Весенний ветер

      — Джек...       Джейн сама удивилась своей смелости. Неуверенная в собственной догадке, женщина уже вовсю приближалась к незнакомцу. Под ногами хрустел снег, а ошарашенный Чарльз даже не пытался её остановить: его разум был полностью поглощён мыслями о человеке, о котором его предупредили ещё во сне. Если это и правда был Джек, то с плеч Чарльза упадёт просто огромный груз, но если Джейн ошиблась, то сейчас, пока Чарльз в смятении, его любимая жена идёт прямо в руки опасности, а он стоит и сопли на кулак наматывает.       Незнакомец стоял немного вдалеке, виновато опустив взгляд в землю, но, услышав своё имя, тут же поднял голову, облегчённо выдохнул и шагнул навстречу:       — Миссис Смит, — Джек был до невозможности рад, что его узнали, хотя он даже не успел и слова вымолвить.       — Джек Марстон! Я тебя не сразу признала, ты так сильно вырос! — в голосе Джейн звучали облегчение и радость.       Чарльз постепенно приходил в себя. На ходу вытирая окровавленный нож и пряча его за пояс, он сделал несколько шагов вперёд, чтобы получше разглядеть гостя.       — И правда, ты так похож на молодого Джона, даже отличить сложно, — Чарльз наконец рассмотрел Джека и спокойно выдохнул — это был лучший гость, которого ему мог предречь Артур.       — Мистер Смит, я так рад вас видеть! Я не знал, живете ли вы по адресу, что я нашёл в доме родителей. Ехал в надежде, что встречу вас здесь. Мне больше некуда податься, — Джек снял с головы отцовскую шляпу и посмотрел на Чарльза печальным и немного загнанным взглядом. В этих глазах мужчина не видел ничего от того любознательного и весёлого мальчишки, каким был Джек в их последнюю встречу.       — Подожди, Джек, все разговоры за ужином. Ты наверняка устал с дороги, так что я отведу тебя в дом, а Муквору позаботиться о твоей лошади. Как, кстати, её зовут? — Джейн вмешалась в разговор, заметив состояние Джека. А он, между прочим, отвлёк Чарльза от приготовления ужина.       — Уриэль — и он конь. А кто такой Муквору? — Джек озадаченно посмотрел по сторонам, пытаясь найти кого-то ещё, но не увидел других людей, только собак и куриц.       — Ох, прости, привычка. Я так зову Чарльза. Идём, тебе нужно согреться. Я познакомлю тебя кое с кем. — Джейн мягко улыбнулась и, взяв Джека под руку, направилась к дому.       Чарльз тяжело вздохнул и забрал поводья. Животное было уставшим и оттого покорным, но Чарльз за свою жизнь видел много разных лошадей и многих из них объезжал, чтобы с одного взгляда понять, что проблем с этим конём будет достаточно. Но ему ничего не оставалось, кроме как отвести Уриэля к другим лошадям, расседлать его и продолжить готовить ужин.       Джейн зашла в дом первой, за ней, стряхнув с одежды снег, шагнул Джек. Взгляд его тут же заскользил по внутреннему убранству дома: здесь не было дорогой мебели, но в глаза бросались охотничьи трофеи, оружие и индейская символика. Что-то здесь напоминало Джеку ранчо, которое для них с матерью построил отец. На камине стояла смутно знакомая фотография, которую Джек где-то уже видел, возможно в далёком детстве, но уверен не был. Рядом с ней была другая, людей на которой признать было намного проще: Чарльз с Джейн и, похоже, их дети. Не успев рассмотреть их лица, Джек услышал резко обернулся.       Из приоткрытой двери, ведущей в комнату, настороженно наблюдали две пары глаз. Увидев незнакомца, дети не спешили покидать своего укрытия, но откликнулись на голос матери.       Дверь осторожно приоткрылась шире, и первым из комнаты показался маленький мальчик. Внешне он напоминал Чарльза, и даже взгляд его был таким же цепким и внимательным. Не сразу Джек заметил за его спиной девочку на полголовы ниже. В отличие от брата, она смотрела на гостя с интересом, хитро прищурившись.       — Сэм, Мэгги, это Джек Марстон. Можете звать его просто Джек, — Джейн улыбалась, наблюдая за их реакцией. Мэгги тут же побежала вперед, в мгновение оказавшись рядом с Джеком и протягивая к нему свои маленькие ладошки. Сэм же по-прежнему недоверчиво косился на незнакомца.       — Привет, Джек! Дай посмотреть пёрышко на шляпе! — Джек немного растерялся от такого напора, но протянул шляпу, которую малышка тут же начала с интересом вертеть в руках.       Судьба не была благосклонна к Марстонам и слишком рано забрала у Джека младшую сестру. Эти воспоминания давно размылись в памяти, рассеялись, словно пепел по воздуху, но сейчас Джек задумался. Сложилась бы его жизнь иначе, будь сестра жива? Смог бы он взять на себя ответственность за ее жизнь? Этого он не знал, но решил для себя точно: этому миру не нужен еще один несчастный сирота.       Пока Сэм, не спуская взгляда с незнакомца, осторожно подходил ближе, Джейн наблюдала как смущение на лице Джека сменяется мрачной апатией, а плечи поникают под тяжестью мыслей.       — Ладно, Мэгги, не будем смущать нашего гостя, — Джейн хлопнула в ладоши, привлекая внимание детей и удивленно моргнувшего Джека. — Если вы поторопитесь, то успеете помочь отцу приготовить ужин.       Девочка от таких новостей подпрыгнула на месте и умчалась на улицу, крича, чтобы папа без неё ничего не делал, а Сэм тяжело вздохнул, комично копируя поведение Чарльза, и побежал следом. Проводив детей взглядом, Джейн немного расслабилась.       — Ты, наверное, устал, — вздохнула она, открывая шкафчик. — Я заварю чай.       Травяной чай согревал тело и душу, дарил спокойствие и умиротворение. Что-что, а травы действительно казались Джеку волшебными — так хорошо он себя давно не чувствовал. Тревога отступила, на её место пришло смутно знакомое ощущение домашнего уюта.       Тишину дома нарушал только стук посуды. С улицы доносились голоса, Чарльз что-то рассказывал своим детям, отвечая на их нескончаемые вопросы. Джек же не замечал даже этого. Погружённый в собственные мысли, он не видел перед собой ничего. Джейн беззвучно передвигалась по кухне, расставляя посуду и позволяя Джеку побыть наедине со своими мыслями. Похоже, это было очень важно, а Джейн, как женщина, умудрённая опытом, очень тонко чувствовала такие моменты.       Дверь отворилась с торжественным грохотом, впуская в нагретый дом холодный воздух. Аромат жареного мяса тут же заполнил помещение, привлекая к себе всё внимание. Даже погружённый в свои мысли Джек поднял голову и посмотрел на вошедшего Чарльза, что стряхивал снег. В животе жалобно заурчало, так громко, что Джек невольно смутился, и тут же смутился ещё сильнее, когда Мэгги пододвинула ему стул . Уже успевшие раздеться дети уселись по обе стороны от гостя. Мэгги поближе, пытаясь заглянуть гостю в глаза, а Сэм подальше. В его взгляде все еще читалось недоверие, но после разговора с отцом уже не столь явное.       На стол с грохотом была поставлена деревянная доска, которая привлекла внимание красовавшейся на ней зажаренной добычей. Три тетерева, с соблазнительными золотистыми бочками, буквально кричали всем своим видом, насколько они вкусные и что их нужно как можно быстрее съесть. Когда же Джейн поставила перед Джеком свежесваренную картошку, он удивлённо моргнул. Это же насколько он погрузился в свои мысли, что не заметил как хозяйка дома готовит.       Чарльз сел за стол последним, но никто даже не притронулся к еде, пока этого не сделал глава дома. Детей никогда не наказывали за нарушение этого негласного правила, просто в семье Смитов так повелось и всех это устраивало.       Ужин прошёл в уютном молчании. Неловкость Джека быстро прошла: он вдруг почувствовал себя частью большой и дружной семьи. И как будто только сейчас до него дошло, что его собственной семьи больше нет. Осознание накрыло Марстона с головой. Он сам не понял, как его глаза наполнились слезами, как на щеках оказались мокрые дорожки и как его рука оказалась зажата между двух маленьких ладошек. Похоже Мэгги что-то говорила, её глаза были наполнены удивлением, печалью и переживанием, но Джек не мог разобрать слов, он лишь перестал сдерживать всхлипы, буквально расплываясь на глазах целой семьи.       — Джек, не плачь, — Мэгги пододвинулась поближе и крепко обняла Джека. Ручки у неё были коротенькие, и не могли обхватить его полностью, но вдруг помогло. К одной паре детских рук вскоре присоединилась и другая: Сэм решил, что человек, так отчаянно проливавший слёзы в их доме, заслуживает хотя бы утешения. Через мгновение к детям присоединились и родители, и вот уже Джек был окружён заботой и вниманием. Джек продолжал всхлипывать помимо воли, но никто не требовал прекратить, никто не заставлял быть сильным и никто не расспрашивал, что случилось. Дети были слишком ошарашены ситуацией, а взрослые, похоже и сами всё понимали. Наконец Джек всё же заговорил сам.       — Мама умерла год назад. Я остался совсем один. Мне больше некуда идти, и кроме вас у меня никого нет. — Юный Марстон понемногу успокаивался. Последние несколько лет жизни пошли у него под откос. Он так погряз в мести за отца, что совершенно забыл о собственной матери, и только когда потерял, понял что совершил. Ему не с кем было делиться этим. Он был совершенно один и должен был оставаться сильным, несмотря ни на что, но теперь юноша потерял смысл жизни. Что делать, куда податься, зачем ему вообще жить, одинокому и потерянному? Столько вопросов и не у кого спросить ответа.       — Я не знал, прими наши соболезнования. — Чарльз был ошарашен этой новостью не меньше Джейн. Да, он догадывался что Джек оказался в их краях не просто так, но не ожидал что всё настолько печально.       — Я никому не сказал. Да мне и некому говорить об этом.       Джек успокаивался, жизнь вокруг текла своим чередом, а тяжёлые мысли преследовали его. Марстон то и дело обращал внимания на какие-то действия вокруг, машинально принимая какие-то вещи и отвечая на вопросы. Ему то платок носовой в руки дадут, то по спине погладят, то чай предложат. Тут о нём заботились, тут ему дарили тепло, тут он чувствовал себя в безопасности и всё это дали ему практически незнакомые люди, которых он об этом никогда не просил.       Джек сидел на диване, наблюдая за привычными ритуалами наверное каждой семьи. Но чем больше он смотрел, тем больше удивлялся. Мистер Смит стоял и мыл посуду, молча. Его об этом никто не просил, он сам за это взялся. Его отец никогда так не делал. Он не занимался такими “женскими” домашними делами. Оставляя всю заботу по дому на Эбигейл. Марстон младший наблюдал как любящий отец обнимает своих детей перед сном, желая им спокойной ночи. Марстон старший так никогда не делал. Никогда не проявлял столько любви открыто и искренне. Джек невольно задумался, что было бы, будь его отец хоть столько же заботливым. Но как только его голову посетила эта мысль, он тут же готов был ударить себя по лицу. Его отец был заботливым, выражал любовь как умел, пытался наладить контакт, даже после стольких ошибок и стольких лет. Это Джек не хотел принимать, не хотел налаживать с отцом отношения. Не мог забыть своих обид. Но понял об этом слишком поздно. Это не отец у него плохой, а он плохой сын. Но даже эти мысли разбивались на сотню осколков о другие. Они оба были, как два сапога пара. Один другого упрямее, обидчивее и вспыльчивее.       Когда Джейн ушла укладывать детей спать, Чарльз просто взял заготовленное ей постельное бельё и начал расстилать кровать для гостя. Джек молча наблюдал и готов был заречься, что в этом доме он уже ничему не удивится. Он даже хотел было помочь мистеру Смиту, но тот лишь припечатал парня тяжёлым и уставшим взглядом обратно к дивану, не оставляя даже шанса что-то возразить. Джека оставили в гостевой спальне, или, может это была вторая детская. Сил думать вообще не было. Уставший физически с дороги и ментально от истерики, парень только и смог что раздеться, да плюхнуться в кровать, закутавшись в одеяло и моментально уснув.       Джейн вошла в спальню, аккуратно закрыв за собой дверь. Чарльз сидел на кровати, готовясь ко сну. Расчёсывая волосы, он хмуро смотрел в ночь за окном, явно погружённый в свои мысли. Женщина выхватила гребень из крепких пальцев, усаживаясь позади своего мужа и начиная расчёсывать его волосы. Мужчина вздрогнул от неожиданности и тут же расслабился. Никто не имел права трогать его волосы, кроме жены. Это было интимное, это было личное, это было лишь для них двоих. Связанное воспоминаниями, чувствами и событиями, которые они пережили.       Спокойствие и умиротворение накатывало волнами. Мысли из головы исчезали так же стремительно, как и появлялись, а монотонные и ласковые движения вгоняли уставшее тело и разум в комфортную полудрёму. Отложив гребень, Джейн потянула на себя Чарльза, укладывая его голову себе на бёдра. Мужчина не сопротивлялся, он лишь повернул голову и уткнулся носом своей женщине в живот, вдыхая родной запах и окончательно расслабляясь в умелых руках, что нежно гладили его по голове, иногда почёсывая ноготками скальп, аккуратно обводя подушечками пальцев старый шрам возле виска.       — Я не знаю, что делать, — блаженное молчание длилось недолго, всё-таки повисшие в воздухе вопросы никуда не делись, хоть и стали выглядеть намного менее пугающими, заботливыми стараниями Джейн.       — Делать с чем? Я не вижу в ситуации совершенно никакой проблемы, — не зря Чарльз звал свою жену Ихави, мягкая улыбка и позитивный взгляд на вещи, делал её одновременно и наивной и слишком мудрой. Иногда Чарльз чувствовал себя рядом с ней неопытным юнцом, что слишком всё драматизирует.       — С Джеком. Я понимаю что ему тяжело и некуда податься. Но вдруг он что-то натворил? Если его выследят законники и придут сюда? Я боюсь вас всех потерять.       — С чего ты решил, что он что-то натворил? Вы даже толком не поговорили. А даже если и так, ты ведь тоже натворил. Поэтому мы и живём в Канаде.       Джейн по-прежнему не видела никакой проблемы. Им хватит припасов, чтобы прокормить ещё один голодный рот. Да и рабочие руки лишними не бывают.       — Да, ты права. Для начала надо завтра поговорить. Я не хочу его прогонять, но если он представляет угрозу для вас, то это не оставит мне выбора.       Чарльз выдохнул и лишь крепче прижался к Джейн, стискивая её в медвежьих объятьях.       — Спасибо. Давай теперь я займусь твоими волосами.