Он всегда улыбался

"Он всегда улыбался..." Артур не помнил хоть один день в своей жизни, когда он не смеялся. Искренне ли, болезненно ли, но каждый день его был наполнен смехом. С самого детства он старался радовать окружающих своей улыбкой, но, в первую очередь, конечно, свою мать. Даже если это приносило ему самому боль и страдания. Даже если за этой улыбкой скрывались реки непролитых слез. В чем смысл плакать, если его мать все равно не обратит на него свое внимание? Никому не было дела до маленького, забитого мальчишки, которым он был тогда. Никому не было дела до уставшего взрослого, что хотел приносить в этот мир радость, наплевав на себя самого. Артур смеется-смеется-смеется, задыхаясь от этого смеха, выхаркивая лёгкие и свое желание жить. Не позволяет себе показать своей матери насколько ему тяжело, насколько хочется прекратить все это, сдастся. Но он улыбается ей нежно, обнимает, ласково целует в висок, хотя хочется сдавить хрупкую старческую шею руками до синяков, до тех пор, пока из тела не уйдёт жизнь. Он так устал улыбаться. Слезы стекают по щекам, стоит ему остаться наедине с самим собой, но улыбка все также не сходит с лица. Щеки болят от того, насколько сильно растянуты уголки губ. Ему кажется, что скоро он не выдержит, сорвется, но наконец отпустит себя. И тогда пострадают многие. "Не забывайте про улыбку!" Эти слова висят в месте его работы. Словно насмехаясь, они смотрят на него с ярко-желтой таблички. Артур любит эту работу, любит детей и дарить им радость. Но до безумия ненавидит улыбаться. Ему приходится выдавливать из себя улыбку, чтобы его не уволили. Он сидит напротив зеркала, тянет уголки губ кончиками пальцев вверх. И понимает, что в этой улыбке нет ничего настоящего. Она не вызвана приятными чувствами, она не дарит ни ему, ни окружающим счастья. Психолог в Аркхеме говорит, что улыбка и смех — это защитный механизм его организма. Что ему когда-нибудь станет легче, только вот когда наступит это "когда-нибудь"? Когда он наконец сможет смеяться искреннее, а не так истерично, задыхаясь от того, как сильно сдавливает горло этот звук, больше похожий на бульканье? Он захлебывается в своём безумии, захлебывается смехом, таблетками, сигаретным дымом. Ничего из этого не помогает, а делает лишь хуже. Артур буквально чувствует, как он раскалывается на кусочки, которые собрать не представляется возможным. Из зеркала на него смотрит человек, которого уже не спасти. "Улыбнись, Бэтси." Джокер теперь всегда улыбается. Улыбка напечатана на его лице чужой кровью. Теперь она — символ восстания в Готэме. Кровавого, безумного и весёлого, по мнению Артура, восстания. Она позволяет ему расслабиться, не выдавливать из себя фальшивые эмоции, которые не приносят ничего, кроме боли и усталости. Несколько десятков лет прошло с того дня, когда он впервые искренне улыбнулся, когда пуля пробила черепную коробку Мюррея. Фальшивый смех почти полностью исчез, остался лишь искренний, наполненный жизнью. Ему нравится то, что происходило вокруг. Нравилось то, как по улицам текли реки крови. Город погрузился в безумие, которое заполняло голову Артура полностью, заставляло играть в кошки-мышки с героем в костюме летучей мыши. Ему бы сидеть дома, как законопослушному гражданину, пить таблетки... Но пути назад не было, только вперёд, туда, где его ждёт Бэтмен, который, в отличие от Артура, кажется, никогда не улыбался. Эти извращенные догонялки, в которых гибли десятки людей, нравилось Артуру, заставляли улыбаться искренне, пускай и безумно. Щеки больше не болели, слезы больше не текли. Его называли психопатом. Зато теперь он больше не врал самому себе.