Лагерь

       На втором этаже трёхэтажного строения, в офисе с панорамным окном на озеро, и запахом древесины, Константин в который раз прокашлялся.       — Всё ещё не привык к воздуху, — оправдал себя он, отпив ещё бурбона из стакана.       — Понимаю тебя. Вулвергемптон чудесен, я тоже задыхалась в Лондоне, пока не приехала сюда.       — Ей здесь не понравится, точно не понравится.       — Послушай, время здесь летит быстро. Ты говоришь, она немного дикая, но при этом всё ещё ребёнок? Здесь она повзрослеет, у меня работают лучшие. Будет брать с них пример, помогать, сможет посещать занятия по французскому или немецкому, мы языковой лагерь, но и развлечений здесь предостаточно. Представь себе 240 акров земли, тут река, три озера, скала для альпинизма, пять навесных переправ, одна из которых самая длинная в Великобритании, — над озером бассейн, замечательный лес, палатки и домики. Её погоняют физически и морально, ты её не узнаешь.       — Я боюсь, что у тебя может быть много проблем с её характером.       — Откуда ты её взял, насколько я помню, твоя дочь ещё мала.       — Она моя племянница, — врёт Константин, — Родители сдали её в детский дом, она попала в систему, а за плохое поведение стала попадать уже во взрослые неприятности, я пожалел её, вытащил, хочу сделать из неё достойного человека, девчонка она умная, вот увидишь, — тут он не соврал, Каролин с улыбкой поднялась из-за стола.       — Можешь позвать её, покажу ей здесь всё, и оставляй.        Константин прошёл мимо небольших одноэтажных строений из тёмного дерева, мимо громких детей, играющих в мяч, споткнулся и обматерил самокат, дошёл до парковки скрытой в лесу, и открыл заднюю дверь своего Range Rover.       — Мы наконец-то сваливаем? Ты оставил меня в душной машине, я могла сдохнуть тут, как собака!       — Открыла бы дверь, я не закрывал машину!       — И слушать этот визг! У меня уже мигрень.       — Что ж, привыкай. На выход.       — Что? — девушка отбросила смартфон, уставившись на Константна своими большими глазами.       — Я же предупреждал тебя, что за твоё поведение отвезу тебя в лес! Ступай, на выход.       — Это что, лагерь какой-то? — высунув только ноги, спросила она, принюхиваясь к окружению.       — Летний, языковой, тут полно детей и взрослых, выбирай свою сторону, но по итогу, к концу лета, я хочу забрать отсюда совсем другую Вилланель.       — Эй! Что тебя не устраивает, папа медведь!       — Твоё поведение.       — Ты забрал меня из России, обещал работу и деньги!       — Та работа, что я тебе пообещал, ты прекрасно знаешь, что не дотягиваешь. Ни мозгами, ни физически. Тут есть стрельбище, и всё для тренировок, к тому же подтянешь языки. Повзрослей, я устал слушать твои капризы и терпеть твои выходки.       — Избавиться от меня решил?       — Тебе тут тоже что-то заплатят, будешь помогать с детьми.       — Ненавижу тебя.       — Тебя в тюрьму вернуть? Вынимать волосы из слива и вылизывать за сникерс?       — Ты старый мудак!       — Шагай, и, Вилланель, — Константин залез в бардачок, стиснул в руке пистолет и направил на неё, — Ты знаешь, что побег тебя не спасёт, верно? В чужой стране без документов, я найду тебя за неделю и прострелю твою сладкую головку.       — Жду твоего сердечного приступа и загадываю его вместо желаний.       — Заноза в моей заднице! — крикнул Константин ей вслед.        В прочем, к такому общению он привык, и знает за себя, что не застрелит её, а она, на самом деле, не хочет его смерти. Ему даже не по себе, что им придётся расстаться на всё лето, он привык к ней, помимо проблем она ведь разбавила его скучную жизнь, с ней никогда не бывает скучно.        Вилланель рассматривает унылые, небольшие дома, явно со спальнями для детей, площадки, место для костра и крытую веранду со столами. Её интересует тёмный лес вокруг территории, насколько глубокое озеро, как далеко бежать до города, есть ли тут маркеты поблизости? Константин подводит её к строгой женщине, она высокая, с короткой стрижкой и орлиным профилем. Наискучнейшее знакомство, но, кажется, она здесь главная, её следует слушаться.       — Я покажу тебе твою палатку, душ и уборная будут общими.       — Палатку? Да вы издеваетесь? Я не буду жить в палатке!       — Каролин, нет ли чего комфортнее? — поинтересовался вежливо Константин.       — Есть домик, но там сломан туалет, ждём мастера из города.       — Я его беру! Что угодно, но не палатка.       — Тогда, нам сюда, — показывает Каролин, и они сворачивают с дорожки из булыжников, на Вилланель налетает ребёнок.        Первым желанием было взять за плечи маленького паршивца, и кинуть в траву, но в окружении взрослых людей и женщины, что подоспела и уже извинялась за него, Вилланель не стала этого делать.       — Робби, смотри куда бежишь. Извинись, — воспитательным тоном, сказала женщина, и Вилланель заострила на ней своё внимание.        Эта была миниатюрная брюнетка, с копной кудрявых волос, маленькие, карие глаза светились на солнце, на белой рубашке, с коротким рукавом, заправленной в белые шорты, была именная нашивка.       — Привет, я Ева, старший педагог-вожатый, — протянутая Вилланель рука, весьма смутила.       — Я Вилланель, не одна из твоих сумасшедших карапузов, следи за ними лучше.       — Они просто с ума сходят перед тихим часом.       — Так скоро этот визг прекратится? Боже, здесь бывает тихо?       — Пару часов в день. Я пойду.       — Все вожатые одеты в белое, как ты уже могла заметить, — начала Каролин, — Есть отряд синих, зелёных, красных и жёлтых, ты будешь с красными, у них за главную Ганн, я вас познакомлю, как все лягут спать, идёмте же, в это время такая жара!       — В доме есть кондиционер?       — Ты можешь открыть окно и дверь, но не забудь про москитную сетку.       — Какая прелесть, — прошипела Вилланель, дырявя взглядом Константина, тот лишь усмехнулся.        Вилланель долго пытается понять, что тут можно назвать домом, это просто квадратная комната с односпальной кроватью, стол, стул и дверь в туалет, который не работает! Её всё настолько раздражает, что она хочет упасть лицом в подушку, проораться и заснуть. Нет! Она хочет вцепиться в руку Константина и умолять о пощаде! Нет, она хочет убить его, забрать ключи из его штанов, сесть в машину и гнать отсюда как можно дальше! Нет же, она хочет поджечь это место, а если его не будет, Константин её отсюда заберёт.       — Вроде отлично, идём, возьмёшь свои вещи из машины, мне пора ехать, не хочу ночью гнать в Лондон.        Вилланель всё ещё надеется, что это сон, что она заснула по пути на шопинг в машине, и сейчас очнется от этого кошмара! Константин выставляет все её четыре чемодана и сумку из багажника.       — Ну, я поехал.       — А донести, кто поможет?       — У тебя здесь уйма времени, сходишь несколько раз.       — За что ты меня так ненавидишь?       — За твой очаровательный характер, телефон при тебе, если что, набирай. Но учти, чтобы ты не придумала, я тебя отсюда не заберу. Денег тоже не оставлю, тут всё есть.        Крепкие объятия, как отцовские, суровый, предупреждающий взгляд напоследок, и он уезжает. Вилланель смотрит вслед, затем на чемоданы, она не хочет ходить четыре раза и берёт сразу два. По парковке они отлично едут, позже начинается дорожка из булыжников и они нихрена не едут, Вилланель матерится, и вокруг неё собираются непонятно откуда набежавшие дети с кучей тупых вопросов.       — Это леди чемодан! — воскликнул один, и все засмеялись, показывая пальцем.       — Да вы тут все гении, — буркнула в ответ Вилланель.       — О, давай помогу, — кто-то высокий поравнялся с ней и легко забрал один чемодан из рук, — Вилланель, верно? Я Ганн, эти красные мои, наши, ты ведь мне будешь помогать.       — Особо не рассчитывай.       — Ого, что с настроением? Сегодня отличный день!       — Не у всех.       — Так, ребят, бегите за водой, в туалет и спать, я приду, чтобы все уже были в своих домиках и палатках!        Малышня разбежалась, оставив их одних, Вилланель мельком посмотрела на эту Ганн, она была ничего, отлично слажена, даже грубовата и голосом, и фигурой, высокая, и губы такие выдающиеся, она их облизала, будто флиртовала, уже! Вилланель посмотрела на предстоящий ад в виде своего двадцать второго домика.       — Пришли, давай сюда.       — Очень вежливо. Что у тебя там? Крипто-ферму с собой взяла?       — Только необходимое. Дай пройти.       — Найди меня, как разложишься, будет первое задание.        Вилланель закатила глаза, захлопнула дверь и вспомнила, что на парковке стоит ещё два чемодана. На этот раз она подозвала одного, явно отбившегося от всех, жёлтого птенца.       — Слушай, хочешь батончик? Донеси с парковки мой чемодан, и он твой.        Ребёнок закивал, и пошёл рядом без вопросов, конечно, чемодан был почти с него ростом, но она волочил его за собой, отрабатывая батончик. Навстречу шла высокая, длинноногая женщина, и, пожалуй, именно ей здесь очень подходила белая рубашка и шорты.       — Паскаль, я тебя повсюду ищу, отбой же!       — Простите, мэм. Я помогаю этой леди, мэм.       — Эксплуатируешь детский труд? Мы не знакомы.       — Необязательно всем меня знать.       — Ты очень дружелюбна.       — Поэтому здесь и оказалась.       — Тебе здесь понравится, мы живём и своей жизнью, заходи в шестнадцатый домик на чай, пообщаемся. Я кстати, Хелен, — вновь протянутая рука, они почти дошли, встали возле входа, Вилланель открыла дверь и затолкнула чемодан, ребёнок перешагнул за порог, чтобы занести второй.       — Дай угадаю, вожатая и педагог по французскому?       — С чего ты взяла?       — Ты явно не Британка.       — Хочешь поработать над своим произношением?       — Avec ma prononciation tout va bien, mais merci pour la suggestion. (С моим произношением всё отлично, но спасибо за предложение)       — Если передумаешь, знаешь, где меня найти. Паскаль!       — Леди должна мне батончик.       — Сладкое вредит зубам, — улыбнулась Вилланель и захлопнула дверь.        Ей не хочется распаковывать вещи, менять их запах, класть на эти поверхности, она хочет сбежать, прихватив всё своё. Она тратит пару часов, чтобы просто сидеть на полу с открытыми чемоданами и трогать одежду, никуда её не выкладывая. В лагере тишина, похоже, это и есть отбой. В дверь стучат, и Вилланель вздрагивает, не разрешая войти, она сама подходит к двери и высовывается наружу.       — Я просила тебя найти меня, — приподняла недовольную бровь Ганн.       — Я ещё не разобрала вещи.       — Вечером этим займёшься.       — Разве не мне решать?       — Нет, держи, это расписание, и теперь ты живешь по нему, а сейчас ты нужна мне в столовой.       — Ты как-то без меня справлялась.       — Теперь я буду куда меньше работать, и это предвкушение заставляет меня выталкивать твою задницу из дома. К тому же, надо выдать тебе форму, тоже будешь в белом, идём!        Вилланель оборачивается и с горестью смотрит на свои чемоданы.        Ганн много говорит, где что лежит, что придётся делать, она ведёт за собой через всю территорию, бренчит ключами в шортах, Вилланель не против плестись сзади и смотреть на её задницу. Ганн открывает подсобное помещение, осматривает Вилланель, прикидывая размер, и подбирает два комплекта.       — Без нашивки, тебя не ждали.       — Можно я буду ходить в своей одежде?       — Нет, — отрезала Ганн, хотя не в первый раз посмотрела на открытые ноги, Вилланель было комфортно в своём летнем коротком платье от BURBERRY.        Не все дети спали, кто-то тихо играл под навесом в настольные игры, Вилланель могла бы этим заинтересоваться, но Ганн потащила за собой, и в итоге они оказались на кухне.       — Вот, держи фартук, нужно почистить всю эту картошку.       — Ты серьёзно? Тут дохера!       — Картофельная запеканка на вечер, дети её обожают.       — Почему я?       — Есть какие-то другие дела? Я пока займусь инвентарём на утро, мы идём на озеро, соревноваться на каяках. Ещё скажу Каролин, что заняла тебя. О, чуть не забыла, нож, — Ганн ловко его подкинула и воткнула в верхнюю картофелину.        Вилланель прекрасно знает, как чистить картошку, но это утомительно и скучно, даже поставив кастрюлю с водой подальше, чтобы каждый раз играть в долетит-перелетит, веселее не стало, нужно было взять музыку с собой, а к чёрту, можно за ней сбегать. Всё побросав, Вилланель взяла новые комплекты одежды и отправилась к себе, по пути ей просто суждено было встретиться с Ганн.       — Эй! Королева чемоданов! Ты куда сбежала!       — Я только возьму наушники и положу это.       — Бегом. Если есть задание, твоя задача выполнить её как можно быстрее и не отвлекаться. Считай, первое предупреждение.        Вилланель сдержалась от фака или словесного посыла нахер. С музыкой стало лучше, качая головой, Вилланель поджала к себе одно колено и положила на него подбородок, внимательно преследуя лезвие ножа, она скользила им по картошке, всплеск воды в кастрюле стал происходить всё чаще, но руки уже болели. Сквозь музыку Вилланель услышала стук и подняла взгляд, перед ней стояла Ева.       — Здорово, уже помогаешь.       — Да, просто потрясающе, — с сарказмом, выдавила Вилланель.       — Уже устроилась? Как дом?       — Паршиво, там даже туалет не работает.       — Умм, не проблема, есть общий.       — Проблема, хочу свой.       — Могу поделиться своим. Ты явно не поняла, куда приехала, раз захватила столько вещей с собой. Тут даже форму дают, куда тебе столько?       — Раз ты решила поболтать, может, поможешь с картошкой?       — Ой, нет, не моя очередь, я за водой зашла, у меня вообще куча своих дел.       — О, да вы все тут любите помогать.       — Извини, в другой раз?       — Я буду делать это ещё раз?       — Ну, картошка нужна каждый день, в суп и на второе.       — Пусть найдут кого-то другого.       — По-моему, ты идеально справляешься, чистишь даже глядя на меня.       — А что если, я сделаю так? — Вилланель срезала не обтекаемый, а острый угол, и вообще сделала из картошки квадрат, — Как тебе?       — Тебя отстранят от этого занятия.       — Вот и отлично!        Вилланель начала резать картошку именно так, Ева усмехнулась, взяла воду из холодильника и, пожелав удачи, вышла с кухни. Вилланель осталась одна, вернула наушники в уши, прибавила громкость. Сегодня с ней говорят люди, не Константин, не консультант в бутике, обычные люди, из любопытства, вероятно, или как с новой жертвой, которую можно напрягать и спихивать свои обязанности. Они не знают, где была и жила Вилланель до этого, сколько она вытерпела, и почему именно сейчас не хочет быть даже рядом с теми условиями. Ганн возвращается почти к концу, её глаза округляются, рука вылавливает горсть картофелин, с ними можно играть в тетрис.       — Это что?       — Я так чищу, не нравится?       — Нет! Ты издеваешься блин?       — Ты же не спросила, умею я или нет.       — Выëживаться здесь будешь? Тебя уволят!       — Буду рада!       — Всё, иди отсюда, я сама доделаю.        Вилланель рада получить свободу от скучного дела, она выбегает на улицу, а там дети! Они повсюду, в своей разноцветной форме, мельтешат и вновь шумят. Вилланель пробирается мимо них к своему дому. Хлопнув дверью, она проходит и падает на кровать, в тюрьме и то было лучше. Несмотря на шум, она отключается и будит её только стук в дверь. Слюни давно текли на подушку, и теперь она влажная, Вилланель тяжело встаёт и растирает шею.       — Что нужно?       — Эмм, это Ева.       — Я разве спросила кто?        Слышимость стопроцентная, Вилланель даже слышит, как Ева шаркает ногой, волнуется?       — Ты пропустила ужин.        Вилланель идёт к двери и открывает, Ева тут же протягивает большой стакан йогурта и ложку.       — Я не голодна.       — Поешь позже, всё равно захочешь. Ты спала? Твоё лицо, эмм…       — Оно прекрасно?       — Я хотела сказать – помято, но и твой вариант подходит.       — Я выбрала, чем буду здесь заниматься, спать! Проснусь к концу лета и свалю отсюда.       — Как тебя сюда занесло с таким нежеланием тут быть?       — Это дерьмовая история. С чем йогурт?       — Кусочки персика.       — Ладно, съем потом.       — Мы там собираемся играть, присоединишься?       — Нет.       — Ты можешь выбрать что-то спокойное, почитать кому-то или подделки помочь делать, да что угодно.       — Мне нужна акклиматизация. Если ты не против…       — Знаешь, все смеялись с того, сколько у тебя чемоданов, а теперь прознали про картошку, тебе бы быстрее влиться в общую стаю, иначе станешь изгоем.       — Мне не привыкать.        Ева стала более грустной от этих слов, возможно, сочувствие это её сильная сторона, Вилланель смотрит на йогурт в её руке, у неё аккуратный маникюр, и завораживающие вены, руки жилистые, Вилланель такие нравятся, ей даже хотелось бы дотронуться до этих рук, но Ева прочищает горло и протягивает йогурт.       — Я пойду, как будешь готова – присоединяйся.        Вилланель не будет готова, надев наушники, она съедает йогурт и возвращается под одеяло.        После отбоя, Ева проверяет все домики, и встречает Кенни, они вместе идут к озеру, там, на небольшом помосте, их встречают с восторгом, Ева садится рядом с мужем. Они привыкли вот так собираться после рабочего дня, выпивать по бутылке пива из переносного холодильника и делиться чем-то забавным, но сегодня темой была, конечно же, новенькая. Королева чемоданов и повелительница картофеля.       — Ей лет двадцать? — спросила Хелен.       — Так, ты запала? — посмеялся Билл.       — Нет, мне, конечно, нравятся помоложе, но не настолько.       — Эй, почему вы над ней смеётесь, девочка явно не по своей воле здесь оказалась, — защита со стороны Евы была весьма ожидаемой, тут все знают её доброе сердце.       — Просто, так нелепо, то, что она капризничает в первый день, она помощник вожатого, а не ребёнок, никто не будет с ней возиться, — подчеркнула Ганн.       — Интересно, она наденет завтра форму, и придёт ли на зарядку? Мне вообще будить её со всеми? — спросил Нико больше у жены, чем у остальных.       — Конечно, буди! У неё такое же расписание, что и у нас, пусть входит в ритм, я намерена как следует погонять её завтра, — потёрла ладони Ганн и все засмеялись.        Они могли просидеть так всю ночь, обсуждая новенькую и предстоящее соревнование на каяках.

***

       Вилланель так много спала, что проснулась до рассвета и больше не смогла сомкнуть глаз. Отыскав туалет неподалёку, «спасибо» всем, что сказали, где он, Вилланель вернулась к себе, и надела майку с леггинсами. Кроссовки «New Balance» радовали её, она так долго их зашнуровывала, наслаждаясь дизайном и вспоминая цену, раньше она себе такого позволить не могла. Вилланель вышла на пробежку, вероятно, можно навернуть круг вокруг озера, изучить территорию, она выбрала средний темп для начала. Озеро оказалось большим, но дорога приемлемой, её не посетила ни одна мысль, и это отлично. Возвращаясь к лагерю, она уже жалела, что не взяла очки, солнце поднималось и светило во всю, и крем бы не помешал. Уже вдалеке она увидела человека на помосте рядом с озером, она не собиралась подбегать и упаси Боже начинать разговор, но это была Ева, а она пока что меньше всего бесила её, к тому же, она помахала. Вилланель подбежала и наконец-то остановилась, дыхание было при ней, почти спокойное, но грудь всё равно поднималась и опускалась с напряжением, время размять голеностопы.       — Доброе утро. Как спалось?       — Доброе. Отвратительно.       — О, так это твоё обычное настроение?       — Ты ждала перемен?       — Все посмеиваются над тобой, возьми себя в руки.       — Разберусь. Что ты делаешь здесь так рано?       — Люблю почитать и выпить кофе до того, как лагерь проснётся.        Ева заметила за собой это давно, и Вилланель первая, кто об этом узнал, что ж, она не против делиться секретами, вряд ли она их кому-то расскажет. Её, конечно, тоже посещали вопросы, но всё было очевидно, Вилланель вышла на пробежку, и по ней видно, что она следит за собой, даже так приятно и волнительно, облегающая майка это демонстрирует, а руки! И от взгляда Евы не скрылась капелька пота на виске, очаровательно.       — Я хочу в душ. Побегу.       — Нашла туалет?       — Да, разобралась.       — Я передам Нико, чтобы он не звал тебя на зарядку, ты отлично справляешься сама со своим бодрым утром.       — Нико это кто?       — Он занимается физической культурой здесь.       — А, понятно.       — На завтрак придёшь?       — Я не голодна.       — Мне принести тебе йогурт?       — Не надо обо мне заботиться.       — Ладно, прости.        Вилланель не стоило грубить, но она будто и не умеет иначе, пора было сваливать.        Сладкой выпечкой запахло на весь лагерь, аромат проник под дверь, и подкрался к Вилланель. Ей стоило признать, она голодна, только это заставило её собраться и выйти на улицу. Минуя домики, Вилланель вышла к крытой площади столовой, тут гремели ложками, и было достаточно шумно. Вилланель вцепилась в поднос и подошла на раздачу, пожилая женщина смерила её взглядом.       — Какая ты щуплая, будешь кашу?        Вилланель кивнула и получила порцию вместе с сэндвичем и коробкой молочного коктейля. Оглянувшись, она увидела любопытные взгляды.        Ева, кажется, не попалась, быстро уткнулась в свою тарелку, и шикнула на остальных за столом, хоть кто-то из них должен был махнуть Вилланель и позвать за общий стол, но никто этого не сделал и девушка ушла в дальний угол за небольшой стол на двоих. Все поглядывали на то, как она ест, и это действительно было странно, словно обнимая тарелку, она чуть наклонилась над ней и быстро ела.       — Так в тюрьме едят, — сказал неожиданно Кенни, — Или в приюте, знаете, как будто там отнимут.       — Может она из обоих этих мест? — поддержал Нико.       — Эй, а ну замолчите, говорите у неё за спиной? Вы взрослые люди или как? Хуже детей, ей богу! Я составлю ей компанию.       — Не ходи к ней, — бросил Нико, взяв Еву за руку.       — Я сама решу, — отбила она, взяв свой поднос.        Пришикнув на детей, что крутились и не ели завтрак, Ева прошла через зал к столу Вилланель.       — Привет, можно к тебе?       — Зачем? — отвлеклась от еды Вилланель.       — Увидела, что ты не села к нам, и…       — Это что-то типо жалости?       — Можно я просто поем с тобой, к ним я возвращаться не хочу.       — Почему, это же твои дружки.       — Мне не нравится, что они говорят о тебе.       — И что?       — Хочешь знать, тогда, я всё же присяду.        Ева села напротив, и Вилланель залюбовалась на её волосы, действительно здоровские, кажутся такими мягкими, вероятно, пахнут восхитительно. Вернувшись к завтраку, Вилланель вновь набила рот.       — Не хочешь быть как-то по дружелюбнее?       — Меня всё устраивает.       — Хочешь, я возьму тебя на день в свой отряд? Зелёные отличные ребята, поможешь нам.       — Нет, я с красными.       — Ганн собирается погонять тебя сегодня.       — Пусть наслаждается своей властью, пока может.       — Тебе не дали печенья? Тут знаешь, надо говорить, что хочешь на завтрак и тебе подготовят.       — Обойдусь.       — Можешь взять моё.       — Да что ты пристала ко мне! — выкрикнула Вилланель, все уставились на их столик, ей пришлось встать и уйти.        Вилланель добежала до своего дома и хлопнула дверью, через полчаса в неё уже барабанила Ганн.       — Открывай, истеричка, пора за дело, работа не ждёт!        Вилланель стиснула зубы и открыла, сильнее всего она хотела бы размозжить кому-нибудь голову об эту дорожку из гальки. Кому-нибудь, но не Еве, стыда она не испытывает, но что-то неприятное колит, жаль, что она сорвалась, просто Ева к ней добра, а этот язык Вилланель не изучала.        Всё утро они таскали каяки к воде, затем столы, расставляли бутылки с водой и газировку, готовили списки и медали, все суетились всё больше, затем позвали детей, четыре команды, всем объяснили правила. Вилланель хотела сбежать и побыть в лагере, но Ганн перегородила дорогу.       — Надень на всех спасжилеты, не получится, как с картошкой? Это дети, мы несём ответственность за их жизни.       — Справлюсь.        Ганн навалила кучу жилетов на неё и толкнула к детям. Дети не стояли на месте, разбегались и собирались, кружили вокруг, единственное, что Вилланель знала, это то, что надо снарядить всех красных. Один такой, попался ей, и она просунула его руки в жилет.       — Не расстегивать, клапан не трогать, понял?       — Да, мисс.       — Приведи мне остальных, живо!        Мальчик побежал вприпрыжку, грубый тон его не напугал, Вилланель заметила, как на неё смотрит Ева, она сама лично надевает жилеты на свою команду, улыбается детям, поправляет их воротнички, треплет по волосам, а девочкам поправляет косички. К Вилланель тоже подошла девочка, светлая, голубоглазая.       — Просовывай руки, цыплёнок.       — Ты будешь болеть за нас?       — Мне за это не платят.       — Ты помогаешь Ганн, значит, ты за нашу команду!       — Необязательно, мне зелёные больше нравятся.       — Я всё Ганн расскажу! — крикнул ребёнок и вырвался из рук, но Вилланель уже успела застегнуть жилет на ней.        Занятие было тошное, и пришлось чуть ли не поговорить с каждым ребёнком, их любопытные глаза, и маленькие незатыкающиеся рты задавали вопросы. Когда с этим делом было покончено, Ганн предложила залезть в воду и принимать каяк, усаживая с пристани детей в него. Мужчины были в воде как спасатели, на каждом участке озера. Всё выглядело безопасно, ещё и музыку включили, у всех появился азарт, похоже, они давно к этому готовились. Вилланель действовала как ей говорили и не получила замечаний, выбравшись из воды, она получила полотенце, и не от кого-то, а француженки. Её рубашка была рискованно расстёгнута, её загар обнял её кожу и пригрелся ровным слоем, её холодные глаза прекрасно контрастировали со зноем полудня.       — Ганн тебя загоняла, но ты молодец, мне бы тебя в команду. Побегу к своим.       — Эмм, спасибо за полотенце, и удачи.        Кажется, в момент пожелания удачи команде Хелен, её услышала как Ева, так и Ганн, обе схватились за вёсла. На берегу осталось много болельщиков, соревнования начались, все кричали: Вперёд-вперёд и цвет своей команды, Вилланель единственная молчала, накрыв себя с головой полотенцем, чтобы не сгореть на солнце. На её плечо неожиданно приземлилась рука.       — Ну, как ты здесь? — осторожно, спросила Каролин.       — Почти терпимо.       — За какую команду болеешь?       — За зелёных.       — Да? Ты же из красной.       — Мне больше зелёная нравится.       — Ева мудрый руководитель, я не сомневаюсь, что она приведёт своих к победе, ну или уступит более наглым. Зелёные чаще выигрывают интеллектуально.       — Почему это так важно здесь?       — Командный дух, тяга к победам, это воспитывает в детях много положительных качеств.       — Нет ли для меня другой работы?       — Я чувствую, ты на своём месте. Что бы кто ни говорил. Ты скоро втянешься.       — А туалет мне скоро починят?       — Да! Мастер будет сегодня. С душем, надеюсь, всё хорошо?       — Да, пока что. Новый матрац мне бы не помешал.       — Возьми Ганн, и сходите в подсобку, разрешаю тебе взять новый.       — Сразу бы так.       — Это вместо спасибо? — возмутилась Каролин, но Вилланель проигнорировала.       — Константин вам кто? Почему вы согласились меня взять?       — Мы старые друзья. И я захотела помочь не только ему, но и тебе.       — Мне не нужна помощь, мне и одной отлично, не понимаю, зачем все лезут.       — Видят, что ты нуждаешься, а ещё проявляешь агрессию, это защитный механизм. Ничего, кого-нибудь ты подпустишь здесь, и он станет тебе настоящим другом. Обрати внимание на Кенни, это мой сын, и по возрасту вы подходите.        Вилланель промолчала, они остались стоять в криках болельщиков, пока команды не вернулись, финишировав.       — Встречай своих победителей.        Красные кричали громче всех, радуясь победе, у зелёных что-то стряслось, кажется, там вытошнило ребёнка. Столько подготовки из-за получасового заплыва? Вилланель уже понимала, кому всё это придётся убирать. Дети получили воду, газировку и медали, им разрешили поплавать, а после все начали снимать с себя жилеты, вручая их Вилланель, и очень скоро она оказалась под жёлтой, мокрой горой.       — Разложи их сушиться. И помоги Кенни всё убрать. Я пригляжу за нашим отрядом на поле.        Кенни, высокий, симпатичный парень, в белых шортах и рубашке выглядел как гей, но задохнулся, когда Вилланель приблизилась к нему, сверкая мокрой одеждой, и эта версия отпала.       — Спасибо, что осталась помочь.       — Мне выбора не предоставили. Давай разберёмся с этим быстрее, куда повесить сушить жилеты?       — Это там, специальная жердочка под навесом. Проводить?       — Нет, я вижу.        Вилланель развешивала жилеты, когда сзади кто-то подошёл.       — Мне сказали, ты не болела за нас.       — Какая разница, всё равно выиграли.       — Если ты со мной, должна быть предана нам!       — Отвали от меня, Ганн.        Такое обращение Ганн явно не устроило, и она схватила Вилланель, легко прижав к стене.       — Слушай, соплячка, я могу подпортить твоё красивое личико.       — Заводит когда жёстко?       — Что?       — Тебя заводит это? — переспросила Вилланель, скользнув рукой по бедру вожатой.       — Я в последний раз тебя предупреждаю, не зли меня. Заканчивай тут, ты нужна на поле, и, — взгляд упал на грудь, — Переоденься, ты сырая.        Ганн убежала, оставив Вилланель в приятном возбуждении. То, как налетела Ганн, как не побоялась, она просто не знает, с кем связалась. Следом за ней пришла Ева, Вилланель тут же отвернулась, продолжая развешивать жилеты.       — Кажется, все знают, за кого ты болела.       — Дети не умеют хранить секреты.       — Да. Но, в любом случае, поздравляю с победой красных.       — А что у вас случилось? — Вилланель спросила и тут же пожалела, что за момент интереса и волнения? Какая ей разница!       — Бони стало плохо, укачало на воде, мы сдали позиции.       — Обидно, наверное?       — Завтра будет другое соревнование, тут это бесконечная череда.       — Победителям досталась газировка.       — Ничего, и мы выиграем. Ганн что, опять всё свалила на тебя?       — Я рада быть подальше от детей.       — Слушай, можешь обернуться, я…        Вилланель выполняет просьбу, поправляя на себе мокрую майку, рубашку она уже повесила рядом с жилетами.       — Я хотела извиниться за завтрак. Я лезу, я задаю вопросы, извини.       — Хорошо.       — Хорошо?       — Ну, да. Что ещё?       — Хочешь прогуляться по лесу, когда будет дневной отбой? Тут недалеко есть супермаркет на трассе, можем купить что-то, чего тут нет.       — Заманчиво.       — Зайти за тобой?       — Если я не буду чистить картошку или делать что-то унизительное, то можно сходить.       — Отлично, можем взять велосипеды. Умеешь кататься?       — Эмм, нет.       — Нет? Как это возможно?       — У меня было не такое детство, как у всех, велика у меня не было точно.       — Хорошо, пешком даже лучше, сможем поговорить.       — Мне пора, на берегу много дел.       — Увидимся, — с надеждой, произнесла Ева.