***
— Вить, ты чего закрылся в комнате? — девушка как раз закончила готовить пирог на ужин, поэтому отправилась к парню, чтобы позвать его покушать. — Настя, — перед носом шатенки стремительно отворилась дверь, тут же показалось счастливое лицо Цоя. — Я написал такое… Это войдёт в историю. Впервые Витя так говорил. Обычно, для него было привычным порадоваться новым строкам, а затем идти и выдумывать — как всегда отзывалась об этом Осипова, — какие-то мелодии. Перед глазами резко показались жилистые руки парня, сжимающие потёртую, толстую, синюю тетрадь. — Новая песня? — улыбнувшись, Настя взяла запястья парня и опустила, всё так же оставляя их в своих тёплых ладонях. — Группа крови. Больше ни слова — он выдернул свои руки, схватил щёки девушки, покрытые небольшим румянцем, и вцепился губами в слегка покусанные губы Настеньки.***
Но этого хватало, учитывая усталость обоих. Что Виктор, что Анастасия в буквальном смысле дома только ночевали; и те самые вечера или ночи с тихим присутствием друг друга хватало с головой. Квартира была окутана любовью и умиротворением. Периодические свидания — раз-два в семь дней, — в обычных кафе или парках были таким глотком воздуха, которого хватало для большой разрядки на целую неделю. Когда Цой уходил после работы на репетиции, она не закатывала истерик, не ругалась, а относилась с пониманием. Витя и так уставал неимоверно, как и сама девушка, поэтому смысла ругаться не было. По факту, это его работа номер один, потому что Витя сам говорил о том, что для него написание песен является первым делом в его деятельности. Конечно, он звал девушку с собой на репетиции, но она считала, что отдыхать, даже после работы, отдельно друг от друг — важно. Надоесть ещё не хватало. На самом деле это очень важно и хорошо влияет. Конечно, Осипова ходила с ним, но намного реже чем Джоанна. Если свадьбу перенесли, то день рождения Анастасии перенести никак, за что спасибо её маме. До двадцать шестого апреля оставалось всего ничего, а как отмечать такое событие девушка не знала. Хотя нет, не так, она просто не хотела. Настя прекрасно знала, что сил, времени и желания не хватало для того, чтобы нормально организовать всё. Да и тяжело было осознавать, что тебе уже не шестнадцать лет, что возраст растёт и время идёт. Грустно было, хотя почему же. Двадцать пять лет — это ведь ещё какая молодость! Но страх, неведомая грусть и странное чувство внутри терзало. Только лишь рядом с вредным Цоем это чувство исчезало. Как это работало — одному богу известно. Вывод один — как пойдёт, так и пойдёт.***
26.04.1987 Экран объёмного квадратного телевизора зашумел. Ничего интересного не показывали, лишь какие-то фильмы крутились на огромной технике. Но мне не хотелось смотреть, я просто легла на кровать, вдыхая запах постельного белья, и поняла, что оно пропахло Витей. Кстати, где это он? У меня, между прочим, праздник. Ну, раз сегодня выходной, а делать мне все равно нечего, то сделаю уборку. Давно хотела воплотить эту идею в жизнь. Она продлилась недолго, казалось, минут пять. Спустя какое-то время, уже лёжа на кровати, я начала проваливаться в сон, но мне помешал сильный хлопок дверью. Резко подпрыгнув, я повернула голову к окну и увидела, что уже вечер. Как так? В смысле? Я же только что лежала, а в окне светило дневное солнце. Идиотизм какой-то сегодня, ей богу. Голова словно пустая, ничего не думается, не работается, не хочется. — Настя! — это был Витя. По голосу показалось, что тот был пьян. — Ты выпил? — аккуратно встав с кровати, поправила сильно задравшиеся шорты. — Нет, я полностью трезв! — Цой стоял, оперевшись плечом на дверной косяк, так как не мог удерживать равновесие самостоятельно. В узких глазах размывалась картинка, поэтому он не мог остановить взгляд на мне. А может, потому, что осматривал меня снизу вверх; буквально всё тело окунулось в его взгляде. — Почему? Что случилось? — Настенька… — брюнет медленно сполз на корточки, а затем сел на пятую точку. В комнате была такая напряжённая атмосфера, казалось, что люстра светила необычайно грязным, жёлтым светом. Хотя ее никто не включал… А он всё сидел в обуви, в куртке, в уличных штанах, на полу, и смотрел на меня. А я же села на коленки к своему молодому человеку, пытаясь стянуть шарф с шеи. Как только у меня это получилось, взгляд упал на небольшое фиолетово-красное пятнышко. — Вить, что это? — неужели это засос… — Настенька, прости меня, — парень снял мои руки со своих щёк и наконец-то смог взглянуть мне в глаза. — У меня другая, мы больше не можем быть вместе. Ком встал в горле. Я не могла понять: взаправду это происходит или у меня галлюцинации? Как меня мог предать самый близкий и родной мне человек? Человек, с которым я могла поговорить о чем угодно, рассказать всё, что гложет и не даёт покоя. А сейчас он сидит с максимально пустым взглядом и спокойно заявляет о подобном. Брови вмиг опустились, глаза начали слезиться, а вокруг всё замерло. Слышно лишь было моё сердцебиение, и, как бы странно это не звучало, стук его сердца мне слышно не было. — Витя, давай мы с тобой поговорим об этом? Можно же разобраться во всем! — я попыталась ухватить мужчину за плечи, но тот схватил меня за щеки и приблизился, опаляя запахом перегара. — Ты ещё не поняла? Я тебя не люблю. — Что? — обманывала то ли себя, то ли его, что не услышала вопрос. — Я. Тебя. Не. Люблю. — язвительно медленно, специально выделив «не», он окончил фразу и оттолкнул меня. Пол начал проваливаться, под ногами открылась чёрная бездна, в которую провалилась только я. Цой остался стоять сверху, на пустоте. А я летела, сама не понимая куда.***
Вся в холодном поту я резко открыла глаза и медленно приняла сидячее положение, ощупывая лицо. Это был сон. Это был, мать его, очередной грёбанный сон. Жизнь, спасибо за подарок на мой День Рождения. Повернув голову, увидела яркое солнце. Как всегда, проснулась непонятно во сколько в свой законный выходной. Ну, имею право. Меня волнует одно — что происходит со снами? Понятное дело, большинство моих мыслей занимает Витя, но ни одного хорошего не было… А нет, был один. В ночь, после той самой встречи с ним. Никогда не забуду. Я никогда не забуду ощущение, которые испытала впервые, от его ехидного взгляда, улыбки. Не забуду разговоры бабы Зины о нем, которые начались с наших первых с ним взаимодействий и не заканчиваются по сей день. Кстати, о ней. Последнее время Зина начала относиться хорошо к Цою. Каждый раз, когда она заходит к нам на чай, или же я к ней, то ни слова плохого о нём мне лично. Хвалит и хвалит. Но зато, когда появляется сам кореец, то сразу же появляются колкости в его сторону.***
— Чем вчера занималась хоть? — по правилам этикета ложкой нельзя задевать бортики кружки, когда мешаешь чай. Интересно, когда же я об этом вообще разузнать успела? — Готовила в основном. А потом Витенька мне на гитаре играл перед сном, — ну почему я должна тоже сидеть и притворяться безумно благородной. Не умею чай я так мешать, сахар не растворяется! — Настюш, повезло тебе с мужчиной, на самом деле. Любит тебя, цветы чуть ли ни каждую неделю носит. Очень рада за тебя, родная, — она накрыла мою ладонь своей и улыбнулась. — А у вас? — Что у меня? — Ну был такой человек, который смог покорить ваше сердце? — Ох, ну был один… Я тогда ведь совсем молодой была, ничего ещё не видела толком, а уже война началась. Встретила его буквально за месяца три-четыре до двадцать второго июня одна тысяча девятьсот сорок первого года. Полюбила я, что сказать-то? Правду таить не буду. Он лётчиком у меня двадцатилетнем был, очень романтичным парнем. Ой, а как ухаживал он за мной! — сложив ладони друг к другу, пожилая женщина приложила их к щеке, мечтательно направляя взгляд в окно кухни. — Ну, тёть Зина! Расскажите подробнее, пожалуйста! — интерес захватил моё сознание. — Я женщина низкая, с ростом сама видишь, не очень повезло мне. Тогда ведь красоток любили, с длинными ногами. Ай, да что там говорить! И сейчас так же. Вон какая ты вымахала, красавица! А я серой такой была, две косички, да юбка широкая, ниже колен, одна-единственная. Как сейчас помню: иду с магазина, в одной руке хлеб, в другой копейки; иду считаю, а то мало ли продавщица надурила. А в меня мяч прилетел, такой твёрдый! Ну и уронила всё: и хлеб, значит, и денежки. Подбегает ко мне парень, высокий, стройный, симпатичный. «Простите», — говорит, а я недовольная ещё была, злая. Взяла и нагрубила в ответ. — А что сказали??? — для удобства пришлось подпереть голову руками. — Что-то наподобие: «Не нужны мне твои извинения». — А он что?! — Ну а что он? Улыбнулся. Я подумала: ну что за наглость! — кхм, даже не знаю, кого же мне это напоминает. — В общем, я подобрала монетки, выхватила у него свой хлеб и домой пошла. А он, видать, проследил за мной, да и у окон ждал. Несколько суток! Я ему кричу из окна, что не выйду, что он мне и даром не нужен. — А дальше? — Выходит мой папка из дома, а он возьми и спросил: «А у вас нет дочки случайно?». Боюсь представить, сколько человек он опросил. Ну и соответственно, после небольшого опроса, как только узнал всё, что ему нужно было, — сказал, что жених мой. Папа чуть в обморок не упал. Пришёл отец домой с букетиком цветочков в одной руке, в другой — с ним за шиворот. Как оказалось, звали его Владимир. — Как же это романтично! А что потом было? — А потом, Настенька, любовь-морковь и все дела. Через время война, и он ушёл на фронт. Сколько слез было… — я пересела как можно ближе к Зине и приобняла её. Не могу представить, как же ей было тяжело. Слезы сами стали наворачиваться на глаза. — До сих пор храню его письма. Любила его беспамятства. Постоянно говорил, что ему нравятся мои руки, — взгляд упал на уже морщинистые ладони, — Глазки мои, да и рост, на удивление. Он меня ласточкой звал, очень часто. «Ласточка моя, ласточка моя»… — Зина… — А позже пришло ещё одно письмо, где было написано чёрным по белому, что он погиб. Разбился. А ведь оставалось всего ничего до конца… И вот, тогда я поклялась, что никого больше так сильно не полюблю, как его. — Вы такая сильная, как же я вас уважаю. Слезы катались градом по щекам. Глазные яблоки уже устали плакать, даже соседка всплакнула. — Так что, дорогая моя, цени своего ненаглядного! — Бабушка Зина, буду-у-у, — завыла, как волк, ей богу. Было так грустно и жалко бабушку. Она всегда была со мной в детстве рядом, и теперь с ней рядом буду я. — Что за шум, а драки нет? — в комнату залетел Витя с нарванными где-то цветами. — Зина-а-а, он мне цветочки еще принёс, — вновь разнёсся вой со слезами новой волной. — Вот, видишь, что наделал? Взял и довёл её! Витя прошелся непонимающим взглядом по нам, а затем покрутил в руках цветы и пожал плечами.***
Кстати, о нём. Где мой молодой человек? Обернувшись на вторую половину кровати, поняла, что матрас и вовсе пуст. Где это он? Квартира-то его. Пройдя на кухню, наткнулась взглядом на парня. Почему-то тот уже был в уличной одежде, хотя он был поздней пташкой, по крайней мере, на выходных. Шагнув вглубь кухни, уткнулась носом в спину и обвила руками его туловище. — Доброе утро, именинница, — еле обернувшись, Цой обнял в ответ, зарываясь руками в волосы. — Ну да, старею я… — улыбнувшись, направляю взгляд на его лицо. Его глаза — это тайна, как темная ночь, как черный ящик души, их мрак и бесконечность окутывает с ног до головы. Глубокий взгляд, где не видно дна, а только вечная бездна. Мне вполне ясно, что в них отражено, но, к сожалению, я не ведьма, чтобы читать наше будущее. Все эти сны не дают мне покоя, постоянные вспышки, кошмары. Стоит поговорить с ним об этом. — Что за глупости? Для меня ты будешь вечно молодой, — улыбка парня поползла ещё выше, как вдруг он резко чмокнул меня в нос; и вновь улыбка Чеширского кота появилась на его губах. — Так сказал, будто бы нам уже по пятьдесят лет. — Надеюсь, что когда-нибудь всё именно так и будет, — внезапно сильные руки прижали меня к себе, так резко, что я, не ожидая того, ойкнула. — Витенька, а чем это так вкусно пахнет? — Твоим любимым кофе, чем же ещё? — оборачиваясь на сто восемьдесят градусов, он протягивает мне кружку с чёрным напитком. — Спасибо, — немного отхлебнув, поняла, что он не забыл о сахаре. — А ещё, я успел убраться у тебя в квартире, пока ты храпела. — Эй! Я не храплю вообще-то. — А тебе от куда знать, ты же спишь в это время!***
День стремительно стал уступать свое место вечеру. Апрель растопил большую часть снега на улицах. Птицы за окнами щебечут свои песни, показывая музыкальные способности. Порой мне кажется, что только Витя понимает их смысл. А ведь правда, откуда он берет столько слов, связывает их в такие предложения, а затем придумывает музыку? Безусловно, заслуга принадлежит тут не только ему, но и его друзьям. Кстати, о них. В планах у Анастасии было пригласить на праздник Игоря, Юру, Георгия, Джо и, разумеется, Зину. Но последних двух, по понятным причинам не получилось позвать. Первая застряла в Америке, и теперь вернётся не понятно когда. А бабушка уехала делать саженцы, чтобы летом они уже разрослись. Но всё не так важно, когда рядом Цой. Настя давно уже для себя поняла, что с ним всё намного проще и ярче. Намного ярче. Если раньше для Осиповой небо было обычным, то сейчас оно явно на несколько тонов светлее. Если воздух для неё раньше был тяжёлым, мокрым, душным, то сейчас же наоборот. Всё стало каким-то особенным, каким-то любимым и родным. Особенно сам Витя. И вот, сидя на скрипучем, но таком мягком диване Насти, пара наслаждалась вечереющим небом. Чай на столе, гитара в жилистых, худых, крепких руках парня. Его руки… Только его руки могли приятно будоражить девушку, задевая совсем немного её тела. Аккуратные, с кольцами на пальцах… Печенье давно уже кончилось, но чай пить ребята не перестали. Торта не было, ведь Настя и забыть забыла об этом. В очередной раз новая мелодия окутала комнату в своих объятьях. Спокойствие и уют, радость и счастье. Что ещё нужно, чтобы хорошо встретить новую цифру к возрасту? — Витенька, — как же Цой любил, когда она так обращалась к нему. Эта форма имени так нежно ласкала уши, особенно, когда его произносила именно Настя. — М? — Люблю тебя. Не медля ни секунды, девушка впилась в губы парня, тем самым не дав ему ответить тем же. А нужно ли? Зачем? Это и так было очевидно. Он готов был сделать всё, пойти на всё, лишь бы чаще видеть её улыбку, её счастливые яркие глаза. Отвечая на поцелуй, Витя отставил гитару в сторону, усадил Настю на колени для удобства. Шорты задрались, хотя и без того были короткими. Что сказать, молодость. Даже Зина не осуждала подобное, тем более, что они были домашними. Руки парня нагло спускались всё ниже и ниже по футболке девушки. Затем, приподняв её, он пробрался к оголённой спине Насти, проводя по ней тёплыми ладонями, вызывая табун мурашек. Улыбаясь сквозь поцелуй, девушка потянулась к застежке чёрных брюк Виктора, без тени стеснения. — Погоди, — он оторвался от столь желанных губ девушки, но руки не убрал. Буквально, отпрянув на сантиметр, он попытался остановить процесс. — Что такое? Ответа спустя пять секунд не последовала, из-за чего перед глазами Насти вновь загорелась кнопка «старт» — и она оттолкнула Виктора за плечи на мягкую поверхность дивана, из-за чего та скрипнула. Брюки уже висели на коленях, поэтому для Осиповой не составляло труда наконец-то снять их полностью. Углубив поцелуй ещё сильнее, чем прежде, пуговицы на рубашке Виктора всё дальше и дальше расстёгивались с помощью тонких пальчиков любимой. — Стой, Настюш, — Витя опять оторвался от неё, несмотря на собственное желание, а ведь в трусах уже было так тесно. — Ну, что случилось-то? — подмяв под себя девушку, вновь беря некое лидерство, парень взглянул ей в глаза, ощущая родные руки на собственных щеках. — У меня нет презервативов, — с некой грустью, парень слегка пожал плечами, принимая сидячее положение. Его взгляд был направлен на настенные часы, словно он чего-то ждал. Улыбка с лица корейца спала, даже появилась некая грусть, так как тот прекрасно понимал и знал, что контрацептивы лежат в застёгнутом кармане штанов, которые так небрежно валялись на полу. — Витенька, — зрачки словно расширились: то ли от приглушенного освещения, то ли от желания. Она так же села рядом с любимым и положила руку на его плечо, чуть сжимая. — А чего ты боишься? — Ну, — вопрос безумно странный, Виктор точно не ожидал его. — Вдруг не успею… — Витенька, — какой раз она его так называет за этот вечер? Не то чтобы Цою это не нравилось, даже наоборот. Просто странно это как-то… — А ты бы хотел детей? — В смысле? — у Цоя было такое чувство, словно разум покинул его, хотя, возможно и Настю тоже. — Ну, детей от меня бы хотел? — Конечно хочу, — повернув лицо в сторону девушки, на лице Цоя показалось удивление. — А к чему вопрос? — Витенька, просто я бы очень хотела от тебя детей… — похоже, стоит проверить, точно чай у неё в кружке или что покрепче? Может, температура? — Может без защиты попробуем? — Настенька, это же не такое быстрое решение. Обговорить всё нужно для начала. Ты чего так резко? А Витя испугался, причём сильно. Каких детей? Куда детей? Да, любил он Настю, причем безумно сильно. За характер сложный, за эмоции настоящие, за глаза яркие, за всё буквально. Но детей? Так рано? Без свадьбы и подготовки? Нет, неправильно это. — Да я просто спросила… — полностью выпустив воздух из лёгких, произнесла девушка. — Пчёлка, ну ты же не просто так начала об этом говорить, — приобняв за плечи, Витя собрался с силами и решил обговорить этот момент. — Просто, я смотрю на тебя с ребёнком в руках и вижу, как ты сияешь. А к детям уже готова, ну, как я думаю. Возможно, поспешила с выводами. — Это ты про меня с ребёнком Липешкиных? — недавно, около недели назад, пара навещала друзей своих друзей, как бы это странно не звучало. Они виделись очень и очень редко; а у них ребёнок появился около шести месяцев назад, поэтому надо было бы сходить навестить их, что Цой и Осипова сделали. — Да, Вить. Ты так улыбался, словно это твой малыш. А как бы ты улыбался, если бы это был бы наш… ну… Сашка, например. — Да… — а ведь правда: как бы хорошо его Настенька смотрелась с ребёнком на руках. Как бы она качала его, а Витя бы ей помогал. Как бы, когда он подрос, Цой в футбол с ним во дворе гонял да на гитаре учил играть. Как бы, если бы родилась девочка, он в куклы с ней играл, да косички плел. В этом же счастье заключается, в тёплом семейном кругу, который каждый день ждет с работы родного папку, чтобы просто обнять. Внезапно хлопнула входная дверь и по квартире раздался топот ног. — А мы дверь закрыли? — испуганно произнесла голубоглазая. — Сюрприз!!! — в ушах чуть ли не зазвенело от громкого крика друзей. В сборе были все, кроме Джоанны. Даже Зина, которая ахнула и прикрывая глаза рукой. Почему? Да потому, что Цой всё ещё сидел в одних трусах, лохматый, с расстёгнутой на половину рубашке. — Ой, — Витя схватил брюки с пола и быстро натянул их, подпрыгнув. — Ну, вы вовремя, конечно, — улыбаясь, Витя подошёл к ребятам, поочерёдно здороваясь с каждым за руку. Зине он чмокнул тыльную сторону руки, чуть поклонившись. — Ребята! Тётя Зиночка! — Настя в полном шоке подпрыгнула и рванула вперёд. Сначала обняла, конечно же, любимую соседку, поцеловав в щеку. А потом сразу одновременно схватила троих парней и заключила в объятья. — Это всё твой узкоглазый устроил! Молодец! — впервые, Господи, впервые Зина похвалила парня, в его присутствии. — Да, я такой, — гордо уперевшись руками за бока, он поднял голову вверх, прикрывая глаза. — Ой, не выпендривайся, — и вновь всё встало на свои места, а комната наполнитель смехом.***
— Витя, ну куда ты ножом размахиваешь? — Настя моталась туда-сюда, из-за чего подол юбки взлетал то вниз, то вверх. Да, пришлось переодеться, ведь гости как-никак; лёгкая белая рубашка и красная юбка до колен, на голове красовался небрежный пучок, из которого выпали пара передних прядей. — Торт принёс Игорь, пусть он и режет! — Виктор суёт парню в руки нож и отправляется на кухню найти Георгия. — Кхм, да, давай… — Тихомиров же сидел рядом с Зиной, из-за чего стеснялся страшно. Он сказал это так тихо, что услышали его только два человека, сидящие по обе стороны от него. — Игорёша, ты чего стесняешься? — странно, но Зине больше всех понравился именно Игорь. Ну, не то чтобы понравился, скорее походил на внука ей, из-за своего роста и миловидной внешности. Она успела поругаться на всех, кроме Тихомирова. Даже на Настюшу, но, разумеется, не серьёзно, скорее шуточно. — А я не стесняюсь, — пытаясь скрыть стеснение, парень расправил плечи и стал аккуратно разрезать кондитерское изделие. — Юра, как вы там с Джоанной? — тяжело было, грустно очень, но так хотелось услышать, что все хорошо. — Смирились уже. Раз так случилось — значит, так и надо. — пожав плечами, Каспарян посмотрел на бережно положенную руку Насти на плече и улыбнулся. — Мы разговаривали с Джо, она передавала привет и искренние поздравления. — А ты ей спасибо передавай обязательно. Не грустите так сильно, больше времени подготовиться к свадьбе. — Хах, ну да, ну да… В это время на кухне Цой и Гурьянов спорили, кто больше и дольше из них курит. Картина — что говорится, — маслом. Два парня, оперевшись о подоконник у окна, чуть ли не кричали из-за возрастающего гнева. — А я говорю, что курю явно меньше. — Да ты, как паровоз дымишь! Что ты мне тут чешешь! — Это ты тут чешешь! Если я, как паровоз, то ты как печка! — А не пошёл бы ты в жо… — Я сейчас кое-кому по голове дам за такие слова! — внезапно в комнату вошла именинница, перебивая Цоя лёгким подзатыльником. — Ха-ха-ха, — Гоша разразился смехом, но внезапно и ему прилетело по затылку ладонью девушки. — А ты что смеёшься? Оба переполнены пеплом от сигарет, как пепельницы. — Между прочим, ты тоже куришь! — скрещивая руки на груди, Цой взглянул на девушку цепким взглядом. До сих пор его не устраивала вредная привычка любимой. Много споров было по этому поводу, но итог был одним. — А я и не отрицаю этого, в отличие от вас. — Но… — Что за шум? — теперь на кухне находится Игорь, который не дал закончить договорить Гурьянову. — Кто из нас больше курит? — Из вас, это из кого именно? — Ну, нас, — показывая пальцем на Витю, произнёс Гоша. — Хм, не знаю даже… — Да одинаково они курят! — Ничего нет одинакового! — А я согласен с Настей, — пожимая плечами, Тихомиров приобнял Настю за плечи. — Ну, конечно, как же ты и не можешь не согласиться с моей Настей, — ярко выделяя «ты» и «моей», Цой выхватил Осипову из его рук и прижал к себе. — Ты к чему это? — Игорь вопросительно выгнул бровь: как же ему надоели споры по этому поводу! Анастасия была для Игоря симпатичной, смелой и разумной девушкой. Да, но это всё только по-дружески. — Витя, ты для чего опять начинаешь? — нахмурив брови, девушка упёрлась ладонями в грудь Цоя, смотря в его лицо. — А я не начинал ничего. Пока что… — Так! — теперь на и без того маленькой кухне появилась Зина. — Все есть торт! — грозно, твёрдо и уверенно произнесла женщина, указывая пальцем на выход. — Тёть Зина, а кто из нас больше курит? — ну конечно же Виктор всё не мог уняться, в очередной раз тыча пальцем в товарища и на себя. — Откуда мне знать? Я Георгия впервые вижу, а тебя, к сожалению, слишком часто. — Эй, а почему к сожалению? — наигранно надув губы, Витя выпустил из объятий девушку и скрестил руки. — Молча марш в зал! Все! В буквальном смысле — выстраиваясь в паровозик, ребята ретировались из помещения под команды сильной женщины. Насколько сильной, наверное, по-настоящему понимала только Настя, особенно после того разговора. Войдя в зал, ребята взглянули на одиноко сидящего Юру, который нагло пожирал уже второй кусок торта. Лицо измазано в белом креме, который так смешно выглядел на носу. Выпучив глаза, Каспарян замер с открытым ртом и ложкой в руке. — Никакого с вами покоя! — возгласы женщины и не собирались останавливаться, а смех в который раз наполнил квартиру.***
Время приблизилось к поздней ночи, поэтому парни начинали расходиться, и, конечно же, оставили после себя пустые банки из-под пива, грязные тарелки и тому подобное. Зиночка ушла самой первой. Оно и понятно, возраст дольше сидеть не позволял. Уборку было решено оставить на потом: как же хорошо, что завтра тоже выходной! Усталость и выпитый алкоголь давал о себе знать. — Витя, я в душ, не теряй, — подойдя к парню с полотенцем в руках, Настя вопросительно посмотрела на него. — Ты куда? — Я забыл кое-что в квартире, сейчас приду, — быстро чмокнув в нос девушку, Виктор выбежал в подъезд и захлопнул за собой дверь. — Ну, как скажешь, — ну, надо, значит, надо. В любом случае, сейчас Насте нужно смыть с себя всю усталость за прошедший день. Водные процедуры заняли бы куда меньше времени, если бы не тяжесть мыслей о последнем диалоге пары. Да, всё это было сказано, в каком-то смысле, необдуманно. Но она правда любила Витю, она правда хотела детей именно от него. Мечты, в которых они счастливы, и не просто как парень и девушка, а именно как муж и жена. Совсем недавно это всё посетило голову девушки, а теперь совершенно не выходили наружу. Пустой взгляд был направлен на стену: сколько времени она уже так стояла? Одному богу известно. Капли горячей воды стекали по плавным изгибам фигуры Осиповой. Пар заполнил пространство вокруг, из-за чего небольшое зеркало на стене запотело. А время шло, Витя в зале уже заждался. Давно вернулся из квартиры своей, сидел и ждал девушку из душа. Вспотел от волнения, только и успевал, что капли с пота смахивать. Почему? Да потому, что подарок его на день рождения именинницы связан очень плотно с их последним разговором. Удивительно, что все так совпало. — Вить, ты уже пришёл? За чем ходил-то? — полотенце на голове так смешно глаза оттянуло, что Витя сдержать улыбку не смог. Слишком мило она выглядела. — Я не стал при всех… Поднявшись на ноги, Витя подошёл к девушке и ухватился за красные после душа ладони. Расстояние сократилось до минимума, парень находился всё в той же одежде, в отличие от Насти. Она стояла в темно-зелёной футболке и в обычных хлопковых белых трусах. — Ты выйдешь? — от волнения у Цоя язык заплетаться стал, договорить фразу не смог и внезапно заикнулся. — Куда? — вопросительно выгнув бровь, Осипова не поняла сути вопроса. — Кхм, — чуть прочистив горло, тот отпустил её руки и встал на одно колено. — Ты выйдешь за меня? Пальцы крепко сжимали небольшой футляр с золотым колечком, которое хотелось выхватить из рук и закричать во всё горло «ДА!». Но вот только тело не слушалось: ком в горле встал, а глаза расширились. — Витенька… — Настя села на корточки, оказываясь на одном уровне с парнем. — Я согласна. Второй раз за сегодняшний вечер девушка буквально запрыгнула на парня с поцелуем. Но впервые в жизни она целовала не просто парня, а жениха.