику казалось, что он в жизни не пробовал ничего слаще, даже вкус крови на какое-то время отошел на второй план. Пирожное закончилось так же быстро, как и предыдущее; вампира кольнуло легкое разочарование. Он никогда не был любителем выпечки и сладостей в принципе (во многом из-за того, что попробовать что-то подобное ему довелось раза два или три за всю жизнь), но, чёрт возьми, моти стоили того, чтобы начать есть сладкое на постоянной основе. Вампир отхлебнул крепкого горького чая и скосил глаза на Касуми. Та все еще занималась малиновым пирожным, не забывая запивать его чаем. Одна темная капля вылилась из кружки и скользнула по подбородку девушки, оставив влажный след. Цуджигири жадно втянул носом воздух и поймал себя на мысли, что был бы не прочь повторить путь этой капли языком. «Нет-нет-нет, фантазия, заткнись уже!» Привыкший все делать быстро, чай он допил в два глотка и теперь совершенно не знал, чем заняться. Повисла тишина, или, скорее, опустилась — как мягкое теплое одеяло. Молчать рядом с Касуми, как и вчера ночью, было очень приятно. Но, увидев, что девушка расправилась с пирожным, он решился задать вопрос, мучавший его уже с полчаса: — Скажи, а вот это все, — он обвел рукой стол, плиту и чайник, — это все… Тебе помочь их донести на квартиру? — Что? — Касуми недоуменно округлила глаза. — Нет, что ты, это все тебе! Это мой тебе подарок. Резальщик онемел. Ему никто никогда не дарил подарков, и сказать, что это было приятно — значит, ничего не сказать (за последние сутки на него обрушилось больше приятностей, чем за все годы жизни). Но он просто не мог принять его. Что он сделал для нее, чем он это заслужил? Вся его заслуга состоит в том, что он помог убить (не убил, а всего лишь помог!) гигантскую пиявку, показал Касуми дорогу и поводил по ночному городу. Ну и еще приютил на ночь, хотя наверняка эта ночевка не входит в Топ-10 лучших в жизни девушки. И как он может отплатить за такой подарок? По его меркам чайник, плита и стол (да еще и чай в пакетиках!) — это королевский уровень удобств. Наверное, ему стоило сводить девушку в ресторан — кажется, это распространенная практика, но денег у него не было, да и не знал он ресторанов, в которых на ужин подают еще шевелящееся человеческое тело. Так что Касуми просто обязана забрать эти блага цивилизации, если она захочет, он сам донесет их до ее нового дома. Он может отнести и ее, если она того пожелает. Все это, краснея, бледнея, сбиваясь и комкая предложения, Резальщик высказал девушке. Та молчала с минуту, глядя на него с какой-то странной улыбкой, значения которой он никак не мог разобрать. Наконец, она начала таким тоном, будто объясняла элементарные вещи, понятные всем и каждому: — Видишь ли, подарки дарят не за что-то, что ты сделал, их дарят просто так. Просто потому что захотелось. Ты же можешь поверить, что я просто захотела порадовать тебя? На этих словах она накрыла кончиками тонких пальцев его ладонь. По телу Цуджигири тут же миллионами искр прошел разряд тока и осел чуть ниже живота. Вампир завороженно смотрел в глаза Касуми. Конечно он верил. Он верил всему, что она говорила. Этого он выдавить не смог, поэтому просто медленно кивнул, не отрывая от нее взгляда. Ее лицо находилось близко… Слишком близко. Она прерывисто выдохнула, и ее теплое малиновое дыхание коснулось щеки вампира. Это было просто невозможно терпеть. Как ему хотелось прямо сейчас податься вперед всего на пару сантиметров. Впиться в ее губы, прикусить их до крови, повалить ее на матрас, сорвать одежду и довести до верха блаженства, а потом последовать за ней. Сделать так, чтобы она выгибалась дугой, мучительно сладко стонала, царапала его спину, оставляя неглубокие борозды и в самом конце, уже на пике, кричала его имя, кричала так, чтобы эхо металось под самым потолком. Да, да, да, он очень хотел это сделать, хотел ее, наверное, с первой сказанной фразы. Хотел, но… Так нельзя. Нельзя и все. Его желания должны остаться с ним. Поэтому Цуджигири только сглотнул и отодвинулся от девушки. Но все же… Все же он был вампиром действия. Он должен попытаться сделать так, чтобы его жаркие фантазии воплотились в реальность. Надо только продумать план, или хотя бы его подобие. Он не будет действовать сгоряча, брать Касуми против ее воли — худшее, что только можно вообразить. Значит, нужно действовать осторожно. И для начала стоит узнать, где она живет. И проводить. А то мало ли что. Прицепится к хорошенькой девушке какая-нибудь личность, а Резальщик тут как тут. Касуми цела, вампир сыт. — Что ж… — неловко промолвила девушка, глядя в пол, — мне, наверное, пора. На охоту я сегодня не пойду — нужно обустроиться в новой квартире. Знаешь, там очень мило, не то что в моей прежней комнатушке. Так что… — Ты не против, если я тебя провожу? Мало ли что случится по дороге. Касуми быстро взглянула на него из-под густой челки. Они оба прекрасно понимали, что вампирша может за себя постоять — лезвия из двух рук — весомый аргумент для разных похотливых личностей. Но оба вампира решили про это забыть. Резальщик — потому что, несмотря на то, что он видел девушку в бою, не хотел отпускать ее одну бродить по городу; Касуми — потому что ей было приятно, что о ней кто-то заботится. — Конечно не против! Пойдем? Уже у самой двери Резальщик оглянулся. Теперь склад больше не казался ему холодным бетонным мешком: с появлением плиты, чайника, стола и теплого пледа это место вполне могло называться домом. Другое дело, что с недавних пор для Цуджигири домом стало считаться место, где есть Касуми.

***

Они шли по тихой улочке, где шум толпы превращался в тихий рокот спокойных волн. Вдоль аккуратных домов были высажены деревья, между ними были протянуты тросы с зажженными фонариками-тётин. Теплые блики от свечей прыгали по брусчатке, скользили по листьям самостригущихся ив, запутывались в темных волосах Касуми… Два вампира молча ступали по коридору из света. Ветер стих, и только стрекот цикад не разрушал, а скорее подчеркивал ласковую тишину. Дом, в котором Касуми сняла («Временная мера» — объяснила она) квартиру, оказался узким трехэтажным строением, втиснутым между лавкой старых книг и продуктовым магазинчиком. По словам девушки, такое положение вещей ее более чем устраивало: она всегда была в восторге от старинных фолиантов («Знаешь, у них такой запах, ну прямо как у каких-нибудь тайн или карт сокровищ, понимаешь?»), а здесь они продавались раза в два дешевле, чем в каких-нибудь пафосных антикварных магазинах в центре. Да и возможность выйти на улицу в домашних тапочках и купить молоко — тоже несомненный плюс. Еще и этаж верхний — весь город виден. Они остановились около деревянной двери в подъезд, выкрашенной в васильковый цвет. — Видишь, вон там мое окно, — Резальщик задрал голову следом за девушкой. — Оно огромное, в полстены, круглое, да еще и открывается прямо на крышу! Понимаешь, как это удобно? Я в любой момент могу, не тревожа соседей и не вызывая подозрений, вылезти и пойти поужинать! К тому же, с крыши открывается отличный вид. — Кхм… Это замечательно. Значит, сегодня ты никак не можешь? Касуми с сожалением покачала головой. — А…Что насчет завтра? — Эту речь Цуджигири продумал, так что звучала она почти гладко. Нет, дома ему все же придется потренироваться в общении. — Мы могли бы встретиться часов в восемь, пойти в тот парк… Тебе же там понравилось? — утвердительный кивок, — Поужинать… А потом я могу показать тебе город, я еще много интересных мест здесь знаю. В общем…вот у меня такое предложение. Что скажешь? — Скажу, что идея отличная! — глаза Касуми тут же радостно вспыхнули. — Тогда приходи завтра в восемь сюда, третий этаж, квартира пять. Идет? — Идет. Значит…до завтра? — До завтра. Повисло молчание. Резальщик не знал, что нужно делать. Пожать руки — слишком официально, обнять — слишком фривольно, кивнуть — слишком сухо, что-то еще сказать… Да вроде больше нечего. «Я могу помочь тебе с уборкой… Если что, могу приколотить что-нибудь, ну или полку навесить, или еще что-нибудь такое». Нет, вот так сразу, наверное, не надо. Что же?.. Неожиданно Касуми привстала на цыпочки (и снова оказалась слишком близко) и нежно заправила выбившуюся прядь волос за ухо Резальщику. Вампир окаменел. Мысли перевернулись и разбежались в разные стороны. Тонкие губы девушки тронула лукавая улыбка. Вампирша посмотрела в глаза своему спутнику, и у того резко пересохло горло. Касуми легко — будто пером коснулась — провела изящными пальцами по его бледной щеке, а затем, будто испугавшись своей смелости, отдернула руку, неуловимым движением очутилась возле подъезда, одним прыжком преодолела три ступеньки и только у самой двери обернулась на впавшего в прострацию вампира. — До завтра! — она звонко рассмеялась, помахала ему рукой и скрылась в подъезде. Только услышав щелчок закрывшейся двери Цуджигири будто очнулся. Мысли и чувства пребывали в полном раздрае. Он и не знал, что одно-единственное прикосновение может заставить сердце заметаться в грудной клетке. Вампир поднял голову и вцепился взглядом в то самое круглое окно. Вот в нем зажегся мягкий желтый свет, вот за закрытыми шторами промелькнула тень… Окно с тихим щелчком открылось, и на фоне темнеющего неба появился женский силуэт. — Буду ждать! — Касуми снова помахала ему. Резальщик, на этот раз вспомнив, что еще в состоянии контролировать собственное тело, слегка поднял руку, развернулся и медленно пошел прочь. Перед ночной охотой ему нужно было привести мысли в хоть какой-то порядок. «Буду ждать…» Как необычно и приятно было это слышать! «Буду ждать!» Эти два, казалось бы, простых слова растеклись на языке подобно самому сладкому меду. Она будет его ждать! Она так сама сказала! Цуджигири никто и никогда не ждал, во-первых, потому что было некому, а, во-вторых, было банально негде. Кто будет рад тебе на заброшенном складе? Крысы и пауки, вот кто. Так что слова Касуми отозвались в давно иссохшей душе Резальщика непривычным, но волнительным теплом. Да, завтра они встретятся еще раз, и он уж постарается, чтобы эта встреча стала не последней. А там… Вампир прищурился в предвкушении; перед глазами снова промелькнули непристойные картины, а по телу прошла сладкая дрожь. «Пока не знаю как, пока не знаю когда, но она станет моей».

***

До восьми оставалось пятнадцать минут. Касуми металась по своему новому жилью, лихорадочно пытаясь вспомнить, что еще нужно успеть перед сви… «Встреча. Это встреча, никакое не свидание. Цуджигири же не говорил, что испытывает ко мне что-то большее, чем просто дружеское расположение. Хотя тот его взгляд…» Девушка на минуту остановилась и задумчиво оперлась на подоконник открытого окна. Ей, разумеется, приходилось иметь дело с мужчинами, и она знала, как они реагируют на хорошенькую девушку. Масляные взгляды, скабрезные шуточки, сладострастные ухмылки — примерно так обстояло дело, по крайней мере, в тех районах Токио, где вампирша обычно бывала. Такое поведение не вызывало в ней ничего, кроме брезгливости. Однако Цуджигири — это совсем другое. Когда Касуми ловила на себе его слишком внимательный взгляд, она чувствовала, будто на огромной скорости летит вниз по склону американских горок. И еще… Рядом с этим вампиром она чувствовала себя полностью защищенной, как за каменной стеной. Она всегда считала — и это было правдой, — что способна сама за себя постоять и позаботиться о себе; с ее способностями это было нетрудно. Но порой ей очень хотелось, чтобы рядом был кто-то, на которого можно опереться, кто поможет, если что-то случится. Резальщик пока только помог разобраться с той пиявкой-убийцей, и, по идее, этого было недостаточно, чтобы считать его надежным вампиром. Но Касуми чувствовала, что ему можно довериться. Такое с ней было впервые. Цуджигири ей определенно нравился. Даже очень. Девушка вспомнила, как ее обдало жаром, когда она всего на пару секунд увидела его подтянутый торс. А что было бы, опусти она взгляд чуть ниже… А когда он обнял ее, она уткнулась носом прямо ему в грудь и почувствовала его терпкий запах… Девушка признала, что хотела бы продлить этот момент. Пожалуй, она была бы не против, чтобы этот момент продлился, например, в кровати Цуджигири. «Боже, о чем я только думаю! Я знакома с ним всего одну ночь, а уже готова отдаться ему, как какая-нибудь восторженная девица своему кумиру!» Она замотала головой, стремясь избавиться от картин, возникших в воображении: они лежат в его постели; Резальщик нависает над ней, вдавливает ее в старый матрас так, что пружины жалобно скрипят; он жарко дышит ей в шею, шепчет какие-то непристойности, но она не разбирает ни слова из-за шума в ушах; вампир прокладывает дорожку горячих поцелуев от шеи до груди и ниже, спускаясь к животу, почти до боли прикусывая кожу… Сгорая от желания, с почти животным рычанием впивается в ее припухшие губы, а холодные руки в это время лихорадочно блуждают по ее распаленному телу, сжимают до синяков, оглаживают, царапают, ласкают, исступленно выводят замысловатые узоры… Касуми и не заметила, как судорожно сжала подлокотник от нахлынувших на нее видений. Очнулась она только когда какая-то щепка впилась ей в ладонь. Девушка, рвано дыша, медленно огляделась, будто пытаясь вернуться в реальность. Она чувствовала, как сердце до сих пор не может прийти в нормальный ритм, а где-то в груди все еще клокочет жгучее неудовлетворенное желание. «Ну-ка перестань немедленно! У нас просто совместная охота, и все». Правда, сразу после этой отрезвляющей мысли пришло воспоминание об объятье Цуджигири и о его обнаженном торсе… «Все, хватит!» Звонок в дверь — сначала робкий, а затем более уверенный — раздался так неожиданно, что девушка вздрогнула. Она бросила взгляд на часы, показывающие ровно восемь, и улыбнулась: она ценила пунктуальность в людях. По квартире разнеслась еще одна настойчивая трель. — Иду, иду! Пролетая мимо зеркала, Касуми окинула себя беглым взглядом и решила, что выглядит вполне прилично: легкое синее платье с короткими рукавами и распущенные волосы. Отлично. Не слишком откровенно, но и не повседневно. Ей очень захотелось увидеть реакцию Цуджигири на ее наряд. Щелкнул замок, дверь приветливо распахнулась, и в лицо девушке уткнулся букет цветов.

***

За пару минут до этого Резальщик неловко мялся около простой двери, обитой темным дерматином. В руке он нервно сжимал букет, составленный из всех цветов, которые он только смог найти: астры с клумбы главной площади города, три розы из садика какой-то старушки, несколько ромашек, ландыши из дальней части парка и одна большая пышная ветка сирени. Он старался расположить их более-менее симметрично, действительно старался. Поскольку красивую обертку нужно было покупать, а денег у вампира, разумеется, не было (да и не пошел бы он в магазин, он понятия не имел как делаются покупки), Цуджигири перевязал букет обычной бечевкой и соорудил приличный, по его мнению, бантик. Когда он шел к Касуми, то чувствовал себя за этим произведением флористики, как за каменной стеной, но сейчас его одолевали сомнения. «Вот что мне стоило заранее спросить, какие цветы ей нравятся? Вдруг у нее вообще на них аллергия?! Может, выбросить этот чёртов веник, пока не поздно?..» Но, подумав, что приходить в гости с пустыми руками как-то совсем неприлично, Резальщик решил сохранить букету жизнь. Теперь дело оставалось за малым — нажать на кнопку звонка. Вампир внезапно оробел. Обычая черная кнопка вдруг сжалась до размеров булавочной головки и прыгнула куда-то под потолок. Заготовленная заранее приветственная речь (состоявшая из трех предложений) моментально вылетела из головы. «Тут же нет ничего страшного. Что за ерунда, в конце концов? Неужели так сложно нажать эту гребаную кнопку?» Резальщик выдохнул и ткнул пальцем в черный прямоугольник. За дверью послышалась трель; звучала она настолько жалко, что вампир, разозлившись на самого себя, нажал на кнопку еще два раза, уже увереннее. Несколько томительных секунд пролетело в полном молчании, и вампир успел испугаться, что он опоздал и Касуми ушла без него; или вообще перепутал дом и стоит теперь у чужой квартиры. Но вот послышались шаги и знакомый звонкий голос пропел: — Иду, иду! Дверь распахнулась, и на пороге возникла вампирша. Цуджигири тут же выставил перед собой — подобно щиту — букет и только после рассмотрел девушку. И остолбенел. Он и раньше считал Касуми красивой особой, но сейчас она выглядела…восхитительно. Синее платье длиной чуть выше колен открывало стройные ножки, а вырез, куда тут же устремился взгляд вампира, был достаточно глубоким, чтобы разглядеть очертания упругих полушарий грудей. «Прекрати на пялиться ее грудь, идиот! Лицо у Касуми находится выше, живо смотри туда!» Это немного помогло. Хотя вьющиеся каштановые пряди так и просили зарыться в них рукой, ему все-таки удалось сосредоточиться на приветливом лице девушки. Та будто ничего не заметила. — Ой, это мне?! Какие красивые… И пахнут так вкусно! Я обожаю сирень, как ты догадался? Спасибо тебе! Ой, что же мы тут стоим, проходи скорее. Обувь можешь не снимать, я все равно полы еще не мыла. Цуджигири вошёл в квартирку и огляделся. Входная дверь открывалась сразу в большую комнату, игравшую, видимо, роль гостиной: об этом свидетельствовали уютный синий диван, низкий стеклянный столик перед ним и два торшера в узорчатых абажурах по бокам от него. В углу, у огромного, в полстены, окна с зелеными тюлевыми занавесочками, стоял громадный, чуть ли не до потолка, фикус. Через приоткрытую дверь на другой стороне комнаты виднелась маленькая кухонька, вся в красноватом свете заходящего солнца. Чисто, светло, свежо — полная противоположность жилью Резальщика. Вампир неслышно втянул воздух: он представил, как хорошо было бы им сидеть вдвоем на этом диване, пить чью-нибудь подогретую кровь, слушать стух дождя по крыше… Вообще-то Цуджигири не любил дождь: он постоянно просачивался сквозь щели в крыше и собирался на полу лужами; встать в такую вечером босыми ногами, — верное начало неудачной ночи. Но здесь, в этой квартирке, да ещё и вдвоем с Касуми, пережидать дождливые дни стало бы намного приятнее. Девушка тем временем потянула его за собой в ещё одну дверь, которую он не заметил ранее. — Помнишь, я говорила тебе про большое окно? Вот оно, смотри! За дверью оказалась спальня с аккуратно заправленной двухместной кроватью, настенной лампой над ней и, действительно, огромным круглым окном. Закрывалось оно на шпингалет, расположенный в добрых двух метрах над полом. Как невысокая Касуми открывает его оставалось загадкой, пока взгляд вампира не упал на стоящий рядом табурет. — Я бы тебя провела по остальной квартире, — немного виновато сказала вампирша, — но из-за этого переезда и генеральной уборки я совершенно забыла поесть. Давай скорее поохотимся вместе. Разве мог Резальщик отказаться? Он кивнул. Касуми радостно улыбнулась и полезла на табурет, чтобы открыть окно. Цуджигири усмехнулся, вытянул руку и легко отодвинул шпингалет — с его ростом это не составило никакого труда. Девушка благодарно кивнула и первой выбралась на нагретую за день крышу. Вид, пусть и с третьего этажа, открывался великолепный: это была старая часть города, в которой еще не выросли небоскребы, не поселились крупные бизнесмены и не открылись туристические магазины. Квартал на едва ли десяток узких улочек располагался вдалеке от центра Шин-Йокогамы, и тишина вечера была лучшей музыкой (помимо голоса Касуми) для уставших от вечного шума ушей вампира. «Я бы хотел здесь жить», — пронеслась в голове мысль. Пыль, паутина, бетонный пол и железные стены на миг всплыли в голове вампира, но он тут же прогнал их. Ни к чему портить такой замечательный тихий вечер, который, к тому же, будет проведен в приятной компании. Резальщик внутренне облизнулся: предстоящая охота будоражила кровь, да и не только она: одно лишь присутствие рядом Касуми заставляло сердце биться в два раза быстрее. Да, он до сих пор не придумал План. Но отчего-то у Цуджигири было чувство, что этим вечером произойдет что-то очень, очень хорошее. Два вампира быстро слезли по пожарной лестницы и спрыгнули на нагретую мостовую, при этом Резальщик галантно (он на это надеялся) подал руку девушке. И вот — они вместе идут по улицам Шин-Йокогамы, отправляясь на поиски ужина.

***

Охота выдалась удачной: они распили на двоих одного гуляку, которого обнаружили в дальнем конце городского парка. Сытые и довольные, они уселись на так понравившуюся им в прошлый раз скамейку под кустом сирени. Ночь была тихой, только голоса отдыхающих горожан доносились из-за покрова деревьев. На небе поднималась белая растущая луна, зажигались первые бледные звезды. От травы уже начинала исходить ночная росистая прохлада, но воздух был еще теплым. Он был наполнен сиренью. Этот аромат был повсюду, он слегка кружил голову подобно игристому шампанскому и дурманил не хуже дорогих сэнко. Цуджигири сидел, погруженный в сладкую истому. Охотиться вдвоем оказалось намного веселее и успешнее, чем в одиночку. За последние два дня он поел уже два раза. Вообще-то он мог бы есть и почаще, если бы выходил на улицы, а не блуждал по лабиринту пустых переулков. Но, как выяснилось, одинокий прохожий в плаще вызывает больше подозрений, чем прохожий в плаще и с девушкой. Резальщик, несмотря на то что вампирша сидела в нескольких сантиметрах от него, чувствовал тепло ее тела. Он мог бы только слегка шевельнуть пальцем и уже коснуться пряди ее волос или обнаженного плеча, или стройного бедра… Он скосил на нее глаза. Девушка сидела, расслабленно откинув голову на спинку скамейку. Цуджигири нервно сглотнул, пройдясь жадным взглядом по светлой коже оголившейся шеи. Можно прямо сейчас наклониться и провести по ней носом, вдыхая аромат молодой упругой кожи…. А потом можно повторить этот путь острым языком, пройтись по еле видимой синей венке… И спуститься ниже, к соблазнительной ложбинке аккуратных грудей, что аппетитно выглядывают из выреза платья… На Цуджигири приливной волной накатило возбуждение, и он ерзнул на скамейке, стараясь поплотнее укутаться в плащ, чтобы Касуми не заметила красноречиво натянувшихся брюк. К несчастью (или к счастью), это движение привлекло внимание девушки, и она с легкой улыбкой повернулась к вампиру. Тот хотел усмехнуться в ответ, но застыл. В уголке аккуратных губ девушки спряталась капелька крови человека, послужившего им ужином. Когда вампирша пошевелилась, капля сорвалась вниз и медленно потекла по округлому подбородку, оставляя за собой блестящую полоску. И как же развратно это выглядело! Резальщик вцепился жаждущим взглядом в алую полоску на бледной коже, грудь его тяжело вздымалась, воздуха не хватало, а в голове мутилось от вспыхнувшего с новой силой желания. Будто во сне, медленно, он протянул руку и неуверенно коснулся капли крови, уже готовой сорваться с подбородка девушки. И тут же остановился, испугавшись, что Касуми это не понравится. Но девушка не отстранилась. Будто загипнотизированная, она смотрела в темные глаза вампира. Он наклонился к ней так близко, что девушка чувствовала его прерывистое дыхание на своей щеке. Большим пальцем он провел по теплой коже, стирая кровь. Касуми резко выдохнула и томно прикрыла глаза от наслаждения. Это прикосновение таким нежным, таким интимным, что по всему ее телу прошла жаркая дрожь. Забывшись, она чуть коснулась языком верхней губы… Это стало последней каплей для Цуджигири. Хрипло зарычав, он властно впился в губы девушки, чуть не повалив ту на скамейку. Как только он коснулся ее — все. Все перестало существовать в этом мире, остались лишь ее податливые губы, жар ее тела, которое он сжимал в железных объятьях, ее неровные вздохи, переходящие в тихие стоны… Касуми была сладкой, как малиновое пирожное и горячей, как артериальная кровь. Это было похоже на безумие. Цуджигири покрывал лихорадочными поцелуями все ее лицо, возвращался к жгучим губам, упивался их сладостью и снова зацеловывал ее веснушчатые щеки, вздернутый носик, аккуратные уши, шелковые каштановые пряди… И она отвечала ему! Касуми зарылась пальцами в его волосы и потянула на себя — Резальщик сдавленно зашипел и подался вперед. Девушка быстро, как кошка, извернулась и вывернулась из-под вампира, чтобы привстать на колени и тут же прижаться к нему еще сильнее. Свободной рукой она обхватила его шею, так, что он никак не мог отодвинуться и чувствительно прикусила его губы в ответном поцелуе. Это окончательно снесло Цуджигири крышу. В голове не осталось ничего, кроме одного — желания обладать этим прекрасным созданием. Вампир с силой вжал девушку в жесткую спинку скамьи. Наконец он исполнил то, о чем мечтал уже долгое время — приник к гладкой шее Касуми в грубом поцелуе, переходящем в укус. Девушка слабо вскрикнула, когда кончики острых клыков прошили кожу и окрасились алым. Мужчина на секунду напрягся, но тут же услышал сдавленный стон: — Ещё… Целуй меня ещё! О, эту просьбу он выполнил с величайшей радостью! Он провел языком по ее шее, с наслаждением слизывая девичью кровь, которая показалась ему слаще любого нектара. И снова — впиться в кожу в жадном поцелуе, оставить красную метку, спуститься еще ниже… И вот он уже прикусывает кожу на ее грудях, беспорядочно мечась от одного мягкого полушария к другому. Касуми тягуче стонет, царапает его шею ногтями, откидывается назад, чтобы окончательно свести его с ума открывшимся видом… Но это чёртово платье! Резальщик с ненавистью посмотрел на кусок ткани, отделяющий его от самого желанного тела в мире. С трудом дотянувшись до завязок на спине девушки он, путаясь, сбиваясь, начал дергать непокорные веревочки дрожащими пальцами. Застежка его плаща, а следом и сам плащ, полетели в траву, послушные ловким женским пальчикам. Ночная прохлада проникла под одежду, но вампир этого даже не заметил. Вот шнуровка развязана, и сползший рукав обнажает плавный изгиб плеча. В исступлении Резальщик потянул ткань вниз. Скорее, скорее, лишь бы добраться до нее! Внезапно он почувствовал, что Касуми пытается оттолкнуть его ослабевшими от нахлынувших чувств руками. Он различил ее дрожащий шепот: — Цуджигири, стой… Давай…не здесь… Он, тяжело дыша, отстранился на пару сантиметров — лишь бы не потерять это переворачивающее душу ощущение тепла ее тела. В ярко блестящих глазах девушки плескались отблески неутоленного желания, такого же, какое пожирало его несколько мгновений назад. — Пойдем ко мне… — проговорила она. Он смог только кивнуть. Действительно, ему не хотелось, чтобы девушка лежала на жесткой занозистой скамейке. От этого потеряется половина удовольствия. Резальщик встал и подал руку Касуми. Та поднялась следом, но тут же привалилась к нему: ставшие ватными ноги еле держали ее. Он подхватил девушку и аккуратно придержал ее, чтобы она не упала. Касуми благодарно улыбнулась и коснулась его губ в легком, трепетном, почти целомудренном поцелуе. Это так сильно контрастировало с пожаром страсти, который сжигал их пару секунд назад, что вампир застыл. Но тут же отмер и с нехарактерной для себя нежностью отвел выбившуюся каштановую прядь с лица девушки. И ответил на поцелуй, возвращая его Касуми, углубляя, передавая все, что он к ней чувствовал: доверие, благодарность, нежность, страсть, счастье, что он повстречал ее. — Эй, цыпочка! Что ты там забыла? Кончай лизаться с этим дрыщом, давай к нам, с нами повеселее будет! Парочка пьяных в стельку парней — блондин и брюнет — стояла прямо перед двумя вампирами. — Как ты ее назвал?! — Как ты его назвал?! Касуми и Резальщик синхронно обнажили клыки. Глаза «дружков» распахнулись от ужаса. — Кровососы!.. — сдавленно прохрипел брюнет, и тут же бросился бежать. Блондин отстал от него всего на долю секунды. Впрочем, это их не спасло. В лунном свете сверкнули алые лезвия. Шею брюнета разрезала одна длинная кровавая полоса. Парень запнулся и упал лицом в черную влажную землю. Задергался, засучил ногами, слабеющими пальцами вырвал пару пучков скользкой травы. Невероятным усилием перевернулся на спину. Резальщик подошел и сверху вниз посмотрел на дело своих рук: удар лезвием был настолько силен, что чуть не отрубил черноволосую голову. Сейчас она держалась лишь на тоненькой полоске кожи. Из разорванного горла толчками выливалась блестящая кровь, заливая желтую футболку с названием местной футбольной команды. Перерезанные мышцы еще пытались сокращаться, остатки голосовых связок издавали невнятные хрипы. Парень последний раз дернулся, последний раз вдохнул пробитым горлом и замер, невидяще уставившись в ночное небо. Резальщик на проверку с силой пнул человека под ребра. Ничего. И поделом. Вампир обернулся, чтобы проверить, как там дела у Касуми. Блондин лежал на траве у ног девушки. На светлых волосах блестели темные капли. Лицо его превратилось в залитую кровью маску — два широких пореза расчертили его крест-накрест. Левый глаз вытек и бледной вязкой жижей стекал по щеке. Третий удар пришелся на шею — она была пробита насквозь у самого основания. Лезвие прошло сквозь мышцы, как нож сквозь масло. В неверном лунном свете виднелась разорванная гортань. Парень умер почти мгновенно. Жаль. Касуми хотелось, чтобы он помучился перед смертью. Никто не смеет безнаказанно оскорблять вампира, которого она любит. Да, любит, любит его всего и без остатка. — Как насчет второго ужина? — с усмешкой предложил Резальщик. Девушка повернулась к нему. — Не люблю дрянное вино. К тому же…у нас есть занятие поважнее, верно? — с игривой улыбкой добавила она и протянула вампиру руку. Он аккуратно накрыл тонкие пальчики своей широкой ладонью, перешагнул через труп брюнета и, притянув Касуми к себе, приобнял за талию и слегка подтолкнул к тропинке. — Именно. И я очень хочу…заняться тобой. — Прошептал он ей в ухо. Вампирша зарделась и положила голову ему на плечо. Не обернувшись на два распластанных на траве тела, Цуджигири и Касуми направились к выходу из парка.

***

Вампир плохо запомнил путь до дома Касуми; улицы, дома, пешеходы мелькали перед глазами цветными пятнами. Мир обретал четкость, только когда Резальщик переводил взгляд на идущую рядом девушку. Они шли так быстро, как только могли; вампирше приходилось чуть ли не бежать, чтобы поспеть за широким шагом своего спутника, но, кажется, ее это ни капли не волновало. На губах ее играла умиротворенная улыбка. Она была похожа на человека, который очень долго ждал желанный подарок и наконец узнал, что его вручат через пять минут. Девушка прильнула к Резальщику, и он еще крепче обнял ее в ответ; это нехитрое прикосновение вызвало в ней целую волну приятных мурашек. Она не могла дождаться, когда же они уже подойдут к ее дому. Никакого волнения она не испытывала (Цуджигири не был ее первым мужчиной, хотя чувства, которые бурлили в ней от одного его присутствия, не были похожи ни на что, что она ощущала рядом с другими мужчинами), нет, в ней золотистым теплом переливалось глубокое удовлетворение. Да, так и должен был закончиться этот вечер. Не неловким прощанием, когда ни один из них — теперь это ясно! — не хотел расставаться, а сбитыми простынями и раскиданными подушками на постели в ее новой квартире. Был лишь один момент, который ее беспокоил: живот ее наискось, от левого бока, пересекал застарелый грубый шрам с неровными краями — последствие одной особо яростной схватки с охотниками. Касуми вполне привыкла к этому изъяну своего тела (только во время принятия ванны было не очень приятно проводить по нему мочалкой), тем более, что под одеждой его не было видно. Но тут она засомневалась: понравится ли этот рубец Цуджигири. Как он относится к шрамам у девушек? Она чуть приоткрыла рот, чтобы спросить вампира об этом, но передумала. Как будет, так и будет. Резальщик же в это время сомневался в себе и своих…способностях. Он не был с женщиной уже очень давно, лет восемь точно. Его, наверное, уже можно было вносить в список девственников. Не то чтобы это его раньше волновало, но сейчас он хотел доставить Касуми как можно больше удовольствия, а долгое отсутствие опыта могло составить проблему этой ночью. «Касуми была не против моих поцелуев, — поспешил успокоить себя мужчина, — значит, не все еще потеряно. Талант не пропьешь». Он нервно усмехнулся своим мыслям. «Что за ерунда в голову лезет…» Мощеная улочка, узкий зеленый дом, васильковая дверь, лестница — ступеньки, ступеньки, ступеньки… «Да скорее же!» — мысленно взвыл вампир. Чем ближе была квартира девушки, тем большее волнение охватывало его. Дерматиновая дверь, нервный звон ключей — Касуми никак не может попасть в замочную скважину: пальцы чуть подрагивают от предвкушения. Наконец, дверь распахнулась, с громким хлопком стукнувшись о стену. Самообладания Цуджигири хватило лишь на то, чтобы захлопнуть ее ногой, а дальше — все потерялось в вихре ощущений. Как только они оказались в квартире — все: можно было не стесняться и не сдерживаться. Резальщик обхватил лицо Касуми руками, нежно провел пальцами по выступающим скулам и тут же, без предупреждения, бесцеремонно вторгся в ее рот, чуть прикусив клыками нежную губу девушки. Касуми ахнула от неожиданности и вцепилась в широкие плечи вампира. Пальцы ее заскользили по ткани плаща. С недовольным шипением она выпустила лезвие и просто разрезала завязки. Ненужный кусок ткани бесформенной кучей упал к ногам вампиров. — Мне потребуется новый плащ… — Выдохнул Цуджигири в губы девушки. — Не волнуйся, я умею шить… Пойдем скорее, я хочу тебя! Это признание вырвалось у нее совершенно неожиданно. Никогда и никому она не говорила так откровенно о своих желаниях. Никому, кроме него. Резальщик на секунду ошарашенно отстранился, его потемневшие от желания глаза распахнулись от удивления; но признание Касуми окончательно снесло ему крышу. Девушка подтолкнула его в сторону своей спальни. До нее было не больше нескольких шагов, но за это время рубашка вампира успела улететь в угол, штаны остались на пороге спальни, а одним рывком сорванное платье приземлилось на комод, смахнув фигурку сакуры. Вампиры не обратили ни малейшего внимания на жалобный звон разбившегося фарфора. Они даже не заметили, каким образом оказались на широкой двуспальной кровати, Касуми — спиной на мягком пледе, Цуджигири — нависая над ней. Резальщик чуть отстранился и приподнялся на локтях, чтобы в первый раз увидеть тело Касуми без вороха глупой одежды. Она была прекрасна. Луна проглядывала сквозь занавески, и в ее свете тело девушки сияло почти потусторонней белизной. Черное кружево белья («Чёрт, как же это сексуально!») резко контрастировало с бледностью кожи. И тут вампир заметил, что Касуми стыдливо прикрывает живот рукой. Чуть нахмурившись, он отвел тонкие пальчики в сторону; девушка не сопротивлялась. Его взгляду предстал неровный шрам, уже затянувшийся, но все еще грубо возвышающийся над кожей. Наверное, рана была очень болезненной. Резальщику захотелось найти того, кто посмел причинить Касуми вред, и вырвать ему глотку. Вместе с руками. — Тебе…не нравится? — с легким испугом спросила девушка. Вместо ответа он наклонился и нежно поцеловал самый край рубца. Вампирша ахнула от удивления. Цуджигири чуть сдвинулся в сторону и аккуратно, чтобы не причинить сильной боли, прикусил покрасневшую и огрубевшую кожу, заставив Касуми сдавленно застонать: так ее еще никто и никогда не ласкал. А Резальщику доставляло какое-то особое удовольствие прихватывать губами ее шрам, покусывать его, проводить по нему языком, слизывая пряный вкус ее кожи. На секунду оторвавшись, он сипло прошептал, глядя ей в глаза: — Ты прекрасна. Касуми смущенно улыбнулась и потянула его на себя, так, что теперь мужчина нависал над ней. Она первой потянулась к его тонким губам, а он без промедления ответил ей. Вампир целовал девушку нежно, трепетно оглаживая ее тонкие плечи, легкие руки, узкую талию, плоский живот, так, будто она была хрупкой вазой из китайского фарфора. Но постепенно ласки становились все более смелыми, он углубил поцелуй, острый язык скользнул внутрь, обвел белоснежные клыки… Девушка чуть закатила глаза от наслаждения и зарылась рукой в его волосы, растрепала их, почти до боли вцепилась ногтями… Резальщик решил, что хватит прелюдий. Возбуждение клокотало в нем подобно вулкану, готовому вот-вот взорваться раскаленной лавой. Касуми тоже была готова: ее затуманенный взгляд блуждал по его лицу, с приоткрытых губ срывались нетерпеливые вздохи, грудь высоко поднималась от прерывистого дыхания. Она даже не заметила, как Цуджигири торопливо избавил ее и себя от последних клочков одежды. Обнаженная и не стесняющаяся перед ним своей наготы, она казалась ему земным воплощением Бензайтен — богини любви. Он в последний раз провел шершавыми ладонями по гладкой коже девушки, грубо раздвинул ей ноги коленом и, наконец, сделал с ней то, о чем мечтал уже давно. Это было похоже на взрыв. Когда он оказался в ней, когда она сжала его, он почувствовал, что внутри него миллионами ослепляющих искр распадаются тысячи фейерверков. Он сделал первое неуверенное движение, затем второе… И уже не смог остановиться. Касуми отдавалась его ласкам с такой ошеломительной горячностью, ее глаза блестели так лихорадочно и просяще, она чувственно прикусывала его ухо, шею, плечо, что Цуджигири казалось, что его подхватил какой-то бурный поток, который несет его прямо к бурлящему водопаду. Девушка принимала и отдавала, то отстранялась, то прижималась к нему с такой силой, будто хотела раствориться в нем без остатка. В такие моменты он ощущал биение ее грохочущего сердца и восхитительное соприкосновение двух распаленных, мокрых от пота, сплетенных тел. И когда исступление, с которым она не могла справиться, настигло ее, он последовал за ней в эту бездну слепящего, пронзительного и безграничного блаженства. Сил Цуджигири хватило лишь на то, чтобы откатиться в сторону и не рухнуть прямо на Касуми. Девушка с бессмысленной улыбкой смотрела в потолок. Тело превратилось в желе, ее накрыла волна пьянящей истомы. Голова немного кружилась, а по телу до сих пор прокатывались отголоски испытанного наслаждения. Сердце гулко стучало в ушах. Она протянула руку и, не поворачивая головы, коснулась гладкой груди Цуджигири, вырвав у того тихий вздох. Ловкие пальчики легко, будто в танце, покружили по сероватой коже, огладили на живот, обвели кубики пресса («Боже, как же он хорош!»), спустились чуть ниже, сжали… Резальщик резко выдохнул сквозь зубы. — Нравится? — с игривой улыбкой Касуми повернулась к нему, не отрывая головы от подушки. — Еще как. Ты…тебе…понравилось? — он с необычной робостью поднял на нее обеспокоенный взгляд. Касуми серебристо засмеялась и запросто, будто это самое обычное дело, чмокнула его в уголок губ. — А я думала, ты умный… Конечно, понравилось! Это же не был твой первый раз? — Был первый…за восемь лет. — О. Так и не скажешь. Если ты настолько хорош после такого долгого перерыва, то что ты со мной сделаешь, когда немного потренируешься? — с улыбкой поинтересовалась она. Резальщик облизнул губы и с предвкушающей ухмылкой, больше похожей на оскал, навис над девушкой. — Можешь проверить прямо сейчас… Этой ночью в квартире номер пять никто не спал.

***

Цуджигири остался у Касуми и на следующую ночь, и на следующую, и на следующую… Через три дня все вещи со склада перекочевали в квартиру девушки, а сам склад был закрыт на замок. Больше Резальщик в том районе не появлялся.

***

Вечер, лучи закатного солнца пробиваются сквозь зеленые шторы и слабо освещают уютную гостиную. Через открытое окно доносится пряный запах цветущей сакуры и яблони. Скоро можно выходить на охоту. Касуми сидит на диване, укутавшись пледом, и читает «Боевые хроники Рональда». Цуджигири, прислонившись к стене, из полумрака наблюдал за девушкой, которая намертво обосновалась в его сердце всего за одну ночь. Каждый вечер с ней был праздником, а каждая ночь — пиром наслаждения, концентрацией экстаза. Вампир неслышно подошел к дивану и встал за спиной Касуми; та, будто почувствовав, откинулась на спинку и запрокинула голову, чтобы посмотреть на него. И, глядя в шоколадные глаза, которые смотрели на него с неиссякаемой нежностью, он произнес слова, которые не говорил никогда и никому: — Я люблю тебя. По какой-то причине до сих пор он боялся сказать то, что чувствовал. Но сейчас, именно в этот вечер, когда теплое домашнее чувство нужности окутывало его, признание сорвалось с его губ совершенно естественно и без усилий. Касуми лучисто улыбнулась. — Я тоже тебя люблю. Эти искренние и такие простые слова задели в душе вампира струны, о которых он и не догадывался до недавнего времени. Нежность к этой девушке, которая спасла его от беспросветного одиночества, которая вытянула его из мрака, которая доказала, что счастье возможно, что можно быть любимым, несмотря на все недостатки, затопила его с ног до головы. Он хотел ее. Сейчас. Всегда. Но пора на поиски ужина. Ужина на двоих Не отрывая жадного взгляда от лица Касуми, Резальщик — не в первый и далеко не в последний раз — хрипло произнес: — Давай поохотимся вместе?