Мы могли бы быть незнакомцами в ночи

Жизнь тянется унылой чередой событий. Рутина захватывает его с головой, оплетает паутиной подобно кровожадной черной паучихе - еще немного и можно попрощаться с жалким тараканом. А он именно такой. Таракан. Стас не фанат таких сравнений и метафор, но сейчас хочется назвать себя именно так. Другого слова просто не удается подобрать. По крайней мере ничего хорошего он о себе сказать не может, как и о своей жизни. До поры до времени. Однажды столкнувшись с небесной синевой чужих глаз, он уже не в силах забыть о ней. Даже если ее стыдливо прячут за толстыми линзами очков - он все равно уже погряз в ней по самую макушку. Нырнул без сопротивления, войдя в вязкое болото солдатиком. Стас тонет в этом чувстве впервые за двадцать лет. И не спасают его ни взвешенные мысли, ни попытки вразумить самого себя. И черт же его дернул тогда подойти на ресепшен. Для чего? Чтобы потом нервно озираться по сторонам, прежде чем залезть в телефон в попытке найти хоть какую-то информацию? Позорище. Он торопливо пальцами по клавиатуре перебирает, как будто у него осталось несколько жалких секунд. Нелюбимая давно жена рядом лежит, светится от мягкой улыбки, а он только и мечтает о чужих красивых губах, искаженных несчастным изгибом. Ему бы о семье, о Катеньке, о детях, обо всем этом думать, а не о мужчине с ресепшена. Не думать о Владе Меленине. Он понимает, что знал его много лет, но до этого момента никогда не замечал. И проклинает себя за это. За то, что поплыл откровенно, стоило им только столкнуться взглядами в первый раз. Проклинает себя за собственную слабость, когда снова и снова приезжает в отель, лишь бы взглянуть, лишь бы переброситься парой фраз. Он ищет предлоги, совершенно детские, мальчишечьи, только бы снова увидеть его. Сам все это время продолжает успокаивать себя тем, что это просто любопытство, что ему хочется новых знакомств, что общество двух закадычных друзей приелось, как самая неприятная засахаренная кондитерская глазурь. Но это, конечно же, оправдания, при чем довольно жалкие. Он ходит вокруг, не решается нарушить выстроенные в своей же голове границы. Влад кажется притворно вежливым, каким и должен быть уставший от собственной должности администратор. Говорит четко, но негромко, то и дело дежурную полуулыбку выдавливает, от которой у Стаса на душе принимаются озлобленно скрести кошки. Ему страшно до трясущихся поджилок, и при этом так хочется продолжить это все. Их общение остается на уровне глупых фраз и попыток Стаса прощупать почву. А потом одна улыбка и следующий за ней робкий смешок разрушают все. Сердце от этого тихого, но искреннего звука пускается вскачь. Пробивает все барьеры, подобно скаковой лошади несется куда-то вперед. Стас уверен - не будь у него преграды в виде ребер, оно уже давно бы выпрыгнуло из грудной клетки и Владу прямо в руки приземлилось. Стас его несмело зовет кофе выпить, потому что не знает, как иначе назначить встречу. Он даже не совсем понимает, что хочет получить. Но абсурдное желание внутри бьется вместе с пульсом: гулко, нервно, сильно. И он теперь не может этому противиться. К его удивлению, Влад, хоть и неуверенно, но соглашается. Это лучший вечер в его жизни (за последние несколько лет уж точно). Влад понемногу раскрывается в неформальной обстановке, перестает голову втягивать в плечи и в целом держится гораздо более уверенно. Возможно, Стас это додумывает. Но ему хочется верить, что вся зажатость пропадет хотя бы здесь - вдали от угнетающей работы. Последнее Стас подмечает сразу: все действия Влада в отеле выглядят вымученно. Сегодня хочется просто забыть о том, кто они такие. Забыть об обязанностях, тяжелым грузом тянущих прямо ко дну, о семье, где нужно играть роль счастливого отца. Они так долго выбирают кофе в одном из выставленных вдоль берега моря вагончиков, словно от этого зависит весь вечер. Стас обхватывает стаканчик озябшими ладонями и мельком смотрит на Влада, у которого очаровательно запотевают очки от горячего пара. Он не знает, как ему подступиться, как начать непринужденный разговор. Оттого изучает гранитные плиты набережной под ногами, непроизвольно подмечая трещины и сколы. Влад не торопится помогать, молчаливо окидывает взглядом приевшийся серый пейзаж и на своего спутника почти не смотрит. У Стаса от волнения пересыхает в горле, и подрагивают пальцы, благо, что на него никто не смотрит. - Я не ожидал… - признается Влад, нарушая неловкую тишину повисшую между ними, - Всего этого вообще. - Честно сказать, я сам не ожидал от себя такого, - отвечает Стас, с робкой полуулыбкой. Лучшая награда за искренность: то, как мягкая линия губ Влада изгибается едва заметно. От этого внутри все буквально переворачивается. Мириады бабочек вспархивают где-то глубоко внутри, даруя странное, давно забытое чувство. То, которое он старательно забивал в дальние уголки своего сознания. То, от которого бежал, как умалишенный. То, о котором он всегда боялся говорить вслух. Все это для того, чтобы вновь остаться с ним один на один. Стас пропадает окончательно, стоит им начать разговор. Влад пленит его своими рассказами об истории и тем невероятным азартом, с каким он все это произносит. И Стас не замечает, как ненавязчиво тянется к чужой ладони. Влад не отталкивает его, не отстраняется, только замирает на долю секунды, сбиваясь с выстроенного ритма шагов. Но позволяет касаться, позволяет нарушить личное пространство, позволяет бросать на себя короткие взгляды. А Стас по-настоящему тает, прислушиваясь к мелодичному тембру чужого голоса, и совершенно забывает о нормальной жизни, что несется сумасшедшим метеором, обгоняя их на всех скоростях. Все кажется таким неважным: и проблемы эти в семье, и собственная клокочущая глубоко внутри боль. Потому что чужая суховатая, шершавая ладонь разворачивается, позволяя получить более тесный контакт - еще чуть-чуть и переплетется с ним пальцами. Стас (ей, богу, как школьник) глупо смеется, краснея кончиками ушей, и пытается спрятать свой взгляд. Когда они расходятся, Стас чувствует себя окрыленным, способным почти на все. Впервые ему не хочется убиться по дороге домой, да и в целом жизнь теперь не кажется безнадежным темным пятном. Его приподнятое настроение замечают и домочадцы. Катенька первой отмечает это, тепло обнимая и даря торопливый поцелуй в щеку, мимолетно бросает: “Сегодня у кого-то хороший день?”. Стас улыбается ей в ответ, мягко за спину придерживает и идет вслед за ней на кухню, где за столом уже сидят сыновья в ожидании ужина. Рауль даже внимания на него не обращает, продолжая с кем-то активно переписываться, а Илья сразу смотрит на него с восторженным "о, пап!", каким всегда встречает отца после работы. Руки сами собой тянутся его мягко по волосам потрепать, вызывая у мальчишки тихий смех. Пока они ужинают, все, о чем может думать Стас: это новая встреча с Владом. Так тянутся дни, недели, а он каждую минуту проводит в томительном ожидании, в бесконечном потоке бурных мыслей и сладких тягучих грез. Последнее время Стас пребывает в сладостной неге, целиком и полностью погруженный в свои новые чувства. Он не может перестать радоваться каждому разговору, каждому взгляду и каждому прикосновению. Влад же все больше раскрывается - Стас чувствует себя кладоискателем, с каждым шагом приближающемся к заветной цели. При этом никто из них не кокетничает, не строит из себя ничего запредельного: они предельно честны друг с другом. И это почему-то особенно сильно пленит Стаса, который сейчас не может представить своей жизни без этих встреч. Влад оказывается искренним, интеллигентным, совершенно не подходящим этому городу. Стас боится себе признаваться, но чувство интереса как-будто превращается в нечто более глубокое и пугающее. Он ловит себя на мысли, что ему нравится во Владе слишком многое. Он обожает его с этими ужасными рубашками, с длительными разговорами, даже если его начинает одолевать очередной приступ заикания. Ему хочется для Влада сделать хоть что-то значимое (ладно, или хотя бы милое - небольшой знак внимания, не более того). Стас понимает, что лучший вариант: это подобрать в кондитерской нечто особенное. Он с ума сходит, пока решает, чем угостить Влада, как его удивить и порадовать. Как будто бы после этого его по голове, как послушного хорошего мальчика, погладят. - Не представляю, как ты работаешь на Тему, - замечает Стас без обиняков во время очередного (не)свидания, - Не пойми меня неправильно, просто Тема… своеобразный человек. В кондитерской уже никого нет, и у Стаса развязывается язык. За окном весь день валит пакостный мокрый ливневый снег, такой сильный, что сотрудники ретировались с места работы без единого вопроса, оставив мужчин наедине. Стас это месиво разглядывает, неприятными мурашками покрываясь, и ежится невольно. Уходить из кондитерской совершенно не хочется: тепло и уют окружает со всех сторон. Да и дорога до дома представляется настоящим адом. Влад тем временем на слова Стаса только плечами пожимает, да кружку недопитого кофе в руках неторопливо вертит. - Ну, как-то кручусь… - ему определенно неловко от чужого вопроса, он взгляд свой прячет, - Хорошо хоть такая работа есть. От невеселого смешка, следующего за этими словами, Стасу совсем тоскливо становится. Разговор сходит на нет, да и Влад вспоминает о том, что ему завтра на смену. Это все только сильнее удручает, заставляет к унылому чувству от происходящего на улице добавиться еще нечто более неприятное. Пока Влад собирается, Стас незаметно прихватывает припасенный заранее пакет - тот самый небольшой подарок. Он уже понял: мужчина ни за что дорогие подарки не примет (он от кофе с десертом за счет заведения долго отказывался), но такую мелочь должен согласиться взять. На улице слякотно и влажно - на заднем дворе кондитерской никто особо снег и не расчищал, оттого избежать грязи при всем желании не выйдет. У Стаса сразу возникает естественное желание как можно скорее зайти обратно в спасительное тепло. Но он понимает, что не может и дальше откладывать поездку домой (еще немного и Илюша точно потеряет его, начнет названивать и задавать неудобные вопросы). Он закрывает кондитерскую и поворачивается к Владу, затягивающемуся сигаретным дымом. Взгляд цепляется за чужие губы, плотно обхватывающие фильтр. У Стаса почти кружится голова. Достает свои сигареты, закуривает следом и просто наслаждается чужим присутствием. - Не надо меня жалеть, я сам принял это решение, - тихо добавляет Влад, очки поправляя и выдыхая в сторону едкий дым. - Я не жалею, - твердо говорит Стас, - Я более чем понимаю тебя. - Иногда мне кажется, что только ты меня и понимаешь. Влад вновь на него смотрит: любопытный взгляд проскальзывает по нему. Стас делает неуверенный шаг вперед, не до конца понимая, что собирается сделать. И внезапно ему становится страшно: что он ошибся, что все не так понял. А Влад смотрит на него завороженный и ничего предпринять не пытается. Стас мысленно выдыхает и подается вперед, мягко к чужим губам прикасаясь. Ему бы поостеречься: они на улице, кто угодно может зайти в переулок и увидеть их у служебного выхода. Но сейчас так темно, что Стас едва ли Влада напротив себя в состоянии разглядеть, да и ему попросту плевать. Едва ощутимый, почти невинный поцелуй, от которого тем не менее все туманом в голове застилает. Секунды тянутся вечностью, пока Влад не отвечает ему. Внутри смешивается безумный коктейль из страхов. Стас думает, что ему придется придумывать тысячу оправданий, когда наконец-то Влад подается вперед. Его тяжелое дыхание щекочет кожу, а движения губ заставляют окончательно потеряться в ощущениях. Стас чувствует его ладонь, замершую прямо над сердцем. Он уверен: Влад даже через пальто и несколько слоев одежды может почувствовать его дрожь. Мозолистые пальцы скользят по ткани пальто, цепляются за шарф и тянут на себя. Стас оступается, неуклюже хватается за чужую талию и углубляет поцелуй. Дурацкий пакет так невовремя мешается, шуршит бумагой, разбивая тишину. Эта неловкая заминка словно пробуждает обоих, выводит в реальность, как по щелчку пальцев. Они разрывают поцелуй, чуть ли не отшатываются, и молча разглядывают друг друга, пытаясь при этом восстановить сбитое дыхание. - Прости, - первым заговаривает Влад, хотя казалось бы, не ему здесь просить прощения. Стас открывает было рот, чтобы рассыпаться в извинениях, но не находит никаких слов. Ко всему прочему, в горле стоит ком, не дающий даже нормально вдохнуть, не то что говорить. В груди завязывается узел, давящий на все внутренности так сильно, что Стасу кажется, будто он вот-вот потеряет контроль. Он внезапно понимает, что это страх, рвущийся прямо из грудной клетки, царапающий ребра и раздирающий легкие на пару с сердцем. Стас невольно руку к груди прикладывает, как будто может одним этим движением избавить себя и от боли, и от пронизывающего все тело ужаса. Что он творит? Все слова, что возникают в данную секунду в голове, кажутся глупыми, жалкими и неспособными оправдать его. Да и как тут оправдаться? Он сам только что взял и поцеловал другого мужчину. Не важно, что Стасу там показалось, если в действительности все вовсе не так, как ему виделось. Только Влад не торопится с тем, чтобы рвануть на него с кулаками, обвинениями или еще чем. Он даже не спешит уйти (что было бы вполне логично). - Я… Я не знаю, как это объяснить, - признается Стас, не осмеливаясь оторвать взгляд от собственных ботинок. Каждая секунда кажется нескончаемой вечностью, пока Влад молчит и не предпринимает никаких действий. Возможно, так лучше, возможно, так правильнее. В конце концов, он давно мог бы его ударить, наговорить грубых слов и уйти со спокойной душой. А потом Стас вспоминает, что это Влад: деликатный, добродушный и абсолютно не склонный к агрессии. - Да и не нужно, - спокойно произносит он, тем самым заставляя Стаса наконец на него взглянуть. Влад вовсе не выглядит оскорбленным или злым, не выглядит так, словно Стас совершил непоправимый поступок, разрушивший их отношения. Он вообще кажется абсолютно спокойным, таким невозмутимым, как будто и не целовался ни с кем мгновения назад. - Это было неожиданно, вот и все, - добавляет Влад и выдает легкую полуулыбку, откровенно сражающую наповал. Стас неловко откашливается, тянется прикрыть ладонью рот и вспоминает о злосчастном пакете. Протягивает его, не найдя лучше способа сменить тему, и говорит: - Это тебе, давно хотел сделать что-то приятное. - Ну, тебе определенно это сегодня удалось, - бормочет Влад, принимая пакет без каких-либо возражений, и разглядывает в полумраке содержимое. Чужие слова режут по ушам, заставляют их кончики вновь заалеть - благо можно все списать на холод. Хотя теперь нет никакого смысла оправдываться. Он уже сделал все для этого, считай, пошел ва-банк и выложил карты на стол. - Там круассаны с клубничным джемом, - стоит произнести эти слова, как они моментально кажутся какими-то дурацкими и нелепыми, - Подумал, что тебе может понравится. - Да, спасибо. Влад снова обращает свое внимание к Стасу, вконец вгоняя последнего в краску. Повисает неловкое молчание, от которого не получается никак избавиться: в голове у Стаса слишком быстро носятся мысли. Он чувствует себя абсолютно растерянным. - Тебя подвезти? - неуверенно спрашивает Стас, вынимая из кармана ключи от машины и принимаясь медленно их перебирать. Влад соглашается и следует за ним, крепко сжимая бумажные ручки пакета. Весь путь до автомобиля они преодолевают в молчании. Стас старается не думать о произошедшем: хорошо, что они не разругались, этого вполне достаточно. Да, эта недосказанность давит на него, но это лучший вариант для него. По крайней мере сейчас ему не хватит сил и смелости, чтобы вновь заговорить об этом. Неловкое прощание оставляет после себя неприятный кислый привкус на языке. Стас взглядом удаляющийся силуэт провожает и не может перестать думать обо всем произошедшем. Он не торопится уезжать (хотя возможно, и стоило бы вдарить по газам, да как можно быстрее убраться подальше), дает себе время. Сжимает руль, откидывается на спинку кресла и прикрывает глаза. Он на самом деле от себя не ожидал такого напора и смелости, которые, правда, улетучились мгновенно, но это не важно. Отвлекает его от собственных мыслей звук пришедшего уведомления. Стас готовится к тяжелому разговору, к тому, что в сообщении от жены или сына его будут ждать переживания, недовольства и негодования. Он тяжело вздыхает, пытается взять себя в руки и смотрит на экран телефона. Удивленно вскидывает брови, замечая имя отправителя, и тут же в улыбке расплывается. Даже здесь Влад умудряется его удивить. "Напиши, как доедешь до дома." Щемящая нежность заполняет его до краев - еще чуток и разольется. Это так странно, непривычно, но приятно. Стас пытается отойти от этого жеста искреннего беспокойства, когда следом Влад присылает еще одно СМС: "Пожалуйста." Эти короткие сообщения отдаются самым настоящим теплом в груди. Стас не может наивной глупой улыбки сдержать. Ему словно вновь восемнадцать, вновь внутри горит яркое неизведанное доселе чувство. Только сейчас он решает не бежать от этого, а наоборот целиком и полностью упасть в него. "Когда я говорил, что тебе удалось сделать мне приятно - я действительно имел в виду все." А от этого сердце несется вскачь, с силой пуская кровь по венам. Стас выдыхает, сдерживая счастливую улыбку, и откладывает телефон в сторону. Радость затапливает его с ног до головы, и он даже не беспокоится о том, что дома его будут ждать десятки неприятных вопросов. После такого ему абсолютно все равно, что о нем подумают, что скажут. Честно говоря, он попросту голову теряет. Стас пропадает, все сильнее путается в этих отношениях, с каждой новой встречей падая глубже и глубже до тех пор, пока не перестанет представлять своих будней без Влада. Он добровольно розовые очки на глаза цепляет, спустя много лет жизнь в яркие тона окрашивая. Играет с огнем, когда раз за разом приезжает в отель, чтобы утянуть Влада в неприметный угол и целовать, целовать его до покрасневшей кожи, до болящих губ и до зудящего под кожей желания. Желания, впивающегося острыми иглами возбуждения прямиком в нежное нутро, заставляющего проводить в душе гораздо больше времени, чем Стасу на самом деле необходимо. Ему хочется большего, хочется наконец дорваться до желанного тела, хочется окончательно все барьеры сломать. Стас приезжает в один из вечеров в отель, выдумав для семьи очередное неуклюжее оправдание почему он снова не приедет на ужин. От волнения пальцы совсем отказываются слушаться, соскальзывая с ручки входной двери. Стас прикрывает глаза на мгновение, вдыхая влажный промозглый воздух, и заходит в холл. Внутри душно, батареи пашут, как сумасшедшие - он в очередной раз поражается тому, как Владу хватает сил работать здесь. Стас мог бы сделать пару намеков Теме или Кристине, но слишком боится, что они начнут расспрашивать его и обо всем догадаются. Поспешно мысли о друзьях из головы выкидывает, сосредотачиваясь лишь на одном определенном администраторе. - Привет, - тихо здоровается он, поднявшись по лестнице и останавливаясь прямо перед стойкой ресепшена, - Жарковато здесь. - Не то слово, - хмыкает Влад и отрывается от просмотра бумаг, лежащих на столе. Он улыбается нервно, прежде чем развернуться, выхватить висящий позади ключ и передать его Стасу. Тот его в кулаке крепко сжимает, торопливо руку опуская, словно кто-то может отобрать внезапно найденное сокровище. А сейчас именно этот маленький, сероватый ключик - самое главное и желанное сокровище. - У вас прекрасный 510 номер, - проговаривает Влад заученную фразу, словно их могут подслушивать. И выглядит при этом практически достоверно: выдает его только искренняя дрожащая улыбка и бегающий взгляд. - Благодарю. Сдающие нервы заставляют их пытаться играть в незнакомцев. Казалось, это будет забавно, приятно волнительно, но только сильнее заставляет обоих переживать и волноваться. Стас поднимается по лестнице, крепко держась за перила, и почти ничего не слышит за грохотом сердца. Если бы возраст позволил, он бы взлетел вверх в одно мгновение. Но вместо этого он спокойно (если в его ситуации это слово вообще уместно) поднимается на нужный этаж и сворачивает направо, ныряя в один из коридоров. Дрожащими руками он не с первого раза открывает дверь и почти с грохотом заваливается внутрь. В номере тепло - Стас сразу стягивает пальто и шарф, торопливо вешая их на ближайший крючок. Скидывает обувь, стараясь аккуратно выставить ее у стены, и проходит дальше, взглядом тут же выцепляя бутылку шампанского. Он невольно хмыкает, рассматривает этикетку, чтобы хоть как-то отвлечься от тревоги. Ему бы успокоиться, глубоко вдохнуть и выдохнуть. Ведь это всего лишь секс, это не что-то невообразимое, не что-то переворачивающее всю его жизнь. Но такое с ним впервые: чувства, отношения, такая открытость и честность перед друг другом. Честно? Стас просто боится облажаться, переволноваться и все испортить. Раздается стук в дверь, который заставляет Стаса вздрогнуть и резко развернуться. В коридоре стоит Влад, не менее нервный, чем сам Стас. Он очки поправляет, набирает в грудь воздуха и пытается придумать, что сказать. - Уборка номеров? - вырывается у Стаса глупая фраза, заставляющая после небольшой заминки обоих неловко засмеяться. Он пропускает Влада внутрь, закрывает за ним дверь и застывает. Оба теряются, не зная, как им подступиться друг к другу. Все это ново, непривычно, их словно вытолкнули из зоны комфорта. - Шампанского? - спрашивает Влад. - Нет, - Стас качает головой, чувствуя, как в очередной раз краснеет, - Лучше иди сюда. Влад слушается, делает два коротких шага, останавливаясь прямо напротив Стаса, и оказывается втянут в поцелуй. За все время, что они вместе, Стас привык целоваться с ним, привык к тому, как щетина едва ощутимо колит кожу, как ощущаются его крупные ладони на собственной талии. И все же продвигаться дальше чересчур волнительно. Но он понимает, что у Влада опыта столько же, сколько и у него: примерно ноль. Приходится ориентироваться на ощупь, думать о том, что ему самому нравится, и прерываться на вопросы. Руки Влада мягко поглаживают затекшие плечи, сминают ткань пиджака, который вместе с костюмом практически прирос к Стасу за последние года. Ведь он должен казаться таким: идеальным, одетым с иголочки, вежливым и услужливым. Стас бы все отдал за то, чтобы всегда быть честным, всегда быть открытым, каким он себе может позволить быть только с Владом. - Ты в порядке? - уточняет Влад, отрываясь от губ напротив, и пробегает по нему обеспокоенным взглядом, - Кажется, ты чересчур много думаешь. - Извини, - бормочет Стас, чувствуя, как ладони оглаживают его скулы, нежными движениями следуют по линии челюсти. Пытается улыбнуться и тут же получает очередной чувственный поцелуй. Сильнее хватается за лацканы пиджака, ногтями царапая дешевую ткань, и тянет Влада на себя. Он жмется ближе, не набравшийся смелости на что-то еще, и продолжает сминать любимые губы. В себя его приводят руки, нырнувшие под одежду, ласково огладившие талию и проскользнувшие на спину. Внутри что-то зажигается, подталкивает к действию, заставляет скользнуть к пуговицам на чужой рубашке. Приходится оторваться друг от друга, опалив покрасневшую кожу жарким дыханием, чтобы хоть как-то разобраться путающимися пальцами с его одеждой. Влад не отстает, тянется к галстуку, бессовестно отбрасывая в сторону ткань. Стас также не церемонится, стягивает с него пиджак, рубашку, тут же отправляя все это в полет. Усаживает Влада на кровать, сам несмело замирает над ним, откровенно разглядывая. Хочется сказать столько слов, но он понимает, что, к сожалению, у них нет всего времени мира - в лучшем случае пара часов, не более того. Влад тянет его к себе, почти опрокидывает, и на пробу, совсем несмело касается губами тонкой кожи шеи. Выбивает из груди Стаса неожиданный стон так, что тот сам замирает, пораженный звуком, вырвавшимся из груди. Сильнее пальцами за оголенные плечи цепляется, оставляя от ногтей отпечатки-полумесяцы. - Вот это хорошо сейчас было, - замечает Влад искренне, заглядывая в потемневшие глаза напротив. Стас тушуется от неожиданного комментария, прячет заалевшее лицо, утыкаясь в его плечо. Все это оказывается слишком… просто слишком для него. Чувствует, как Влад запускает пальцы в его волосы, мягко кожу головы массируя в попытке успокоить. Стас шумно выдыхает, удобнее устраиваясь на чужих коленях, и почти обмякает в крепких руках, медленно прокладывая дорожку поцелуев по чужой челюсти. Еще немного и он окончательно потеряется в приятных ощущениях. В себя его приводит звякнувшая пряжка ремня и пробное, неуверенное прикосновение к молнии на собственных брюках. Стас как по щелчку включается, сам добирается до оставшейся на Владе одежде, игнорируя то, как сильно заколотилось сердце от волнения. Уже плевать, абсолютно плевать. Стас вновь целует его, почти впечатываясь в чужие губы, заставляет Влада шумно выдохнуть и аккуратно на спину опуститься. Его руки оставляют горячие отпечатки поверх взмокшей кожи Стаса и кажется еще немного и он на самом деле воспламенится. Вот-вот и загорится весь. - Мхм, - Стас издает задушенный полувздох-полустон, подаваясь бедрами вперед, выбивая теперь из Влада ответный стон. С Владом хорошо. Хорошо до сбитого дыхания, до громких бесстыдных стонов, до саднящей кожи. Стасу хочется верить, что тому тоже приятно, тоже нравится все происходящее до безумия. Ловит губами его шумные выдохи, старательно заглушенные стоны - все еще страшно, что кто-то услышит, ворвется, поймает их, как преступников. Но стоит Стасу чуть усилить хватку, иначе двинуть ладонью, скользнуть пальцами сильнее, как Влад не сдерживается и выдает тихий стон на гране всхлипа. Стас сам едва держится, балансирует на тонкой грани, готовый вот-вот рухнуть в удовольствие. Влад это тоже чувствует, оттого старательнее ладонью двигает, заставляя почти жалобно скулить в собственную шею. Стас утыкается лбом в чужую оголенную кожу, не выдерживая. Он свободной рукой сжимает плечо Влада, того гляди оставит отпечатки, вплавит силуэт собственной ладони в мягкую кожу, покрытую россыпью родинок. Очередной громкий стон вырывается из его груди, прежде чем он окончательно обмякнет. Влад тоже долго не выдерживает: от чужих сбитых с ритма движений ему голову кружит, и его почти сразу утягивает вслед за Стасом. Приходится потратить несколько минут, чтобы отдышаться. Стас зарывается лицом в подушку, пытаясь справиться с белым шумом в ушах. Он мельком смотрит на Влада, вытирающего взмокший лоб, и чувствует себя еще более влюбленным, чем до этого. Их ждет год, полный тихой любви, старательно сокрытой в подворотнях и за плотно закрытыми дверяхми номеров. Так будет до первого выстрела, разрезавшего тишину мирного утро в рыбачьей бухте.