***
Понедельник немного пугает, Ева открыла глаза и поняла, кто она теперь – пленница. Теперь это не уикенд, это её жизнь. — Доброе утро, — говорит Вилланель, сонным голосом, её лицо помятое и милое, но Ева не поддаётся и, нахмурив брови, встаёт. — Ну, Ева! Ну, хватит! — разочарованно бросает Вилланель, она надеялась, что вся эта обида одного дня, и сегодня её не будет. Ева пытается поговорить с Питером, пока он готовит для них завтрак, она объясняет ему, что она в плену, что ей нужно вернуться в Лондон, ей нужен телефон. На языке жестов, он понимает насчёт телефона, но Вилланель явно дала ему указание игнорировать подобные просьбы. Ева ловит Пенелопу, всё точно так же, никаких результатов. Ева жалеет, что не учила испанский, и не может даже на ломанном языке объяснить, что происходит. За завтраком Вилланель играет с Вивиан, Ева этому не препятствует. — Ну что, поговорила с Питером? А с Пенелопой? — Пошла ты. — Ева, я уже скучаю по нам, серьёзно, прекращай эти обиды. К тому же, я уеду в четверг, мне нужно по делам, и я буду в Лондоне, поговорю с Нико. Заберу любые твои вещи из дома, составь мне список. — То, как ты поступила, я ненавижу тебя. — Но, продолжаешь любить? — Езжай куда хочешь, мне ничего не надо, я вернусь домой сама. — Уже представляю, как ты идёшь с ребёнком по зною, без документов. До консульства здесь примерно 350 миль. Северо-запад, если интересно. — Меня могут подвезти до полиции, а там разберутся, чем мне помочь, я всё расскажу. — Прекращай! — вспылила Вилланель, схватив за руку, сжав так крепко, что у Евы загорелся локтевой нерв. — Мне больно. — Мне тоже, я делаю всё для нас, решаю все наши проблемы этим шагом, а ты вновь недовольна? Боже, Ева, ты что, способна только брать? Пожертвуй хоть чем-то! — Издеваешься? Что насчёт того, как я прощаю тебе всю хрень, что ты творишь? Что насчёт времени, что я была без тебя? Насчёт правды, которую ты скрываешь! Что мне остаётся думать, запертой в доме, в чужой стране! Я боюсь, что Нико отнимет у меня Вивиан из-за этого! Он даже не знает, где мы! Да, возможно, тебе не понять, да и меня это, честно, пугает, что теперь я имею в мире человека, о котором сверх забочусь, люблю, и боюсь потерять! Я о Вивиан! Твои поступки, могут натворить такое, что ты не разгребёшь. — Ты никогда не доверяла моим решениям и идеям. — С чего бы мне доверять, ты каждый раз выкидываешь вот это! — Ева смотрит на свою сжатую руку, от чего слёзы на глазах щиплют. Вилланель проглотила извинения, которые так просились на язык, и отпустила руку, переключив внимание на ребёнка. — Твой папочка никогда тебя не найдёт. Я поделюсь с ним денежками, и он забудет о вас. — Не говори ей такого! — Это правда, и я дам вам возможность убедиться в этом. — Прекрати, пожалуйста. — О чём ты меня просишь, Ева? Проси, я напротив, я слушаю. — Мы же так любим друг друга, зачем так поступать? — Не знаю, зачем ты так реагируешь, зачем устраиваешь очередные американские горки из эмоций, меня на них тоже пускают. — Ты меня не слушаешь, ты груба со мной! — Обычно, мне удаётся сдерживать свой гнев. — О, ты так думаешь? Почему ты не можешь любить, оставляя меня на свободе? Ни к чему не принуждать, принимая мои слова и желания всерьёз? — А почему ты не можешь меня любить, не пытаясь изменить? Радоваться мне такой, какая я есть? — У нас много вопросов друг к другу. — Просто шагни в мою сторону с понимаем ситуации, и этих вопросов не будет. — Но я не понимаю, как любя, можно так поступать? — Как только ты успокоишься, я верну тебе телефон, и найму другой персонал, мы найдём тебе новых друзей. — Ты столько раз раздевала меня не до нижнего белья, а прямо до сердца, и всё равно мы с тобой как чужие, когда приходит время конкретных поступков. — Если бы я рассказала тебе в Лондоне, ты бы… — Не хочу, довольно. Мне сложно с тобой говорить сейчас, и мне нужен лёд. — Брось, я не так сильно… — Конечно, тебе лучше знать, как мне больно, да? — Лёд внизу холодильника, я присмотрю за Вивиан. Этот разговор мог пройти иначе, Вилланель ненавидит себя за то, что так просто может сделать больно, и не кому-то, а Еве. Она понимает, что должна возлагать на себя ответственность за чувства, которыми Ева с ней делится, но это бывает крайне трудно сделать. Она так хочет подойти и обнять, поцеловать и попросить прощение за боль, снять её, прогнать, отвлечь Еву от всего этого. Ей нужен запах, интонации, тепло, вся Ева целиком, в своих руках, но на это накладывается табу. Одного взгляда Евы достаточно, чтобы не лезть с предложениями на сегодняшний день. Вилланель устанавливает над кроваткой карусель из игрушек и собирает развивающий коврик на полу, расставляет всё в детской самостоятельно и уходит смотреть фильм. Ева присоединяется на середине, пока Вивиан сосёт её грудь, она явно хочет себя чем-то занять, а не смотреть в одну точку. Это не перемирие, и они обе думают о том, что происходило в этой комнате, на этом диване, но держат свои мысли при себе. Вивиан требуется новый подгузник, и всё медленное перемещение, аккуратное приближение Вилланель, тут же обрывается, когда Ева встаёт. — Мне поставить на паузу? — Нет, и я хочу прогуляться. — Я пойду с вами. — Я не сбегу. — Знаю, мне хочется с вами. — А нам с тобой нет. Ева не ожидала, что получится так грубо, на самом деле, она не совсем против того, чтобы Вилланель просто была рядом. С ней всё кажется безопасным вокруг, возможно, потому, что Вилланель сама представляет угрозу? Ева прекрасно понимает, что она боится не темноты, а монстра в ней. Коляска пересекла территорию виллы, теперь она на улице, абсолютно безлюдной. Идея звать на помощь, и обращаться за ней к людям, теперь не стоит так остро, она же не хочет проблем с законом для Вилланель. Но Ева помнит, как их машину остановил мужчина на подъезде, может он даже, англоговорящий, и идти до него всего минут пятнадцать. Нет, выкинув это из головы, Ева ищет способ уговорить Вилланель вернуться. На территорию въезжает такси, Ева надеется, что она не подъедет к их вилле, но она едет именно сюда, и останавливается у ворот. Вилланель появляется в коротком платье и на каблуках, на ней вечерний макияж, можно догадаться, куда она решила поехать. — Не уходи далеко, дом не заперт. — Ты оставляешь нас? — Там везде горит свет, и Пенелопа ещё убирается. — Я не хочу оставаться в этом доме одна! — Ты с Вивиан. — Тебе так важно уехать? — Ну, ты же не хочешь проводить со мной время. Взяла и ушла без меня, я тоже могу. — Ты ведёшь себя как ребёнок! — А ты? Чего тут бояться? Я вернусь часов через пять. — Зачем ты мне мстишь? — Ева, не начинай. Я наберу в такси Пенелопу и попрошу её остаться на ночь в доме, хорошо? — Не приезжай пьяной, серьёзно, я боюсь. — Хорошо, никакого алкоголя. — И наркотиков. — Я поняла, Ева. Вилланель садится в машину, и такси её увозит. Ева ужинает в компании постороннего человека, это так странно, когда нет общения, нет никакой привязанности, ни одной нити, чтобы сблизиться, но у Пенелопы мягкий, материнский взгляд, и с ней в доме не страшно. Она явно получила распоряжения от Вилланель, и ходит рядом, помогает с Вивиан. В этот вечер Ева как на иголках, ждёт Вилланель, выглядывая в окно так часто, что в какой-то момент, просто пододвигает к нему кресло и вместе с Вивиан остаётся ждать возле него. Она жалеет, что отпустила, что не настояла на своём, и теперь Вилланель отдыхает в каком-то клубе, и с ней знакомятся красивые, молодые, горячие люди, предлагают выпить, или что похуже. Вилланель способна на измену? Ева давно забыла об этом думать, но, что если… Узнаёт ли она о таком? Гормоны предлагают Еве поплакать. — Буэнас ночес, — тихо постучавшись, сказала Пенелопа, и Ева кивнула, повторив слова, пожилая женщина вздохнула, она будто понимала к чему эти слёзы. Вилланель покинула популярный гей-клуб «Арена» ближе к полуночи, она успела поужинать в нём в стиле фьюжн, а затем началась техно-вечеринка, на которой она полностью отдала себя. Сейчас голова гудела, выпитые вначале вечера два коктейля полностью выдохлись. Знакомства даже не достигали порога минимум, в этот вечер у неё были строгие правила, и несколько десятков сердец потушили свои намерения в самом начале. Вилланель всё равно смотрела как бы сквозь людей, настолько ей было безразлично общение. Но все эти варианты непременно радовали её, желания других ей льстили. Выключая по дому свет, Вилланель снимает туфли у лестницы и поднимается босиком, ощущая, как ноги ломит. Она смотрит на широкую, заправленную кровать и на секунды пугается, но затем видит Еву в кресле у распахнутого окна. Дома её ждали, Вилланель пытается понять всё беспокойство Евы, расправляя кровать. — Ева? Она позвала тихо, чтобы не напугать её и не разбудить Вивиан, что спит у неё на груди. Ева открыла глаза, немного не понимая, где она. — Всё хорошо, давай её мне, я уложу в кроватку. Ты тоже ложись. Ева потирает глаза, и идёт к кровати, пижама уже на ней, она чувствует себя всё ещё измотанной и плаксивой, поэтому сразу ныряет под одеяло и обнимает себя, спокойно выдохнув, Вилланель вернулась. Сон начинает забирать её вновь, Вилланель ложится и выключает свет. — Ева? Я хочу быть большой ложкой. Ева ложится на бок, спиной к Вилланель, молча давая согласие, и получает ни с чем не сравнимое, тёплое и уютное положение тел.***
Вилланель проснулась резко, с ощущением, что всё проспала, что эти танцы до ночи отобрали у неё всё утро, но оказалось, что даже Вивиан ещё в кроватке, а вот Евы нет. Разблокировав телефон, Вилланель видит, что время ещё только семь, слишком ранний подъём, если не нужно на самолёт, или менять подгузник орущему младенцу. Вилланель спешит в ванную, чтобы почистить зубы, окончательно просыпается с мыслью, где Ева? Она же не отходит от Вивиан, вряд ли бы даже вниз спустилась. Вернувшись в комнату, Вилланель подходит к двери на террасу и открывает рот. Это мираж? Снаружи ещё не пекло, вроде. Нет, пекло у неё внутри, и оно обжигает низ живота, руки тут же отодвигают дверь в сторону, и ноги толкают вперёд. Ева стоит на самом краю террасы, положив руки на поручень. Они не выходили сюда, потому что днём здесь пекло, но сейчас, ветер с моря раздувал их волосы, и Вилланель была обескуражена этим видом. Ведь, Ева была голой. На ней не было даже белья, значит, вот так, её мечта, её фантазия, воплотилась в самый неподходящий в отношениях моменте? Когда Вилланель не имеет права даже тронуть? Не то чтобы взять и обладать своей потрясающей женщиной, которая решила выйти обнажённой ранним утром на террасу и ловить лицом потоки свежего воздуха. Её волосы, кажется, завиваются в этом климате ещё сильнее, словно каждый завиток может пружинить, и когда она идёт, вся её голова это и делает! Эта чёрная смоль упругих завитков сейчас лежит на её спине, на утончённой, женственной спине, с тонкой талией и узкими плечами, обворожительными ямочками на пояснице, и взлётной полосе позвоночника. Вилланель не может не пялиться на широкие бёдра, на эти мягкие, но она знает, что на ощупь упругие, ягодицы. А эти икры на ногах! Вилланель начинает трясти от возбуждения, ничего хорошего, именно сейчас она не контролирует себя, но пытается. Может, фантазии будет достаточно? Она пытается договориться с собой, представляя, как нагибает Еву, кусает её уже тронутую загаром кожу, согретую сейчас ранними солнечными лучами, как облизывает её, и вводит пальцы, что уже соскучились по влажному месту. — Доброе утро, — прочищая горло, произносит Вилланель, чтобы не напугать Еву своим присутствием, но она, словно уже знала о нём, и никак не реагирует. Вилланель ступает осторожно, солнце или внутренний жар, что-то из этого уже поднимает температуру тела, при которой сложно дышать и кружится голова. Ноги гудят после вчерашней ночи, но она благодарна запрету на алкоголь, что лишил её похмелья этим утром. Вилланель не в силах себя сдержать, и, приблизившись, прижимается всем телом к обнажённой фигуре, положив руки рядом с её, так же обхватывая поручень на стеклянном ограждении террасы, и с ноткой наглости повторяет: — Я сказала, доброе утро. — Я не разрешала меня трогать. Ева видит, как Вилланель со всей силы сжимает поручень, до побелевших костяшек, и радуется мысли, что это не её запястья, на одном, уже остались синяки после вчерашнего. Ева сглатывает, увидев их вновь, а Вилланель отступает, её футболка больше не трётся об обнажённую спину. — Решила наказывать меня? Ева молчит, а Вилланель так жаждет слышать её голос, что хочет ещё раз нарушить границы, её ладонь застывает над бедром, по коже бегут мурашки, Вилланель находит это очаровательным, и касание остаётся в воздухе. — Ты знаешь, я могла бы… — Знаю. — Ты так красива и желанна, Ева, так глупо этим не пользоваться. — Я решу сама. — Если ты продолжишь так себя вести, я верну тебя, честно, не вру. Мы сядем в самолёт, вернёмся в Лондон, где тебе придётся жить с ним, пока идёт судебное разбирательство. Я буду в отеле, или квартире, вечно ждать тебя, а ты будешь метаться между нравственностью и грехом. Что скажешь? Ева ничего не может сказать сейчас, изучив эту проблему, она разделила её на две части, на Лондон и Вилланель. Возвращение в Лондон – это ещё большая проблема, чем побег, а вот поступок Вилланель, перевешивает всё. Ева переспала с этим и теперь разобралась, что именно, во всей этой ситуации, её так разозлило, решение! Что всё решилось без неё. Вилланель кажется, сдаётся, её рука соскользнула с поручня и прижалась к низу живота. — Нет, мы не будем здесь и сейчас, — прошептала Ева, откидывая голову назад, где её уже ждало плечо Вилланель и губы. — Прости, я не могу это остановить, — томно, ответила Вилланель, её рука соскользнула с низа живота, к центру, пальцы ловко надавили на половые губы, от чего они разошлись в стороны, и средний палец тут же прошёлся по складкам. — Я обижена за решение! — Я не перестану брать всё на себя, потому что теперь в моей жизни есть цель, сделать всё для вас двоих. — Умм, прекрати! — Нет, ты не хочешь, признайся. Ты намокла, ты дрожишь, ты соскучилась, я хочу быть в тебе и на тебе. Влажные поцелуи губ захватывают всё новые участки на шее, Ева дрожит на пальцах, что орудуют между её ног. — Почему ты просто не слушаешься меня? Убери руки! Вилланель злится, делает над собой усилие, убирает руку, отходит назад. Ева выдыхает, наклонившись вперёд. — Встретимся за завтраком, и прикройся, у нас есть соседи. — Никого не видела, тут все будто вымерли. — Район новый, не все ещё заехали, а для кого-то эти виллы сезонный отдых, но это не отменяет, например, наличия людей, что подстригают газон, чистят бассейны, и прочих, тут полно людей! Вилланель даёт ещё пару секунд на решающий поворот, но Ева не оборачивается. Вернувшись в дом, Вилланель смотрит на обнажённую Еву через окно, и, схватив халат, возвращается, чтобы накинуть его на плечи Евы. — Ты самый ревнивый человек на земле. — Да, только я могу видеть тебя голой, ходи так дома, пожалуйста. — Перед Питером? — Его нет по вечерам. — Я хочу готовить сама. — Тогда, нужно будет ездить за продуктами. — И что? — Постоянно, это неудобно, Питер закупается и готовит, идеально. — Можно заказывать доставку? — Можно. Тебе что, просто хочется, чтобы мы остались одни? — Да. — И Пенелопу уволить? — Да. — Но няня и гувернантка под рукой – это очень удобно! Ева завязывает пояс халата, оборачивается, облокотившись назад, она выставляет ногу вперёд и шёлк соскальзывает с неё. — Очень удобно, когда кроме сочетания слов буэнас ночес ничего не понимаешь? — Заменим? Может, я найду ту, что сможет и сготовить, если тебе не захочется, и убраться, и приглядеть за Вивиан, если мы, допустим, захотим съездить в ресторан. Верно? — Меня бы устроило. — Вчера было сказано много плохих слов… — Это всего лишь слова, за ними может быть скрыта злость на твою грубость, ревность и самовлюблённость, или дикая усталость. — Поняла. Буду ждать вас за столом, — Вилланель несколько раз оборачивается прежде, чем уйти.***
Ева спускается к завтраку, когда Вилланель уже поела, она растягивала как могла, но Ева явно занималась Вивиан. Теперь этот мини человек был сухим, сытым и чересчур бодрым, её ножки в белых носках пинали Еву в живот, пока она, не протянула её Вилланель. — Возьмёшь? Ты же поела. Вилланель подкидывает малышку и урчит в её щеки, та смеётся и пытается ладошками схватить за лицо. — Нам нужен педиатр. И я не знаю, что делать в таком случае, её карта там, как нас примет новый врач? — У неё же нет никаких заболеваний? У нас здоровый карапуз, познакомимся с новым педиатром, её взвесят и померят рост, осмотрят на месте. — Как у тебя всё просто. — Не злись на это. — Ты не знаешь, как это, потерять дом, всё, к чему я привыкла. Кто будет поливать мой фикус? — Фикус? Серьёзно, Ева? Мы пойдём делать упражнения, пока она такая активная, я видела, как ты учишь её сидеть и вставать. — Не слишком усердствуйте, у неё целое пузо молока. — Умм, у кого-то отличный аппетит, у меня тоже, давай съем твою щёчку. Вивиан заливается смехом и дёргает ногами, они уходят наверх. Ева в одиночестве ест завтрак, чёртов фикус не выходит из головы, сколько она за ним следила? Лет семь? Оставляла на соседей, когда уезжали, поливала, подкармливала, и не только его! Глупость, теперь у неё не цветок в горшке, а две крайне капризные девочки. На самом деле ей спокойно, даже приятно, что она может побыть одна, Вилланель хорошо справляется с обязанностями родителя, слишком хорошо, даже не имеет смысла больше ждать, что ей надоест, и что всё было игрой, это явно не так. Набравшись смелости и всё обдумав, Ева поднимается после завтрака в детскую, где застаёт их за игрой на коврике. — Вилл? Ты можешь вернуть мне телефон? Сейчас. — Зачем? — Представь сколько раз позвонил Нико, ведь не дождался нашего возвращения в воскресенье. — И что? — Человек переживает! — Как ты, когда она просто украл Вивиан? — Его поступок был ужасным, но это не означает, что нужно поступать так же, понимаешь? Мы не такие, я должна его предупредить, чтобы он не ждал, но знал, что с нами всё хорошо. — Хорошо, я верну телефон, но есть пару условий. — Ну, конечно, куда без этого, — цокает Ева, сложив руки в недовольстве. — Ты не будешь звонить подругам и спрашивать советы, мы в этом вдвоём, нам чужие советы не нужны. И второе, хочу поцелуй. — Манипулятор. — Поцелуй и телефон твой. Ева не рада такому раскладу, но идёт на поводу у Вилланель. Присаживаясь на колени рядом с ними, она облизывает губы и вызывает у Вилланель улыбку на лице. — Такой поцелуй не подойдёт. — Ну, хватит! — Ты рассчитываешь на быстрый чмок? — Целуй ты, как захочешь. — Позже. Пока, поиграй с нами. — Телефон, Вилл! — Это не потерпит? — Я очень хочу уже позвонить, и успокоить себя в первую очередь. — Говорить будешь при мне. — Нет, это личное, незачем тебе слушать! — Тогда, сделка отменяется. — Ты сказала, условия два! И теперь добавляешь ещё? — Могу себе позволить. — Вряд ли ты хочешь, чтобы я тоже начала ставить условия. Прекращай, или столкнёшься с последствиями. — Строгая Ева, мне нравится, ладно, пойдём за ним вместе, или тебе принести? — Я подожду тут. Вилланель уходит и возвращается уже с ним. — Разряжен, — комментирует она, когда Ева, пытается его включить. — Поставлю заряжаться. Побудешь с Вивиан? — Поставишь и придёшь? — Нет, всех обзвоню, скажу, что ты украла нас, вывезла из страны и держишь в шикарной вилле на берегу моря, нас срочно нужно спасать. — Вчера это тебя пугало, а сегодня это шутка? С тобой сложно, Ева. Проходит время, Евы всё нет, и Вилланель думает, что она действительно всех обзванивает. Взяв Вивиан на руки, она идёт искать Еву возле розетки, в слезах рассказывающую подробности всем подряд. — Что ты делаешь? — Отвечаю на сообщения, этого ты мне не запрещала делать. — Давай, звони ему. — Может, это действительно не лучшая идея, он зол, я ему написала, и он уже засыпал меня угрозами. Я не буду звонить. — Вот и отлично, пойдёшь на пляж? Ты хочешь купаться? — Я хочу купаться. — Отлично, надевай купальник и идём. Ева откладывает телефон, она так хотела заполучить его обратно, но он оказался токсичен. Даже те, кто должен был выразить обеспокоенность, надавили на побег с сумасшедшей. Вилланель не такая, она просто, своеобразная, недоступная для понимания обычным людям. Еве нравится чувствовать себя особенной и приближенной к этой загадке. На Вивиан стильный песочник с кроликами и морковью, на Еве красный купальник, и соломенная шляпа, она ловко повязала парео, и взяла сумку со всем необходимым. Вилланель собрала целую корзину перекуса и напитков. Ещё издалека они увидели, что не будут на пляже одни. Первым до них домчался пёс, тыкаясь в ноги холодным, мокрым носом, он вилял хвостом так, что мог вот-вот взлететь. — Дерек! К ноге! Что ещё такое! — возмущённо бежала за ним девушка, её откровенный купальник демонстрировал все прелести, а лёгкая пробежка подкидывала эти прелести так, что Вилланель засмотрелась и получила щипок в плечо. — Ауч! — У тебя свои есть, — пригрозила Ева взглядом. — Ты о них? — приподняла брови Вилланель, и посмотрела на прекрасно уложенную грудь Евы в яркий купальник. — Да, о них. Девушка протянула руку, представляясь соседкой и тут же показывая на свою виллу пальцем, всего через две от их. — София, вы англичанка? — с надеждой, спросила Ева. — Да! Боже, как приятно! Этот испанский! Я всё обещаю мужу его выучить! Ох, какая у вас малышка! — Да, это Вивиан, — Ева гордо продемонстрировала её, поворачивая к Софии, — Наша дочь. — Ой, вы пара? Как здорово. — Я Ева. — Вилланель. — Ева, Вилланель и Вивиан, прекрасные имена! Там мой муж Крис и наш сын Лукас. Присоединитесь? — Если честно, мы немного в разладе, я с трудом пробиваюсь обратно в это прекрасное сердце. Ева недовольно сощурилась, рассказывать незнакомке, соседям, возможно, будущим друзьям подобное сразу, слишком откровенно. — Я понимаю. Присоединяйтесь, если захотите. Мы здесь живём два месяца, а так и не обзавелись новыми знакомствами, будем рады. — Спасибо, мы подумаем, — соглашается Вилланель. — Простите за Дерека. Мы были на пляже одни и не держали за поводок, он просто полюбопытствовал. — Мы не напугались, отличный пёс, — кивнула Ева. Когда София уходила, Ева проследила за тем, чтобы взгляд Вилланель на неё не упал. — Эта София такая знойная. — Да, симпатичная, — согласилась Ева. — Не симпатичнее тебя, ты моё золото. — Ну да… — Обиженная, ревнивая… — Не продолжай. — Устроимся подальше от них, не хочу, чтобы они наблюдали за нами. — Я не против людей рядом, это вилла как башня с драконом на горе. — Соглашусь только с тем, что ты принцесса, не более. — Хорошо, что у нас есть соседи, нужно пригласить их на ужин. — Сначала, я узнаю их получше. — Как хочешь. Они доходят до шезлонгов с зонтиками и располагаются. Вивиан безопасно и круто смотрится в детской стереотип подушке, Вилланель примеряет на неё очки и быстро фотографирует на свой телефон. — Каким вырастит ребёнок в таком месте? С морем из окна? — Надеюсь, счастливым, — пожимает плечами Вилланель, — Она будет умной, образованной, свободолюбивой и целеустремлённой, оставит нас здесь встречать пенсию, и покорит мир. — Ох, как же отпустишь такое сокровище из дома? — Она будет подростком, и при всех талантах, весьма импульсивным и раздражительным, ты захочешь её отпустить, — тихий смешок, и Вилланель бежит к морю. Ева наблюдает, как вода принимает её в свои тёплые объятия и покачивает, она далеко уплывает, и теперь Ева может посмотреть в сторону соседей. Они играют в мяч, их сыну года два, походка неуверенная, он часто падает. Сложно не представить, что через пару лет этот малой может быть другом Вивиан, будет помогать ей ходить, играть с ней. А они, как родители, приглядывать, попивая вино и болтая о всяких глупостях. Если, конечно, Вилланель позволит. Что с ней не так, она отгораживается от людей стеной, она сбегает от них, и Ева теперь тоже обязана прятаться? Она не сомневается, вдвоём им будет более чем комфортно, и первое время, никто действительно не будет нужен, но потом, пройдёт это время, когда ты привязан к ребёнку, к кормлению, и все дни как в тумане, захочется слышать не только себя, не только Вилланель. Вивиан надоело лежать, её плач, вероятно, был слышен всем, Ева взяла её на руки и тихо стала похлопывать по спинке, успокаивая. Вилланель вышла из воды, Ева проследила её путь до пресной воды, и увидела крайне жаркое зрелище. Она так сексуально водила руками по своему телу, смывая солёную воду в открытом душе, что хотелось немедленно оказаться там и помочь. Вилланель вернулась, и тут же взяла полотенце, вытирая волосы. — Капризы? — Не хочет лежать. Вилланель расстегивает верх купальника и сбрасывает его, заставляя Еву открыть рот от неожиданности. — Ты что… Ты что делаешь?! — обернувшись, чтобы посмотреть на соседей, Ева краснеет за Вилланель. — Мне некомфортно в сыром. — Ты голая! — На мне улыбка. — Это не пляж нудистов! — Здесь только мы и они, их никто не заставляет смотреть, и мы далеко. — Я уверена, их отлично видно издалека! — Ева указывает на грудь, Вилланель это забавит. — Дай мне высохнуть. Длинное, стройное тело, растянулось на шезлонге, она закинула руки вверх, напрягая мышцы живота, и Ева громко сглотнула, возбуждаясь от этого зрелища, ей срочно нужно что-то выпить. Она тянется к корзине, пододвигает её к себе и достаёт виноградный сок. — Тоже буду. Они обе медленно потягивают через трубочки сок, Вивиан сосёт свой кулак. Ева пробует положить её обратно и даёт игрушку в руку, та машет ей, замирает, смотрит, и вновь машет. — Можешь найти лосьон, я взяла с собой, нужно нанести его, чтобы кожа не теряла влагу. Ева в поисках, и видит, как соседи уходят с пляжа. Заметив это, они ей машут, и ей приходиться, в надежде, что наготу Вилланель, действительно не видно с такого расстояния. — Они что, уходят? — Да, собрались. — Может, ты мне тогда поможешь с лосьоном? Нужно брызгать и легко втирать. — Это ты отлично придумала. — Хочешь, чтобы я ходила красная? — Просто будь аккуратна с солнечными ваннами. — И, пользуйся средствами. Ну, пожалуйста, Ева, поухаживай за мной. Ты же можешь одновременно злиться и втирать лосьон? — Да, я зла, и ты не помогаешь! Давай я разденусь перед ними, понравится тебе такое? — У тебя шикарное тело, плевать на всех, ты можешь показывать его мне. Я не говорила, но, где ты взяла эту малышку? Не похоже, что она была в тебе. — Да, очень смешно, Вилл. — Серьёзно, у тебя так быстро спал живот, она не оставила тебе никаких растяжек, твоя грудь, конечно, больше, но это явно плюс. — Вивиан была компактной, родилась крохой, но полностью доношенной, я же отправляла тебе фото своего живота, она меня пожалела. А ещё я занималась йогой для мам, занятия четыре раза в неделю! — Об этом ты мне не говорила, хочешь продолжить заниматься? Можем найти тренера, я бы составила тебе компанию. — Ты бы залипала на каждую позу! — Мы бы практиковались потом в постели. — Идея хорошая. Насчёт йоги, а не практики, мы достаточно сжигаем калорий, и моё тело подолгу потом ноет. — Ты не говорила! — Я старше тебя и не такая гибкая. — Пфф, на десять лет, и ты гибкая, например, отлично разводишь ножки передо мной. — Всё, хватит. — Ева, ты краснеешь без загара. — Ты смущаешь меня! — Так я получу лосьон? — Если расскажешь, что было вчера в клубе? Ты ведь туда ездила? — Что было в клубе, остаётся в клубе. — Мы не в Лас-Вегасе! — Да ничего не было. Пару коктейлей, много музыки, мы танцевали, все, испанцы такие горячие. Пришлось многих отшить, мне нужна была встряска, а не люди, понимаешь? И всё же, не отпускай меня, когда я говорю, что хочу уйти, и меня до смерти всё достало, это неправда, держи меня крепче. Я хочу, чтобы ты останавливала меня. — Я понимаю, но вряд ли я смогу тебя сдерживать всегда, улетать и оставлять нас ты всё же будешь. Как насчёт понять меня? Я была в браке, таком, где мы вместе спали, жили, и работали. Ощущение, что рядом всегда он, не проходило, я была под контролем. Меня полностью устраивало, я привыкла, мы подстроились, и тут, появляешься ты, всё переворачиваешь и исчезаешь. Я с болью в душе возвращала порядок в жизнь, и тут вновь ты! Только на этот раз, ты не переворачиваешь, ты похищаешь, и устанавливаешь свои порядки, которым я обязана следовать. — Я тебя понимаю, правда, извини. Нам нужны компромиссы. И немного свободы друг от друга. Хорошо, оставляй Вивиан на меня и поезжай в клуб! — Очень смешно! Не зная испанский, я куда-то поеду без тебя? — Хорошо, давай так, я оплошала, забрала вас, не предупредив, похитила, я же прекрасно понимаю это, но это на пользу нам. Твоя очередь, какое решение выбираешь ты? — Пожалуй, самое сложное для тебя. Я схожу к соседям, познакомлюсь с ними, пока ты, посидишь с Вивиан. А ещё, я буду созваниваться с друзьями. А ещё, мне нужно отдельное место в доме, где я смогу быть в уединении. А также йога, я согласна на тренера, но не более двух раз в неделю. Мы вместе найдём человека, что будет помогать нам по дому и с Вивиан. А ещё, мы не будем ходить голыми, если нас может кто-то видеть. Ты сейчас светила своими прелестями явно в отместку за утро. — Сразу шесть пунктов? — Ну, ты конкретно облажалась. — Я заглажу свою вину, и поверь, я хочу решать что-то вместе, но в данной, конкретной ситуации, ты бы не решилась на такой шаг, поэтому, я сделала всё за тебя. Ева более чем довольна слышать все эти слова, перекинув ногу через тело Вилланель, она встаёт на шезлонг коленями, по обе стороны от бёдер и садится. Лосьон наносится на рёбра и растирается горячими ладонями, Вилланель набирает больше воздуха в грудь, и на выдохе напрягает мышцы живота, Ева дрожит от возможности провести ладонями по рельефам мышц. Лосьон попадает под грудь, Ева томно растирает его, не пропуская ни единого участка. — Это уже эротический массаж, — довольно прикрывает глаза Вилланель, когда Ева приподнимает её грудь, а затем оглаживает её ладонями, щипнув соски. Наклонившись, Ева сладко целует в губы, возвращая долг, их губы следуют друг за другом, точно угадывая каждый поворот головы и вздох. Руки Вилланель сами по себе подтянули Еву ближе, это могло стать началом чего-то прекрасного, но Вивиан запищала, и Ева прервала поцелуй, быстро распыляя лосьон на плечи и растирая его. — Вот она, явно приревновала, — дуется Вилланель, наблюдая за тем, как Ева уделяет внимание теперь малышке. — Я её искупаю в море, у неё столько энергии, пусть поработает ножками. Вилланель отпускает, но намерена следить за ними. Парео слетает с Евы, Вилланель будто не замечает красного купальника, тот утренний образ обнажённого тела делает Еву сейчас раздетой. Ева наслаждается первым касанием воды её ног, она тёплая, волн нет, в неё приятно зайти по пояс, и начать опускать малышку. Солнце нагревает кожу, Ева знает, что им не стоит увлекаться, но Вивиан так нравится плескаться. Вилланель подходит к воде с полотенцем. — Ева выбирайтесь, а то сгорите на солнце. Её забота как обычно теплом разливается под кожей. Они вместе доходят до душевой, где Ева встаёт под тёплую воду вместе с Вивиан и смывает соль. Удивительно, но устраиваясь на своей подушке, Вивиан заснула, а Ева насладилась почищенными фруктами и разделась, накрыв себя полотенцем. Вилланель долго смотрела на эту спокойную идиллию. Ева почувствовала прикосновение к ноге, от щиколотки оно проследовало к колену. Притворяясь задремавшей, Ева не двинулась, тогда к одной руке присоединилась вторая, а затем, дыхание обожгло под полотенцем её бедро. Поцелуи обрушились на чувствительные участки, руки настойчиво развели колени. Ева не хотела это прерывать, если эта бестия так хочет вкусить её, заняться этим прямо на пляже, наплевав на ссору и запреты, она не хочет этому препятствовать. Вивиан спит, от солнца их защищают зонты, тёплый ветер с моря дополнительно ласкает кожу, аромат недоеденных фруктов рядом на столике щиплет нос, горячие поцелуи уносят. Ева не сдержалась и вцепилась во влажные волосы Вилланель, когда губы настигли лобка, и начали раскрывать её языком. — О, чëрт, Вилл, ты делаешь это феерично! Вилланель знает, как хороша в этом, как может томно посасывать половые губы, дразнить клитор, водить вокруг языком, приближая к оргазму. Ладони под бёдрами, которые Ева приподняла, удерживают её на месте, когда ей так хочется извиваться всем телом. Она дышит, изредка коротко вскрикивая от переизбытка чувств. Толчок секрета из неё, не слизывается, в него окунаются пальцы, по ощущениям, сразу два, и Ева стонет в предвкушении, а затем от жара, когда они в неё проникают. Поцелуи уже на торсе, поднимаются выше, полотенце слетает, Ева открывает глаза, и видит горящий взгляд любимых глаз. Они срываются в страстный поцелуй, Вилланель начинает трахать пальцами, и большим, натирать клитор. Она собирает, как коллекцию, все гортанные стоны Евы, и остаётся в одном ритме. Они занимаются этим так долго, что у Вилланель начинает ломить запястье, она оттягивала оргазм, хотела быть с Евой, и в Еве, как можно больше. Покинув её, она даёт облизать эти пальцы, Ева обсасывает их и так эротично сосёт, что в Вилланель всё взрывается, она проникает в неё пальцами другой руки, энергичными и наглыми, они слегка подгибаются, Ева кончает, без возможности освободиться от них, прикусывая пальцы в своём рту. Облизывая скулы, Вилланель помогает с этим пиком, и опускается ниже, нападая на сладкие соски, что могут ей дать ещё больше сладости. Ева обмякла, временный упадок сил не даёт ей пошевелиться, каждый её мускул измотан сотнями оргазменных спазмов. Вилланель ласкает её тело, и предлагает своё. От этого невозможно отказаться, они меняются местами, и Ева делает между её ног всё, что та желает. Проснувшись, Вивиан требует маму, Вилланель устраивает им удобное ложе для кормления и наблюдает, потягивая сок. — Мы не помирились, — напоминает Ева, — Просто, ты ненасытна в своих желаниях, а я не хочу ходить с подобным на своём теле. Ева показывает запястье, Вилланель нежно берёт его в свои руки и целует. — Прости, теперь я вижу, что было больно. — Слушай меня, когда я говорю, что ты её причиняешь. Твои извинения после, уже ничего не значат. — Помни, как легко меня можно вывести из себя, это поможет тебе предотвращать подобное. Ева забирает свою руку, чтобы удобнее держать Вивиан. Вилланель устраивается на своём шезлонге с горстью винограда. — Ты действительно улетишь? — Да, послезавтра, нужно быстрее найти человека в дом, свяжусь сегодня с агентством. — Насколько ты улетишь? — Пару дней, не более. Соскучиться не успеешь. — Успею. Зачем тебе туда? — Нужно встретиться с Константином насчёт работы. Он передаст мне бумаги, это важно. — Какой работы? — Будущие переговоры, я не знаю, где их назначат. — На какую тему? — Металлургия. — Ты врёшь. — Частично, — признается Вилланель, раскусывая виноград. — И ты поедешь к Нико? — Да, поговорю с ним, предложу деньги, объясню доходчиво, что не стоит нам препятствовать в будущем, разойтись можно по-хорошему. У адвоката есть подписанные бумаги на развод, нужно лишь пару бумаг о том, что вы не имейте друг к другу претензий, Нико не претендует на опеку, и тебе не нужно совместно нажитое имущество. — Не нужно? — Тебе чего-то не хватает? — У меня нет ничего сейчас. — Это всё твоё. А что-то личное, скажи, я заберу у Нико всё, что ты попросишь. — Можно полететь с тобой? — Нет. Вивиан ни к чему столько перелётов, и я не хочу, чтобы на тебя что-то давило, и ты подвергалась стрессу. Доверься мне, я всё сделаю.***
Всё стало чуть лучше после разговоров на пляже, помогли именно они, а не секс. Вечером Вилланель заходит в детскую и берёт Вивиан на руки. — Идём с нами, — предлагает она Еве. В ванной комнате тихо играет музыка с айпода, джакузи налито и благоухает, на потолке звезды и космонавты. — Взяла из детской, думала, там только звезды, но так тоже романтично. — Так, и что это всё? — Для тебя, ты побудешь здесь без нас, наедине с собой, отдохнешь, как тебе идея? — Прекрасная, — улыбается Ева, мягко целуя. — Мы только посмотрим, как ты разденешься, и точно уйдём. Ева снимает с себя одежду, прекрасно понимая, как Вилланель не захочется покидать её сейчас. Вода обнимает пальцы ног и захватывает всё тело, когда Ева в неё погружается. Лепестки роз и пена скрывают её наготу. — А их ты откуда взяла? — Украла у соседей, только тсс, они всё равно ещё тут не живут. — Преступница. — Да, я такая. Ух, ладно, уходим, мелкая, тут сейчас будет только блаженство. — Проверь её подгузник. Вилланель соглашается с этой участью. В детской, она ведёт борьбу за подгузник на пеленальном столе, Вивиан так не хочет с ним расставаться, что потом, невозможно надеть новый, и Вилланель решает, что она может побыть без него. Они гуляют по дому, узнают, что на ужин у Питера. Вилланель просит добавить романтики в этот ужин, пока по ней течёт что-то тёплое. — Вивиан, нет, прямо на меня? — удивляется Вилланель, Питер смеётся, нарезая сыр. Ева покинула свой рай, застав Вилланель с Вивиан в детской, в попытке надеть подгузник. — Как дела? — Она пищит и не даёт мне надеть. — Будь настойчивее, она что, уделала твою футболку? — Да, мы походили без него и вот, что из этого вышло. — Привыкай, сколько она ещё на тебя написает. — Как отдохнула? — Отлично, можно мне почаще такие промежутки отдыха? — Я в любой момент могу побыть с Вивиан, ведь я, тоже родитель? Там, на пляже, ты сказала нашей соседке, что это наша дочь. — Да, наша. — Я так люблю тебя. Жду не дождусь, когда ты меня простишь. Я уже могу убрать камни с газона? — Нет. Поменяй футболку, я разберусь с этой капризулей. — Там ужин готов, проголодалась? — Да, очень сильно. Питер уезжает, и теперь они в доме втроём, наслаждаются ужином и выбирают фильм на вечер. — Ты прекрасно делаешь вид, будто не произошло ничего плохого, — мрачно, произносит Ева, сверкнув взглядом в сторону Вилланель. — Я хочу, чтобы вам здесь было комфортно, мы все должны привыкнуть и почувствовать себя дома. Первые два дня были таким счастьем, разве нет? И я не хочу ничего портить. Пусть мой поступок стирается, он резкий, собственнический, но необходимый. — Я тебя успокою, здесь мне очень нравится. Тихо, безумно красиво, есть абсолютно всё для жизни, и ты. Дай мне время переварить твою выходку. И мне будет спокойнее, когда я пойму, что нас здесь не достанут. Нико, судебные разбирательства, всё это… — Я всё улажу, доверься мне. После ужина они вместе убирают со стола, и поднимаются наверх. Фильм интересный, но кое-кому не нравится жанр боевик, Вивиан бесконечно плачет. Даже на руках ведёт себя неспокойно, Ева пытается её приложить к груди, но хватает трёх минут. — Можешь принести аптечку из моего чемодана? Вилланель без слов сбегала за ней, и включила свет, присев на край дивана. Ева капает пару капель в маленький, орущий рот, Вивиан морщится, язычок чмокает. — Ей не будет больно? — Должно помочь, ещё есть мазь, но будет много криков. — Покажи мне, из-за чего столько недовольства. Ева легонько давит на нижнюю губу, показывая воспаленную нижнюю десну. — Если ты помоешь руки, я подержу, а ты помажешь, будет здорово. — Ой, я справлюсь? — Что она тебе сделает? Откусит палец? — смеётся Ева, — А ты ей? — Хорошо, сейчас вернусь. Вилланель приходит с чистыми руками, Ева выдавливает гель ей на палец, укладывает Вивиан удобнее и отгибает ей губу, Вилланель крайне осторожно мажет десну. — Такое ощущение, будто зубы уже близко, — Вивиан закрывает рот, решив этот палец пососать, и Вилланель засмеялась, — О, нет, мы тут тебя лечим, это не игра. — Ну, вот и всё, кто такой смелый? Как хорошо, что ты ещё не кусаешься. Через полчаса Вивиан была спокойнее, а кормление и вовсе её усыпило. Ева переложила её в кроватку, и начала подготовку ко сну. Погасив свет, они обе оказались в полумраке, и прислушались к морю, из-за открытых окон его было слышно так отчётливо, будто они легли спать на пляже. Каждая по-своему прокрутила в голове этот день, Ева обняла подушку, ровно выдыхая, и набирая воздух, который здесь был совсем другим. Жизнь непредсказуема, о таком повороте судьбы она бы никогда не подумала, у неё есть дочь, любимый человек, и море. Вилланель улыбается темноте, сегодняшний день показал, что Ева всё со временем простит. Секс на пляже, совместный ужин, они говорили, Ева уже не так зла, как вчера. И никаких слёз сегодня. Протянув руку, Вилланель трогает футболку на Еве, человек, который вышел с утра на террасу обнажённым, лёг спать в футболке? Дернув её к верху, Вилланель застыла, а Ева обернулась. — Что ты делаешь? — Зачем ты спишь в одежде? — Чтобы ты не приставала. — Но я уже. Рассказать тебе о пользе сна, если ты будешь спать без одежды? Ева приподнимается, стягивая с себя футболку и бельё, Вилланель пододвигается ближе и обнимает за плечи, нежно целуя в спину, между лопаток. — Ви, давай спать, пока можем, Вивиан может проснуться из-за зубов и такое закатить на всю ночь… — Нам же не на работу завтра, я встану с утра, и дам тебе поспать. Ева поворачивается, в полумраке она видит любимые очертания лица, проводит ладонью, касается пальцем губ, ощущает дыхание, двигается ближе. Она целует в губы так, будто у них первая, брачная ночь, наполненная трепетом, возбуждением и нерешительностью. Вилланель подстраивается под этот неспешный, нежный поцелуй, проводит языком по пухлой, нижней губе Евы, и захватила её, томно посасывая. Ева лёгким движением прошлась по плечу, спустилась по руке, сжала локоть, когда Вилланель отпустила губу и прижалась сразу к двум, в желании проникнуть языком между, позволив ей, рука направилась к груди. Ева пылает изнутри, сжимая плотный мячик, от ощущения твёрдого соска в ладони, включается жадность. Прервав поцелуй, она обсасывает грудь, они тут же сплетаются телами, слышны вздохи, напряжённое дыхание, и полустоны. Вилланель хватает губами всё, что ей попадается, пока Ева так активно изворачивается, лаская грудь, касаясь других частей тела своими горячими руками. Избавившись от лёгкого одеяла, они занимались любовью, смеялись от счастья, после каждого поцелуя, обнимались, прижимали друг друга к кровати, сплетались телами, создавали трение, нашли идеальную позу, и остались в ней, двигаясь синхронно, обмениваясь жаром тел. Всё это занятие было сплошным оргазмом, и они занимались этим, пока не выдохлись. Ева оказалась на спине Вилланель, мягко придавливая к кровати своим весом. — Ты была нежной со мной, но это – какой-то другой уровень, — романтично, воркует Ева, поглаживая плечо одной лишь подушечкой пальца. — Я выплеснула всю свою нежность к тебе. — И не только её. — Знаешь, делать что-то пальцами во мне на пике, может доводить до такого. — Я хочу всегда доводить тебя до этого. — Ева, ты сможешь меня простить за похищение? — Мне даже думать об этом больно, не сейчас, хорошо? — Можно ещё вопрос? Чего тебе не хватает? Я должна знать, что менять и дополнять. — Мне не хватает знать, какие границы есть у твоей жестокости? — У неё нет границ, но не бойся, я не буду жестока к вам. Ни в коем случае, я люблю вас. — Тогда, что это было? Разве не жестоко было оборвать мою жизнь и самой решать с какого момента она начнётся вновь? — Это не жестокость, а ревность. Я не могла больше выносить твою жизнь с ним. — Я твоя, мы умеем разговаривать и уступать друг другу, стоило поговорить. — Я резка, какие-то идеи кажутся мне шедевром мыслей, и я бросаюсь к этому, не замечая сопутствующий ущерб. Пойми, я хотела видеть тебя тут, и каждый день в Лондоне меня травил. — Умеешь ты добиваться всего, чего захочешь. Что чувствуют остальные, тебя мало волнует. — С тобой я впервые переживаю, это странное чувство, вечные мысли, и обвинение себя, честно, я ненавижу себя за то, как поступила с тобой, причинив боль, но я так же понимаю, что иначе вот этого бы не существовало. Ты и я, вдвоём, могу обнять тебя, и держать всю ночь в своих руках. Побудешь ещё моей пленницей? — Похитители не задают таких вопросов.