***
Нежности в тёплой кровати стали постоянной привычкой. Ребята иногда просыпаются раньше, чтобы полежать вместе. Так хорошо рядом с законным мужем, а ему — с законной женой. Как же странно было, в самом начале, называть подобным образом друг друга, но спустя несколько месяцев это стало обыденностью. Свадьба состоялась в восемьдесят девятом году, пятнадцатого августа. Этот день, пожалуй, они не забудут никогда. Если Джоанна и Юра отмечали ярко, высоко и статно, то Настя не хотела праздновать слишком шикарно, как и сам Витя. Хотелось обыкновенной душевности, наслаждения во время таких интимных секунд, когда пара подписывала заключение о браке в ЗАГСе. Дело было вовсе не в деньгах, ведь их хватало, учитывая все накопления ребят и новое положение Виктора. Наконец-то Цой уволился из Кочегарки, так как уже терпеть такой усталости не мог. Борьба с тунеядством была окончена, поэтому парень написал заявление по собственному, и с улыбкой пошёл рвать цветы для будущей жены. На одном из интервью восходящая легенда отвечала на безумно большое количество вопросов, один из которых звучал так: «Виктор, вы до сих пор работаете на Камчатке?» А Цой отвечал: — Я уже не работаю в кочегарке. И на самом деле, я этому, конечно, очень рад. В такой работе есть, конечно, налет романтики – подпольный музыкант, всё такое. Но это же ненормально. Это пользы делу не приносит. Гораздо больше пользы в том, чтобы заниматься своим делом, и только им, а не гнуть спину, кидая уголь. Виктор не раз рассказывал Анастасии о загадочной атмосфере этого места. Там приходило столько идей в голову, что несчесть. Только вот Цой не бездельничал, а по-настоящему работал, из-за чего уставал страшно и без задних ног домой приходил. В общем, свадьба прошла в тихом семейном и дружеском кругу. Из друзей присутствовали Каспарян, Гурьянов, Тихомиров и Стингрей. Также, разумеется, рядом были и родители Вити — Валентина Васильевна и Роберт Максимович Цой. Со стороны Осиповой никого, кроме Зины Эдуардовны, не было. Видимо, у родителей были более важные дела. Конечно, куда ей до работы матери и отца? По их словам они не смогли пересечь границу, так как им не позволили. Но вот только Настя понимала, что они, помимо загруженности на работе, не хотят выдавать её замуж за «азиата какого-то». Лучше бы это был какой-нибудь Фридрих с фамилией, которую не выговорить, чем человек, который по-настоящему дорог её сердцу. Только Зина была со стороны Насти, одна лишь она, которая стала как родная мама. В ресторане собрались все, в том числе и мама Виктора, которая искренне полюбила и приняла Анастасию, как родную дочь. Кстати, именно она помогала с поиском заведения. Осипова растерялась, когда осознала, что до торжества осталась неделя, а Цой в это время был в разъездах на концертах. И именно Валентина Васильевна пришла на помощь. Их знакомство произошло ещё задолго до свадьбы. Где-то через месяц после предложения Витя наконец собрался с силами и смог собрать свое семейство для долгожданного знакомства. Отец парня не был многословным, скорее по отношению к сыну его можно было бы посчитать таким. А вот Валентина не могла перестать говорить весь вечер. Невеста лишь поддерживала длительный диалог и улыбалась во все тридцать два. Мама Цоя показалась ей очень доброй, милой и чуткой женщиной. Она сразу же приняла с распростёртыми объятьями девушку, кидаясь к Насте. Разумеется, роспись проходила в более праздничной атмосфере. Миленькое белоснежное платьице было украшено мелким бисером и кружевами у подола; на ногах туфли на мелком каблуке, которые так смешно цокали во время её ходьбы. Цой успел раз сто посмеяться, из-за чего девушка встала у выхода из здания и отказалась идти дальше. В итоге, Виктор подхватил Анастасию на руки, пошёл вперёд в своём белом костюме и красном галстуке. Букет из алых розочек так хорошо смотрелся в руках девушки и идеально подчёркивал яркую помаду на губах. Двери вмиг распахнулись, и сразу же послышались радостные возгласы, и звук открывающейся пробки от шампанского. Солнце слепило, оповещая о том, что скоро уйдёт на покой и уступит свои летние деньки осени. Но пока оно есть, нужно им наслаждаться***
Когда в жизни наступили долгожданные перемены, и Виктор уволился с Камчатки, ему поступило предложение сняться в кинокартине «Игла». Тот долго думал, и решение принял далеко не сразу. В первую очередь, Цой понимал, что актёрским мастерством не владеет, образование не имеет. Из-за этого сниматься будет очень тяжело, как минимум, морально. Но после длительных разговоров с Анастасией, мужчина принял предложение, что стало для него одним из самых главных путей в свет. Роль Моро была относительно лёгкой, как отзывался об этом сам парень. По сути, Виктор играл самого себя.***
["Проснись!" — Кино] Алма-Ата. 1988.23.03 Процесс съёмок вызывал уйму положительных эмоций, но отнимал огромное количество сил. Лишь Осипова давала какое-то расслабление, буквально одним своим видом. У девушки начался отпуск, благодаря чему она смогла приехать к мужу, чтобы поддержать. Первое время Цой осваивался в городе один, знакомился с людьми, общался со всеми. Звонил Насте из телефонной будки рядом со съёмной квартирой. Но через несколько недель Настя приехала с сюрпризом к парню. В этот день мужчина уже провел у камер более пяти часов, а когда пришёл в гримёрку, чтобы передохнуть, увидел Осипову. — Привет! — девушка с улыбкой потянулась в парню, хватая его за плечи и притягивая к себе. Радости Цоя не было придела. Он радовался как ребёнок: схватил девушку на руки и покрутился вокруг своей оси где-то три раза. — Ну всё-всё! — Я так рад, Настенька! Ты почему меня не предупредила? — переводя взгляд на небольшой чемодан, Виктор нахмурился. — Ещё и тяжести таскала! — Да он же малюсенький. Как же он соскучился. Соскучился... Виктор осмотрел помещение беглым взглядом, и ухмыльнулся. Выпустив из объятий девушку, тот закрыл дверь на замок и вновь вернулся обратно. — И зачем ты это сделал? — улавливая ход мыслей любимого, та начала выпрашивать честный ответ от мужа. — Я по тебе соскучился... — честно признался он, медленно проводя руками по изгибам талии возлюбленной. — И-и-и? — ухмыляясь, девушка ухватилась за лицо Цоя, соединяя их лбы. — Ты хочешь, чтобы я сказал это вслух? — тонкие пальцы оглаживали спину, нагло пробираясь под кофту. Парень старался как можно дольше протянуть эти минуты, чтобы запомнить их на всю жизнь. Она была такой красивой: голубые глаза, розовые губы, веснушки и лёгкое очертания скул. Да, ещё с недавних пор, девушка начала носить зарубежное нижнее белье, которое по-дружески привезла ей Джоанна. Когда Цой впервые увидел кружевные узоры на теле Осиповой, ему вынесло мозги. Когда-то обычные хлопковые трусики сменились на тонкие, кружевные. Про бюстгалтер Виктор вообще молчит. Сейчас же, он молился про себя, что, если сорвёт с неё свитер, то увидит прозрачную и черную ткань, которая была только для того, чтобы её увидел муж. — Я? — пальцы Осиповой медленно скользили по плечу парня, заигрывая. Голубые глазки бегали, стесняясь останавливаться и встретиться взглядом с Виктором. Но пришлось, ведь жилистая рука приподняла подбородок, заставляя обратить внимание на радужку цвета шоколада. — Да. Скажи это вслух. — Я хочу тебя трахнуть, прямо тут, — после этих слов, девушка выпала из реальности. Внизу живота сладко потянуло, когда Виктор опустил руки на бедра и слегка сжал. Затем парень подхватил на руки девушку так, чтобы она обвила его торс ногами. Руки рефлекторно обвили шею. Девушка почувствовала под собой твёрдую поверхность, и поняла, что оказалась на деревянном столе, из-за чего с него упало несколько вещей. Витя нежно провел ладонями по животу, и добрался до края свитера, снимая с девушки. Да! На ней тот самый лифчик. Но сейчас Цою хотелось поскорее его стянуть, чтобы впиться губами в нежную белую кожу. Девушка уткнулась в шею парня, покрывая мелкими поцелуями. Тонкие пальчики, с длинными ногтями, гуляли по всем частям тела, которые были доступны. Окна закрыты и зашторены, дверь заперта, чего бояться? Но всё равно, возбуждение разбавляло волнение. — Витенька, — еле выдохнув имя мужа, Настя продолжала целовать уже ключицы. — А вдруг кто-то зайдёт? — Никто не зайдёт, я всем сказал, что пошёл поспать на часик. Облегчённо выдохнув, девушка ухватила ладонь Виктора и провела ей по собственной ляжке, показывая, что на ней вовсе не капроновые колготки, а чёрные и полупрозрачные чулки. Кореец ухватился за бока девушки и резким движением стянул юбку, оставляя девушку лишь в нижнем белье. Небольшие каблуки давно уже валялись где-то на полу. Глаза с восхищением вцепились на открывшийся вид. — Витенька, это для тебя недавно купила, — пальцем очертила скулу парня, обращая внимание на свои глаза. А у Вити уже ощущение появилось, что чёрные джинсы на несколько размеров меньше стали, и только мешают, поэтому избавился от них. — Насть... А тут... — В сумке у меня лежат, — Виктор сразу же рванул к маленькому кармашку обыкновенной чёрной сумки, вытаскивая из неё контрацептив. В спешке, избавляясь от остатков одежды, ребята пытались найти за что ухватиться. Когда презерватив был надет, то Виктор вошёл сразу во всю длину, сжимая до красных пятен бедра любимой. В мыслях тот надеялся, что синяков не останется. Движения были плавными. Осипова уткнулась в плечо Цоя, чтобы не издавать лишний шум, параллельно царапая смуглую кожу на спине. Запах его одеколона приятно щекотал нос. В какой-то момент, Виктор ускорился, стол начал трястись ещё сильнее, а Настя откинулась назад, упираясь ладонями о гладкую поверхность. То, как сейчас выглядела девушка, он запомнит навсегда. Веки прикрыты, пухлые губы прикрывает её ладошка, чтобы не закричать, грудь, от толчков, ритмично двигается. Прильнув губами к шее и ключицам, парень стал опускаться ниже. После мягких поцелуев следовал небольшой укус, а затем вновь поцелуй. Чувствуя, что совсем скоро оба подойдут к пику, Витя убрал её ладонь со рта и проговорил: — Убери, я хочу тебя слышать, — послушно сделав то, что он сказал, Настя перестала себя сдерживать. В небольшом помещении стало очень душно, а тела покрылись капельками пота. В последние секунды Осипова вцепилась в губы любимого и прикусила их, не рассчитав силы, из-за чего во рту почувствовала металлический привкус. — Извини, — тяжело дыша, девушка провела большим пальцем по нижней губе Виктора. — Шутишь? Да хоть насквозь её прокуси, если мы ещё раз повторим подобное, — чуть сгибаясь, Витя обнял за талию девушку и прислонился к её груди щекой, пытаясь отдышаться.***
Когда фильм вышел в прокат, а плакаты с Виктором Цоем вывесили на планеры, самому Вите не давали никакого покоя. Каждый поход в магазин, на рынок или просто прогулку становился пыткой. Фанаты бегали по пятам, пытаясь обнять или даже поцеловать. Много подростков выпрашивали автограф, дарили цветы и говорили комплименты. Но несмотря на неудобства, Витя не отказал никому. Признаться, ему льстило это внимание к своей персоне, но он не зазнавался и всё так же оставался тем ходячим медиатором для Осиповой и лучшим другом для ребят.***
В какой-то момент, Насте поступает предложение на работе — переместиться в Москву. Решение принимать было тяжелее некуда, учитывая то, как сам Витя отзывался о городе раньше. Но девушке надоели серые панели из окна, которые когда-то она так любила. Ей надоела монотонная жизнь, которая разбавлялась лишь вылазками Цоя. Ей перестало нравиться всё. Да и тут её никто не держал. Насте стало не нужно всё её прошлое. Особенно после смерти Зины...***
["Нам с тобой" — Кино] Ленинград. 1989.27.09. День обещал быть солнечным. Птицы напевали всё те же незамысловатые строки, а кошки все наровились их поймать, запрыгивая на тонкие ветви деревьев.***
Насте предстоял очень тяжёлый разговор с Витей. Она переживала, что тот не захочет уезжать, что ему это будет вовсе не нужно. Но надо — значит, надо. От судьбы не убежать. — Витенька, — в дверном проёме встала девушка, которая то и дело, что поправляла свои волосы. — Что такое? — экран большого квадратного телевизора выключился и Витя принял сидячее положение. После смерти соседки сверху прошло не так много времени, поэтому Цой старался быть как можно более чутким к жене. — Меня повысили. — Умничка! Это же очень хорошо. Нужно будет отметить! — Анастасия стояла у окна, наблюдая за облаками в сером небе, как вдруг почувствовала руки у себя на плечах, что приобняли её. — Но для этого нужно будет переехать, Вить... — Куда? — В Москву. Мне обещали карьерный рост, и наконец-то всё получилось. Только теперь нужно будет оставить все тут, продать квартиры и уехать. — Хорошо. — Витя, я понимаю, что тут музыку делают музыканты, а в Москве шуты, и так далее. Но мне... Стоп, что? — Я говорю хорошо, я согласен. Мороки будет много, но жизнь одна! Тем более, что после того, как мы приехали с Алма-Аты, наш город стал словно другим. — Ты уверен? — На все сто и один процент. С тобой хоть на край света. — Как же приторно, Витенька. Спасибо. Прижавшись крепко друг к другу, семья обнялась, и настало тихое, спокойное, приятное молчание.***
В одном из известных баров Москвы Виктор Робертович Цой познакомился с очень значимой ему фигурой, которая повлияла на его дальнейшее будущее. Имя ему Юрий Айзеншпис. В реальной жизни — человек довольно экстравагантной судьбы. Дважды судимый, отсидевший в тюрьме более пятнадцати лет за валютные операции и контрабанду, он в перестроечные годы стал видным музыкальным продюсером. Помимо «Кино», Айзеншпис начал работать и с другими группами. Но это уже не столь важно. Суть в том, что после его появления, Цой вместе со своей женой на месте почти не сидели. Юрий расписывал график группы далеко наперёд. Зарплату в Москве значительно больше платили, из-за чего позволить пара могла себе больше. Гулять на широкую ногу ежедневно никто не собирался, но статус семьи стал явно выше. Чувство успеха ощущалось, особенно у Виктора.***
["Я хочу быть с тобой!" — Наутилус Помпилиус] В какой-то момент чувство насыщения всеми благами жизни стало надоедать, а разговоры о детях увеличились раз в пять. После самого первого разговора прошло столько времени. По мнению Виктора, они были готовы. Финансовый достаток присутствовал, морально Цой уже мечтал, как он будет нянчить собственных детей, как будет приходить домой и помогать своей жене с сыном или дочерью. У Насти же появились миллион сомнений, которые так тяжело лежали на душе. А вдруг она не справится? Как вообще будет протекать беременность? А если она впадет после родов в депрессию? Сидеть с ребёнком на постоянной основе придётся именно ей! Но время шло, а разговоры не заканчивались, поэтому, когда все было оговорено уже в сотый раз, контрацептивов больше в семейной жизни не было. Дни, недели, месяца, но ничего не выходило. Абсолютно. Менструальный цикл не сбивался даже на день, все чётко по графику. Записаться к врачу было единственным правильным решением. Осознание того, что ничего не получалось, гложело сознание пары, но надежда, как говорится, умирает последней.***
— Мне жаль сообщать такую новость, но вы бесплодны. Чувство пустоты наполнило живот, появилось неприятное чувство липкости. Девушка сидела в старом кабинете врача, на скрипучем деревянном стуле и не моргала. Глаза смотрели на дрожащие ладони. Показалось, что пыль на соседней тумбочке, рядом с дверью, начала пахнуть жгучим перцем, иначе как объяснить поступившие слезы? Ведь то, что сказал врач, это ложь, злая шутка или же ошибка. — Вы уверены? Может ошибка? Может пересдать анализы? В-вы не перепутали ничего? — Простите, девушка, но увы, это правда. Что она скажет Вите? Разве ему нужна бракованная? Бракованная. Как же обидно это звучало. Да пошло оно всё. — До свидания. Недождавшись ответа, Настя вылетела пулей из кабинета. Очевидно, что Цою она не сказала о враче, так как догадывалась, что с организмом что-то неладное. Но до последнего молилась на милость божью... Вдруг Господь поможет. Увы. Как теперь об этом говорить... Лицо опухло и покраснело от слез. Как Анастасия добралась до дома, она не помнила. Помнила только, что встретил её Витя, увидел слёзы и растерялся. — Что случилось!? — Не поверишь, упала по дороге, — через боль, она улыбнулась и прошла мимо в ванну.***
Врать не хорошо, — так говорила мама, хотя и сама была той ещё чертовкой. Скрывать важные вещи от близких — её конёк. Наверное, наследственное. Витя чувствовал то, как отдалилась от него жена. Почувствовал, что она уже не такая тёплая, нежная, радостная. Хотя, девушка старалась выглядеть как обычно, но он видел изменения. Для него вычислить подобное было проще некуда. Изначально появились предположения о любовнике. А как иначе объяснить отказы от близости, поцелуев, свиданий, прогулок. Да даже простые объятия сократились до минимума. Но Цой не стал даже озвучивать подобные мысли вслух, ведь понял, что она бы так никогда не поступила. Он доверял ей больше всех, любил больше всех, верил больше всех. Голубые глаза внушали любовь, тепло, уют, но не сейчас. На сегодняшний день от них веело лишь холодом. Когда ситуация достигла апогея, Витя все же решился на разговор, который кончился совершенно не так, как он планировал.***
1990 год «Кино» на концерт в Лужниках пришли послушать более семидесяти тысяч москвичей и гостей столицы. Никто из отечественных артистов, на тот момент, в Москве не мог собрать настолько много зрителей. Сложнее всего в этот вечер было группам, которые выходили на сцену перед Виктором Цоем. Среди них, например, была группа «Альянс», в том числе исполнившие свою главную песню «На заре». Зрители практически все время требовали Виктора Цоя, скандируя его имя и название группы. Концерт прошёл невероятно. Зажгли вечный огонь, запустили салюты, ребята отыграли сорок пять минут своего выступления. Публика была в восторге, крики и цветы разлетались в разные стороны, некоторые фанаты умудрились пробиваться на сцену, чтобы прикоснуться к участникам группы. Подобное поведение огорчало Цоя, даже злило. Но поделать было нечего. Это лишь эмоции. 26 июня Витя хотел попасть к Насте, как можно скорее. Поэтому, не медля ни сикунды, направился к месту проживания. По пути домой, парень зашёл за букетиком цветочков, чтобы диалог прошёл как по маслу. По мнению парня, тюльпаны должны были внушить чувство спокойствия и комфорта. В квартире было тихо, и только тиканье настенных часов смешалось с ритмом сердца парня. — Настенька, я дома! Вместо радостной девушки, которая обычно ездила на концерты с ним, Витя столкнулся с молчанием. Анастасия, по её словам, не смогла поехать из-за работы. — Насть? — в гостиной, на старом кресле сидела девушка, а рядом стоял клетчатый чемодан, наполненный всеми её вещами. — Ты куда собралась? — Витя, я ухожу, — она встала и начала снимать кольцо с безымянного пальца. — Ты что такое говоришь? — букет упал на то же самое кресло, ладони накрыли руки девушки, запрещая снимать такую важную деталь. — Я больше не могу так, мне слишком тяжело осознавать то, что я бракованная. Я не хочу лишать тебя нормальных девушек, которые смогут наполнить твою жизнь смыслом. — Ты дурочка? Настенька, но я ведь тебя люблю. Как ты вообще можешь подобное говорить? Мы ведь планировали съездить ещё разок в гости к Джо, или, как минимум, в Латвию. А как же дети? Мы же хотели... — Я не могу иметь детей! — настолько громко и резко эти слова прозвучали, что Цоя растерялся. — Подожди, как это не можешь... Когда ты об этом узнала? — Давно, Витя! Я больше не могу так. Я не могу, не могу... Ступор вновь накрыл парня. Он очень хотел детей, причём своих. Но не настолько сильно, как любил Настю. Она всегда была рядом, когда нужно, а он с ней. Столько прожитого вместе, и сейчас, из-за этого, прощаться? Не в этой жизни. — Мы можем взять ребёнка из детского дома, как вариант. Почему же сразу уходить? Настя, я ведь люблю тебя, зачем ты так? — Нет. Я не могу тебе дать того, чего ты хочешь. Ты достоин большего. — Хватит! — Цой повысил голос и схватил сильнее запястья девушки. — Это не повод для развода! Неужели ты готова так просто уйти? Нельзя вот так вот просто решать все самой, и уничтожать нас! — Я уже купила билеты, я улетаю к маме, — девушка резко дёрнула руками вниз и схватила ручки чемодана, проходя вперёд. — Нет! Ты никуда не пойдёшь! — Виктор начинал злиться, причём сильно. Эмоциональность Насти превышала все нормы. — Не тебе это решать. — А кому тогда!? Тебе? Ты видела сейчас себя? Ты несешь какую-то нелепицу! — Я не знаю, как сейчас жить, я не могу дать тебе ребёнка, я пустая, Витя! Что ты от меня хочешь? Чтобы я обрадовалась твоим словами и осталась? Нет! Пойми, нам нужно хотя бы отдохнуть друг от друга. — Мы не виделись почти пять суток, ты не успела отдохнуть? Ты серьёзно так возьмёшь и бросишь меня? После всего, что было? — Витя, хватит. Я не бросаю тебя, я хочу, чтобы мы поняли, чего оба хотим, после такой новости. — Я хочу быть с тобой! — девушка не стала более слушать и вышла из квартиры, а чуть позже из дома. Слезы хлынули рекой, осознание, что инициатива о разрыве пошла от неё, убивала. Она думала, что всё будет по-другому. Она думала, что всё будет по-другому.***
["Дыхание" — Наутилус Помпилиус] Холодный пот стекал по оголённому телу, одеяло спустилось из-за того, что Витя резко сел, проснувшись. Это был сон? Нет. Это был не сон. С момента уезда девушки прошло более трех недель и ни одного звонка с её стороны так и не последовало. У Цоя началась самая настоящая депрессия. Он не открывал дверь друзьям, не мог позвонить девушке, так как не знал номера. Чувство беспомощности угнетало. Почему она так поступила? Он ведь не был против, его ведь это не смутило, по крайней мере сильно, чтобы взять и бросить. Одиночество толкнуло в пропасть, буквально в объятия вдохновения. Песни с тяжёлым смыслом текли рекой внутри сознания. Прогулки тихим летним вечером в полном одиночестве, звонкое пение кукушки в лесу... Но, несмотря на новые строки песен, идеи бьющие в голову все было не так. Солнце светило иначе, ветер был другим, а вода была горька... Через время, когда Каспарян смог достучаться до друга, те решили отправиться в Латвию для отдыха. Как и говорилось ранее, Настя и Витя планировали поехать вместе. Но итог вышел иной. Совершенно иной. Парень надеялся, что она хоть что-то даст о себе знать, но этого не произошло. Так что, решив забыть о всем, хотя бы на несколько дней, Витя собрал сумку и направился на выход, где у подъезда его уже ждал Юра.***
Анастасия — Мама, я не буду знакомиться с этим принцем иностранным. — Ну и зачем тогда ты тут? Пятую точку просиживать? Я же говорила, что с вашим японцем ничего не выйдет! — Ты не понимаешь, — в голове промелькнула мысль, что эта женщина умеет читать мысли, иначе как объяснить то, как она мастерски давит на больное. — Ой, да всё я понимаю. По нему видно было, что он ненадежный. — В смысле? Ты ведь даже не видела его. — А мне и не нужно это, чтобы все понять. — А-а-а-а, ну как же я могла забыть! В светлой, просторной и модной кухне было хорошо. Разница довольно большая с советскими квартирами. Мама девушки жила в небольшом домике с хорошим интерьером. В каждой комнате были светлые обои, при этом невероятно красивые. Где-то с золотыми узорами, а где-то с обычными розовыми цветочками. Видно, что женщина сама подбирала. Но это не отменяет того факта, что было не очень уютно именно для Насти. Уже более четырёх недель она успела поругаться с мамой раз сто, но это неудивительно. Женщина твёрдо настаивала на знакомстве с другим мужчиной, хотя девушка яро сопротивлялась, матери было абсолютно все равно. Терпение уже готово было лопнуть, ещё совсем чуть-чуть, и воздушный шарик проткнёт иголка злости и грусти. Настя скучала, причём страшно. Но она сама настояла о подобном решении. А ведь Витенька её убеждал, что не нужно торопиться, нельзя вот так вот все бросать. Тупость, обыденная вещь. Девушка действовала на эмоциях, хотя ранее часто сдерживала себя. А все из-за её «бесполезности» Настя даже маме не рассказывала об этом, так как знала, что за этим последует. Но вот прошла одна, две, три, четыре, пять недель, а девушка не могла оставить все чувства там, где-то далеко. Цой не покидал её память, было тяжко и обидно осознавать, что он там, в Москве, а может уже и в Латвии, без неё более месяца, уже начало августа, а она все никак не может решиться приехать обратно. Настя ведь бросила его, оставила одного, и теперь возьмёт и просто вернётся? Не вариант. Хотя.... 12.08 Поздняя ночь опустилась на улицы Феникса. Мать девушки давно уже погрузилась в мир грёз. А Насте все неймётся. Сидя в пустой кухне, которая хранит в себе куда больше тайн, чем нужно, она пьёт уже холодный чай, смотря в стену. Слишком плохое предчувствие у шатенки последнее время. Сна нет совершенно, даже днем. А если глаза закрыты, то вместо темноты Витя. — Дочь, ты чего сидишь? — вошедший отец в стандартной пижаме для любого среднестатистического жителя Америки, посмотрел на своего ребенка. — Пап, — на секунду девушка запнулась, задумавшись — а стоит ли вообще что-то да говорить? Вдруг, он как мама: возьмёт и осудит на пустом месте. — Я скучаю по Вите. Я знаю, что вы к нему относитесь плохо, но я скучаю, очень сильно скучаю. Мне так тяжело быть далеко от него... — Я не знаю, чего у вас там произошло, и, как я понимаю, твоя мама тоже, ведь мне она ничего не рассказала. Но, если ты так сильно скучаешь по нему, то стоит вернуться. Столько времени прошло, более месяца. Я, как мужчина, который испытывал чувство юношеской любви, уверен, что места он себе не находит там, в этой Москве. — Он в Латвии уже, — Джоанна регулярно поддерживала связь с девушкой, встретиться лично, к сожалению, не удалось, но общение не прервалось. — Хоть на Марсе. — Ты прав, спасибо. — Настя удивилась, когда услышала дельный ответ от рожителя. — Я куплю билеты.***
["Спокойная ночь" — Кино] Виктор 15.08.1990 Ранним утром, когда солнце ещё не успело окончательно встать, Виктор собрался на рыбалку. Витя упрашивал Каспаряна отправиться с ним вместе, но тот не смог заставить себя встать, так как очень долго разговаривал с Джоанной, которая рассказала о том, что сегодня к ним приедет Настя, ближе к вечеру. По просьбе девушки, Джо передала Юре, чтобы он ничего не рассказывал Цою, ибо Настя боялась, что Витя откажется с ней разговаривать и избежит встречи. Проще приехать неожиданно. И вот, собрав зелёное ведро для улова, простую удочку и приманку, музыкант сел в машину. Дорога выдалась тихой, несчитая касет, которые переслушивал Виктор, со своими же песнями. Нужно было закончить альбом, как можно скорее, ведь тот обещал, ещё на концерте, что он будет записан летом, а опубликуют ближе к концу осени. Тишина рядом с озером успокаивала, сна не было ни в одном глазу, хотя морально Витя устал. Обида на Настю прошла, осталась лишь тоска, а Виктору казалось, что первой и вовсе не было. Как он мог отпустить? Хотя у Насти был стальной характер, но, по его мнению, он мог бы, обязан был, остановить. Прижать к себе, успокоить, поцеловать... Тоска. Сегодня их годовщина, первая годовщина, а они так далеко друг от друга. Рыба не клевала совсем. Сколько бы Цой не бился, не ждал, не старался, все бесполезно. Прошло более трех часов, а вышло всего две рыбки. Хоть что-то! х Хватит хотя бы ему с другом. В машине было хорошо, Витя благодарен Айзеншпису за такой подарок. Машина — это же нечто! Сам бы он долго ещё решался на такую покупку, хотя давно присматривался. А тут и магнитола встроена, можно прослушивать песни, чем он и решил заняться на обратном пути. Ему очень понравился мотив песен, которые были наполовину готовы. В какой-то момент мужчине понадобилось вставить новую кассету, и вот, на тридцать пятом километре автодороги Р-126 «Слока — Талси» в Тукумском районе Латвии, Виктор роняет предмет из рук, наклоняется для того, чтобы поднять его, но случайно выкручивает руль и выезжает на встречную полосу.***
Анастасия ехала в такси с небольшой улыбкой от предвкушения. Взгляд был направлен в окно, наблюдая за дорогой, которая казалась бесконечной. Наконец-то она увидит его, наконец-то они снова встретятся и она сможет его обнять. Если только... если только он её простит. Она была уверена, что обида у Виктора сильна и таится далеко в его душе. Небольшой чемодан находился в багажнике жёлтой машины, таксист был неразговорчив, чему девушка была несказанно рада. Ей и самой не хотелось болтать, так как та была погружена в свои мысли. Витя, ее Витенька. В какой-то момент таксист замедлился, а его взгляд был направлен в сторону небольшого водоёма, в котором находился автобус. В окне со стороны Насти было видно довольно знакомую, но безумно сильно помятую машину. Страшная авария, ничего не скажешь. Почему-то в груди стало сдавливать от непонятного липкого чувства, которое объяснить она никак не могла. — Какой кошмар... — И не говорите, надеюсь, что все выжили, — девушку осенило. — Остановите машину! — Нельзя, видите же, все ограждено! — Я сказала быстро остановите! — мужчина дал по тормозам, из-за чего резко дёрнулся вперёд. Настя схватилась за ручку, выскочила из машины и рванула через ограждения к разбитой машине. На пути её схватил милицейский, но она успела разглядеть силуэт внутри салона белой машины.***
Траурные новости разлетелись, на удивление, безумно быстро. Казалось, что улицы стали тусклыми, люди грустными, а небо серое. Похороны проходили ужасно. Состояние пустоты не сравнится ни с чем. Люди вокруг суетились, кричали, плакали, ругались. Лишь Настя, тихо стояла у выкопанной ямы, в которой виделся гроб. Чёрный гроб. Она не была рядом с ним в последние дни его жизни, она не была рядом в момент аварии... Ей казалось, что лучше бы она разбилась вместе с ним, и не чувствовала такой боли внутри. Глаза были опухшими, красными. Она не спала более двух суток, не могла себя простить. Лишь днем, за ночь до похорон, он приснился ей. Витя во сне выглядел очень красиво: выглаженный белый пиджак красиво подчеркивал широкие плечи, а брюки того же цвета идеально смотрелись с глянцевыми туфлями. Он молчал и улыбался, смотря в упор на жену. Только ласка читалась в его глазах. Он вытянул руки для объятий и Настя рванула к нему, крепко обнимая. Хотелось столько всего сказать, но голоса не было. И он тихое прошептал: «Я люблю тебя». Голубые глаза перевели взгляд на родителей Вити. Они стояли рядом и плакали, горько плакали, как и все присутствующие. Мать Виктора держала чёрный платок у глаз и вытирала им слезы, а муж женщины стоял сзади, поглаживая плечи любимой. А Настя не плакала, нет. Ей было не до того. Она осознала как много они могли сделать, и сколько всего бы успели, если бы... Она лишилась Витеньки, своего бесячего корейца, смешного, весёлого, любимого... Яма пополнялась песком, уже не было видно чёрного ящика. Юра с Джоанной были окутаны мраком. Девушка даже очки надела, чтобы не было видно её лица. Рядом с Каспаряном стояли и другие члены группы. Никто не выражал никаких эмоций. В последний раз Настя видела Витю в морге Москвы. Когда девушка медленно, дрожащей рукой, опустила черную скатерть с лица мужчины, обомлела. Он был изувечен. Сильно. Но, так как мужчина всегда предпочитал выглядеть ухоженно и опрятно на людях, девушка решила хоронить его в закрытом гробу. Так было правильно.***
Ноги подкашивались, страх переполнял голову, которая и без того кружится. Маленькая жёлтая лампочка мигала, отдавая по глазам и вискам. Ощущение, будто девушка вечно поднималась на лифте, а воздух кончался. Руки обнимали собственные плечи, пытаясь согреть и поддержать. Ведь больше некому... Она до сих пор не верит, что его больше нет рядом. Взгляд опустился на небольшую надпись, которая гласила: «Цой жив».