***
Чон Чонгуку двадцать семь лет. Он обычный, среднестатистический молодой человек, окончивший с отличием школу, а после по наставлению родителей поступивший в университет на факультет экономики. Сейчас работает в фирме друга отца. Всё разнообразие его жизни заканчивается на том, что он целыми днями напролёт сидит в офисном кресле, выполняя всевозможные поручения. Его работа никогда не приносила ему даже простого удовлетворения, а тем более вожделенного удовольствия. Подвернулся бы удобный случай, он бы без раздумий собрал все свои немногочисленные пожитки из ящиков тумбочки и с лучезарной улыбочкой свалил куда подальше. Вот только подобного случая за шесть лет работы так и не подвернулось. К сожалению. Конечно, можно собрать все оставшиеся силы в кулак и уйти с гордо поднятой головой, не оборачиваясь, но эта золотая медаль, завалявшаяся где-то на полке в шкафу за огромной кучей барахла, которой никогда не воспользуешься, не обеспечит пропитания до конца его чёртовой жизни. Возможно, было бы намного приятней возвращаться поздно вечером с работы в комфортные, тёплые стены и тонуть в объятиях любимого человека, забывая обо всем на свете. Кутаться в шерстяной плед на диване в центре гостиной, вновь пересматривая полюбившийся фильм и с удовольствием поедая только что выуженное из духовки блюдо. Просто-напросто забыться в чем-то неимоверно родном. У Чона когда-то был человек, о совместном будущем с которым он мечтал, но это было настолько давно, что приятные детали уже и не вспомнить. Обычные кратковременные отношения в студенческие годы, которые закончились тем, что ему нашли более состоятельную и симпатичную замену. Да, классика жанра. Было бы не так обидно и противно от самого себя, если бы всё закончилось на дружеской ноте и разошлись бы они по разные стороны мирно, но так просто в жизни Чонгука не бывает никогда. В тот злополучный вечер его на тот момент любимый человек, в котором он души не чаял, несмотря на весь список паршивых поступков, которые тот совершил за время их отношений, взял и унизил перед своими дружками напоследок, во всех деталях и подробностях описав, как Чон покорно раздвигал перед ним ноги от одного лишь колкого взгляда. Подобное могло произойти с любым человеком, и не стоило принимать всё слишком близко к сердцу. Параллельного мира без мудаков не существует: если только во снах, где ты можешь встретить принца на белом коне, но и тот спустя время испарится как ни в чём не бывало. Забить большой и огромный — вот поистине правильное решение. Как же Чонгуку хочется, чтобы всё было и правда так легко и просто. Выкинуть из памяти этот ебучий промежуток жизни и наконец спокойно вдохнуть полной грудью. Но он ничего не может поделать с тем, что каждый проклятый день засыпает и просыпается с одной и той же картинкой в голове: он лежит на спине измождённой куклой, утопая в слезах и задыхаясь от практически беззвучных всхлипов, пока тот самый мудак, нависая сверху, своими грязными руками шарит по оголённым участкам его тела; оставляет множество засосов и укусов на нежной коже; целует насильно, не обращая ни малейшего внимания на то, что ответа не следует. Ни один нормальный человек никогда не задумается о том, что его вторая половинка, которой он старается отдавать всего себя, просто возьмёт и надругается над ним без малейшей капли сожаления, ещё и после всех режущих по сердцу и отдающих неимоверным отвращением к самому себе, выпаленных в лицо слов. Дальше домогательств в тот вечер к счастью не зашло, но и это внесло немалый вклад в будущее Чонгука. Появились проблемы с доверием: даже сам Чон не в курсе, каким должен быть человек, чтобы он принимал его больше, чем просто «знакомого», о «возлюбленном» вообще речи идти не может. За прошедшие восемь лет после случившегося такое удалось только одному человеку — Хосоку, остальных же парней, с которыми у Чонгука были «недоотношения», он и сам не знает, как назвать. Чон Хосок — единственный и самый близкий друг, появившийся в самый необходимый момент. Он каким-то волшебным образом расположил Чонгука к себе так, что последний без этого человека жизни своей больше не представляет. Хосок на него действует как лекарство от депрессии, не даёт отчаяться окончательно, за что парень ему безумно благодарен. Сам Чонгук по натуре слишком чувственный и тактильный. Ему необходимы заветные тепло и любовь, как незаменимый кислород. Он хочет длительных поцелуев у окна, пока на него и его пару падает рассветное солнце; хочет закутаться с кем-то в мягкий, пушистый плед на диване и в обнимку пересмотреть все части «пилы»; хочет спокойно засыпать на вздымающийся груди любимого человека и просыпаться не под будильник, а под чей-то хрипловатый ото сна шёпот. Чон пытался собраться, выкинуть назойливые мысли из головы и, наконец, начать новый этап своей жизни. Сколько бы раз он не пробовал завести отношения, в мыслях всплывали одни и те же предостережения — что, если и в этот раз всё будет так же. Он понимает, что не все парни такие же мудаки, как тот, что попался ему однажды, но всё равно ничего поделать с этим не может. Пару раз всё шло вроде бы достаточно гладко, и ему казалось, что теперь-то его жизнь наладилась. Казалось ровно до того момента, пока не доходило до интима. Каждый раз, когда дело доходило до секса, на него обрушивалась сильнейшая паника: он не мог взять себя в руки, чтобы просто довериться своему партнеру и расслабиться. Каждый чёртов раз одно и тоже! Он устал слышать о том, что секс — это не главное, а главное — любовь и взаимопонимание. Возможно, оно поистине так, но почему же тогда никто, из чьих уст это прозвучало, в итоге с ним так и не остался? Чонгук бы, наверное, смог смириться с таким раскладом, если бы его самого это не интересовало, но заминка в том, что он хочет. Хочет заниматься любовью, как обычный человек. Хочет нежных прикосновений. Хочет принимать вместе с любимым горячий душ. Без сопровождения страха. Чтобы всё это не казалось чем-то недосягаемым. — Собираем манатки и по домам, — из мыслей Чонгука вырывает настойчивый, хриплый голос начальника, который уже приелся до нервного тика и нарастающего раздражения. — Чонгук! «Этого ещё не хватало», — Чон прекрасно знает вот это вот ненавистное «Чонгук», обычно ничего хорошего оно не сулит. Сейчас его заставят задержаться или дадут огромную стопку бумаг, которую придётся разгребать самостоятельно дома, ведь никто иной сделать этого не может. Конечно. — Да, мистер Чхве, — изо всех сил он старается быть максимально вежливым, хотя неумолимое желание проигнорировать и уйти следом за всеми остальными так и трезвонит где-то на уровне грудной клетки, передавая вполне логичный сигнал в мозг. Смена подошла к концу, и он уже ничего и никому не должен. — До завтра, — бросает престарелый мужчина в чёрном костюме, подбираясь ближе к его рабочему столу и оставляя на поверхности стопку непонятных бумаг. Бинго! Другого Чонгук и не ожидал. — До завтрашнего рабочего дня осталось одиннадцать часов, — посматривая на свои наручные часы, устало вздыхает Чон. Когда, по мнению этого старика, он вообще должен спать? Чонгук же не ебучий робот в конце-то концов. — Это срочно! — мужчина не собирается ни под каким предлогом менять своё решение, без угрызения совести игнорируя все слова и замученный вид работника. — А меня это как касается? — не выдерживает Чонгук. — Моя рабочая смена подошла к концу. Если это столь важно и срочно, то идите и заполняйте эти чёртовы бумаги самостоятельно, — уверенно и спокойно отвечает Чон, стойко удерживая напористый зрительный контакт. Такое чувство, что «господин» Чхве, в буквальном смысле сейчас взорвется от негодования, прямо как воздушный шарик. — Знаешь, что тебя ждёт за такие слова? — мужчина обходит стол, нависая над ним и упираясь руками в бока по обе стороны. Если он думает, что своим показушным грозным видом сможет изменить исход данной ситуации, то очень сильно ошибается. Чонгук окончательно заколебался бегать на задних лапках перед этим человеком, высунув покорно язык. — Расскажете? — максимально безразлично парирует Чон. Да хоть электрический стул: просто вырубит от болевого шока, может, хоть тогда отоспится. — Напрашиваешься на увольнение, — усмехается самодовольно мужчина. — Дерзайте, — пожимает плечами, поворачивая голову в сторону рядом стоящего. Одним словом — напыщенный индюк. — Так просто? — удивляется. — Хорошо, Чон Чонгук, — выговаривает чётко каждое произнесённое слово, — если откажешься выполнять поручение, то можешь больше здесь не появляться. — И вам всего хорошего, — тут же, без раздумий, бросает Чон. Поднимается из кресла, прихватывает висящий на спинке бордовый пиджак и направляется к выходу, не оборачиваясь. О последствиях он подумает позже, главное, что сейчас данное решение ему кажется безоговорочно правильным. Пусть катится к чёрту! Лучше уж работать официантом, чем с этим заносчивым ублюдком.***
— Хо, я очень сильно устал, можно хотя бы сейчас без твоих нотаций и нравоучений, — страдальчески бормочет Чонгук, распластавшись на диване в своей гостиной. — Нет! Где был твой мозг, когда ты говорил ему такое? — продолжает отчитывать, подходя ближе и нагло скидывая ноги младшего со второй половины, усаживаясь. — Вот же ж, мог бы просто попросить, — злостным шепотом. — По-твоему, я должен был, как щеночек, на все его выкидоны одобрительно гавкать и башкой кивать?! — Чонгук принимает сидячее положение, прихватывая с рядом стоящего стеклянного столика банку холодного пива и делая блаженный глоток. — Ладно, и что теперь? — Хосок поворачивает голову в сторону лучшего друга, улавливая зрительный контакт. — Куда ты пойдешь? — Кафе, клуб? — будто сам у себя спрашивает. — Да куда угодно, — пожимает плечами Чонгук. По его мнению, в этом проблемы нет никакой: устроиться можно куда и когда угодно, сейчас главное — не забить на всё и вся и не спиться к чёртовой матери. Настрой совсем не ахти. В добавок скоро должен позвонить отец, который конечно же нагнёт его, хорошо хоть словесно, за безрассудное поведение. — Клуб? — усмехается старший. — Да ты там сознание потеряешь в момент, стоит только к тебе подкатить кому-нибудь. — Всё не до такой степени хуёво, — закатывает глаза Чонгук. Когда это он успел стать социофобом? Никто же не собирается взять да и выдернуть его из-за барной стойки, утаскивая в постель. — Кстати, про это, секунду, — Хосок резко поднимается с места, направляясь в сторону прихожей, и буквально через минуту возвращается обратно с подозрительно ехидной улыбочкой на губах. — Держи, — протягивает чёрную матовую визитку и вновь усаживается на диван в ожидании реакции. Принимая приятную на ощупь картонку, Чонгук рассматривает ту с разных сторон, не понимая, к чему это ему. В самом центре жирным каллиграфичным шрифтом, скорее всего на французском, выведено словосочетание «jeu sexy». Со вторым словом всё понятно: секси — оно и в Африке секси, но что значит первое — Чонгук не в курсе. Чуть ниже тонкими линиями обозначен номер телефона, а если чуть приглядеться, то можно рассмотреть еле заметные дымчатые силуэты мужских и женских тел. — Мгм, а дальше что? — недоумевает. — Мм-м. Как бы тебе объяснить, — тянет задумчиво старший. — В общем, это бордель, — заканчивает Хосок как ни в чём не бывало, покачивая одобрительно головой. «Да, ничего необычного. Всего лишь бордель», — проносится в голове Чонгука. Он же каждый день после работы в подобные заведения гоняет. — Ты ёбнулся? — спокойным тоном парирует Гук. — Я что-то не припомню, что в моём списке трудоустройства шла речь о прогибании под богатых мужиков и баб, — хмурит брови, осуждающе поглядывая на друга, сидящего по левую сторону. — Да кто тебя возьмёт? — искренне усмехается Хо. — Ты, максимум, сойдёшь за секс-куклу с китайского сайта. Будешь валяться в центре кровати со словами: «Вот я, делайте уже что-нибудь со мной быстрее», — посмеивается. — А когда к тебе прикоснутся, заедешь бедному клиенту по его богатенькой роже. Вот же кадр будет… — Ой, заткнись уже, я понял! — закатывает глаза, слегка ударяя старшего в плечо. — Сходи, — коротко поясняет Хосок. — Рехнулся?! — теперь уже усмехается Чонгук. С его заскоками только по борделям и гулять. — Нет, я серьезно, — уверенным тоном. — Попытайся уже сделать хоть что-нибудь. Там огромный список услуг, ты можешь порешать так, что к тебе даже прикоснуться не смогут и всё целиком будет только в твоих руках, — старается доходчиво объяснить, вновь делая глоток освежающего напитка. Чонгук бросает задумчивый взгляд на визитку в своих руках, вертит её, осматривая с разных сторон. После сказанных другом слов идея кажется менее ненормальной и абсурдной, именно этого он и хочет. Хочет избавиться от страха. Страха неизвестности и её последствий. Появляются опасения по поводу того, не сделает ли он себе ещё хуже, не начнёт ли и вовсе обходить всех людей стороной, забившись и забывшись в своей небольшой квартирке? Но с другой стороны это может стать решением. Он, возможно, осмыслит, что нет в близости ничего страшного, что она вовсе не стоит всего множества этих переживаний. Чонгук, наконец, сможет зажить полноценной жизнью, сможет найти любимого человека, больше ничего не страшась и не о чём не заботясь. — Мне стоит подумать, — оглашает после нескольких минут раздумий Гук, откидываясь на мягкую спинку дивана и устремляя свой взгляд в белый потолок. — Кстати, что по поводу песни? — интересуется Хо, внезапно вспоминая, что Чонгук мог пойти в артисты со своим потрясающим голосом, но предпринять для этого ничего не хочет и не пытается. Он записал лишь одну песню, но и ту показать ему пока не соизволил. — На финишной прямой, но я до сих пор не очень в ней уверен, — отстраненно отвечает младший. В принципе, лично ему по душе то, что в итоге выходит, но не до той степени, чтобы вывести это в свет. Даже лучшему другу показать пока не набрался смелости. Всё обязательно будет, но только позже. Чонгуку хотелось написать песню про искреннюю любовь, что он и сделал в первичном варианте. Её лёгкая для восприятия мелодия и искренний текст так подходили для того, чтобы провести с ней лето, но чуть ли не в последний момент продюсер, по совместительству являющийся звукорежиссёром, подкинул вариант, который, по его мнению, будет являться более востребованным. И теперь Чонгук свою несуществующую вторую половинку не любит семь дней в неделю, а трахает. Спасибо лучшему продюсеру на свете — Мин Юнги. Не то чтобы он был против, нет, ему этот вариант симпатизирует даже больше предыдущего, но с его настоящей жизнью что-то немного не вяжется. — Ладно, певец. Про моё предложение — стоит просто попробовать, — пожимает плечами старший, поднимаясь с места. — Если решишься, позвони по указанному номеру, тебе продиктуют адрес и назначат время, а мне пора идти, Бэкки меня скоро пришьёт за такие поздние появления, — искренне усмехается и, похлопав Гука по плечу в знак поддержки, направляется в сторону прихожей. — Земля тебе пухом, — возвращаясь в реальный мир, кидает Чонгук напоследок. — К чё-ё-ёрту, — словно пропевает весело Хосок, после разнося по квартире глухой звук закрывающейся двери. Вот теперь и разбирайся со всей навалившейся информацией в одиночку. Хотя, возможно, оно и к лучшему: теперь вся ночь впереди, чтобы обдумать, стоит оно всё-таки того или же нет. Чон никогда в жизни не задумывался о том, чтобы ступить на порог подобного заведения, а может зря? Как минимум, появится шанс попробовать и отпадёт необходимость выискивать человека, который согласится почувствовать себя в роли подопытного кролика и проверить, как Чонгук будет реагировать на все его действия и прикосновения. Время близится к полуночи, потому именно сейчас что-то решать смысла нет. Вдруг завтра на трезвую голову он примет совершенно противоположное решение. На Чона сейчас мог влиять выпитый алкоголь, а здравые мысли серой полупрозрачной дымкой покинуть его, испаряясь в воздухе, но идея и правда могла оказаться выходом. — Всё завтра, — шепчет себе под нос уставший от раздумий Чонгук, опуская практически опустошённую жестяную банку на столик, после чего меняя положение на горизонтальное и прикрываясь мягким пушистым пледом, до этого аккуратно лежавшим на самом краю. Ковылять до спальни ни сил, ни желания у Чона нет, поэтому он поудобней располагается на диване, свернувшись чуть ли не калачиком, и погружается в сон, сопровождаемый противными самолётиками из-за перебора алкоголя.***
На часах время подбирается к двенадцати дня, Чон сам не в курсе, к чему и куда он вскочил в такую рань, но на ногах с самых девяти утра. За этот небольшой промежуток времени он успел сделать себе завтрак, после проглотив его за пару минут, и убраться во всей квартире, хотя ненавидит заниматься подобным в такой час. Но все эти действия лишь заполняли промежутки между вспышками гнева Чонгука, в которые он яростно покрывал Хосока всеми ласковыми и не очень словами. Чон засыпал с мыслью о том, чтобы поскорее позвонить по указанному номеру на визитке. Но сейчас, сидя на краю двуспальной кровати, места себе найти никак не может, отбивая телефоном по коленке ритм собственной, где-то на периферии в голове играющей песни. Про сон лучше вообще не заикаться: в нём он лицезрел бесплатный показ пятидесяти оттенков серого, только вместо красной комнаты, нашпигованной всевозможными прибамбасами, был красивый мужчина в ярко-алом костюме, с пиджаком на голое тело. — Вот же, — откидываясь на недавно застеленную кровать, прикрывает в изнеможении глаза. В голове проносятся красивые, страстные видения из сна, вновь пробуждая давно позабытые ощущения приятно порхающих бабочек внизу живота. Хочется всё это прочувствовать снова, вот только наяву. — К чёрту! — психует Чон, резко вставая с кровати и направляясь в сторону гостиной, забирая со столика ту самую визитку. — Что будет, то будет, — решает он, уже вбивая нужный номер, после сразу же набирая. Стоит действовать, пока вся чрезмерная уверенность не соизволила его покинуть. — Приветствую! Вы позвонили в незабываемый мир грёз с лёгкой перчинкой и являетесь первым в очереди, ожидайте ответа оператора. — Неумолимое желание выпалить не очень цензурное слово в рифму накатывает волной, но Чонгук себя сдерживает. Это было бы не совсем культурно с его стороны, да и голос робота, на удивление, достаточно приятный. Постарались, конечно, на славу. — Здравствуйте, моё имя Йеджи, и я являюсь администратором такого незабываемого места, как «jeu sexy». Могу я узнать, что именно вас интересует? — Чонгук не ожидал такого скорого ответа, поэтому стушевался в первые несколько секунд, лишь после ответив: — Здравствуйте, я бы хотел записаться на посещение с предоставлением услуг, — проговаривает, не понимая, почему именно в этот момент его голос стал на несколько децибел тише. — Отлично, но, к сожалению, мы не записываем по телефону, для этого вам необходимо подъехать лично и заполнить небольшую анкету, — мило парирует девушка по ту сторону линии. — Да, конечно. Куда и во сколько? — интересуется. За столь краткий телефонный разговор Чонгук успел превратить лежащую в ладони визитку в нечто непонятное. Почему нервы решили, что им нужно начать шалить именно в этот момент? Вот же. — Как вам будет удобно. Время работы с восьми часов утра до десяти вечера, адрес я вам направлю сообщением. Хорошего времени суток. — И вам того же, — после озвученных Чонгуком слов из динамика начинают доноситься гудки завершённого вызова. И десяти секунд не проходит, как телефон в руках Чона вибрирует, оповещая о пришедшем сообщении. Оперативно. В пришедших строчках вновь повторяется информация, которая ему была озвучена девушкой по телефону, и только в самом конце красуется адрес заведения, находящегося, как оказалось, всего в паре кварталов от его квартиры. Удобно, однако. Добраться неспешным шагом можно минут за двадцать, и то, если ещё остановиться покурить пару раз по дороге. Однако Чону и этого не потребуется, потому как никотин в его организм поступает с помощью электронной сигареты, а ей можно перетянуться и на ходу. — Самое время, — шепчет себе под нос Чон, поднимаясь лишь для того, чтобы взять с кухонной столешницы сладкий губитель собственных лёгких. После возвращается на диван, втягивая пар со вкусом малины и переходя по ссылке, которая пришла в сообщении. Наверняка там что-то важное, может список услуг или правил. Как Чонгук и предполагал, ссылка перебрасывает на сайт, выполненный в сочетании ярко-красного и чёрного цветов. В меню имеется раздел для «новобранцев» с подробно расписанными правилами, содержание которых в основном состоит из и дураку понятных пунктов: уважение к хостесу и персоналу, порча имущества и тому подобное. Самое важное, что для себя отметил Чон из всего набора, так это строгое следование выбранным услугам, фетишам и табу. То есть своевольничество запрещено, всё должно соответствовать выбранному сценарию. Данный факт Чону только в плюс. Никаких сюрпризов. По диагонали пробежавшись по правилам, он переходит в раздел услуг, открывая список, который будто конца не имеет. Столько слов и словосочетаний, значение которых Чон в помине не знает, а некоторые из них вовсе впервые видит. Тяжело вздыхая, Чонгук пытается прочесть всё, что предоставляет данное заведение, но уже на половине решает не тратить свои нервы, потому как не может даже правильно прочитать с первого раза эти чёртовы названия. Нет бы поименовать всевозможные извращения как-нибудь попроще, чтобы хотя бы над ними голову не ломать. Из всех вариантов Чон выбирает те, которые понятны лично ему, перенося их в заметки, чтобы при заполнении анкеты не затупить случаем: поцелуи, прелюдии… Заостряет внимание на отдельно отведённом подразделе с кричащим названием «sex», отдавая предпочтение классическому. Немного задумывается над пунктами: минет, засосы/укусы и связывание, в итоге всё-таки включая те в заметки, решая принять окончательное решение уже на месте. Подготовиться решил основательно, осталось лишь поднять свою пятую точку и дойти до места назначения. Если Чонгук сейчас выйдет из дома, обратного пути уже не будет, поэтому нервозность вкупе с сомнениями начинают набирать обороты. Правильно ли спать с человеком, которого не знаешь вовсе? Не взыграют ли в нём вновь ебучие воспоминания, которые покоя не дают? Сложно решиться на подобное, особенно после всего произошедшего с ним, но как сказал Хосок — стоит просто попробовать. Наверняка никто его силой задерживать не станет, это никчему. Можно в любой момент остановиться. — Попробовать, говоришь… — проговаривает куда-то в пустоту, прикрывая веки и откидывая назад голову. — Попробуем! — опираясь на руки, решительно поднимается с дивана и направляется в спальню. Стоит натянуть что-то поприличней помятых футболки и шорт.***
До необходимого места Чонгук добрался достаточно быстро, несмотря на все остановки, которые были сделаны по пути. Оттягивал как мог, но по времени даже двадцати минут не прошло. Как обычно. Хочешь одного, а на деле всё в точности да наоборот. Перед ним высокая многоэтажка с чёрными панорамными окнами, вход с серыми матовыми ступенями обрамлён красными колоннами. Чон замечал это здание не раз, оно выделяется среди массы типичных в округе, за счёт чего цепляет к себе внимание, но мыслей о том, что это бордель, не было. Он считал, что это какой-нибудь очередной дорогущий офисный центр. Чонгук никогда не считал себя бедным: несмотря на то, что его уже бывший начальник был козлом, с оплатой никогда проблем не было, да и зарплата была намного выше среднего, плюс всевозможные премии. Но осматривая это строение, возникает мысль, что всех его сбережений не хватит на то, чтобы посетить данное заведение. Вдыхая полной грудью и зачёсывая назад спадающие на лицо длинные угольно-чёрные пряди, ступает по лестнице вверх, после проходя через карусель прозрачных дверей, сделанных будто для отеля с четырьмя звёздами, попадает внутрь. С первых же секунд в нос ударяет приятный аромат чего-то терпкого с лёгкой ноткой корицы. Чонгуку подобные запахи всегда приходились по душе. Слух ласкает чуть слышная неспешная джазовая мелодия. Невооружённым взглядом заметно, что отделка помещения обошлась в кругленькую сумму, но она не кажется броской. Дорого, но со вкусом. Вся площадь пола застелена чёрным бархатным ковролином, отлично сочетающимся со светлыми стенами в серых тонах. Справа расположено несколько чёрных кожаных диванов, предназначенных для ожидания, а слева — выделяющаяся красным стойка администратора, над которой в цвет неоновая вывеска — «jeu sexy». — Здравствуйте, я вам недавно звонил по поводу записи, — Чон подходит к гладкой на ощупь поверхности, складывая на ту локти, и заговаривает именно в тот момент, когда молодая девушка приятной внешности заканчивает телефонный разговор, вешая трубку. Та сразу обращает на него внимание, растягивая губы, накрашенные алым, в симпатичной улыбке. — И вам здравствуйте! Если вы нам звонили, то имя моё уже знаете, так что давайте перейдем сразу к делу. Вы желаете записаться прямо сейчас? — интересуется, доставая из-под стойки большой белый блокнот в твёрдом переплёте. — Да, — поясняет кратко, в ответ получая мелодично растянутое «мгм» и улавливая звук перелистывания страниц. В этот момент Чон замечает зеркало за спиной девушки и засматривается на свое отражение: длинные волнистые локоны красиво лежат, будто после укладки; на свету эстетично поблёскивают пара колечек в губе и множество в ушах; чернильные тату, полностью обвивающие одну из рук, выглядывают из-под подвёрнутого рукава чёрной объёмной рубашки. — Через пару минут к вам подойдёт наш сотрудник и проведёт в специально отведенное помещение. Там вам будет предоставлен выбор хостес, а после принятия вами окончательного решения, мы договоримся об удобном для обоих времени, — разрушая затянувшуюся тишину, оглашает девушка. — Отлично, — выдавливает из себя непринуждённую улыбку. — Так, поставьте здесь свою подпись, — пододвигает девушка к краю столешницы тот самый блокнот с ручкой и стоит в ожидании, моментами поглядывая по сторонам. — За что расписываюсь? — задаёт Чон вполне логичный вопрос: сейчас распишется, а его под руки и в секс рабство. Отличное окончание дня! — Соглашение о неразглашении. Никакая информация о нашем заведении и работающих здесь не должна распространиться за пределы этих стен. Логика имеется. Как говорится — первое правило Бойцовского клуба: никому не рассказывать о Бойцовском клубе. — Да, конечно, — проговаривает Чон, оставляя синими чернилами размашистую подпись на белоснежном листе. — Отлично, следуйте за девушкой в бордовом костюме, — администратор слегка кланяется в знак прощания и вновь возвращается к своим делам. Оборачиваясь вполоборота Чонгук встречается взглядом с той самой девушкой, стоящей буквально в паре метров. Она сдержанно кивает и молча идёт в неизвестном для Чона направлении. Он стоит несколько секунд, будто в землю вкопанный, но вовремя спохватившись, быстрым шагом догоняет сопровождающую, уже стоящую в ожидании лифта. Они вместе поднимаются на третий этаж, после следуя по длинному, выполненному в черных тонах коридору. «Мрачновато» — проносится в голове, когда Чон оглядывается по сторонам. Никаких лишних деталей: пол, застеленный чёрным ковром, и однотонные серые стены, по пути встретилась лишь пара абстрактных, цепляющих взгляд картин. — Проходите, — впервые заговаривает темноволосая девушка, приоткрывая белую дверь и вытягивая руку в приглашающем жесте. Ступая внутрь, Чонгук подмечает, что стилистика комнаты, походящей на кабинет, выполнена точно в таком же «мрачноватом» стиле. Но из-за панорамных окон, идущих во всю стену от пола до самого потолка, помещение кажется более светлым и уже не таким угнетающим. — Присаживайтесь. Сейчас я вам дам каталог, в нём все на данный момент работающие у нас хостес и немного информации о них, благодаря чему вам будет легче подобрать нужного себе партнёра. Также указаны предпочтения каждого и табу, — озвучивает отлетающие от зубов предложения, одновременно перебирая множество бумаг и блокнотов, выуженных из выдвигающихся ящиков стола. — Женщины, мужчины или все вместе? — непринуждённо задаёт вопрос, устремляя на Чона выжидающий взгляд. — Мужчины, — сначала сглатывает, лишь после отвечая и опускаясь в удобное, невероятно мягкое кресло. — Выбор, к сожалению, не такой большой, потому как пришли вы к нам в самый разгар отпусков, но думаю, кто-нибудь вам да приглянётся, — улыбается, оставляя перед Чоном чёрный журнал. — Извините, но мне необходимо отойти, вернусь через несколько минут, а вы пока сделайте свой выбор, — доставая из заднего кармана облегающей юбки зазвонивший телефон, девушка покидает помещение. Чонгук провожает стройную фигуру взглядом до двери, пока та не захлопывается, оставляя его в полном одиночестве. Ему такой расклад больше приходится по душе: никто не будет прожигать его взглядом и он сможет спокойно сделать необходимый выбор, без столь напрягающей неловкости. Открыв журнал, Чон сразу же примечает симпатичного молодого парня с миловидной внешностью и потрясающей улыбкой на пухлых губах, он показался настолько же невинным, насколько и сексуальным. Чону кажется, что этот паренёк не так уж и прост со своей дерзинкой во взгляде, в выражениях точно язычок придерживать не станет: выскажет всё, что думает, в лицо и без зазрения совести. Предоставленная информация гласит, что молодой человек — универсал, но в основном работает в нижней позиции, имеет достаточно много фетишей, но и не меньше табу, о которых Чон читать не стал. Перелистнув страницу, он удивляется, не ожидая увидеть сразу же двух крупных мужчин в солидных чёрных костюмах. Поначалу он подумал, что на одной странице информация просто повторяется дважды для каждого, но это оказалось не так: чуть ниже фотографии шла приписка, выведенная красным: «Исключительно трисам или же групповой секс». Чон точно многого не знал про подобные заведения. К таким экспериментам он сейчас уж точно не готов, потому и листает, практически сходу, дальше. И тут он зависает на снимке красивого светловолосого мужчины в обтягивающих красных брюках и пиджаке в цвет на голое тело. Этот незнакомец, назвавший себя «Ви», материализовался будто прямиком из сегодняшнего сна Чонгука — подобные совпадения пугают. Внешность просто идеальна: песочная кожа эстетично переливается благодаря глянцевой поверхности фотографии, тёмные карие глаза притягивают к себе внимание, будто завораживая, а руки с отчётливо выделяющимися венами и длинными пальцами — отдельный вид искусства… Единственное, что кажется странным, так это количество указанной информации. В предпочтениях лишь одно предложение: «Всё, что пожелает клиент», но это хоть что-то в сравнении с табу, где указано одно краткое — «Девушки». — Решили? — неожиданно и слишком бесшумно появляется знакомая сотрудница, из-за чего Чонгук слегка дёргается, хватаясь за грудь со стороны сердца. — Извините, не хотела напугать, — усаживается она в кожаное кресло напротив. — Ничего страшного, — сам от своего поведения усмехается Чон. — Да, — вновь переводит взгляд на журнал, лишь после заговаривая, — номер тринадцать, — оповещает, закрывая журнал и возвращая тот в изящные руки. — Ага, — немного мнется девушка. — В таком случае советую вам подобрать, так сказать, запасной вариант. У данного хостес при устройстве было одно условие, — в пространстве повисает недолгая, интригующая пауза, — он самостоятельно принимает окончательное решение. То есть при личной встрече, которую мы называем предпросмотром, он имеет право от вас отказаться, — поясняет. — Даже так? Хорошо, — Чон немного теряется от озвученного, но тут же приходит в себя добавляя, — парень с первой страницы. Как такового выбора у него не осталось, потому как просмотреть он успел только три варианта, один из которых безоговорочно отпадает. — Отлично, — мило улыбаясь, проговорила девушка. — Если мне не изменяет память, то номер тринадцать как раз-таки должен находиться где-то в здании, так что сейчас я с ним свяжусь, и мы решим все вопросы на месте. «Так, а вот это точно неожиданно» — подумал Чон, застывая с приоткрытым ртом и обрабатывая услышанное. Только он отошёл от лёгкого ступора, собираясь возразить, как изо рта девушки вылетает тонкое «привет», адресованное человеку по другую сторону трубки. Единственная мысль Чонгука в данный момент — пиздец, причём полный. Он собирался настроиться, подготовиться к этой злополучной встрече, а не так скоро увидеть человека, сошедшего буквально со страниц глянцевого журнала. Чёрт! — Пару секунд, Ви как раз в кабинете напротив, — заявляет сотрудница после нескольких, мгновенно пролетевших секунд разговора. Обнадёживающе. Не успел Чон вдохнуть полной грудью, как за спиной послышался звук поворота дверной ручки, а после глухие размеренные шаги. Кто-то сверху решил посмеяться и поставить ход жизни Чонгука, как слишком долгое голосовое сообщение, на «2х»? — Сакура, можно мне чай? — по пространству разнёсся приятный для ушей, низкий с хрипотцой баритон, от звучания которого по рукам Чона пробежался табун мурашек, а по остальным частям тела еле ощутимые разряды тока. — Может ещё тортика с печеньками? — раздражённо спросила барышня. — Я не против, — не обращая внимания на очевидный сарказм, проскользнувший в женском голосе, парирует мужчина, останавливаясь позади кресла Чона и опуская на спинку ладони, облокачиваясь. Надо же было именно сюда встать. Конечно. Сейчас главное, чтобы у Чона мандраж случаем не начался, как у девственника перед первым соитием. — Мне необходимо твоё решение, — голос девушки становится более строгим. — По поводу? — Тебя выбрали, — спокойно пожимает плечами она. — Котёнок, — произносит ласково мужчина, обращаясь к Чону, который в этот момент прикусывает нижнюю губу из-за лёгкого волнения, — можешь встать на пару секунд? — теперь звучит уже больше как приказ, которого ослушаться ты просто не имеешь права, потому Чонгук и поднимается с места без слов. — Умница, а теперь ко мне лицом. У Чона складывается ощущение, что он немного сменил направление и сейчас проходит кастинг на роль хостеса, где его оценивают со всех сторон, принимая окончательное решение. Что ещё попросит сделать? Может сразу покорно в колено-локтевую или в позу наездницы? — Мм-м, — тянет задумчиво мужчина, изучая взглядом с ног до самой макушки. — Да, сегодня в восемь, — оглашает спустя несколько секунд раздумий, тут же разворачиваясь на месте и как ни в чём не бывало покидая помещение. Чонгук на это лишь усмехается, продолжая стоять к девушке спиной. Этот мужчина кажется каким-то обыкновенным самоуверенным ублюдком, прекрасно осведомленным о том, что выглядит, как модель французского бренда, только сошедшая с подиума. Но почему-то именно сейчас такое поведение Чона не отталкивает, а наоборот, лишь повышает интерес к его личности. А взгляд, который на снимке казался испепеляющим, готовым душу из тебя вынуть, сейчас, в реальной жизни, показался таким тёплым и комфортным, что хотелось лишь не прерывать контакт. — Вы извините, — девушка разрывает подзатянувшуюся тишину, откашливаясь. — С его характером мы ничего поделать не можем. Вам будет удобно назначенное время? — Всё в порядке, — проговаривает, наконец разворачиваясь. — Да, — отвечает на заданный вопрос. — Отлично, вам осталось заполнить небольшую анкету, и тогда сегодня в восемь ждём вас вновь. Встречу и проведу до места назначения вас я. Все ваши предпочтения, по которым будет проходить заказ мы лично передадим выбранному хостесу. У вас имеются какие-либо вопросы? — Нет, — уверенно. Всё, к счастью Чонгука, объяснили как ребёнку. — Замечательно, держите ваш бланк и ручку, — заключает доброжелательно девушка.***
— Крайняя дверь слева, — указывает сотрудница идущему позади Чонгуку, останавливаясь в нескольких метрах от конечной точки. Делает шаг в сторону, давая место и намекая на то, что Чону дальше предстоит идти самостоятельно. Сильное волнение практически сошло на нет, благодаря длительному ожиданию, за которое Чон успел вернуться домой и устроить себе спа салон, от которого на ощупь кожа стала до одури мягкой и приятной. Принял душ и переоделся. Даже сходил в парк в нескольких минутах от дома и прокатился на парочке аттракционов. Он даже и не вспомнит, когда в последний раз так хорошо проводил время в одиночестве. Времени остаётся буквально пару минут, потому Чонгук вдыхает полной грудью, будто в последний раз, и решительно ступает вперёд, останавливаясь напротив нужной двери и хватаясь за чёрную матовую ручку. Сейчас стоит отбросить все оставшиеся сомнения и уже, наконец, закончить начатое, что в этот миг Чонгук решительно и делает, распахивая дверь и делая шаг в поглощающую темноту. — Снова здравствуй, — доносится пробирающий до лёгкой дрожи голос откуда-то из пустоты. — Не снова, в прошлый раз ты не здоровался, — закрывая за собой дверь, спокойно парирует Чон. — Свет по правую сторону от двери, — тот самый голос даёт наводку, после озвучивания которой Чонгук поворачивается лицом к стене, начиная на ощупь искать выключатель, что выходит, мягко говоря, боком. — Здесь, — неожиданно появившийся голос за спиной Чонгука, заставляет того передёрнуться от накатившего страха, а после, почувствовав аккуратное прикосновение к своей руке, до сих пор шарящей где-то по стене, прикусить нижнюю губу до ощутимой боли. Его ладонь направляют в нужную сторону, одновременно опаляя одну половину лица разгорячённым дыханием, отчего дыхание самого Чонгука в разы ускоряет свой темп. В следующее мгновение по комнате разливается приглушённый желтоватый свет, а чужая ладонь вместе с фигурой позади исчезают, предположительно, по еле слышным шагам, куда-то вглубь комнаты. Чонгук прикрывает веки, выпуская изо рта тонкую струйку воздуха, настраиваясь, после распахивает глаза и спокойно разворачивается. Комнатка совсем небольшая, но несмотря на это кажется достаточно просторной из-за маленького количества в ней мебели: низкий светлый комод, огромная кровать, по обе стороны от которой стоят похожие по дизайну невысокие прикроватные тумбочки. Но всё это ничто в сравнении с тем, что Чонгук приметил из-за плохого освещения не сразу: позади того самого комода, стоящего напротив кровати, висит зеркало, только вот не обыкновенное, а во всю грёбаную стену, на которую Чонгук сейчас и смотрит с приоткрытым ртом. — Согласен, красиво, — подмечает мужчина, спокойно сидящий на краю кровати. — Мгм… Очень, — единственное, что может из себя выдавить Чонгук. Конечно, Чону доводилось пару раз в своей жизни посмотреть порно с похожей тематикой, напротив зеркала, но он совсем не был готов к тому, что придётся и поучаствовать. То ещё извращение. — Время, — оглашает Ви, зависшему в неподвижной позе молодому человеку. — Оно ограничено? — кидает недоумённый взгляд в ответ Чон. — Нет, — пожимает плечами. — Подойди ко мне, — проговаривает томным шёпотом, зачёсывая назад спадающие на лицо светлые пряди волос. Поначалу Чонгук тушуется на пару секунд из-за неожиданно прозвучавшей просьбы, но после всё-таки делает несколько шагов и встаёт перед сидящим в ожидании хостес. — Моя рабочая смена заканчивается в десять, — поясняет тот, начиная неспешно расстёгивать одну за другой пуговицы на белой рубашке Чонгука, который тяжело сглатывает, прикрывая от накатившего волнения веки. Такая до одури интимная атмосфера немного напрягает Чона, ещё и эти размеренные движения не дают покоя. Пуговицы заканчиваются, и благодаря касаниям пальцев Ви светлая ткань с еле различимым звуком летит на тёмный паркет, оставляя Чонгука стоять обнажённым по пояс. Подобное не смущает Чона, да и не с чего: у него привлекательно сложенное тело, над которым он работал далеко не один месяц. Рельефные руки и пресс, подкаченная грудь, что, судя по бегающему взгляду мужчины снизу, притягивает к себе наибольшее внимание. — У тебя в анкете было указано связывание, — начинает Ви шёпотом, опуская одну ладонь на пресс молодого человека напротив и оглаживая выделяющийся рельеф. — Но не указано кого именно, — выжидающе посматривает снизу вверх. — Тебя, — тут же без сомнений отвечает Чон. — Мм-м, даже так, — тянет слегка удивлённо. Он ждал немного другого ответа. — Самая первая полка в тумбе. После прозвучавших слов Чонгук оборачивается, ступая в нужном направлении, вновь заглядываясь на свое отражение, которое в этот раз нравится ему немного больше, чем ранее. Если бы он не был собой, то с удовольствием провёл бы вечерок за тщательным просмотром фотографий некоего Чон Чонгука. Самовлюблённость передаётся воздушно-капельным? Чон выдвигает указанный ящик, и его взгляд падает на множество расположенных в нём вещиц: кожаных ремней, кнутов, повязок для глаз в виде лент и верёвок. Выбор не скуден, каждая «вещица» присутствует в нескольких экземплярах и расцветках. Вероятнее всего, кто-то просто ограбил знаменитую красную комнату Кристиана Грея. Стараясь выглядеть максимально непринуждённо, Чонгук спокойно забирает из ящика верёвку, пару секунд потратив на выбор и в итоге отдавая предпочтение чёрной. Она выглядит более презентабельно, чем розовая, и уж точно чем самая обыкновенная. После он возвращается к кровати, застывая перед немного заскучавшим мужчиной каменной статуей. Написать, то он написал, а каким именно образом пользоваться верёвкой, посмотреть забыл. Вот же чёрт! — Я так понимаю, ты не в курсе, что с ней делать, — поудобнее усаживаясь на мягкий матрас, застеленный белоснежным постельным бельём, больше утверждает, чем интересуется Ви. — Ступай ко мне ближе, — получая лёгкий кивок в ответ, подзывает к себе. — Складывай верёвку вдвое, — начинает спокойно разъяснять. — Умница, теперь продевай два конца в образовавшуюся петлю, — в моменты поднимает взгляд выше, посматривая на сосредоточенное, но невероятно красивое лицо Чона. — Сейчас натягивай верёвку мне на запястья, — дожидается, пока паренёк с трясущимися от волнения руками выполнит заданное действие, после продолжая, — спокойней, — усмехается. — Так, затягивай и наматывай остальное, только оставь небольшой конец. — Столько хватит? — еле слышным шёпотом. Чонгуку и правда всё это кажется интересным, он никогда не занимался ничем подобным. Да и всё, что произошло за сегодняшний день, ему в новинку. — Да, остальную верёвку наматывай между запястьями и зафиксируй конец. — Именно сейчас Чонгук выглядит настолько милым и беззащитным, что Ви хочется просто забить на всех и вся, и вместо всего этого действа сжать парня в своих объятиях покрепче, погружаясь вместе с ним в сладкий сон, что, конечно, неуместно: подобных мыслей по отношению к клиенту, как минимум во время сеанса, присутствовать не должно. Закончив, Чонгук осматривает своё творение, которое на удивление выглядит аккуратно и даже, можно сказать, хорошо. Однако единственное, что сейчас его волнует, — не перестарался ли он, перетянув веревки слишком туго. Потому он тянется вновь, чтобы проверить, на что мужчина, сидящий на кровати усмехается, но сопротивления не выказывает, давая удостовериться в правильности сделанного. — Чонгук, — в голосе Ви проскальзывает доля какой-то приятной сердцу Чона теплоты, с радостью слушал бы своё имя, звучащее этим потрясающим голосом, перед сном и каждое утро. — Всё хорошо, — утверждает Ви уверенно и берёт недоумевающего Чона под руку, вставая и обходя кровать со стороны. После с максимальной аккуратностью опрокидывает того на прогибающийся под весом тела матрас и устраивается сверху на широких бёдрах, задницей упираясь в привставший член парня. Чон по инерции опускает ладони на чужие упругие бёдра, обтянутые джинсовой тканью, пока мужчина, устроившийся сверху, приближается к его шее, уперевшись связанными руками в его обнаженную грудь. Ощущая мягкие прикосновения на своей нежной коже, Чонгук откидывает назад голову, прикрывая веки и до лёгкой боли закусывая нижнюю губу. В данный момент он сожалеет лишь о том, что в этой комнате нет окна, потому как воздуха не хватает уже сейчас. Еле ощутимая паника начинает подступать к горлу, отчего парень обрывисто вздыхает и с трудом сглатывает накопившуюся во рту слюну. Словно чувствуя внутреннее состояние Чона, Ви, не прерываясь, слепо шарит по простыням в поисках ладони, покрытой чернильными узорами. Обнаружив, стискивает её в двух своих, будто пытаясь передать своё спокойствие партнёру и немо донести, что всё под контролем. От этого, вроде незначительного, действия Чону становится в разы комфортнее, он не полностью, но на какую-то долю расслабляется, отдавая значительную часть внимания не тревоге, а ощущениям, которые ему дарят в этот момент. Мужчина выводит языком витиеватые линии, оставляя влажные следы, после приникая к тем же местам губами, беззастенчиво всасывая участки бархатной кожи и оставляя раскрывающиеся красным следы. Чону все эти неспешные нежные действия кажутся слишком мучительными, особенно учитывая, что подобное происходит с одной из самых эрогенных зон на его теле. Он в буквальном смысле готов заскулить от чувства чужого гуляющего языка по его коже, что собственно и делает временами, ненароком распахивая покрасневшие от покусывания губы. — Дальше сам, — отстраняясь с характерным причмокиванием, шепчет своим хрипловатым голосом Ви, пока стекающая с губ на подбородок слюна эстетично поблёскивает. — Чего застыл? — приближаясь к красивому лицу вмиг окаменевшего парня, который лишь пристально смотрит в ответ, выпуская обрывистые выдохи. — В анкете одним из первых пунктов было «доминирование над партнёром», а дальше шёл «бандаж», не думаю, что это было написано ошибочно, — вновь высовывает свой язык, проводя им меж полуоткрытых губ Чона и кончиком задевая металлические колечки пирсинга. Чонгук немного теряется, не сразу вникая в суть происходящего. Он толком не смог отойти от проделанных с ним манипуляций, а тут резко нужно переключиться. Ещё и Ви, нависающий сверху, оказался слишком тактильным, отчего становится не по себе. Но самое удивительное то, что ещё более не по себе становится от слишком быстро нарастающего возбуждения. Вид снизу вверх на этого парня слишком привлекателен. Он походит на снизошедшего с небес греческого бога, от которого мурашки по телу пробегают. Вдобавок здравый рассудок безвозвратно испаряется, когда Ви так охотно жмётся всем телом, будто пытаясь слиться воедино, оставляя в голове Чона только пару мыслей: как позорно не кончить от одних лишь прелюдий и с каждым ли клиентом этот парень ведёт себя подобным образом? — Ляг на спину, — отчасти приходя в себя, Чон обрывает затянувшееся молчание командным, но с долей теплоты тоном, от которого на чужом лице на короткое мгновение проскакивает ухмылка. Не выказывая ни малейшего сопротивления, Ви слезает с до ужаса удобных бёдер и покорно укладывает голову на мягкую подушку в ожидании последующих действий. Мужчина уже был в полной готовности забить на этот чёртов список и взять полный контроль над ситуацией в свои руки. Только одно слово из уст практически незнакомого ему парня, сейчас приближающегося к нему подобно тигру, и Ви взял бы его целиком и в разных позах, размашисто втрахивая это потрясающее тело в кровать до самого рассвета. Давно он подобного влечения к клиенту не испытывал, возможно, и вовсе такого ранее не случалось. За весь, хоть и не продолжительный, срок работы в этой сфере он встречал всего пару личностей, про которых мог сказать больше, чем будничное: «да вроде ничего такой». А тут неожиданно появляется человек, собравший в себе воедино все его фетиши: тату, пирсинг и тонкий, поскуливающий голосок. Боже! Ви готов отдаться, лишь бы это звучание слышать почаще. Весь комплект вкупе с привлекательным, до сердечек перед глазами телом и сексуальной внешностью, граничащей с наивной миловидностью. Где отыскать координаты местности, в которой делают идеальных, подобно Чону, людей? Немного выпавший из реальности Ви пропустил, в какой момент его ширинка вместе с пуговицей на джинсах оказались расстёгнутыми, вернувшись лишь в миг еле слышно прозвучавшей просьбы приподняться, что он и сделал, украдкой поглядывая на то, с какой аккуратностью с него стягивают джинсы до самых колен. После Чон откинул в сторону и свои брюки вместе с боксерами, являясь перед разгорающимся взором Ви в полной наготе. — Без рук, — спокойно проговаривает Чон, оказавшись, как и Ви ранее, сверху, упираясь своим привставшим членом в чужой пах и создавая ощутимое трение, медленно двигая бёдрами навстречу. Запрокидывая назад голову, Чонгук устремляет свой едва затуманенный взгляд в потолок и крепко хватается за верёвку на запястьях мужчины под ним, как за последнюю спасительную опору, держащую его на плаву, начиная более усердно двигать тазом, увеличивая трение истекающих естественной смазкой членов. Еле ощутимый дискомфорт никуда так и не испарился, но мысли о том, что сейчас вся ситуация находится под его контролем — успокаивают. Возможно, лёгкое волнение присутствует именно из-за постоянно всплывающих воспоминаний, но Чонгук ничего с этим поделать не может, поэтому, отчасти смирившись, старается получить максимальное количество удовольствия от всего происходящего. С каждым движением бёдер ощущения становятся всё острее, отдаваясь сотней маленьких иголок по всему телу. Обрывистые полустоны вылетают из приоткрытых губ Чона, отражаясь от однотонных стен. Ладони, мертвой хваткой цепляющиеся за жёсткую верёвку, с каждой секундой стискивают её всё сильнее, оставляя на чужих связанных запястьях красноватые полосы. — Мм-м, — тянет Чон мелодично, вновь возвращая взгляд на притихшего снизу мужчину, который, стиснув до скрежета зубы, пытается не издавать лишних звуков, наслаждаясь и впитывая лишь более тонкие и приятные для собственного слуха. С усилием Чон прерывает свои движения и пытается успокоить дыхание. Не нарушая зрительного контакта с пристально смотрящим в ответ Ви, Чонгук жадно вбирает в лёгкие недостающий кислород, будто только вынырнувший с большой глубины пловец. — Мне нужно кое-что проверить, — так и не отдышавшись толком, тараторит невинно на одном выдохе Чон, хлопая длинными чёрными ресницами. — И что же? — облизывая пересохшие от слишком частых терзаний губы, с искренним интересом задаёт вопрос Ви. — Можешь меня потрогать везде? — спрашивает в ту же самую секунду. — И поцеловать с языком? — добавляет скромно шёпотом. — Как скажешь, котёнок, — уголки губ растягиваются в ненавязчивой ухмылке. — Руки развяжешь? — и протягивает те с ощутимой дрожью ближе к Чону, который без раздумий начинает высвобождать запястья от лишних оков. Разминая затёкшие, в некоторых местах исполосованные конечности, Ви одним неохотным движением головы просит Чона слезть с его паха, после принимая сидячее положение и протягивая руку к прикроватной тумбочке. Он выуживает из той первую попавшуюся смазку, которая, на счастье, оказалась без ароматизаторов, и пачку презервативов, сразу распаковывая, чтобы не тратить на это время в будущем. — Ты уверен в своём решении? — первым подаёт голос Ви, возвращая своё внимание парню. — Трясёшься как осиновый лист на ветру, — беззлобно усмехается. — Расслабься. После прозвучавших слов становится ещё более заметным, что парень предпринимает немало усилий, чтобы казаться максимально непосредственным, будто вовсе не заинтересован в происходящем, но это напускное спокойствие слишком выделяется, отчего на лице мужчины появляется лёгкая улыбка, вызванная чужим поведением. Потратив пару секунд на размышления о том, каким всё-таки способом расположить партнёра к себе, в голову Ви не приходит ничего лучше, чем обыкновенные римминг либо минет. В итоге отдавая предпочтение первому, он немедля озвучивает приказ — как и в какую позу следует встать, уже в следующую минуту пробегая голодным взглядом по оттопыренному заду и сочным бёдрам, к которым руки так и норовят прикоснуться. — Умница, только к зеркалу боком, ноги чуть шире, а для лучшего обзора привстань, опираясь на ладони, — наблюдает он, как все требования беспрекословно выполняются. — Теперь главное — ты не должен отрывать взгляд от своего отражения. Мне не важно в каком ты состоянии, как тебе плохо или хорошо. Ты обязан смотреть на себя. Отведешь взгляд, и я тут же остановлюсь. Ты меня понял? — Мгм, — всё, на что хватает в этот момент Чона. — Хороший мальчик, — удовлетворённо мурчит, устраиваясь сзади и опуская ладони на мясистые ягодицы, сминая. Не удержавшись, оставляет на одной из половинок мокрый, слегка всасывающий поцелуй, напоследок прикусывая нежную кожу. Хмыкает, получая тонкий задушенный выкрик от не ожидавшего подобного парня, после ладонями раздвигает чувствительную кожу и размашисто проводит влажным языком по пульсирующему колечку мышц. А Чонгук в этот момент смотрит. Смотрит неотрывно, как и было велено. Взгляд с каждым касанием языка его отверстия всё сильнее туманится, показывая уже не совсем чёткую картинку. Загнанные вдохи и выдохи только учащают свой темп, особенно в мгновения, когда чужой язык внутрь протолкнуться пытается. Губы раскрываются по инерции от чувственного укуса, а после, сразу же, нескольких нежных поцелуев, будто в знак искреннего раскаяния, выпуская гортанное мычание, проходящее вибрацией по всему телу. Чон будет лжецом, если скажет, что ему не нравится. Нравится, даже очень. Нравится ощущать крепкие ладони на своей заднице; нравится выпускать тонкие стоны и сминать простыни под собой от слишком трепетных движений влажного языка; нравится наблюдать со стороны за тем, как его тело извивается от умелых, доводящих до жара действий. Ощущения для Чонгука новы, ему никогда не доставляли удовольствие подобным образом, оттого он и готов сейчас растечься лужицей от приятных касаний. Член, вовсю истекающий смазкой, стоит колом, пытаясь привлечь к себе хоть чуточку должного внимания, пульсирует в готовности выпустить наружу вязкую, белёсую жидкость. — Я... Я больше не могу-у-у.., — скулит жалобно Чон, дольше не в силах сдерживаться, и наперекор отданному Ви приказу всё-таки утыкается лицом в постельное белье, чуть ли не падая с ощутимо трясущихся рук на локти, наконец вздыхая с огромным облегчением. Как и было обещано, Ви тут же отстраняется, оглядывая плод своих стараний в виде трясущегося от удовольствия Чонгука и покрасневшей от манипуляций дырочки. Чонгук даже на элементарное действие сил найти не может, продолжая дышать тяжело и стоя задницей кверху, во всей красе демонстрируя свои привлекательные формы. — Тише, маленький, — с теплотой проговаривает мужчина, самостоятельно разворачивая и усаживая взлохмаченного, покрывшегося испариной Чона, который мычит, пытаясь отмахнуться. Ему и так было удобно. Подхватывая пальцами подбородок, Ви осматривает красивое раскрасневшееся лицо напротив, убирая за ухо угольные взмокшие пряди волос. Смотрит трепетно в бездонные карие радужки парня, которые завораживают, приковывают к себе насильно. Мужчина аккуратно, с фирменной квадратной улыбкой на губах, подносит ладонь к чужой горящей щеке, проводя по той, еле касаясь тыльной стороной и проговаривая: — Слабенький, — приближаясь, шепчет в самые губы: — Слабенький, маленький мальчик, — обдаёт горячим дыханием, уже самостоятельно сгорая от желания наконец прикоснуться, заковать эти мягкие губы будто в тиски, но сейчас, ему требуется инициатива и с его стороны. Невооружённым взглядом заметно, что Чон боится, до сих пор боится получать и чувствовать касания, а вместе с тем боится делать что-то взамен; боится показать, и, тем более, рассказать о своих желаниях. Чуть ли не дёргается от каждого прикосновения, хотя по неистово блестящим глазам видно, что хочет. «Давай же» — уже хотел вымолвить Ви из-за слишком затянувшегося бездействия, но этого не требуется — Чонгук поддаётся вперёд, преодолевает расстояние буквально в несколько незначительных миллиметров, сталкивая пару губ в чувственном поцелуе, который сразу набирает обороты. Они будто только этого и ждали. Жадно сминают губы друг друга, всасывают поочередно то верхнюю, то нижнюю до ощутимого покалывания. Каждый хочет сломать напором и перетянуть главенство на себя; насладиться этим восхитительным мгновением в полной мере; насладиться стонами, вздохами и голосами друг друга и, наконец, просто расслабиться, утонуть друг в друге целиком, слепо отдаваясь без каких-либо мыслей. Ви, не разрывая уже более спокойного поцелуя, поддерживает под поясницу Чона, неспешно опуская его на спину и нависая сверху, проталкивая свой язык в раскрывшиеся губы и сплетая с чужим воедино. Окончательно избавляется от своих джинсов и рубашки, полетевших куда-то на пол. Он дразнит: мимолётно целует, а после сразу же отстраняется, не забывая кинуть хитрую ухмылочку. Трогает, водит тёплыми ладонями по нежной коже Чонгука, как и было запрошено. Пытается прикоснуться к каждому чувствительному участку: внутренней стороне бёдер, подкаченной груди, ареолам сосков, будто ненароком задевая сами бусинки. Слегка сжимает горло, перекрывая доступ кислороду. Слепо рукой нащупывая смазку, Ви решает растянуть Чона, пока тот находится в таком податливом и разнеженном состоянии. Открывает бутылёк и, не отрывая губ от чужих, несмотря на ощутимую боль из-за слишком затянувшихся напористых поцелуев, выдавливает на пальцы необходимое количество прозрачной субстанции. Подставляя пальцы ко входу Чона, он размеренными последовательными движениями погружает их в теплую узость. Растягивает долго и аккуратно, чтобы ненароком в последствии не доставить дискомфорта. Ви получает на свои отточенные движения множество вкусных звуков и несвязных матов, от которых хочется лишь продолжать, но уже некуда — три пальца спокойно входят в смазанное отверстие. — Ещё не передумал? — мурлычет Ви, оставляя напоследок короткий поцелуй в уголке опухших губ Чонгука. — Нет, — заявляет с опозданием, но без сомнений и уверенно: былой страх ушёл куда-то далеко, на задний план, спрятавшись где-то за непомерным возбуждением и желанием к человеку, который сейчас отодвигается от Чона на несколько сантиметров и протягивает ему руку, дожидаясь пока тот вложит свою ладонь в его. Чонгук вкладывает, даже не задумываясь. — Котёнок осмелел, — притягивает Чона к себе вплотную, перемещая ладони на его точёную талию. Вновь приближаясь, Ви ведёт носом по щеке Чона, скользит к уху, проводя языком по множеству металлических серёжек в нём, пробирается в ушную раковину, вылизывая и там. Улавливает милые короткие смешки и еле слышное мычание со стороны, от которых мужчина уже самовольно готов на стену лезть. Для него звуки, издаваемые Чонгуком, кажутся слишком возбуждающими. — Будь умницей и сядь лицом к зеркалу поджав под себя ножки, — шепчет хрипло Ви на то же ухо, принимаясь распаковывать контрацептив, пока Чонгук принимает нужную позу. Он больше не может оттягивать, собственный колом стоящий член скоро прорвёт ткань боксеров своим немыслимым напором. Он возбуждён не меньше, потому и стонет с невероятным облегчением, когда наконец спускает всю, успевшую стать ненавистной, ткань. Растягивая по всей внушительной длине органа бесцветную резину, Ви устраивается за спиной парня, смотрящего неотрывно на их совместное отражение. — Всё в порядке? — проговаривает, трепетно обвивая руками тело застывшего в одной позе парня и оставляя на его плече и шее несколько невесомых поцелуев, пытаясь этим выказать поддержку. — Будет неприятно, не молчи, — и не дожидаясь ответа, подставляет розовую головку ко входу, неторопливо проникая внутрь. — Да-а, — тянет мелодично Чон, а после хмурится и шипит от давно позабытого чувства наполненности. — Ты в любой момент можешь сказать стоп, не забывай об этом. — Заходит по самое основание и останавливается, опуская ладони на округлые бедра, скользя и сминая. Не двигается, давая Чонгуку время на то, чтобы привыкнуть к ощущениям и размеру. — Я не хочу, — максимально спокойно, насколько это позволяет ситуация. — Я... Ах-х... — стонет, когда Ви толкается в него на пробу. — Хотел спросить. — Твой интерес появился очень вовремя, котёнок, — закусывает нижнюю губу до боли. — Мм-м, боже, ты такой узкий, — начинает размеренно вбиваться, выходя буквально на пару сантиметров, а потом снова входя, только уже более резко. — Спрашивай, — шепчет еле слышно, не прекращая двигаться в чужом теле. — За пределами этого ме-е-еста...ай...у тебя кто-то есть? — сглатывает с трудом, что не проходит мимо внимания Ви. Чонгук не может понять — почему и зачем именно сейчас ему жизненно необходимо узнать ответ на данный вопрос. Просто — нужно. — С такой работой эта задача является достаточно сложной, — отвечает непринуждённо, будто ожидал услышать нечто подобное, двигаясь уже с большей скоростью и уверенностью. — Уволься! — чеканит, засматриваясь на их совместное отражение, которое смотрится сейчас слишком красиво и сексуально. — Это не имеет смысла, — усмехается. — Нет человека, ради которого мне было бы необходимо это сделать. — Обхватывает ладонью член Чона, бесстыдно оставленный без внимания. Распределяет по всей длине обильно выделяющийся предэякулят и надрачивает в такт своим ускоряющимся толчкам. — Будь со мной, и чуть быстрее, пожалуйста, — разворачиваясь, заявляет уверенно Чонгук, смотря глаза в глаза. — Я невыносим, — щурится. — Со мной ты будешь по струнке ходить, — гордо заявляет без зазрения совести, после издавая особо громкий и сладостный стон — Ви попал в нужное место. — Ну тогда, папочка, нам стоит сменить позиции, — продолжает вбиваться, с каждым толчком извлекая из молодого человека красивые звуки. Мужчину искренне веселит уверенное поведение молодого человека, но почему-то он убеждён — тот не шутит. А ещё убеждён в том, что дайте ему сейчас заявление на увольнение — подпишет с закрытыми глазами. — Для начала, надо покончить с этой, — и оставляет поцелуй на кончике носа Ви, где, даже при плохом освещении и замыленном взгляде, была замечена маленькая родинка. — А-ахх, — откидывает голову назад, прикрывая веки, когда Ви начинает двигаться резко и с безумной скоростью. — Тэхён, — произносит неожиданно даже для самого себя Ви, после добавляя, — это для того, если вдруг захочешь выстанывать моё имя, только не слишком громко, с непривычки слух резать будет. — Пошел ты! — произносит сквозь стиснутые зубы и зажмуренные до бликов перед глазами веки, предчувствуя разрядку, которая и следует спустя пару умелых движений рукой на его члене. — Быстро же ты сменил своё решение, — вздыхает с театральной грустью, делая несколько особо глубоких заключительных толчков, кончая уже в измождённое, держащееся лишь за счёт крепкой хватки Ви тело. — Слабенький, — шепчет на ухо, прижимая Чонгука к себе за талию. — Посмотрим ещё на тебя, Тэ-хён, — шепчет в ответ, с особой чёткостью проговаривая имя, будто смакуя каждую произнесённую букву на языке.