так получается ты тоже педик?

Антон оторопел, когда резко услышал стук по-своему окну. Петров уже собирался ложиться спать и никого не ждал, тем более через окно. Он понимал, что история с животными закончена, но каждый раз слыша какие-то шорохи или стуки белобрысый думал на сову. Он раз за разом всё вспоминал и вспоминал, как птица сводила с ума Олю и порой и его. Пожалуй, сова не самая опасная из этих тварей, но осознание, что та хотела сожрать половину его сестры всё же напрягало и вводило в раздражение. Подумать только, что могло случиться с Олей, не запихай в него силком Алиса мяса, пробудив этим зайчика. Почему-то Петров бы не удивился если бы именно сова смогла выжить и пришла к нему. Да и к тому же, если не сова это, то кто? Кому взбредёт в голову стучать в окно второго этажа посреди ночи? Разве что безумцу, не знающему о существования входной двери. Антон, всё же колеблясь, медленно приблизился к окну и открыл шторы. Совы не было. Лишь Пятифанов, улыбающийся во все свои тридцать два зуба. Антон хмыкнул и открыл окно. Вот же параноик, это же всего лишь Ромка, а он уже напридумывал себе всякого. -О, Тоха, Привет. -Привет, — белобрысый протянул своему приятелю руку, дабы тот смог попасть к нему в комнату. Петрову хотелось спросить, что так взбудоражило парня, что он решил к нему придти ещё и через окно, да и вообще видел ли время? Однако, когда Ромка слез с окна, Антон понял, что скорее всего не получит здравых ответов на свои вопросы, ведь парень был в стельку пьяный, к тому же в одной из его рук находилась бутылка вина. Рома не стоял на ногах и казалось бы вот вот упал бы на пол, если бы не Петров. Он взял ситуацию в свои руки и Пятифанова кстати тоже, усадив на свою кровать. — Ну рассказывай, Ром, — спокойно произнес Антон. — Чего напился то? Юноша неуверенно сделал ещё один глоток. Было сейчас в нём что-то незнакомое Петрову, его друг не выглядел таким напряжённым и волнующимся даже когда пытался подкатить к Полинке. Да и в целом Ромка не так часто показывал какие-либо эмоции, считая это некими «слабостями». Забавно, ведь Антон никогда не считал этого парня слабым. — Блять, знал бы ты как мне сейчас стрёмно, чувак. — спортсмен смущённо прикрыл рукой лицо, дабы скрыть насколько сейчас оно покраснело. — Пожалуйста, потуши свет, чтобы не видеть моих эмоций, хорошо? — Хорошо, — кивнул Петров, послушно потушив свет. Рома лёг на кровать, что сделал и Антон. Сейчас они лежали на боку, друг на против друга. Даже в темноте Петров видел какие все-таки красивые глаза смотрели на него. Глаза болотного цвета, в которых буквально хотелось утонуть. Такие глубокие и усталые, познавшие столько боли за свою жизнь. Эти глаза поведали много ужасов этого мира, но иногда в них всё же можно было увидеть едва заметный блеск и доброту. Антону нравилось сравнивать Ромку с безобидным волчонком, так агрессивно пытающимся показать свой оскал. — Я заметил, что ты. Привлекаешь меня, — начал Рома. — Я вдуплил это тогда, когда мы раз за разом репетировали ту херню с маньяком для Полины. В то время я больше смог открыться тебе, а ты мне. Ты был первым, реально первым, которому я по-настоящему показал свои слабости. Я мог плакать при тебе, казаться до жути нелепым, обыгрывая эту сцену по завоеванию Полины, а мог по тупому шутить про письки и как не странно, со мной. — пьяно протянул Пятифанов. — С тобой. я смог почувствовать себя собой. Без этих выебонов, что были перед другими. А ещё, Тох, я уже заебался смотреть на твои до жути манящие губы, я осознаю, что могу многого наговорить и на утро мне будет пиздец как стыдно, — сонно протянул Ромка. — Я люблю тебя, Тох. — после этих слов, спортсмен уснул, ведь теперь ему нечего скрывать перед Антоном. — Так получается ты тоже педик? — хихикнул Петров. — Сам ты педик! — пьяно и чуть обиженно промямлил Пятифанов, сквозь сон. — Ты просто очень нравишься мне, Петров, вот и всё. — храп. Антон смущённо улыбнулся и поцеловал юношу в лоб. — Ты тоже очень нравишься мне, Ром.