Лимеренция

Кавех не мог ответить себе, когда все началось. Просто однажды он привычным способом избавлялся от стресса и дурных мыслей после очередной стычки с придирчивым заказчиком, вновь и вновь вносившим сотни правок в проект. Румянец на щеках придавал молодому архитектору совсем юный мальчишеский вид, а то, что он украдкой ласкал себя, пока не вернулся сосед по комнате, и вовсе казалось чем-то откровенно подростковым. Кавех расценивал оргазм как неплохое средство перезагрузки мозга, истощенного после работы, не более того. Механические движения рукой, расслабленность тела, сбившееся дыхание - и так до момента, пока усталость не схлынет прочь. Так было и в этот раз. Когда мужчина почувствовал, что уже близок к финалу, ему вдруг подумалось: что, если в этот момент в комнату зайдет Аль-Хайтам? Черт возьми, если он увидит это, какое выражение примет его лицо? Это вечно надменное, напыщенное лицо самоуверенного индюка... Однако стоило Кавеху закрыть глаза и представить соседа, как все тело сотрясла мощная волна оргазма. И он не шел ни в какое сравнение с теми, что были десятки раз прежде. Обескураженный Кавех беспомощно откинулся на кровать, не в силах совладать со сбившимся дыханием. Что это было? Вопрос набатом звенел в ушах, все его естество отрицало случившееся, определив как чудовищное совпадение. Он ни разу не думал об Аль-Хайтаме в таком ключе, это же абсолютная дикость. В конце концов влечение к мужчине - совершенно дикая и невозможная вещь. Но Кавех - учёный. И в его привычках было ставить эксперименты, чтобы подтвердить или опровергнуть появившиеся гипотезы. Дав себе пару дней на размышления, он решился повторить полученный опыт. И когда мысли об Аль-Хайтаме вновь заставили кончить до дрожи в кончиках пальцев, пришлось принять очевидное. Кавех пребывал в абсолютном смятении и долго вглядывался в свое отражение в зеркале, пытаясь разглядеть в нем признаки возрастающего безумия. С тех пор находиться наедине с соседом стало поистине невыносимо. Чем бы Кавех ни занимался, он старался украдкой взглянуть на Аль-Хайтама; вдыхал глубже, намеренно придвигаясь непозволительно близко лишь на короткий миг; ночами долго не мог уснуть, ворочаясь и отгоняя от себя мысли о том, что объект его порочного желания сейчас безмятежно спит совсем рядом, пребывая в неведении. Это понемногу сводило с ума. Одних фантазий становилось мало, случайные прикосновения не насыщали, а лишь усиливали ноющий голод. Каждый раз, столкнувшись с секретарем в академии и перекинувшись парой бессмысленных фраз, Кавех бросал все начатые дела и сбегал домой. Там, где он сможет в безопасности улечься на кровать Аль-Хайтама, уткнувшись носом в подушку, что хранит его запах. Прикасаться к себе, завернувшись в одеяло и представляя, словно это сильные руки обхватывают его дрожащие от возбуждения плечи. И после, излившись, стыдливо убирать следы собственного преступления, ощущая каждой клеточкой тела презрение к своему порочному естеству. День выдался на редкость отвратительным. Мудрецы из Кшахревара снова отказали в рефинансировании, а очередной заказчик сдвинул сроки сдачи объекта. Это значит, что с долгами Кавех не рассчитается ещё долгие месяцы. Как вообще получилось, что он оказался в долгу, спроектировав дворец для этой чертовой негоциантки? Хотя предпринимательскому таланту Дори нужно было отдать должное, ситуация, в которой Кавех оказался по её милости, злила до зубовного скрежета. Это значит, что объект его вожделения будет каждую ночь спать на соседней кровати, принося невыносимые муки одним лишь своим существованием. Поглощённый мрачными мыслями, архитектор понял, что ему срочно требуется снять напряжение. Мысли о том, что это превратилось в излишне навязчивую привычку и, возможно, становилось проблемой, были благополучно выброшены из переполненной головы. Достигнув наконец дома и сбросив с себя верхнюю одежду, Кавех нырнул под одеяло на кровать Аль-Хайтама и шумно втянул носом воздух. - Черт, свежее белье. Так не пойдет, я совсем не ощущаю запаха. Раздражённый и взвинченный мужчина подскочил и спешно оглядел комнату. Затем распахнул шкаф соседа и стянул с вешалки запасную накидку. Каждый раз, видя Аль-Хайтама в ней, небрежно накинутой на одно плечо, Кавех нервно сглатывал. Он всеми силами старался удержать взгляд, что так жаждал впиться в обнаженный бицепс и скользнуть к рельефному торсу, запоминая каждый сантиметр тела. Мантия хранила тонкий, едва уловимый запах обладателя. Прижавшись лицом к той её части, что прилегала к шее, Кавех нервно и прерывисто вдохнул. Сладковатый запах лотоса кальпалата, который Аль-Хайтам предпочитал в качестве отдушки в средствах для купания, смешивался с особым запахом его кожи. От ключиц вниз по телу побежали мурашки, задержавшись где-то внизу живота и концентрируясь там в тугой узел. Не выпуская мантию, Кавех спешно расстегнул металлическую пряжку на поясе и уже собрался стянуть с себя штаны, как сзади послышался до боли знакомый голос: - Как прикажешь это понимать? Кавех застыл на месте, не в силах сделать и вдоха. Кровь в висках стучала с бешеной силой, отдаваясь болью, на лбу выступил холодный пот. Он пойман. Пойман прямо во время своего постыдного, греховного преступления. Отпираться бессмысленно. Что делать? Бежать? Это глупо. Невозможно будет избегать аль-Хайтама вечно. Да и идти Кавеху попросту некуда. Свести все в шутку? Вряд ли во всем Тейвате найдется хоть один человек, который сочтет случившееся хоть сколько-нибудь забавным. Стараясь унять мелкую дрожь, сотрясавшую безвольно опустившиеся плечи, Кавех медленно обернулся. Аль-Хайтам стоял в дверном проёме, скрестив руки на груди и облокотившись плечом о стену. Его лицо ничего не выражало, однако глаза выжидающе сузились. Это значит, что вопрос не был риторическим? Чертов секретарь, он что, действительно хочет, чтобы Кавех произнес это вслух? - Я мог бы сказать, что ты неправильно все понял, но не буду. - Из последних сил мужчина выдавил подобие уверенности в охрипшем от ужаса голосе. - Почему ты думаешь, что я понял все правильно? Твою версию тоже необходимо услышать, иначе может возникнуть недопонимание. - Пронзительный взгляд зелёных глаз не оставлял ни шанса. За время, проведенное с Аль-Хайтамом, Кавех успел понять его. Знал, что блестящий интеллект и внимание к деталям позволяют секретарю Академии с полуслова разгадывать замыслы и чувства людей, безошибочно определять их намерения, заглядывать в самые потаённые уголки сознания. Поэтому не было никаких сомнений в том, что сейчас он просто издевается, хочет выбить почву из-под ног человека, который и без того вот-вот рухнет. Это злило. А злость отрезвляет. И благодаря этой злости Кавех нашел в себе силы ответить. - Ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты сомневаешься с своих домыслах? Брось, Аль-Хайтам, за всю свою жизнь я не встречал человека более самоуверенного, чем ты. Ты застал меня врасплох, я пойман. Что теперь? Выгонишь меня, сделаешь посмешищем? В комнате воцарилось молчание. Оно длилось не больше минуты, однако и этого хватило, чтобы адреналин начал иссякать, уступая место исступленной панике. - А что ты хочешь, чтобы я сделал? - наконец нарушил тишину Аль-Хайтам. - Ч-что? - Ты слышал мой вопрос. - Ни одна мышца на лице не выдавала эмоций секретаря, а голос его звучал так же ровно, как и всегда. Теперь настала очередь Кавеха замешкаться с ответом. Чего он на самом деле хотел? Достаточно ли ему было фантазировать о соседе по комнате, ублажая себя, или же он эгоистично жаждал большего? Кавех впился взглядом в непроницаемое лицо Аль-Хайтама, словно на нем в любой момент мог появиться ответ на терзающие вопросы. Тело двинулось само, и прежде, чем он успел опомниться, Кавех уже стоял вплотную к объекту своей страсти. Не встретив сопротивления, мужчина медленно провел кончиками пальцев по его щеке вниз, к линии челюсти, задержавшись на подбородке. Сердце разрывало грудную клетку, стук в ушах заглушил все звуки в мире. Заперев поглубже те жалкие остатки гордости и здравого смысла, что пока оставались в сознании, Кавех сократил расстояние между ними, оставив на губах Аль-Хайтама невесомый, но многозначительный поцелуй. Пошатнувшись от шквала нахлынувших эмоций, Кавех отстранился и затуманенным глазами просмотрел на соседа. Внутри все мучительно оборвалось, стоило увидеть все то же непроницаемое выражение лица. Чертов Аль-Хайтам просто стоял неподвижно, его дыхание и сердцебиение оставались ровными. Кавех прикусил губу, охваченный яростью и разочарованием. Он ненавидел себя за проявленное малодушие, ненавидел Аль-Хайтама за то, что тот просто позволил ему совершить ещё одну ошибку. Лучше бы он оттолкнул его, пусть бы даже ударил, сказал что-то унизительное, отверг. Но это холодное равнодушие словно разрывало изнутри на мельчайшие кусочки. Поспешно развернувшись, Кавех бессильно опустился на кровать, уперев локти в колени и спрятав лицо в ладонях. Гори оно все синим пламенем. Хуже этого ничего произойти просто не может. - Надо же, не думал, что ты зайдешь так далеко лишь затем, чтобы в итоге струсить. - Голос прозвучал где-то у самого уха, дыхание обожгло и без того разгоряченную кожу. Подскочивший от неожиданности Кавех чуть не столкнулся лбом с Аль-Хайтамом, который, оказывается, уже сидел с ним рядом. Как ему удалось бесшумно приблизиться? Возможно, проблема была в самом Кавехе, оглушенном собственным стыдом. - Что ты несёшь? - хриплый шепот сорвался с пересохших губ. - Ты заставляешь меня все больше укрепляться в мысли, что выдача тебе диплома об окончании Академии была чудовищной ошибкой. Как может считаться учёным человек, не способный интерпретировать смысл простейших фраз? - Возможно, Кавеху показалось, но на мгновение лицо Аль-Хайтама смягчилось, а уголки губ дрогнули в улыбке. - Издеваешься надо мной в такой ситуации. В беспощадности и хладнокровии ты мог бы запросто соревноваться с Мудрецами, Аль-Хайтам. - Уверен, я мог бы сравниться с Мудрецами в ряде вещей, не только в этом. Кавех покачал головой. - Нет, правда, во всем Тейвате не найти человека, что был бы уверен в себе хоть наполовину так же, как ты. Ты просто невыносим. - Это также является одной из тех вещей, что тебя привлекают, не правда ли? - Что? - рассеянно глядя куда-то перед собой, Кавех не мог до конца осмыслить услышанное. - Это же очевидно. То, что ты регулярно ублажал себя, лёжа в моей постели, натолкнуло меня на вполне конкретные умозаключения. Разряд электричества прокатился по затылку и спустился к позвоночнику, Кавех вздрогнул. К горлу подкатила тошнота. - Ты знал? - почти беззвучно прошептал он, сжимая край кровати до хруста в суставах. - У меня довольно чуткое обоняние. Я почувствовал твой запах. - Почему не сказал сразу? - Мне было любопытно. - Любопытно что? - Как долго это будет продолжаться и... К чему это приведет. - Последнюю фразу Аль-Хайтам произнес с особой интонацией, его низкий голос прозвучал ещё глубже, чем обычно. Новый разряд электричества пронзил Кавеха, когда он ощутил прикосновение к своей шее. - Здесь находятся пульсирующие точки, - Аль-Хайтам провел кончиками пальцев по сонной артерии, - и температура выше, чем на большинстве участков тела. Поэтому именно шея...- он приблизился к подрагивающему Кавеху, и голос снизился до шёпота, - Источает самый сильный запах человека. Ты знаешь, какой у тебя запах, Кавех? Воздух в лёгких давно закончился, но Кавех не мог заставить себя вдохнуть. Чужое дыхание щекотало шею, сводило с ума. - Люди обычно не чувствуют собственный запах. Я не раз обращал внимание, что после пробуждения ты пахнешь по-особенному. Словно подтаявший на солнце тахин. Запах густой и... сладкий. Его слова, его голос, его глубокий шепот - все это казалось сейчас невыносимой пыткой. - Черт. Черт, Аль-Хайтам, я тебя ненавижу, - только и смог пролепетать Кавех дрожащими губами. - С такими актерским способностями даже Зубаир с его непритязательностью не стал бы тратить на тебя время. Я готов дать тебе то, чего ты так жаждешь, и вот, что я получаю вместо благодарности? Аль-Хайтам отдалился, облокотившись на выставленные за спиной руки, но взгляд не отвел. - Дать мне то, чего я хочу, говоришь? Уверен, что сможешь, господин секретарь? - Он ни за что не поддастся на такую очевидную провокацию. Не станет играть по его правилам. Не даст насладиться ощущением контроля ситуации. Аль-Хайтам молча поднялся с кровати, и, стоило Кавеху подумать, что он одержал верх, как его глаза упёрлись в сокрытый тонкой тканью торс, что теперь был лишь в нескольких сантиметрах. Теплая ладонь обхватила подбородок и заставила запрокинуть голову. Кавех смотрел снизу вверх, бесшумно открыв рот, отчаянно вспоминая хоть какие-то слова. - Скажи-ка мне, Кавех, что ты представлял, мастурбируя в моей постели? - мягкая подушечка большого пальца нежно погладила щёку. В ответ на это Кавех лишь цыкнул, однако даже кончики ушей пылали, выдавая стыд. - Ты же знаешь, Кавех, что так мы никуда не продвинемся. Я считаю, что вполне вправе услышать ответ на свой вопрос. Аль-Хайтам намеренно обращался к нему по имени снова и снова, знал, какой это возымеет эффект. Каждое его движение сквозило чувством превосходства. Капля холодного пота скользнула по виску Кавеха, пока тот нервно кусал покрасневшую губу. Молчание длилось нестерпимо долго, один из них обязан был сдаться. - Ты просто психопат. Все, что говорят о тебе в Академии - правда, - устало усмехнулся Кавех и отвёл взгляд. - Я более чем осведомлен обо всем, что говорят за моей спиной. Однако не это сейчас интересует меня. Что же думает самый талантливый архитектор столетия о такой незначительной персоне - вот в чем вопрос. - Вскинутая бровь с лихвой выдавала издёвку, которую Аль-Хайтам даже не намеревался скрыть. Натянутая струна, что всё это время дрожала в душе, наконец оборвалась, и Кавех с яростью оттолкнул от лица руку Аль-Хайтама. Вскочив на ноги, он поравнялся с соседом, глаза сверкали гневом. - Что я думаю? Брось, ты и так всё прекрасно знаешь! Я искренне старался поладить с тобой все это время, но ты просто невыносим. А теперь убирайся к черту. И я больше не намерен оставаться здесь. Кавех с силой распахнул дверцы своего шкафа, отчего те жалобно скрипнули, и одним движением вышвырнул оттуда всё содержимое. По полу покатились бумажные свитки, наполнив комнату мягким шелестом. - Черт, - сквозь зубы процедил Кавех, чувствуя, как глаза застилает пелена невысказанных обид. Однако он не успел ступить и шагу, чтобы собрать раскиданные вещи, как оказался прижат к широкой груди. В нос ударил до боли знакомый запах, и скопившиеся слезы неконтролируемым потоком хлынули из глаз. Над ухом раздался усталый вздох. - Твоя излишняя эмоциональность может быть корнем множества проблем, ты не думал об этом? - Я же сказал тебе проваливать, - неимоверным усилием воли Кавех все же заставил себя немного успокоиться и задумался. Зная Аль-Хайтама, он уже давно должен был уйти, не желая участвовать в этом "театре", как и во все предыдущие их стычки. Но сейчас он молча стоял рядом, и в голову Кавеха закралась совершенно безумная мысль. Что, если все и вправду обстоит несколько иначе, чем Кавех себе представлял? Эта догадка заставила красивое лицо архитектора преобразиться, он мягко, почти снисходительно улыбнулся и встретился взглядом с нефритовыми глазами Аль-Хайтама. - Твоя проклятая гордость никогда не даст тебе признаться, верно? Ты ни за что не осмелишься сказать, что на самом деле думаешь. Ведёшь себя так, словно имеешь надо мной превосходство, однако из нас двоих лишь у меня есть мужество признать свои чувства. Да, черт возьми, я думал о тебе все это время. Ублажал себя, представляя, как ты смотришь на меня с вожделением и не можешь устоять перед соблазном. Ты можешь сколь угодно считать меня больным, неправильным и порочным, но таков мой ответ на твой вопрос. Закончив монолог, Кавех горько усмехнулся, однако чувство гордости разливалось теплом в груди. Он признал своё естество, и теперь любые уничижительные слова уже не смогут ранить. Тщетно попытавшись отбросить со лба выбившуюся прядь волос, Кавех терпеливо ждал реакции. Но Аль-Хайтам молчал, не отрывая пристального взгляда, а затем приблизил ладонь к лицу Кавеха и лёгким движением заправил мешающиеся волосы ему за ухо. Архитектор не смог сдержать смешок. - Какая трогательная забота. Что-то неуловимое блеснуло в глазах Аль-Хайтама, и, не успел Кавех отпустить ещё одну колкость, как расстояние между их лицами мгновенно растаяло, а губы соприкоснулись. Но этот поцелуй был не похож на тот неловкий порыв, которому Кавех поддался минутами ранее. Сейчас движения были напористыми, требовательными, и именно Аль-Хайтам перехватил инициативу. Ощутив лёгкое головокружение, Кавех разомкнул губы во вздохе, и горячий язык тут же толкнулся ему в рот. Сильные руки скользнули вверх по пояснице, ладонь мягко коснулась светлых волос и остановилась на затылке, не позволяя отстраниться. Затуманенный разум Кавеха из последних сил пытался противиться происходящему, но его едва различимое "нельзя" потонуло в сладком омуте, охватившим всё тело. Дыхание обоих мужчин становилось сбивчивым и горячим, языки сплелись, лаская друг друга. Неизведанные доселе ощущения безумной волной захлестывали снова и снова, и даже воздух в маленькой комнате стал тягучим и жарким. Дрожащими руками Кавех обхватил Аль-Хайтама за шею и прижался к нему всем телом, чувствуя, что одежда вот-вот расплавится. Но Аль-Хайтам одним движением развернулся, увлекая за собой, и мгновение спустя Кавех оказался на постели. Когда поцелуй прервался, он воспользовался этой возможностью, чтобы перевести дух и отдышаться. Аль-Хайтам тем временем рывком сбросил с себя верхнюю одежду и опустился на кровать, оказавшись сверху. Его колено как бы невзначай уперлось между бедер Кавеха, задев напряжённое естество, отчего тихий стон сорвался с губ. - Постой, я не понимаю...- начал было Кавех, но очередной поцелуй не дал договорить. - Для слов всегда найдется время, но не сейчас, - низкий голос с лёгкой хрипотцой заставил сердце забиться чаще. Аль-Хайтам снова приблизился, но Кавех не дождался поцелуя: вместо этого он ощутил влажное прикосновение на шее, как раз там, где пульсировала сонная артерия. Проведя языком по тонкой коже, Аль-Хайтам усмехнулся: - Сладко. Алый румянец залил лицо Кавеха, и тот попытался скрыть его ладонями, но ему не позволили этого сделать. - Смущаешься после всего, что сам наговорил мне? Признаться, я удивлен. Что ж, моё лицо сейчас прямо перед тобой. Покажи мне, как ты делал это. - Что?..- ошарашенно выдохнул Кавех, его глаза расширились от стыда и ужаса. - Ты представлял, как я смотрю на тебя с вожделением, пока ты мастурбируешь, так ведь? Сейчас самое время воплотить эту фантазию. Тишину прорезал металлический лязг, когда пальцы Аль-Хайтама без труда избавились от пряжки ремня и расстегнули пуговицу на штанах замершего под ним в нерешительности мужчины. Стоило ослабить давление ткани, и возбуждённый член упёрся в бедро Аль-Хайтама. Тонкие пальцы обхватили его, исследуя от основания до головки, Кавех прерывисто вздохнул и сжал смявшуюся простынь. Свободной рукой Аль-Хайтам перехватил ладонь Кавеха и придвинул к паху. Сгорая от смущения, тот был вынужден подчиниться и обхватил рукой свою пульсирующую плоть. Возбуждение росло с каждой секундой, пока наконец не перевесило чувство стыда, и Кавех начал постепенно двигать ладонью вверх-вниз. Он не сводил помутненного взгляда с бесстрастного лица Аль-Хайтама, которое, впрочем, выглядело сейчас крайне непривычно из-за лёгкого румянца. Движения становились все увереннее, Кавех уже не мог сдерживать слетавшие с губ стоны, пока его шею продолжали покрывать жгучие поцелуи. Сердце заходилось в бешеном ритме, казалось, будто впервые в жизни он испытывает такое наслаждение от собственных рук. Противоречивые чувства смешивались, сплетаясь в одно целое, даря невероятные ощущения. Неожиданно раздался звонкий щелчок языком - Аль-Хайтам раздражённо цыкнул. - Так не годится, - процедил он, и, не успел Кавех опомниться, как оказался в вертикальном положении. Теперь он сидел на коленях у Аль-Хайтама лицом к лицу. Нетерпеливым и немного нервным движением Аль-Хайтам расстегнул пуговицу на штанах и придвинул сидевшего сверху мужчину ближе. Тыльной стороной ладони Кавех ощутил обнаженный член Аль-Хайтама и рефлекторно одернул руку, но тут же пожалел: теперь их возбуждённая плоть была тесно прижата друг к другу. - Продолжай, - скомандовал Аль-Хайтам и мягко вернул его ладонь в прежнее положение, накрыв своей. Подушечкой пальца он скользнул по головке члена, распределяя смазку, и Кавех закусил губу. Всё же собственные прикосновения не идут ни в какое сравнение с тем, когда ласки исходят от другого человека, особенно, если тот является объектом запретного вожделения. Влекомый направляющими движениями Аль-Хайтама, Кавех продолжил. Поначалу было тяжело приноровиться ласкать сразу два члена, но, стоило ухватить нужное положение рук и выровнять ритм, как комната вновь наполнилась прерывистыми стонами. Кавех чувствовал, что от возбуждения вот-вот потеряет контроль над телом, но Аль-Хайтам придерживал его за поясницу, словно знал обо всём, что творилось у партнёра в голове. Забыв обо всём, Кавех начал двигать рукой быстрее, сильней смыкая пальцы. Сейчас ему было наплевать на всё, целый мир сузился до размеров кровати, где были только они вдвоём. С губ сорвалось имя человека, который смог подарить ему это неизведанное наслаждение. Аль-Хайтам в ответ схватился за воротник рубашки и притянул Кавеха к себе, терзая пересохшие губы жадным поцелуем. Где-то в низу живота нарастало давление, готовое вот-вот вырваться наружу вместе с семенем. Почувствовав это, Кавех запрокинул голову. - Черт, я сейчас...- сдавленно прошептал он и сильнее сжал Аль-Хайтама бёдрами. Наращивая темп вместе с Кавехом, Аль-Хайтам ни на секунду не сводил глаз с его лица. Каждая вздувшаяся от напряжения венка, залегшая между бровей морщинка и дрожащие ресницы - ничто не ускользало от пожирающего, властного взгляда. Прямо сейчас Аль-Хайтам упивался исступленным блаженством Кавеха, каждое движение которого приближало его к оргазму. Еще несколько прерывистых движений, и Кавех излился первым, обессиленно уронив голову партнёру на плечо. Обнимая его, дрожащего от удовольствия всем телом, Аль-Хайтам издал сдавленный рык, и вот уже двое мужчин пытаются перевести дыхание, перепачканные собственным семенем. Время тянулось медленно, словно часы и вовсе остановились. Аль-Хайтам первым вышел из оцепенения и осторожно выпустил из рук Кавеха, который тут же изнуренно рухнул на кровать. Простынью, что была беспощадно смята, Аль-Хайтам вытер следы произошедшего непотребства и безразлично отбросил ткань в сторону. - Я позже приберу, - пробормотал Кавех едва различимо. Его рука опустилась на подушку, веки почти сомкнулись от накатившей сонливости. Слишком много произошло за сегодняшний день, организму необходима была передышка. Аль-Хайтам поднялся с постели, намереваясь уйти, но Кавех сквозь сон протянул руку и ухватился за край его одежды. - То, что сейчас произошло... Мне ведь это приснилось? - Его глаза уже были закрыты, грудь ритмично вздымалась. - Только, если ты так пожелаешь. Ответа не последовало, Кавех уже провалился в сон. Аль-Хайтам глубоко вздохнул, признавая поражение: впервые в жизни ему не удалось сдержать иррациональный порыв, и эмоции взяли верх. Возможно, дело было в дурном влиянии чересчур импульсивного архитектора, или же Кавех просто оказался единственным человеком, способным всколыхнуть что-то неизведанное в его душе. Прежде чем бесшумно покинуть комнату, Аль-Хайтам позволил себе еще на мгновение коснуться мягких губ Кавеха. Сладких, как подтаявший на солнце тахин.