<шесть>
Мо Цанли вернулся. Когда Цяо Рулай вошел в комнату, Мо Цанли протягивал пустую миску доктору подземного мира. Комната наполнена лечебным ароматом. Доктор Минъи сказал: — На этот раз я переписал рецепт и скорректировал соотношение ингредиентов. Оно должно быть намного лучше, чем предыдущее лекарство. Мо Цанли кивнул. — Мастер, вы плохо себя чувствуете?» — спросил Цяо Рулай. Мо Цанли просто посмотрел на него, не отвечая. — Если нет ничего ещё, я пойду, — сказал Минъи. Мо Цанли снова кивнул. Цяо Рулай внезапно заметил небольшую рану на руке Мо Цанли. — Мастер, ваша рука... После того, как доктор преступного мира ушел, Мо Цанли сказал: — Вы не должны заботиться обо мне. Слова очень плоские и очень холодные. Цяо Рулай был ошеломлен. — Что вы имеете в виду, мастер? — Через некоторое время спросил Будда. Мо Цанли по-прежнему не отвечал. — Вы знаете, что такое жертва? — спросил он. Жертва. Впервые я услышал это слово в братской могиле, где повсюду были разбросаны кости, а через дорогу бродили беженцы. Цяо Рулай подумал о девушке с травяным знаком на голове. — Мастер, как та девушка? Но Мо Цанли задал ему второй вопрос: — Ты знаешь, что такое еда? Будда покачал головой: — Я не знаю. Мо Цанли поднял бронзовое зеркало. — Великая мудрость очень хорошо защитила тебя. Но это всего лишь защита, - он снова начал полировать зеркало, очень медленно, осторожно и серьезно. - Только зная Дхарму, но не страдая, ты не можешь стать истинным Буддой. Цяо Рулай сказал: — Его Святейшество приказал мне спуститься с горы с вами, чтобы я мог войти в мир, чтобы понять трудности и увидеть всех живых существ. — Тогда я хочу, чтобы вы знали одну вещь, — Мо Цанли остановил руки и посмотрел на Цяо Татхагату, — жертвоприношения для еды, как кролики для лис, овцы для волков, олени для тигров, они будут съедены в конец. Что убито, то и съедено, и этого нельзя изменить. Будда был в ужасе. — Человек, который купил девушку, — сказал Мо Цанли, — это Сян. Значит, та девушка... — И ты тоже небесная жертва, — прервал его мысли Мо Цаньли. Небесная жертва? Цяо Рулай не знал разницы между небесным животным, но он вдруг понял, откуда взялось сочувствие в то время. — Однажды я спросил вас, если кто-то жесток по своей природе и причиняет боль бесчисленному количеству других, готовы ли вы относиться к ним с состраданием, и вы бы позаботились о них с состраданием, и хотели бы избавиться от них с сердцем Будды. — Голос Мо Цанли был очень слабым: — Теперь, позвольте мне спросить вас еще раз. Если человек, стоящий перед вами, Сян, вы все еще готовы помочь ему с состраданием? Будда долго был ошеломлен, не в силах дать ответ. Мо Цанли просто ждал. Он никогда не тороропил Цяо Татхагату, даже сейчас. — Цяо Татхагата... Будда сложил ладони вместе, поклонился Мо Цанли и сказал: — Цяо Татхагата все еще хочет спасти его. Голос мягкий, но твердый, без колебаний. — Как? — Мо Цанли все еще смотрел на него: — Накормить все живое своим телом? Цяо Татхагата молчал — это был ответ. Мо Цанли положил бронзовое зеркало, встал и медленно пошел к Цяо Татхагате. — Ты еще ничего не знаешь, — сказал он, — ты не знаешь, что такое жертвоприношение, и ты не знаешь, что такое пища, поэтому ты можешь сказать что-то вроде кормления всех живых существ своим телом. Он просто стоял и смотрел на Цяо Татхагату, но Цяо Татхагата не мог пошевелиться. Будда не знал, что произошло, он мог только смотреть, как Мо Цанли протягивает руку и держит его, как тогда, когда вел его через деревню. — Цяо Татхагата, — Мо Цанли взял Цяо за руку, — ты знаешь, что значит кормить Сян? Прежде чем слова упали, Цяо Рулай широко открыла глаза. Мо Цанли укусил его.※
Мо Цанли уже ушел. Цяо Татхагата сидел на земле, опустив голову, и на еге левом запястье была рана. Это был след от зуба Мо Цанли, хотя он все еще кровоточил, был неглубоким и не было видно костей. Он казался неподвижным в момент укуса. Зубы вонзились в плоть, и потекла кровь. Прикосновение такое яркое, боль такая острая, всего, что ощущалось в тот момент, было достаточно, чтобы пробудить страх у Цяо Татхагаты. В еге голове все еще звучал голос, Цяо Рулай хотел заткнуть уши, но не мог даже поднять руки. — Он убьет тебя. — Он тебя съест. — Он сожрет тебя. Голос неоднократно говорил Цяо Рулаю, говорил ему бежать, говорил ему, что если он останется здесь, его съедят. Но Цяо Рулай не мог пошевелиться. С того момента, как Мо Цанли встал перед ним, Цяо Рулай не мог пошевелиться. Этои... пир... Дрожь все еще была, но Цяо Татхагата смог поднять руку, посмотрел на окровавленную левую руку и шрам на запястье. Я... небесная жертва... Он сжал эту руку, но обнаружил, что, несмотря ни на что, не может подавить дрожь в своем теле. — Жертвоприношение для пищи, как кролик для лисы, овца для волка, олень для тигра, их убивает пища, и их едят ради еды, нет изменения. Цяо Рулай закрыл глаза и дрожащим голосом сказал одно слово. — ……мастер……※
— Цанли, где Цяо Татхагата? — В комнате. — Еще не вышел? - почесал в затылке доктор подземного царства: — Несколько дней прошло? Может быть, он нездоров? Я пойду посмотрю. Закончив говорить, г-н Синхуа собирался покинуть дом. — Нет необходимости, — остановил его Мо Цанли, — он не болен. — ...Неужели ты что-то с ним сделал, да? — спросил доктор подземного мира. Мо Цанли все еще чистил бронзовое зеркало, не поднимая глаз. — Я укусил его, — сказал он. — О, так это ты его укусил... — Доктор преступного мира вдруг вытаращил глаза: — Ты укусил его?! — Я просто дал ему понять, насколько опасно быть жертвой, — сказал Мо Цанли, — особенно перед пиршеством. — Но ты не… Прежде чем доктор преступного мира успел договорить, в дверь постучали. Доктор подземного царства удивленно повернул голову, а Мо Цанли стер последний узор с бронзового зеркала. — Войдите. Это Цяо Татхагата. — Синхуа, — Мо Цанли поднял голову, — выйди. Доктор преступного мира не решился противиться. — Позови меня, если тебе что-нибудь понадобится, — сказал он перед уходом, — Цанли, ты… — Я знаю. Дверь была закрыта, и в комнате остались только Мо Цанли и Цяо Татхагата. — Почему ты снова здесь? — спросил Мо Цанли. Цяо Рулай схватился за рукав. — Поскольку ты знаешь, что ты жертва, тебе не следовало приходить ко мне, — снова сказал Мо Цанли. Цяо Рулай покачал головой. — Я уверен, мастер не причинит мне вреда, — сказал он. — Тогда я сказал, что никому нельзя легко доверять, — Мо Цанли встал, — включая меня. — Но мастер... — Слепое доверие, это большое табу. — Мо Цанли подошел к Цяо Рулаю, ущипнул его за подбородок и заставил смотреть прямо на себя: — Почему ты думаешь, что я не причиню тебе вреда? Цяо Рулай больше не мог говорить. Он начал чувствовать страх, его тело инстинктивно дрожало, голос стих, а дыхание было поверхностным. Мо Цанли внезапно отпустил его. — Цяо Татхагата, ты всё таки пришел. Его пальцы сжали шею Цяо Рулая. — Ты хочешь умереть один раз?※
Это больно. Цяо Татхагату обнял Мо Цанли, еге одежда была наполовину развязана, а на плечах уже были видны кости. Резкая боль пронзила снова, Мо Цангли откусил еще один кусок плоти от его плеча, тщательно прожевал, медленно проглотил, затем опустил голову и откусил еще один. Спокойствие прошлого теперь стало катастрофой. Боль затяжная, страх усиливается. Цяо Татхагата мучился от боли и в то же время чувствовал холод. Крови было так много, что чисто белая ряса окрасилась в багряный цвет. Лотос пропитан кровью и становится мандалой. Левая рука без сознания и не имеет плоти и крови. Это больно. Цяо Татхагата дрожал, поднял голову, широко раскрыл глаза, позволил слезам скапливаться и не мог издать ни звука. Мо Цанли грыз его грудь и живот, еге губы были прижаты к его сердцу. Тактильные ощущения были настолько яркими, что в тот момент, когда живот был разорван, у Цяо Рулай возникла иллюзия, будто он полностью разрезан. Слезы покатились вниз, разбавив несколько капель крови. Мо Цанли пил его кровь, ел его плоть и разрывал ему желудок. Чрезмерная боль, чрезмерная потеря крови и чрезмерный холод заставили зрение Цяо Рулая затуманиться. Я... умру... Казалось, у него было предчувствие, но без какой-либо борьбы или сопротивления. Он не знал причины, Цяо Татхагата не знает, почему это так. Он должен был сопротивляться, но он только вздрогнуть и широко открыть глаза, пытаясь ясно видеть, но мог видеть только переплетенные тени синего и красного. Красный - это кровь, а голубой... Цяо Татхагата открыл рот и умер, не успев издать ни звука. Он умер с открытыми глазами. Капля слезы упала из глаз Цяо Татхагаты, капнула в лужу крови и образовала круг ряби. Мо Цанли посмотрел на Будду в своих руках, но закрыл глаза, вместо того чтобы продолжить или уйти. Ни единого слова.※
Когда Синхуацзюнь вошел, в комнате был только Мо Цанли. Вся его одежда была в крови, он сидел прямо, выражение его лица было торжественным, и он был очень тихим. Если бы не рука, чистившая зеркало, доктор подземного царства почти решил бы, что перед ним сидит безжизненная каменная статуя. Цяо Татхагаты здесь нет. — Цанли, ты... — Доктор подземного мира подумал о возможности, его спина похолодела, и холодный пот закапал вниз, — Не может быть... ты снова потерял контроль? Мо Цанли не ответил. — Как это возможно… Я только что уколол акупунктурную точку золотой иглой, и рецепт не мог быть неправильным… Цанли, дай мне свою руку и дай мне взглянуть. Мо Цанли не позволил ему. Доктор преступного мира был ошеломлен. — Я здоров, Синхуа. Я знаю, что делаю, - он посмотрел на свое отражение в зеркале и сказал: — Этого больше не повторится. — Последнее средство... ты можешь... съесть меня... Мо Цанли подобрал шелковую ткань. — Господин Се... Нишан... очень счастлив... вы, если вы меня слышите... не... стыдитесь... не вините... Он снова начал полировать зеркало. — Цанли.. — Цветение миндаля. Мо Цанли не поднимал глаз, не протирал зеркало и не говорил. — Я понимаю, — сказал доктор, — я помогу тебе. — Гм.※
— Хозяин...почему...почему это ты! — Это Цэ Тяньфэн убил принцессу Нишан! — Этот ханжеский лицемер! Заговорщик! — Убей его! — Однажды ты сказал мне построить мир, в котором жертв больше не будут есть. Но как насчет результата? — Я больше не буду тебе доверять.