-
Весь день они находятся в дороге, направляясь из Испании к следующей остановке в рамках тура. Ларс большую часть пути валяется на своей койке. Джейсон и Кирк громко болтают о том, что Джеймс начал намеренно игнорировать около часа назад. Он слушал кассету в задней комнате отдыха, но без Ларса, который его развлекает, это становится скучным. Он поднимается с дивана, оставляя магнитофон, и откидывает занавеску койки Ларса. Он оглядывает проход, убеждается, что остальные заняты, и проскальзывает внутрь, задергивая за собой шторку. Он позволяет теплу и темноте окутать его. Ларс свернулся калачиком, прижавшись лицом к стене. Здесь чертовски мало места, и он прижимается к телу Ларса, вынужден обхватить его рукой за талию, чтобы случайно не скатиться на пол. Ларс прижимается к нему, и Джеймс пользуется случаем, чтобы уткнуться лицом в его шею. Он тихо вдыхает, стараясь быть не слишком очевидным, и проводит носом по его плечу. Он сдвигается еще немного вниз и трется лицом о ткань его футболки. Ларс смеется, переворачивается в объятиях Джеймса и смущенно ухмыляется. — Что ты делаешь? — Мне нравится твой запах, — Джеймс целует ямочку на его подбородке, а затем уголок рта. — Чего? — Ларс отталкивает его плечом, секунду изучает его лицо. — Ну, типа. То, как ты пахнешь. Ларс смотрит на него как на сумасшедшего. — От меня воняет. Я еще не был в душе. — Я знаю, — Джеймс тоже не мылся, но его собственный запах пота ему не очень нравится. Он не может этого объяснить. Он вспоминает, что читал о том, что если животному нравится запах другого животного, то это хороший потенциальный партнер. — Ебаный в рот… — Ларс смеется, — Ты серьезно, да? Джеймс только кивает. Немного нерешительно протягивает руку, берет Ларса за запястье и направляет его руку вниз, туда, где у него стояк. Брови Ларса все еще сведены вместе, как будто он не может поверить, что это его заводит. — Ты хочешь этого? — рука Ларса сжимается. Джеймс хрипло стонет, снова кивает, дыхание сбивается. Ларс целует его небрежно, с зубами и языком, отстраняется, и их губы все еще соединяет ниточка слюны, — Это плохо.-
Ларс встречается с девушкой, с которой познакомился в Англии в прошлом году. Джеймс потрясен тем, что они поддерживали связь — для того, чтобы встретиться снова. Джеймс не знал, что между ними было что-то серьезное, но, с другой стороны, он не был образцом трезвости. Вероятно, он пропустил много дерьма, которое не должен был пропускать. Обычно Ларс знакомится с девушкой, трахает ее, а потом решает, сможет ли он выдержать ее присутствие рядом. Если может, то девчонка обычно становится его девушкой. Так что, судя по тому, как они обжимаются за столом, они наверняка понравились друг другу. У нее британский акцент, и она немного выше его, что не так уж и удивительно. Она смеется над шутками Ларса, как будто он самый смешной человек на свете. Джеймс в ярости. Он знает ее имя, конечно, знает, но делает вид, что не знает. Он делает вид, что его это нисколько не беспокоит, и это представление, за которое он считает себя достойным премий Оскар, Эмми и Тони. Это уже второй вечер, когда она была с ними в баре после концерта. Теперь он подслушивает разговор о том, что она придет на следующие два шоу, и ему хочется дать Джейсону пощечину за то, что он поддержал эту идею. Что, черт возьми, он вообще знает? Он отпивает половину пива. Ларс — его. Девушка, особенно та, которая хочет быть с ним в туре — это огромная помеха. Ларс принадлежит ему, Ларс — это… — Джеймс? — А? — Я спросил, что ты думаешь? — Ларс кивает ему. Джеймс не имеет ни малейшего представления о том, о чем они говорят. Он подносит руку к лицу, откидывает волосы назад, нащупывает прыщик над левой бровью, на который Ларс так любезно указал ему этим утром. — Да, круто, — он кивает, губы плотно сжаты. Ларс, похоже, не ведется на это. Но он все равно поворачивается к этой девушке, что-то бормочет ей, и она улыбается в ответ. Джеймс думает, что ему просто не следует наблюдать за происходящим. Она заправляет волосы Ларсу за ухо, поглаживает большим пальцем его челюсть, и он наклоняется, чтобы поцеловать ее. Он чувствует этот фантомный поцелуй на своих губах. Джеймс болезненно вздрагивает. Он опускает глаза на пиво, желая утонуть в янтарной жидкости. Он заказывает еще один стакан.-
— Вам звонок в пять утра, мистер Хэтфилд, — шепчет Ларс ему на ухо. Он лежит на животе, задница едва прикрыта простыней. Он надеется, что на самом деле сейчас не пять утра. Он устал до чертиков. Сегодня они играют свой первый концерт за железным занавесом, знаковый в их карьере, и все, чего он хочет — это спать. Джеймс бурчит что-то в подушку, но не двигается с места. Ларс целует его плечо, спускается вниз по позвоночнику и сдвигает одеяло. Он проводит рукой по задней поверхности бедра Джеймса, по изгибу задницы и просовывает большой палец между булок, когда Джеймс молниеносно протягивает руку, чтобы схватить его за запястье. — Хорошая попытка, — хрипит он. Ларс хмыкает, когда Джеймс переворачивается на спину и поднимает Ларса, прижимая к себе. Они оказываются лицом к лицу, и Джеймс не может удержаться, чтобы не сцеловать ухмылку с губ Ларса. Он чувствует, как все его тело мягко прижимается к нему. Воспоминания о бархатной теплоте рта Ларса накануне вечером возникают в голове. Он прокрался к нему в комнату, не в силах больше находиться в разлуке, хотя они провели вместе целый день. Ларсу было ужасно скучно, потому что, хотя у них было кабельное телевидение, немецкая версия MTV не была слишком понятной. Поэтому Джеймс помог ему развеять эту скуку. Это было самое малое, что он мог сделать. А теперь, ощущая жар его тела и то, как он ерзает на его бедре, он уже на пути к тому, чтобы стать настолько возбужденным, насколько он не был никогда в своей жизни. Как раз в тот момент, когда рука Ларса почесывает волосы под пупком, действительно звонит проклятый телефон. Ларс смеется, отстраняясь от поцелуя, и, перевернувшись на спину так, что его голова частично свисает с кровати, вслепую тянется за ним, чтобы ответить на звонок. Джеймс следит за каждым его движением, сосредоточившись на мельчайших деталях, и опускается рядом с ним на колени. — Алло? — Ларс снимает трубку с подставки и раздвигает колени. Джеймс сплевывает в руку и обхватывает свой член, не в силах больше ждать. Джеймс стонет от ощущения шершавой ладони, и Ларс прижимает палец к губам, беззвучно шипя. — Да, хорошо, — Ларс разговор продолжает, похоже, почти не обращая внимания на то, что происходит на его глазах. Джеймс поднимает его ногу, упирает лодыжку в плечо и проводит носом по коже, ведет языком по косточке и старается не застонать от прикосновения, по позвоночнику пробегает жар. Он не может оторвать глаз от Ларса. — Угу. Конечно, — рука Ларса опускается вниз и упирается в его живот. Он зажмуривает глаза, — Да, да. Я понял. Телефон выскальзывает из левой руки Ларса и бесшумно падает на кровать рядом с его плечом, в опасной близости от того, чтобы грохнуться на пол. Он откидывает волосы с лица, язык высовывается, чтобы смочить губы. Джеймс с удовлетворением наблюдает за тем, как Ларс теряет столь контроль над собой, и кусает его за и́кру. Он щедро впивается зубами, сильно прикусывает, и глаза Ларса распахиваются, грудь вздымается. Джеймс уже неистово гонится за своей разрядкой, Ларс почти не уступает ему в степени отчаяния, когда снова подносит телефон к уху. — Отлично. Спасибо, — его голос начинает звучать слишком сбивчиво, чтобы не вызывать подозрение. Для того, кто находится на другом конце провода, должно быть совершенно очевидно, что что-то происходит. Тот факт, что Ларс вообще отвечает на телефонные звонки, подгоняет его, и, удивляясь самому себе, он кончает ему на грудь. Ларс двигает запястьем еще два-три раза, а затем следует его примеру, стиснув зубы и закрыв глаза. Когда Джеймс опускает ногу и проводит пальцами по беспорядку, который они устроили, Ларс задыхается. — Я дам ему знать. Пока, — он снова опускает телефон, Джеймс хватает его чистой рукой и вешает трубку. Он берет два кончика пальцев, покрытых спермой, и прижимает их к открытому и ждущему рту Ларса. Он мычит, как будто это действительно вкусно, хотя Джеймс знает, что это не так. Он уже пробовал это — один, самостоятельно, из любопытства — и не был впечатлен. Но Ларс все равно вылизывает его пальцы дочиста. — Кто это был? — запоздало спрашивает Джеймс. — По поводу автобуса. Они хотят, чтобы я сходил за тобой. По какой-то причине ты не отвечаешь на звонки в своей комнате, — Ларс говорит, отнимая пальцы Джеймса от своего рта. Он смотрит вниз на свой торс, и Джеймс видит, как в его голове поворачиваются шестеренки, — Слижи это. — Не хочу, — Джеймс морщит нос. Ларс окидывает его лишь одним взглядом, хватает его за волосы и тянет. Это движение отчего-то возбуждает его, ему нравится, когда больно. Если бы у него снова мог встать так скоро после того, как он кончил, так бы и случилось. Но этого не происходит, поэтому просто втягивает воздух сквозь зубы, напрягается от захвата. — Сделай это, — говорит Ларс, прежде чем отпустить его волосы. Это гребаный тест, который он отчаянно хочет пройти. Поэтому он наклоняется, проводит языком по коже, очищая ее. Прежде чем Джеймс успевает сглотнуть, Ларс встречает его поцелуем с открытым ртом и забирает все себе. Это до ужаса грязно. Его тело трепещет от этого, он знает, что нет никого другого, для кого он сделал что-то подобное.-
Ларс и Джейсон дерутся — на самом деле сносят друг друга с ног — из-за какой-то глупой ерунды. Он злится, потому что Ларс сказал в интервью какому-то журналу, что Джейсон — гей, и доверчивая шведка, бравшая у него интервью, поверила ему, спросила, можно ли это напечатать, на что он ответил: «да, конечно». Он подначивает его, добродушные подколки начинает переходить в оскорбления. Полотенце, которое было намотано на волосы Джейсона, чтобы впитать воду после душа, было бессистемно сорвано — жертва драки — и теперь валяется на полу рядом с ними. Джейсону, наверное, надоело, что к нему постоянно придираются. Ларсу наплевать, чего хочет Джейсон — он всего лишь наемный убийца. Если он хочет, чтобы его по-настоящему приняли в их ряды, ему придется пройти через все те же испытания, что и им. Он не может обойти это все стороной только потому, что случайно заглянул к ним в подходящий момент. Джеймс сидит на диване и, как может, разгребает их мусор, причем делает это с тех пор, как они приняли душ. Кирк комментирует поединок, как будто это боксерский матч. Ларс не помнит, что именно он сказал, чтобы вывести его из себя — из его рта вылетает столько всякой ерунды, что трудно вести учет, особенно когда Джейсон наносит ему тычки по крайней мере по трем частям тела. Джейсон скручивает его в удушающий захват, хотя и неплотный, и Ларс жалеет, что ввязался в драку с человеком, который на самом деле был в команде борцов в средней школе. Он продолжает нести про него гневную околесицу, чтобы потом пошутить гомофобную шутку, но сейчас его больше волнует воздух, который стремительно покидает его легкие. — Да? Тебя научили как сосать член в теннисном лагере? Прежде чем Ларс успевает сформулировать ответ, Джеймс срывается с дивана и набрасывается на Джейсона, просто впадая в ярость. Может быть, Джейсон и прикидывался, но, похоже, его это не волнует. Он поднимает Джейсона за заднюю часть халата и дважды ударяет кулаком прямо в живот. Джейсон сгибается пополам и матерится, а Джеймс только усмехается, отходя от него. Он протягивает руку Ларсу, поднимая его с пола. Джейсон стонет от боли. Наверное, ему не нужно было бить его так сильно. В комментариях Кирка рассказывается о зрителе, который выскочил на ринг, чтобы прервать бой, нокаутировав противника Ульриха. — Какого хуя, чувак? Это была шутка, — Джейсон хрипит, обхватив себя руками. Ларс потирает локоть, кожа на котором сырая и горячая на ощупь от многочисленных царапин от ковра. Он пытается перевести дыхание, смотрит на Джеймса, видит холодный взгляд, направленный прямо на Джейсона. — Ты не смешной, Ньюфаг, — Джеймс издевается, его рука ложится на спину Ларса, чтобы легонько подтолкнуть его к дивану. Как только он оказывается там, он подтягивает ноги под себя на подушку, делая себя как можно меньше. Джеймс возвращается на свое прежнее место, только теперь обнимает Ларса, сидящего на спинке дивана. Ларс устраивается в созданном для него уголке и наблюдает за тем, как Кирк набрасывается на Джейсона с воображаемым микрофоном, чтобы взять у него интервью после поражения. Джейсон выглядит очень расстроенным, огорченным или что-то вроде того, из-за того что Джеймс так с ним поступил. Ларсу приходится бороться за то, чтобы сдержать улыбку. Он чувствует себя как кот, которому достались все сливки.-
— Отель, сегодня вечером, — негромко говорит Джеймс, присаживаясь рядом с ним в салоне автобуса. Ларс читает их интервью в каком-то музыкальном журнале и молча сетует на фотографию, которую они выбрали для обложки. Он выглядит на ней глупо. Все остальные, даже Джейсон, выглядят круто. Джеймс откидывает волосы с его шеи и проводит большим пальцем по мочке правого уха. — Не знаю. Я хотел потусоваться с Кирком, — он легкомысленно поддразнивает Джеймса, не уделяя ему должного внимания. — Врешь, — большой палец Джеймса перестает двигаться, прикосновение застывает на месте. — Нет, — вздыхает Ларс, журнал шлепается на ноги, когда он смотрит на Джеймса. — Ясно, — Джеймс сужает глаза. Убирает руку, — Вы с ним все равно приятели по заднице. — У него и вправду тугая жопа, — бормочет Ларс, возвращаясь к статье. Сейчас он ее точно не читает, глаза плавают по шрифту. — Что это значит? — на лице Ларса появляется маленькая коварная улыбка. Он молчит, не желая разрушать легенду. Джеймс снова поднимает руку и кладет ее на шею, — Ты трахаешься с ним? — Джеймс слегка встряхивает его, и Ларс смеется над тем, каким ревнивым собственником он может быть. Его так легко разозлить, — Отвечай. — Господи, не тупи. Ты же знаешь, что это не так, — Ларс смотрит в сторону коек, понижает голос, — Это только ты и я. Ухмылка мелькает на лице Джеймса, на секунду появляется, и исчезает в следующий момент. — Лучше так тому и быть.-
Они едва успели вернуться с гастролей, едва успели провести день в студии, как Джеймс получил травму. Реальную травму. Они даже не успели пройти этап компиляции всех риффов, накопившихся с момента выхода последнего альбома, когда Джеймс попал в больницу. Джеймс сидит в своей постели, похожий на отруганного ребенка, и ждет выписки. У него сломаны две кости предплечья, пластины и винты для фиксации, восемьдесят пять швов. Огромный гипс доходит почти до самого плеча. Медсестра вывозит Джеймса через автоматические двойные двери, и все, о чем Ларс может думать — это о той херне, которую им предстоит пережить в ближайшие месяцы, о той херне, которое Джеймс не сможет делать. Потому что он снова сломал руку, катаясь на скейтборде. Но на этот раз травма гораздо сложнее, и на ее заживление уйдет целая вечность. И Ларс не может отделаться от ощущения, что он единственный, кто относится к этому серьезно. Он грузит Джеймса в машину, сначала едет в его квартиру, но передумывает и направляется к себе. Джеймс, вероятно, не сможет позаботиться о себе в течение некоторого времени, и кто-то должен присмотреть за ним, пока действие обезболивающих не закончится. Поездка проходит в полной тишине, пока Ларс не останавливается перед своим домом, вынимает ключи из замка зажигания и вздыхает. Он опускает голову на руль. Им придется отменить предстоящее выступление на Saturday Night Live, отменить аренду студии, которую они заказали для начала следующего альбома. Он устал от постоянной борьбы с трудностями. Джеймс просто пялится в лобовое стекло. — Просто скажи это. — Что? — Ларс поднимает голову и смотрит на него, на лице читается явный вопрос. — То, что ты так хочешь сказать. Окей, хорошо. Ларс на секунду задумывается о том, насколько честным он хочет быть, а затем решает просто пойти на это. — Я не понимаю тебя. Правда, не понимаю. Ты иногда вообще не думаешь. Ты можешь быть таким пиздецки глупым, — он видит, как глаза Джеймса опускаются на приборную панель, и думает, что задел больной нерв. Ларс засовывает руки в карманы куртки, — Ты должен прекратить это безрассудное дерьмо. — Больше никаких скейтов. Понял, — Джеймс кивает, поворачивает голову, чтобы посмотреть в окно с пассажирской стороны. — Я не только про скейтинг, Джеймс. Я про все остальное, — Ларс вел мысленный каталог всего того, что он заметил за последние несколько месяцев, та абсолютная легкомысленность, с которой Джеймс рвался в мир, — Я переживаю за тебя. — Не стоит, — фыркает Джеймс. — Ты был бухой? — Нет, — быстро отвечает Джеймс. Ларс не очень-то ему верит. Они смотрят друг на друга в маленькой кабине машины, ни один из них не делает движения, чтобы выйти, — Ларс, я не был. — Конечно. — Я просто идиот, да? Ты так думаешь? — Ларс раздраженно пожимает плечами, но не подтверждает это ответом. Он уже начал открывать дверь, когда Джеймс снова заговорил, уже громче, — Зачем мы вообще здесь? Отвези меня домой. — Нихуя подобного. Ты останешься здесь, пока я не буду уверен, что ты случайно не покончишь с собой и не испортишь все, что я для нас сделал. Джеймс захлопывает рот с такой силой, что Ларс практически слышит скрежет его зубов. Ларс вылазит с водительского сиденья, огибает капот и распахивает дверь Джеймса. Он тянется, чтобы расстегнуть ремень безопасности, но Джеймс отталкивает его. — Я могу сделать это сам, — Джеймс с трудом выбирается из машины, которая стоит слишком низко к земле, чтобы его высокая фигура могла с комфортом передвигаться, особенно с массивным гипсом на руке и обезболивающими в организме. Ларс просто наблюдает за ним, стоя рядом с открытой дверью. Как только Джеймс оказывается на тротуаре, он проносится мимо него и коварно поджидает на крошечном крыльце. Ларс бесцеремонно запирает машину, закрывает дверь в дом и впускает обоих. Джеймс проходит прямо в спальню Ларса и захлопывает дверь.-
Уже третий день он находится в доме Ларса. Ему немного обидно, что все это время он сидел в его комнате, а Ларс спал на отвратительном диване. Вся мебель здесь выглядит так, словно ее подобрали на обочине дороги. Ну, все, кроме новенького массивного телевизора рядом с полками, заваленными всяким дерьмом — записями, фотографиями, книгами, фильмами. Он слышит, как Ларс возится в соседней комнате, чувствует запах кофейных зерен и горячей воды, булькающей в кофеварке. Он впивается пальцами ног в ковер, решив заявить о своем присутствии. — Что это за штука, чел? Выглядит так, как будто бы я в Radio Shack. — Мой телик из Японии. Чтобы выключить некоторые клипы Deep Purple и Maiden, нужно иметь именно такую. Они бывают NTSC, PAL и типо того, — говорит Ларс из кухни. Джеймс не знает, что это значит, но ему не нужны объяснения. Вместо этого он снова осматривает гору VHS кассет, не в силах поверить, что ему буквально прислали эту кучу хлама из Японии. — Все еще торгуешь кассетами? — спрашивает он, когда в дверях появляется Ларс с кружкой кофе. Вообще-то, у него в руках две кружки. Джеймс думает, что одна из них, возможно, для него. — Старые привычки, — немного смущенно говорит Ларс, пожимая плечами. Джеймс знает, что Ларс считает себя большим занудой, раз он такой преданный фанат. Честно говоря, так оно и есть. Но Джеймс тоже такой, полагает он. Он помнит, как чуть не расплакался, не получив автографа после концерта, как шел домой и срывал плакаты в расстроенных чувствах, поняв, что его кумиры — всего лишь обычные люди. Джеймс снова посмотрел на телик. Эта хрень, должно быть, стоила целое состояние. Одержимость Ларса не знает границ. — Ты ведь знаешь, что в твоем матрасе есть дыра? Ларс смеется и закатывает глаза, садясь на диван. Он уже собирается присоединиться к нему, когда что-то привлекает его внимание на встроенном шкафу. Джеймс смотрит на черно-белую фотографию красивой брюнетки, которая с обожанием улыбается пухленькому малышу. Очевидно, это Ларс. Он выглядит почти точно так же, как и сейчас. Он чувствует, как по нему пробегает волна странной зависти. Мать Ларса еще жива. Ларс отхлебывает кофе, отвлекая Джеймса от его мыслей, и тот поворачивается, держа в руках рамку с фотографией. Джеймс прочищает горло, смущаясь, что его поймали. — Она очень красивая. — Не говори больше ни слова, — Ларс смотрит на него с раздражением, — Это моя мать, Джеймс. — Я и не собирался ничего говорить. Извращенец, — Джеймс ставит рамку обратно на полку, — Я просто подумал, знаешь. Ты на нее похож. И все. — Наверное, — рот Ларса искривляется в улыбке. Он закидывает ноги на стол. Джеймс садится рядом с ним, давая ему немного места, потому что он не знает точно, в каких они отношения после той херни, которое они наговорили друг другу в машине. Наступает комфортная тишина, пока Джеймс снова не открывает рот. — Я бы хотел… — он сглатывает, неуверенно смотрит на пол. Он спрашивает себя, действительно ли он хочет признаться в этом, — Иногда мне хочется, чтобы ты познакомился с моей мамой, — Ларс ничего не говорит, поэтому он продолжает, — И мне интересно, если бы она дожила до этого дня, она бы гордилась? Мной? — Почему нет? — вслух спрашивает Ларс, и Джеймс верит, что это искренне. — Думаю, я… — запинается Джеймс, — Не знаю. Не очень хороший человек. Он чувствует себя так, словно делает себе операцию на открытом сердце. Он тянется к бумажнику, лежащему на столе, и достает фотографию, спрятанную в самом дальнем отделении. Она сложена пополам, и на ней маленький Джеймс, сидящий у ног своей мамы. Он протягивает ее Ларсу. — Галстук-боло? — Ларс берет ее и хихикает. Джеймс просто пожимает плечами и смотрит, как Ларс разворачивает фотографию, изучает ее целиком. Это одна из последних фотографий, на которой они все вместе, до того, как отец решил, что больше не хочет оставаться с ними, — Ты никогда не рассказывал о своем отце. — Нечего рассказывать. Это была одна из тех отговорок — «батя ушел за хлебом». Заблудился по дороге домой и не вернулся. Типа того, — Джеймс пытается привнести в свои слова немного легкомыслия, но они рассыпаются, как свинцовый шарик. Ларс складывает фотографию обратно, смотрит на нее еще раз. Возвращает обратно и смотрит ему прямо в глаза. — Думаю, она бы гордилась тобой, Джеймс.-
Он вытаскивает ковролин с заднего сиденья своей машины, волосы собраны в хвост, потому что на полуденном солнце невероятно жарко. Когда он наклоняется, чтобы забрать остатки, то слышит позади себя гул мотора. Это может быть либо Джейсон, либо Джеймс. Оба приехали, чтобы помочь установить звукоизоляцию в гараже. Потом он слышит свист. Значит, это Джеймс. Он бросает взгляд через плечо, прикрывая глаза от солнца. Джеймс откидывается на сиденье и кричит через опущенное пассажирское окно. — Сколько? — Джеймс кивает в его сторону. — Обычно? Пятьсот. Но для тебя… — Ларс прислоняется к двери машины и проводит взгляд по телу Джеймса, — Штука. — Господи Боже, — Джеймс в шутку хватается за сердце. Он подъезжает к обочине, Ларс замечает еще вещи в машине, и ждет, пока Джеймс припаркуется, — А у вас нет скидок для постоянных клиентов? Рука Джеймса уже освободилась от гипса, светлые волосы блестят на солнце там, где он надвинул солнцезащитные очки, как повязку на голову. Он почти мгновенно вторгается в пространство Ларса. — Помоги мне с этой хуйней, ладно? — Ларс оглядывает все материалы, которые нужно затащить на подъездную дорожку, и уже жалеет, что занялся этим в столь позднее время. Он плохо работает в жару. — Мы не можем просто зайти в дом? — спрашивает Джеймс. Он бросает взгляд на соседние дома и произносит достаточно громко, чтобы Ларс услышал, — Я хочу тебя. — Собака, — полусерьезно бормочет Ларс, — Нам реально нужно начинать, иначе мы останемся здесь на все лето. — Заставь Джейсона заняться этим, — драматично вздыхает Джеймс. Ларсу не совсем нравится эта идея. Он слегка пожимает плечами, уступая, и направляется к входной двери и благословенному кондиционеру, — Где он вообще? — Хер знает. Вы оба всегда опаздываете, черти, — он слышит, как Джеймс закрывает за ними дверь, поворачивая замок, — Хочешь чего-нибудь выпить? Джеймс отрицательно качает головой, взгляд смертоносный. Хищный. Ларс не прочь стать агнцем на заклание. Когда Ларс уже собирается затащить его в спальню, звонит телефон. Джеймс снимает трубку со стены, Ларс закатывает глаза и опускается на колени. — Кто? — злобно говорит он в трубку. Ларс проводит руками по бедрам и тянется к пуговице на джинсах. Джеймс мгновенно останавливает его и протягивает ему телефон, — Это Джейсон. — Кто? — Ларс щурит глаза и понимает, что говорит достаточно громко, чтобы его услышали на другом конце линии. Джеймс нетерпеливо трясет трубкой. Ларс вздыхает, встает и берет телефон, — Кухня Деллы Бетси, мы никогда не закрываемся, чем я могу вам помочь? Джеймс достает из холодильника две бутылки пива и открывает обе, ожидая, пока Ларс закончит разговор. Ларс слушает, как Джейсон на ходу объясняет свое отсутствие. Он показывает Джеймсу жестами, что Джейсон продолжает болтать. Втайне Ларс рад, что их планы на вечер сорваны. Все равно на горизонте появилось кое-что получше. Он говорит Джейсону, чтобы тот не заставлял его больше ждать, и кладет трубку. Джеймс удивленно глядит на него, потягивая пиво из бутылки. — Ну че? — Его стартер сломался. Его не будет до утра, — Ларс в восторге. Осознание настигает Джеймса через мгновение, на его лице появляется коварная ухмылка. Ларс едва не споткнулся о собственные ноги, когда Джеймс схватил его за руку, и в бешеном темпе помчался в свою комнату. Пиво осталось одиноко ждать на кухонном столе.-
— Хорошо. Что за хуйня? Кто из вас это сделал? — говорит Кирк, держа в руках журнал, страницы которого слиплись. Ларс оглядывается — это был не он. Действительно. Больше никто ничего не говорит, — Серьезно? Я только что купил это. Джеймс фыркает от смеха, приклеивая листок с текстом песни к барабану Ларса. На складном стуле, который Джеймс считает своим, висит табличка с надписью «Босс», написанной крупными буквами. Конечно же, она написана корявым почерком Джеймса. Джейсону хватило ума сделать в ответ табличку, которая висит на стене за установкой Ларса, с надписью «Настоящий босс». Может быть, в конце концов, из них получится неплохой альянс. Жизнь после смерти Клиффа была, мягко говоря, пиздецки странной. Такое ощущение, что все они просто висят в воздухе, не имея никакого направления. Просто существуют. Они записывают каверы, запивая их дешевым пивом, просто чтобы вернуться в привычное русло. Джеймс сказал, что не думает, что помнит, как играть после того, как так долго был в гипсе. Ларс отказывается верить в то, что это правда. — Рядом с вами нельзя оставлять никаких вещей, — ворчит Кирк, бросая журнал на пол и подключаясь к своему усилителю. В гараже уже жарко, как в печке, и пиво не помогает. Он не понимает, как Джейсон может носить эти отвратительные камуфляжные штаны в такую жару. Джейсон настраивает свой бас. Ларс выбивает какой-то ритм. Они должны успеть до того, как он напьется до такой степени, что не сможет следить за временем. — Пойдем, милая, у нас нет всего дня! Джейсон хихикает и посылает ему воздушный поцелуй с места, где он прокладывает кабели от одного конца гаража к другому. Честно говоря, то, как Джейсон всегда смеется над шутками Ларса, здорово подрывает его самолюбие. Но Джейсон смеется над шутками всех, потому что он просто слишком хороший человек. — Хватит флиртовать, я начинаю ревновать, — беззлобно усмехается Кирк. Джеймс отхлебывает остатки пива и громко рыгает. — Да ладно, Ньюдик. Хватит страдать хуйней. — Да? И что ты собираешься с этим делать? — Подойди сюда и узнаешь, — говорит Джеймс, непристойно жестикулируя перед своей промежностью. — Ты тоже участвуешь в этом флирте? — Джейсон вскидывает брови, и Ларс сквозь все эти позы видит, что простой и безобидный вопрос очень сильно злит Джеймса. Он расправляет плечи и на лице проступает мрачное выражение. — Что значит «тоже»? — Мне начинает казаться, что все здесь немного не гетеро, — пожимает плечами Джейсон, отвлекаясь на настройку гитары. Кирк громко хохочет и вскакивает, чтобы нечаянно спасти Джеймса от этой чертовски неловкой ситуации, которая разворачивается прямо сейчас. — Я тебе с первого дня говорю, чувак. Мы все бисексуалы. Что нужно сделать, чтобы ты мне поверил?-
— Ларс, мы можем поговорить? Мне нужно тебе кое-что сказать. — Что? Я занят, — он и правда занят. Он возится с кассетами, с демо, которые они записали, пытаясь собрать все воедино. Они собираются взять все те каверы, с которыми они возились после того, как он уехал в Лос-Анджелес, и записать их по-настоящему. Маленькие ножки Ларса лежат на обеденном столе, на его бедрах лежит блокнот. Он вертит в руке карандаш, как барабанную палочку. — Это важно, — Джеймс сидит на пустом стуле рядом с ним, нервно дерая ногой и вытирая потные ладони о джинсы. — О, Господи. Только не это. Кто-то забеременел от тебя? — Че? Нет! — Джеймс внезапно задумывается о своих похождениях за последний год, — То есть, наверное нет. Но это не… — Ларс делает пометки в блокноте, зажав губ между зубами, — Я пытаюсь тебе кое-что сказать, — он пинает ножку стула, — Ларс! — Окей, окей, блядь, — он нажимает на паузу, — Чего тебе надо? Джеймс делает глубокий вдох и решает, что лучше просто сорвать пластырь и покончить с этим. Хуже того, что они уже пережили вместе, быть не может. — Я люблю тебя. — Я знаю. Джеймс хмурится. Он не может захлопнуть свой приоткрывшийся рот. — Что значит «я знаю»? — Ты уже говорил мне, — Ларс закатывает глаза, — Вообще-то, ты говорил мне это несколько раз. Что? Когда? Может быть, в какой-то момент он сказал, что любит его, как брата. Или, может быть, как лучшего друга. Но он этого точно не помнит. И теперь все стало еще сложнее. Он набирается храбрости и продолжает. — Окей, хорошо. Но теперь я имею в виду, что люблю тебя… ну, знаешь. По-другому, — наступает тишина. Ларс просто смотрит на него с нечитаемым выражением лица, — Типа… ну, я правда это и имею в виду, я действительно люблю тебя. — Я понял. — Иди нахуй. И это все? — Ларс возвращается к кассетам, слегка пожав плечами, — Мне было трудно это сказать! — Джеймс сжимает руки. Ларс только смеется. Джеймс вскакивает со стула и по пути бьет его бедром в плечо. Ларс еще сильнее смеется над его обидой. — Ой, да ладно… — он снова хихикает. Лицо Джеймса пылает, и он чувствует себя очень, очень глупо. Он поворачивается, чтобы уйти, но Ларс хватает его за запястье и тянет назад. Ларс откидывает голову назад, смотрит на него с блеском в глазах, — Я одержим тобой, — он притягивает Джеймса к себе для поцелуя, который заканчивается почти так же быстро, как и начинается. Джеймс чувствует, что его внутренности бурлят, как раскаленное масло. Он наклоняется, чтобы поцеловать его еще раз, но Ларс отмахивается от него, возвращаясь к своей работе, — А теперь отъебись.-
— Съебись, — Ларс кивает в сторону двери, когда заходит в комнату отдыха на студии и видит Джейсона, закинувшего ноги на стол. Как будто он здесь хозяин. Он чувствует себя слишком комфортно, чтобы Ларсу это нравилось. Джейсон поднимает глаза от журнала, который он читает, оглядывает всех присутствующих и указывает на себя. — Кто? Я? — недоуменно спрашивает Джейсон. Ларс опускается на свободный стул, откидывает голову назад и бросает злобный взгляд на Джеймса. С кем еще, черт возьми, он должен был разговаривать? Ларс издает возмущенный стон. — Боже, я не могу, блядь, выносить этого парня, — недовольно говорит он, — Кто-нибудь может вывести его отсюда? — он выжидающе складывает руки на груди, и Джеймс садится чуть прямее. Ларс представляет себе, что он — своего рода собака, которую он очень хорошо выдрессировал. Он думает о том, какой хаос он может устроить, просто произнеся команду Джеймс, убей. — Съебись отсюда! — Джеймс с криком бросает в голову Джейсона свернутую салфетку. Она отскакивает от него и падает на пол. — Вы, ребят, просто отстой, — Джейсон отталкивается от стола, ножки стула звучно скребут по полу. — Заткнись нахер, Ньюкид! — визгливо произносит Кирк, прежде чем запустить в него шариком из фольги. Дверь с щелчком захлопывается за ним, и он выходит под гул оскорблений всех троих на разных октавах. — Он, блядь, худший, — Ларс с насмешкой качает головой. На самом деле Джейсон не так уж плох, просто Ларсу нравится быть подстрекателем. Он достает из своей куртки маленький пакетик и начинает выкладывать его прямо на стол. Кирк ерзает на своем стуле, похоже, надеясь что его угостят. — Только не эта хуйня снова, — разочарованно ворчит Джеймс. — Ой-ой. Кажется, у меня проблемы, — Ларс и Кирк заговорщически хихикают. Он знает, что это выводит Джеймса из себя, и не может удержаться, чтобы не понажимать на его кнопки — их так много, и они всегда на виду, — Собираешься наказать меня? Отшлепать? Ларс с вызовом вскидывает брови. Он видит, как дергается его кулак, упирающийся в кафель. Его глаза тщательно скрыты. Он видит, что Джеймс хочет ударить его, но по какой-то причине не делает этого. На секунду это пугает Ларса. — Да ладно… — говорит Ларс негромко, сворачивая стодолларовую купюру и вдыхая две дорожки. Он подталкивает пакет, свою карточку и купюру к Кирку, — Присоединяйся. Джеймс внимательно изучает его. Его челюсть дергается один раз, он передергивает плечами и снова смотрит на Ларса. Он начинает думать, что тот не собирается что-либо делать, но тут Джеймс встает со стула, проводит рукой по столешнице и сбивает на пол всю эту дрянь, стоящую перед Кирком. Кирк протестующе вскрикивает, но Джеймс не обращает на него внимания. Он смотрит на Ларса сверху вниз, глаза горят. — Ненавижу, сука, когда ты это делаешь. Он уходит через ту же дверь, что и Джейсон.-
Джеймс открывает дверь своего гостиничного номера, когда слышит стук. Ларс позвонил из своего номера, расположенного в конце коридора, и спросил, можно ли ему прийти. Сказал, что ему нужно срочно поговорить. Что-то вроде вопроса жизни и смерти. Джеймс удивлен, что Ларс до сих пор не в студии, но он настаивает, что этот проект — просто развлечение, способ попытаться двигаться вперед через бурю проблем последних нескольких месяцев. Ларс протискивается в комнату и ждет, пока дверь снова закроется, прежде чем открыть рот. — Так ты трахнешь меня или нет? Приподнятая бровь. Руки в задних карманах. Подбородок вздернут. Кто-то пришел готовый к спору. — Оу… — Джеймс чешет затылок, оглядывает комнату, — Прямо сейчас? — Ларс кивает. В своих фантазиях Джеймс бесчисленное количество раз думал о том, как бы его нагнуть, но это всегда было туманно и расплывчато. Детали всего этого — вот что его смущает, — То есть. Ты хочешь, чтобы я это сделал? — Конечно, хочу, — Ларс выглядит оскорбленным тем, что он даже позволил себе предположить обратное. — Я не могу сейчас, — Джеймс не хочет оплошать, выглядеть глупо. Если он сделает что-то не так, и это будет плохо, он не знает, как он сможет снова смотреть Ларсу в глаза, а ведь они вместе почти каждый день, — Я не знаю, как. Если у него что-то не получится, Ларс, скорее всего, будет писать дисциплинарные взыскания от руки о том, что было хорошо, а что требует доработки. Он никогда не оправится от этого позора. Есть ли какая-нибудь книга, которую он может прочитать сначала? Если есть, то где ее искать? — Я уверен, что мы сможем разобраться с этим, — Ларс окидывает его пристальным взглядом, давая понять Джеймсу, что он самый большой идиот из всех, кого он когда-либо встречал. Джеймс хмыкает, все еще погруженный в свои мысли. — Как это, типа… войдет? — когда Джеймс пытается прикинуть это в уме, это кажется физически невозможным. Не очень понятно, как Ларс мог бы получить удовольствие от того, что с ним делают такое. Он задается вопросом, делал ли он это когда-нибудь раньше, но чувствует, что не имеет права даже спрашивать. Даже спустя столько времени он многого о нем не знает. — Так хочешь узнать? — Ларс дотягивается до джинсов Джеймса и начинает их расстегивать. Все кровь в его теле бежит на юг. Джеймс берет его за бедра, которые, как он знает, Ларс терпеть не может, ненавидит ту округлость, которую он видит в зеркале, и целует его в губы. Он представляет, как вжимает Ларса лицом в простыни, проводит пальцем по бугоркам на его позвоночнике, и тепло вспыхивает во всем теле. Он пытается представить себе, что роли поменялись, и Ларс стоит позади него, и это самая невозбуждающая вещь, которую только мог придумать его мозг на сегодняшний день. Он слегка вздрагивает. Он разрывает поцелуй, колеблется. Но решает, что лучше просто сказать прямо. — Я не хочу, чтобы ты делал это со мной. Ларс только смеется, берет его за руки и толкает спиной на матрас. Затем срывает с себя футболку и, прижав Джеймса к себе одним только хищным взглядом, набрасывается на него с поцелуями. — Почему-то это меня совсем не удивляет.-
Когда Джеймс приходит в бар, на столе уже стоит поднос с рюмками. Он опоздал, потому что был слишком пьян, чтобы вести машину самому, и ему пришлось просить довезти его одного из студийников, так как он опоздал на первую машину к бару, также по причине чрезмерного бухалова. Все поднимают бокалы за Ларса, теснясь за столом, поздравляя его. Он придвигается с одного конца и тянется за рюмкой. — По какому случаю? Кирк обнимает Ларса за шею и радостно трясет его. — Он женится! — все за столом разражается улюлюканьем. Джеймс объясняет отсутствие немедленной реакции тем, что в его организм попал водопад алкоголя. Женится. Женится, блядь. Конечно, неважно. Он знает ее всего год, не больше? Почему бы и нет? Он опрокидывает рюмку в молчаливом тосте, морщась от того, что спиртное обжигает горло. Женится. Джеймс не знает, что, черт возьми, ему сказать, что сделать. Как он должен на это реагировать? Нормальный, блядь, человек в нормальной дружбе просто порадовался бы за него. Но Джеймс далек от этого. Когда они с Ларсом остаются одни за столом, а остальные переходят к игре в бильярд и выбору песен из музыкального автомата, он кусает себя за щеку. Он выпивает около четырех рюмок, пытаясь привести себя в хорошее настроение, пока ему не станет приятно находиться здесь. Но этого не происходит. Ларс прочищает горло, зачесывает волосы назад. Джеймс замечает, что он подстригся. Он не уверен, когда это произошло. Но теперь очевидно, что спереди и по бокам волосы короче, чем были с тех пор, как он его встретил. Он достаточно пьян и решает нарушить хрупкое спокойствие, висевшее на волоске. — Женишься, да? — Ларс кивает, крутит пустую рюмку, — Когда я смогу трахнуть Дебби? — Заткнись, — Ларс хмыкает, нахмурив брови, не осознавая шутки, — Ты не будешь спать с моей женой, чувак. Джеймс, впрочем, и не собирается. — Я думал, мы должны трахать телок вместе, — Джеймс пихает Ларса локтем в руку. Ларс снова смеется, глядит немного тоскливо, качает головой с ухмылкой на лице, — Помнишь? — Как я могу забыть?-
Ларс курит прямо в постели, рядом с ним Джеймс, изучает его лицо. Он всегда говорит, что ненавидит сигареты, но рано или поздно все равно закуривает, а потом снова навсегда завязывает с ними. Здесь нельзя курить, но он знает, что Ларс скорее заплатит за это, чем встанет и закурит на балконе. Что-то скрывается за его глазами, что-то, что ему нельзя знать — Ларс не позволит. Он представляет себе, как вскрывает череп Ларса, вытряхивает из него мозги, просеивает серое вещество и пытается разобраться во всем этом. Понять, как все это сочетается. Джеймс лежит на животе, подперев голову рукой. Простыня сбилась вокруг тазобедренных костей Ларса. Несмотря на то, что они теперь едят, он все еще худой. Джеймс думает, что у него, наверное, просто быстрый обмен веществ. Он опускает поцелуй на его ребра. — Ты мой? — шепчет он, прижимаясь губами к коже. Пауза затягивается на несколько секунд — Джеймс надеялся на немедленное подтверждение, хотя это, скорее всего, было бы неправдой. Ларс докуривает сигарету. — Что это значит для тебя? — Ты трахаешься с кем-то еще? — этот вопрос он хотел задать уже целую вечность, но не чувствовал, что может. Он и сейчас не чувствует, что может это сделать, даже когда вопрос покидает его рот. Это слишком тяжело выносить. — Конечно, я сплю с женщинами. Я помолвлен, — резонно говорит Ларс. Джеймс ненавидит это, ему приходится запихивать свои детские романтичные фантазии обратно в себя. Ларс просто чертовски логичен, — Ты это знаешь. Это не считается, торгуется Джеймс. Они оба это знают. Хотя Джеймс чувствует, что Ларс получает от этого больше удовольствия, чем он. Это начинает казаться ему рутиной, чем-то, что он должен делать. Как будто от него этого ждут. На самом деле он хочет только Ларса. Хочет поглотить его целиком, как змея мышку. Он тушит сигарету, проводит теплыми ладонями по рукам Джеймса. Скользит дальше под ним, чтобы встретиться в табачном поцелуе. Джеймс отстраняется, не забывая о том, что он действительно хотел сказать, и не обращая внимания на недоуменно нахмуренные брови Ларса. — Я не хочу, чтобы ты это делал. Ларс улыбается, но как-то грустно. — Джеймс. Джеймс пожимает плечами, смотрит в сторону. — Я просто подумал… не знаю, — он переворачивается на спину, не увлекая за собой Ларса. Он не хочет видеть, какое жалостливое выражение появилось на его лице. Как будто он знает, что Джеймс влип по уши и не может выбраться на поверхность. Но Ларс все равно придвигается к нему. — Так не получится. И нет, конечно. Конечно, не получится. Джеймс пытается выкинуть эти мысли из головы, пытается сморгнуть слезы. Он не будет плакать. Ему нельзя. — Хорошо.-
Ларс чувствует, как Джеймс прижимается к нему сзади в душе. Ларс оглядывается по сторонам, проверяя, действительно ли они одни, и не сомневается, что Джеймс уже сделал с военной точностью. Джеймс откидывает длинные мокрые волосы на шею и целует его, пальцы скользят по спине, рот задерживается на скользкой коже. — Приходи ко мне в номер вечером. — Не могу, — легкомысленно отвечает Ларс, продолжая намыливать волосы, внутри него разгорается раздражение, — У меня есть планы. Джеймс фыркает, руки замирают на бедрах Ларса. — Кирк? — Ларс кивает, — А ты не можешь отменить? — Сначала ты не хочешь, чтобы я трахался с кем-то еще, а теперь мне запрещено иметь друзей. Что дальше, прикуешь меня к батарее в своем подвале? — Ларс весело усмехается. Джеймс отталкивает его от струи воды, прижимает к кафелю, упираясь предплечьем в ключицу. Он прикладывает слишком большую силу, чтобы это было игрой, и Ларс вздрагивает, ударяясь о стену. — Это серьезно, Ларс. — Да, серьезная глупость, — он сбрасывает с себя Джеймса и отталкивает его назад, чтобы тот закончил принимать душ. Тот маленький огонек раздражения, который он почувствовал, быстро разгорается до бушующего пламени. — Прекрати, — Джеймс хватает его за шею и сжимает там мышцу, Ларс вздергивает плечи и вырывается из его хватки. — Перестань указывать мне, что делать. Я не какая-нибудь содержанка, — холодно произносит он. Они обмениваются взглядами, полными взаимной ненависти. — Иногда… — Джеймс сглатывает, делает вдох, — Клянусь. Ты как будто просишь, чтобы я выбил из тебя все дерьмо. — Просто, блядь, сделай это, — Ларс толкает его в грудь, провоцируя, — Давай, сделай это, — когда Джеймс не двигается, он шлепает его по лицу. Джеймс инстинктивно поднимает кулак, делает шаг вперед, а Ларс даже не вздрагивает. Даже не моргает. В этот миг он как будто видит все это откуда-то извне, из своего тела: что он делает с Джеймсом. О чем он просит. Кулак Джеймса разжимается, и он с трудом вдыхает. Он не хочет этого делать, он не может. Ларс это видит. Волосы Джеймса прилипли к лицу, щеки розовые, глаза голубые, несмотря на затуманенный гнев и растерянность. Его губы злобно кривятся. Он снова пытается сжать кулак, но не получается. Он замирает, делает шаг назад. — Так я и думал, — Ларс выключает воду, хочет пырнуть его в ту же рану еще раз. Он усмехается, сурово осматривая Джеймса с головы до ног, — Слабак.-
Они решают выпустить что-то в память о Клиффе после выхода альбома, после окончания Monsters of Rock. Джеймс в доме Ларса копается в фотографиях, записях и VHS-кассетах. Ларс как мусорная крыса, движимая, в основном ностальгией. Он любит сидеть и вспоминать. Джеймс — нет. Но он находит фотографию, на которой они вчетвером, в самом начале всего, с Дэйвом. Волосы у Клиффа короткие и пушистые, а челка смешная. Они все смешные. Джеймс проводит пальцем по фигуре своего друга. Хочет обнять его в последний раз. Смотрит на его улыбку, пока она не вытесняет воспоминания о его ногах и перевернувшемся автобусе. — Я всегда думал, что, может быть, он знал, — Джеймс говорит, не поднимая глаз от фотографии, пока не слышит растерянный голос Ларса. — Что знал? — Ларс уткнулся носом в старый экскурсионный журнал. — О нас, — он снова опускает взгляд на фотографию, чтобы критически оценить, как близко он находится к Ларсу, как они обнимают друг друга, выглядит ли это по-дружески или откровенно по-гейски, — О нас с тобой. — Откуда? — Не знаю. Просто у меня было такое чувство. — Да. Кажется, это называется паранойей, — Ларс хрустит пальцами, — Мастейн определенно знал. А мы тогда ничего не делали. Гнев пронзает его, как вспышка. То, что Дэйв знает — плохая новость для всех. Что бы Дэйв ни думал, что он видел или слышал, это может быть передано каждому человеку, с которым он будет общаться, будучи бухим. Это чувство вспыхивает снова, и да, Ларс прав. Это паранойя. Он долго молчит, но уже не может сосредоточиться. Он думает только о том, что Дэйв настраивает людей против него, говорит ложь или, что еще хуже, говорит правду. — Для чего ты вообще все это хранишь? — Возможно, мои дети захотят когда-нибудь увидеть это. Джеймса словно окатывает ледяной водой. Дети. Дети. Он не может — не может родить их Ларсу. Такое будущее для них никогда, блядь, не наступит. О чем, черт возьми, он думает? Конечно, Джеймсу нет места в этих планах. Его невеста, она может родить ему их. Он придурок. — Ты хочешь детей? — А ты нет? — Ларс выглядит озадаченным. По-настоящему растерянным. Джеймс прочищает горло. Господи, он чувствует себя так, словно находится под прожектором в одиночестве, и пятьдесят тысяч человек наблюдают за ним, ожидая, что он вот-вот оступится. Но это всего лишь Ларс. — Не знаю. Никогда об этом не думал. Не думаю, что у меня это хорошо получится, — Джеймс опускает взгляд на фотографии, лежащие у него на коленях, — Думаю, в моей семье слишком силен ген плохого отца. — Может быть, — Ларс пожимает плечами, — А может и нет.-
Ларс отрабатывает партии, которое он отработал уже тысячу раз, но он хочет сделать их идеальными. Хочет показать Джеймсу, что он может держать себя в руках. Хочет доказать свою значимость, хочет продемонстрировать все, чему он научился, когда брал уроки игры на барабанах после травмы Джеймса. Новый альбом должен быть идеальным, он должен быть идеальным. Они собираются записать демо, как только Ларс почувствует полную уверенность в том, что он написал, в том, как аранжирована песня. Он снимает с головы повязку и тяжело дышит за пультом, пытаясь оценить реакцию Джеймса. Тот лишь кивает один раз, бездумно двигая пальцами по ладам. — Неплохо. Высокая оценка от него. — А? — Ларс, конечно, слегка оглох от отсутствия берушей, но он услышал его в первый раз. Он действительно хочет услышать его снова. — Звучит неплохо. Мне нравится, — Джеймс говорит громче. Ларс не может сдержать сияющую улыбку, расплывающуюся по его лицу. Джеймс слегка улыбается в ответ, испытывая беспокойство, — Что? — Ничего, — смеется Ларс. — Почему ты так смотришь на меня? — Извини, — Ларс пересекает гараж к дивану, на котором развалился Джеймс. Он широко расставил ноги и, увидев, что Ларс подошел ближе, положил гитару на подушку рядом с собой, — Мне просто нравится, когда ты хоть иногда говоришь обо мне что-то хорошее. — Я постоянно говорю такие вещи, — Джеймс закатывает глаза, но все равно манит Ларса к себе на колени и прижимает его к себе, — Мне нравится то, что ты написал. Ты молодец. — Да, блядь, не останавливайся, — Ларс обхватывает его за шею, заставляя откинуть голову на спинку дивана. — Ты очень умный, — говорит Джеймс, и хотя Ларс знает, что он просто подыгрывает ему, но он верит в это на секунду. Он так сильно хочет получить от Джеймса признание, что почти задыхается. — Продолжай, — он наклоняется и облизывает губы Джеймса, прежде чем отстраниться. Глаза Джеймса теперь прикрыты, руки на бедрах двигают его ближе, еще ближе. — Ты трахаешься лучше всех в мире, — возможно, это и есть кусочек правды. Джеймс ходил счастливый весь день после того, как Ларс позволил ему трахнуть его. Он целует его сильнее, вспоминая об этом. — Что еще? — бормочет он ему в губы. — Иногда, — вздыхает Джеймс, сглатывая, — Я даже не могу сказать, что твои волосы — это парик. Слова едва успевают вырваться изо рта, как Ларс ударяет его в грудь. Джеймс остается лежать на диване, и Ларс, делая вид, что он обижен, на самом же деле сдерживая смех, возвращается за установку.-
Всего через несколько недель они возвращаются в Лос-Анджелес для работы над следующим альбомом. У Джеймса еще не готовы тексты песен, но, черт с ними, он поработает над этим позже. Скоро Рождество, что не радовало Джеймса с самого детства. Но потом он думает про Ларса — у него скоро будет день рождения — и его сердце сжимается. Двадцать четыре долбаных года. Он ест сухие тосты и омлет. По его словам, это его запатентованное средство от похмелья. Джеймс наблюдает за ним, как он листает свежий выпуск журнала, вытирает крошки со щетины. Джеймс прерывает его, проводя рукой по голой ноге. — Что подарить тебе на день рождения? — Джеймс спрашивает, проводит большим пальцем по коже, где она наиболее мягкая, на внутренней стороне колена. Ларс делает вид, что думает, бросает газету на простыни, опирается локтем на подушки. — Жемчужное ожерелье звучит неплохо, — Ларс одаривает его мерзкой ухмылкой. — Можешь перестать отвратительно себя вести? Я серьезно. — Я тоже, — Ларс все равно смеется. Пытается выглядеть невинно, но не получается, — Что в этом отвратительного? — Неважно. Ты нихуя не получишь, — ворчит Джеймс. Ларс смеется еще сильнее и набрасывается на него, покрывая поцелуями все его лицо. Его щеки горят от такого внимания. Джеймс изо всех сил пытается отстраниться от Ларса, но тот не отстает, — Отъебись от меня. — Джеймс, прости, — он целует его в губы, снова хихикая, — Я тебя обидел? — Нет, — ложь. Он пытается увернуться от Ларса, но оказывается зажатым между руками по бокам его головы. Он хочет спрятаться. Ларс не дает ему этого сделать. — Прости меня. Ты милый, — он поглаживает шрамы на его лице. Джеймс ненавидит это. Он заправляет за ухо Джеймсу несколько непокорных локонов, и он тоже ненавидит это, чувствуя себя ребенком. Когда он наконец встречает взгляд Ларса, то видит в нем что-то непонятное. Ларс мягко улыбается, медленно моргает и нарушает тишину, установившуюся между ними, разрывает ее прямо пополам. — Мне не нужны подарки, — он вновь целует его, — У меня есть все.