Проклятие "Спаси-Себя-Сам". Часть 2

Глава Юэ, как и ожидалось, откликнулся на призыв немедленно. Его ответное послание было кратким: Ожидаю шиди на Цюндине. Собственно, ничего больше от него и не требовалось – хотя Цинцю, конечно, хотелось бы и дальше устраивать встречи исключительно на собственной территории. Утешив себя мыслью, что так он хотя бы больше не должен строить из себя заботливого хозяина и делиться хорошим чаем, Цинцю поправил прическу, смахнул пылинки с белоснежных рукавов и направил свои шаги в сторону Цюндина. Еще на Радужном мосту его встретила услужливая ученица, посланная встретить высокого гостя. Девушка сразу же рассыпалась в вежливых извинениях за собственного владыку: дескать, занят, оттого и не смог прийти лично, но пусть уважаемый шишу Шэнь не считает себя позабытым и не обижается… если бы не дела имперской важности, разумеется, ему был бы обеспечен куда более теплый прием… Уважаемый шишу Шэнь не только не обиделся, но и распушился еще сильнее и позволил ученице развлекать себя светской беседой всю оставшуюся дорогу до пика. До мастерства Юэ она, разумеется, не дотягивала, но разговор вела с легкостью, держалась безукоризненно, умно рассуждала о поэзии и музыке, и ее вежливая улыбка чем-то напоминала улыбку Цинъюаня. Цинцю только и оставалось, что вздохнуть и скривиться от зависти за веером: все-таки педагогические таланты главы значительно превосходили его собственные. Своих щенят Юэ муштровал так, что любому из них года эдак с третьего можно было доверить собственный пик и не слишком об этом беспокоиться. Как там звали его главного ученика? Цинцю порылся в памяти и ничего не нашел. Такой высокий, вежливый юноша… – Эта недостойная также считает, что поздние работы Ван Яна несколько переоценены, – мурлыкала тем временем девушка ровно и неторопливо. – Впрочем, как говорят, последняя его книга во многом похожа на самые первые его рассказы… – У Ван Яна вышла новая книга? – оторвался от своих мыслей Цинцю. – Верно, и, говорят, неплохая. Впрочем, эта недостойная еще не нашла времени лично с ней ознакомиться… Она озаглавлена “Портреты семейства Шу”. – Вот как… За беседой они дошли до Цюндина. Девушка проводила его до покоев Юэ, поклонилась и исчезла – как вежливый призрак. Цинцю только и мог, что покачать головой. Имени ее он, разумеется, не запомнил. – Как зовут твоего главного ученика? – спросил он с порога, привычным жестом сразу же раскрывая веер с глушащими печатями. Юэ, корпящий за какими-то бумагами, вскинул на него удивленный взгляд. – Чжан Цзюнь… Шиди пришел только для того, чтобы узнать это? – Нет, нет… Боюсь, меня привело дело куда более… сложное. Юэ кивнул и одним движением расчистил стол. Щелчком пальцев он зажег печати на стенах; затем, встав, он задернул занавески, укрыв их от очей остального мира. – В таком случае я всегда готов выслушать шиди. Цинцю помедлил. Он уже успел немного рассортировать шальные мысли, родившиеся во время разговора с Минъянь, и возможные последствия этого разговора он представлял себе невероятно ясно. Однако… если кому-то он и мог довериться, так это Юэ. – Этот владыка заранее просит простить его, – начал он негромко и осторожно, – так как его идеи могут показаться главе… крамольными. Юэ моргнул, но не перебил и только кивком попросил его продолжить. Ну что же. Цинцю глубоко вздохнул, прикрыл глаза. – Если бы… если бы этого главу школы спросили, как можно добиться перемирия с демонами, что бы он ответил? Ни звука. В покоях стояла тишина, не нарушаемая ни скрипом, ни вздохом. Только за стенами шелестели невидимые листья. Цинцю отважился взглянуть на Юэ из-под ресниц. Тот сидел неподвижно и разглядывал его с совершенно непроницаемым лицом. – Будь я чуть менее осмотрительным человеком, – сказал тот наконец, – я бы, пожалуй, подумал, будто бы это шиди Цинцю является шпионом от Царства демонов. Шиди должен понимать, что подобные речи… Цинцю скривился: такое чувство, будто его отчитывали, как послушника-первогодка. – Знаю, знаю. Моя верность все так же с Цанцюн, и ты это прекрасно знаешь… и все же?.. Юэ еще какое-то время рассматривал его внимательно и тихо. Затем складка между его бровей разгладилась, и он спросил: – Это из-за мальчика, да? – Ну почему же сразу “из-за мальчика”? – привычно окрысился Цинцю, никого, впрочем, не сумев обмануть. Цинъюань вздохнул. – Я понимаю, Сяо Цинцю, что возвращение юного Ло Бинхэ тяготит тебе сердце… – Вовсе нет, – процедил Цинцю сквозь зубы. – …Однако, к сожалению, ты уже сделал для него все, что мог. Все думают, что он в плену у демонов, а не в Бездне – его возвращение не вызовет вопросов… – Юэ помедлил. – Однако мне все не дает покоя рассказанный шиди вещий сон. Уверен ли Сяо Цинцю, что Ло Бинхэ не причинит ему вреда? Ответом, разумеется, было категорическое “нет”, но вслух Цинцю произносить это не собирался. – Не думаю: все-таки он обязан мне жизнью, и не единожды, – проворчал он. – Хоть какие-то понятия о чести и совести должны были остаться у него в пустой голове… Юэ деликатно кашлянул. – Ну что же, шиди виднее. Цинцю кинул на него недовольный взгляд и после паузы неохотно признался: – …Впрочем, я не могу быть уверен, что именно взбредет в голову этому упрямцу. Пусть владыка будет спокоен: я не так глуп, чтобы встречать мальчишку с распростертыми объятиями, если тому вздумается прийти ко мне на порог с обнаженным мечом. – Я рад это слышать, шиди… – Юэ тяжело вздохнул, помолчал. – И все же я не могу так просто смириться с возможной угрозой, Сяо Цинцю. Я надеялся как-нибудь обсудить ее с тобой подробнее, и, если дело шиди не срочное… Цинцю дернул бровью. – Возможно, я и найду время на подобный разговор. Что именно хотел узнать глава? – О, любые новые сведения будут мне полезны – я знаю лишь то, что рассказал мне Сяо Цинцю, а Сяо Цинцю рассказал мне совсем немного. Цинцю помедлил. Затем он со вздохом вытащил небольшой нательный мешочек-цянкунь из-за ворота верхнего платья. Распустив тесьму, он вытащил из него другой мешочек, куда больших размеров; из него, в свою очередь, он с некоторым трудом достал объемистую деревянную коробку, обклеенную печатями, и с глухим стуком поставил ее на стол. Юэ наблюдал за его манипуляциями с видимым интересом. – Я боюсь представить, – сказал он, улыбаясь, – что именно шиди прячет подобным образом и сколько еще предметов он извлечет из рукавов подобно уличному фокуснику. – Шутить здесь совершенно не о чем, – проворчал Цинцю, не без труда по одной снимая с коробки свои же печати. – Я с некоторых пор ношу эту вещь с собой на всякий случай: боюсь, как бы она не попала не в те руки. – И что же это за артефакт? Вместо ответа Цинцю вынул из коробки несколько потрепанную тетрадь. – Сюда я записал все, что вспомнил из своего сна. Улыбка Юэ пропала, и он медленно, серьезно кивнул. – …Я понимаю, шиди. Теперь я думаю, что подобных мер защиты может быть даже недостаточно. – Я учту мнение главы, – отмахнулся от него Цинцю, рассеянно поглаживая первый лист тетради. Он замялся, внезапно осознав, что не слишком сдерживался, перечисляя преступления будущего Бинхэ. – Я должен предупредить, что некоторые события, упомянутые здесь… Юэ скупо улыбнулся. – Я не слишком малодушен, шиди, и понимаю из предыдущих твоих рассказов, что речь пойдет о вещах малоприятных. Прошу, позволь мне… Цинцю рассматривал его лицо несколько мгновений. Потом он, хоть и через силу, передал тетрадь в руки Юэ. – Нужная часть отмечена лентой – туда я переписывал начисто… Юэ поблагодарил его кивком и погрузился в чтение. Читал он быстро, легко скользя глазами по страницам. Уже с первых строк он нахмурился; чем дальше, тем сильнее темнело его лицо. В какой-то момент он вскинул глаза на Цинцю – взгляд его был холоден и пуст. – Сяо Цинцю… – Знаю, – коротко ответил Цинцю. – Читай дальше. Юэ медленно опустил взгляд и снова погрузился в чтение. Спустя еще какое-то время он тихо сказал: – И этого демона… – Пока что только полукровку, – буркнул Цинцю. – Да, именно его возвращения я так жду. Я ничуть не заблуждаюсь на его счет: мальчишка опасен. Однако я уже пытался убить его – безрезультатно. – Не могу упрекнуть шиди в излишней осторожности, – чуть дрогнувшим голосом откликнулся Юэ. Он застыл над тетрадью, почти не мигая; Цинцю скосил глаза и увидел, что на открытой странице была скупо и сухо описана его собственная смерть в тюрьме под дворцом Хуанхуа. – Я бы, возможно, поступил так же… – Вряд ли. Ты излишне мягок. Юэ покачал головой, но не возразил. – И… Сяо Цинцю полагает, что сделал все возможное, чтобы предотвратить эту трагедию? – По крайней мере – все, о чем мог подумать сам. Однако, как оказалось, священному демону сложно что-то противопоставить. Хотя не мне тебе об этом говорить… За этим я и пришел к главе – в конце концов, он умнейший человек в Цанцюн после меня самого. Возможно, услышав мои мысли, он поделится своими. Юэ с усилием улыбнулся и поднял, наконец, взгляд от страницы. – И каковы же мысли шиди Цинцю? – Одну я уже высказал. Я не могу вырвать ему клыки, не могу выцедить кровь, что течет в его жилах и дарит ему силы, однако кое-что, пожалуй, я смогу ему противопоставить даже при худшем из исходов. Как Юэ-шисюн уже мог прочесть сам, львиная доля проблем, связанных с мальчишкой, заключается в силах, что за ним стоят… Справиться с одним священным демоном мы, пожалуй, сможем – но не со всем Царством сразу. – И поэтому шиди намекал на перемирие, – понятливо кивнул Юэ. – Провинции, состоящие в выгодном союзе с людьми, будет сложнее склонить к войне… – Он снова опустил глаза на тетрадь, будто страницы сами притягивали его взгляд. – Да, пожалуй, мне и вправду стоит подумать над этим. Над этим и над всем остальным... Вот еще что. Лишить его силы, что таится в его крови, мы действительно не можем, но зато способны несколько ослабить его в остальном. Хоть немного, но уменьшить исходящую от него угрозу – не этого ли хочет шиди Цинцю? – Если бы я не этого хотел, я бы здесь не стоял. – Я осмелился предположить, что так оно и есть. Кажется, юный Бинхэ черпает силу из многих источников. Мальчику на пути попадается на удивление много артефактов, будто они сами падают к нему в руки… – И что же ты предлагаешь? Учтиво попросить его отказаться от половины? – Я не к этому клоню... Сколькие из них были так или иначе прокляты? А вот это был очень хороший вопрос. Цинцю сразу согнал с лица усмешку. – Сложно сказать. Многие, все или ни единого... Впрочем, часто волшебные предметы обретают подобие разума; такие могут и воспротивиться чужой воле, чтобы пощадить владельца и не дать ход проклятию. Взять хоть наши мечи... – Или, напротив, злой разумный предмет пойдет на все, чтобы подчинить хозяина своей воле. Множество предметов в руках юного Бинхэ демонического происхождения... а демоны любят подхлестывать собственную кровожадность и не гнушаются вредоносными чарами. – К сожалению, не могу предложить главе ничего, кроме уже сказанного: я мог бы вежливо попросить Бинхэ отдать мне бесценные артефакты, из которых он черпает силу, но, боюсь, он не слишком этому обрадуется. Даже если они прокляты, как нам это поможет? – Проклятие можно снять, – просто и мягко откликнулся Юэ. Цинцю прикусил губу. После паузы он ответил: – Не всякое. Однако… здесь можно было бы обойтись не силой, а хитростью. Обставить ритуал избавления от скверны как нечто, чего он сам бы захотел. Думаю, мальчишка и сам будет заинтересован в том, чтобы пройти через очищение после паров Бездны... Если его разум будет не слишком затуманен, а сердце – не слишком черно, возможно, его удастся уговорить миром. А там… вот бы дело и вправду было всего лишь в простом влиянии на ток его ци, которое исчезнет после ритуала. – Или не слишком простом. Я все думаю о мысли, высказанной шиди: наши мечи... – Юэ задумался. Глаза его метнулись по комнате, будто он пытался догнать и ухватить какую-то верткую мысль, но спустя мгновение он скривился. – Нет, не могу вспомнить. Так или иначе, шиди стоит прояснить этот вопрос – возможно, за пределами библиотек. Обтекаемый намек на то, что ему стоит отправиться трясти своих информантов, Цинцю понял и принял к сведению. – Я учту слова шисюна. Ах, да: к моему сожалению, демоническая угроза исходит еще от одного ученика Цанцюн. – Вот как? Неужели шиди отыскал шпиона? Цинцю поморщился. Ну что же... Говорить на эту тему ему было почти физически больно безо всякого проклятия, но делать было нечего. – Не совсем. Лю Минъянь не была с нами вполне откровенна, – произнес он с неохотой. – Все это время она тайно встречалась с Ша Хуалин – по ее словам, исключительно для невинных, целомудренных поединков. Юэ моментально вытянулся. – Вот как. А что шимэй Ци?.. – Ничего не знала. По крайней мере, если верить этому журавлю... – Которого уже поймали на лжи, – покачал головой Юэ. – Впрочем, не думаю, что шимэй, при всей ее любви к ученице, стала бы терпеть подобное… подобное... – Нахальство? – ехидно подсказал Цинцю. Юэ не улыбнулся, но в глазах его, несмотря на серьезность ситуации, блеснула искра. – Скорее, напротив, прискорбное отсутствие амбиций. Шимэй учит своих девушек всегда добиваться своего... – И верно: за столько лун – и не вытянуть из соперницы ни единой завалящей сплетни, – в тон ему подхватил Цинцю. – Как тут не усомниться в педагогических талантах шимэй? Юэ все-таки, не выдержав, дрогнул углами рта, но тут же снова посерьезнел. – Так или иначе... я понимаю волнение шиди. Это действительно многое меняет. Во-первых, шимэй нужно поставить в известность: без нее этот разговор ни к чему не приведет. Во-вторых… думаю, шимэй Ци может помочь и с твоей проблемой, Сяо Цинцю. У меня есть некоторые идеи, претворить которые в жизнь может только она. – Лю Минъянь обещала дождаться моего знака, чтобы рассказать все наставнице… – Скажи ей, – бросил коротко Юэ, не поднимая глаз. – И передай, что после этого шимэй Ци ожидают на Цюндине. Цинцю, уже доставший было кисть, остановился. Спустя мгновение он кротко поинтересовался: – Глава, верно, решил самостоятельно сровнять свой пик с землей, не дожидаясь возвращения Ло Бинхэ?.. Юэ дернул краем губ, но на подначку не поддался, жестом указав Цинцю продолжать. Когда бумажный журавлик выпорхнул в окно, он спросил: – Когда шиди стало об этом известно? – Только сегодня утром: она решила признаться сама. – И что же именно она рассказала? Цинцю кратко пересказал ему самую суть. Юэ выслушал его, не перебивая. Затем он спросил смолкшего Цинцю: – Как считает шиди, есть ли поводы для беспокойства? – Только самые очевидные. В верности ее я не сомневаюсь, а вот в хитроумии… Девочка, конечно, утверждает, будто ничего ей не выдала, но верить ей я не стал бы. – Даже если она и вправду старалась замкнуть уста, опытный соперник смог бы разведать нужные ему сведения исподтишка, не вызвав подозрений. Все-таки она совсем юна... – Юэ деликатно опустил ресницы. – А держать лицо порой не умеют даже люди гораздо старше и опытнее. – Главе к лицу самокритичность, – проворчал Цинцю. Юэ на подначку не поддался. Подумав, он сказал: – Есть и еще кое-что, для чего я хотел видеть шимэй на своем пике. Шиди... Сяо Цинцю, я понимаю твое нежелание вмешивать других в свои дела. Однако ты не один: за тобой стоит Цанцюн. – К чему клонит шисюн? – Помимо Царства Демонов и артефактов, Бинхэ может воспользоваться и третьим оружием. Эта история с Цю Хайтан... – Юэ помолчал. – Мне не нравится, что, даже если твой ученик не станет привлекать ее к делу, этой женщиной может воспользоваться кто-то другой. Хотя бы для собственного успокоения я хотел бы принять кое-какие дополнительные предосторожности. – И что же раньше мешало шисюну предостеречься? – съерничал Цинцю. – Страх навредить своему шиди. Я хотел бы привлечь к этому делу Ци Цинци. – Ни за что. – Я понимаю... – Нет, не понимаешь. – ...Я понимаю, шиди, – с бесконечным терпением повторил Юэ, – но, думаю, ее вмешательство будет для шиди намного менее болезненным, чем предсказанный ему исход. К тому же шимэй Ци, как я думаю, достаточно осторожна и деликатна в том, что касается чужих секретов… Уже заготовленную в ответ тираду Цинцю прервало появление Ци Цинци. Дверь отшвырнуло в стену, хижина содрогнулась – в первую секунду Цинцю даже было подумал, будто это начался ураган, а не владычица одного из дольних пиков Цанцюн пришла преклонить колени перед старшими братьями. – Какова! Нет, вы представьте себе! У меня под носом – и такое! Ци Цинци не просто кипела – она извергалась. Цинцю, опустив подбородок на ладони, наслаждался зрелищем. Юэ следил за ней с жалостливым интересом. Тетрадь куда-то волшебным образом исчезла с его стола. – “Журавль”, “небесная фея”, тоже мне! Скорее, лиса! Так обвести свою бедную наставницу вокруг пальца! “Я оттачиваю навыки”, – явно передразнила она ученицу, – “оттачиваю навыки владения мечом”. Как же! Сказала бы я, что именно она оттачивает, да вот только духу не хватит! Выговорившись, Цинци рухнула на стул у двери и сдавленно зарычала в сложенные ладони. Орлица Цанцюн сейчас напоминала, скорее, вымокшую под дождем курицу. Юэ даже не стал выговаривать ей за нарушение этикета – то ли из жалости, то ли из опасения вызвать новый взрыв. – Как хорошо шимэй выучила свою главную ученицу, – пропел Цинцю, не питавший подобных опасений. Цинци ответила ему только новым приглушенным рыком. Цинцю почувствовал себя любителем насекомых, из любопытства дразнящий палочкой жука-бомбардира. – Однако же, – сказала Цинци через какое-то время, немного успокоившись, – какая выдержка! Молчала, не выдала себя ни словом, ни знаком... В ее голосе мелькнуло что-то, напоминающее родительскую гордость. – Уж не восхищаешься ли ты ее безрассудством, шимэй? – укоризненно взглянул на нее Юэ. – Боюсь, восхищаться тут нечем. Однако я сама виновата: будто забыла, с каким семейством имею дело. Что старший, что младшая – все одна кровь. С виду – тихоня, умница, а на деле... Махнув рукой, она оборвала себя и наконец-то приняла почтительную позу. – Эта недостойная просит прощения, глава Юэ. Недосмотр мой, и нести наказание тоже мне: я взялась воспитывать эту пташку, мне и отвечать за ее промахи. – Думаю, – мягко ответил Юэ, – лучшим наказанием для шимэй Ци будет, если она как можно тщательней устранит последствия этого недосмотра. Цинци поклонилась и изобразила самое искреннее раскаяние – хотя, возможно, изображать ей ничего и не требовалось: отзвуки ее возмущения Цинцю чувствовал всем телом, даже сидя в пяти шагах от боевой сестры. – Об этом не стоит и говорить, глава. Я сделаю все, чтобы эта некрасивая история не принесла нам никакого вреда. – Я надеюсь на то же самое, шимэй, – как-то особенно мягко ответил ей Юэ. Он помедлил, коснулся пальцем виска, словно отгоняя головную боль. – Однако, если она хочет не только понести наказание, но и и искупить свою вину… – Более чем, глава Юэ. Чем эта ничтожная может послужить своей школе? Юэ вместо немедленного ответа перевел взгляд на Цинцю и посмотрел на него с намеком. Цинцю гневно отвернулся. Посидев так несколько мгновений, он украдкой оглянулся через плечо и встретил все тот же серьезный взгляд. Еще пару мгновений они играли в гляделки. Потом Цинцю возмущенно взмахнул рукавами и выплюнул: – Пусть глава поступает, как знает – если уж он знает лучше других. Юэ тяжело вздохнул, но не отступил, очевидно, решив считать эти слова разрешением. Он вновь повернулся к Цинци. – Шимэй, есть еще одно дело, в котором необходимо проявить наибольшую осторожность… Есть женщина, заклинательница, которой может быть выгодно выставить Цанцюн в самом невыгодном свете. Мне стало известно о ее намерениях случайно, и, к сожалению, пока что противопоставить ей нам нечего… – Одной-единственной женщине? – вскинула бровь Ци Цинци. – Неужто секта так ослабла, что одна девочка может словом пошатнуть все двенадцать пиков? – Не все, шимэй, лишь один. Но и одного будет достаточно, если этим умно распорядится кто-то ловкий и опытный. Подорвать доверие к одному владыке – не то же ли это самое, что бросить тень на всех его братьев и сестер, заставить усомниться в их собственной честности? – И над чьим же пиком навис ураган? Неужели Цюндин грозит обрушиться? Юэ снова бросил быстрый взгляд вскользь на Цинцю. Не увидев зримого протеста, он с некоторым усилием сказал: – Нет, боюсь, тучи сгустились над Цинцзином. Эта женщина знала когда-то шиди Шэня, затаила на него личную злобу и, как оказалось, не остановится ни перед клеветой, ни перед шантажом, только чтобы лишить его положения. – Как интересно… – Цинци сощурила глаза. – Не так давно шисюн просил меня отыскать одну женщину… Юэ покаянно склонил голову. – Это и вправду была Цю Хайтан, шимэй. Прошу простить мне мой обман: тогда я не знал, можно ли верить слухам о ее готовящейся мести. Я не решился бросить тень на, возможно, невинного человека и схитрил, утаив свои истинные мотивы. – И, как я понимаю, человек невинным не оказался… – Цинци фыркнула. – Ну что же! Пусть мои боевые братья не волнуются: я найду способ подорвать доверие к ее словам. – Думаю, я не должен и говорить, что шимэй и сама не должна им верить? – В этом нет необходимости, шисюн. Впрочем, есть одна неприятность: Цю Хайтан состоит в секте, тесно связанной с Цанцюн… Этой недостойной кажется, что здесь стоит проявить особую осторожность, не так ли? Юэ немного оживился, и они с Цинци начали бурно обсуждать подход к этой проблеме. Цинцю предоставил их самим себе и позволил своим мыслям покинуть хижину Юэ, Цюндин и Царство людей вообще, перенесясь разумом в небесные дали, где нет ни земных проблем, ни земных сожалений. Его вырвал из забытья голос Цинци: – Шисюн Шэнь, не кажется ли тебе разумным это предложение? Цинцю повернулся к ней с каменным лицом, не отражавшим и тени его истинного замешательства – предложение он, разумеется, благополучно пропустил. – В некотором роде, – обронил он, – однако шимэй стоит раскрыть свою мысль чуть подробнее. Цинци вздохнула, но мысль раскрыла. – Думаю, шисюн и сам знает, насколько шатка его репутация. Бросить тень на небожителя куда сложнее, чем на того, кто и так покрыт мраком… Всего лишь в глазах общества! – немедленно уточнила она, увидев, как подобрались оба ее собрата. – Разумеется, мне самой не в чем упрекнуть шисюна… Цинцю поморщился: ну конечно же, он не верил ей ни капли. Знаком он указал ей продолжить, решив не тратить время на бесполезные заверения шимэй в своей великой любви к нему самому. – Я только хотела сказать, – куда осторожнее продолжила Цинци, – что, возможно, если шисюн чуть исправит свое положение, то очернить его станет куда сложнее. – И что же мне предлагает шимэй? – съязвил Цинцю. – Вытирать носики сироткам? Швырять монеты каждому встречному бедняку? – О, в некотором роде шисюн уже начал исправлять дело самостоятельно. – Цинци стрельнула в него взглядом. – Я могу сказать одно: дружба с Лю Цингэ несомненно пойдет Шэнь Цинцю на пользу. В народе любят старшего из семейства Лю, а его достоинства несомненны… его суждению доверяют… – Его суждению? – Шисюн, прошу. Ты же знаешь и сам, какова репутация Лю Цингэ. Цинцю знал: репутация Цингэ была безупречна. Ему это совершенно не нравилось, но поделать с этим он ничего не мог. – И для чего же мне его репутация? – Только лишь для того, чтобы отзвук его славы окутал и тебя самого, шисюн. Не нужно делать ничего помимо того, что ты делаешь и так: не беги от его дружбы, и, глядишь, все наладится само собой. Цинцю одарил ее презрительным взглядом, но ненароком скосил глаза на Юэ и удивленно замер: Юэ смотрел на них двоих с совершенно неожиданным напряжением. Цинци, словно почуяв его взгляд, обернулась на него и уставилась на собрата почти что с вызовом. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, не отрываясь; затем Юэ, словно сдавшись, со вздохом кивнул. – Думаю, в словах шимэй есть смысл. Тебе стоит поступить так, как она просит, шиди. Цинцю моргнул. Раньше он бы, пожалуй, заподозрил, что против него готовятся какие-то козни; сейчас же он только подумал, что на сегодня с него достаточно откровений, и лезть и разбираться в происходящем он не собирается. По крайней мере, прямо сейчас. А вот завтра, пожалуй, можно будет и растрясти заговорщиков. – Я подумаю, – царственно ответил он и скрылся за стратегически распахнутым веером. – Если только Лю-шиди будет пристойно себя вести. – О, я в этом даже не сомневаюсь, – пропела Цинци. В этом тоже крылась какая-то тайна, но настолько – по внутреннему ощущению Цинцю – незначительная, что он отмел ее как не стоящую внимания. Как он понял уже очень скоро, сделал он это совершенно зря.