Не смотря на все меры предосторожности после незапланированного купания Антона в речке, на следующее утро парень все же заболел. Тело начало морозить постепенно, но как бы сильно Антон не закутывался в одеяло во сне, это никак не помогало.
Шастун проснулся от дикого холода рано утром в воскресный день. Единственный день на неделе, когда он мог выспаться. Часы показывали шесть утра. Арсений, кажется, уже не спал и копошился на кухне: Шастун видел тонкую полоску света под закрытой дверью. Проснувшись полностью, Антон смог понять, что с ним происходит. К странному холоду добавилось и легкое першение в горле.
— Да блин! — простонал подросток, закрывая глаза.
Пропускать школу сейчас ему было никак нельзя. Он только недавно начал вытягивать все предметы, исправлять не очень хорошие оценки и понимать темы, которые он задолжал из-за хронической болезни… До конца четверти осталось меньше недели. Антон совсем никак не планировал пропускать уроки. Все же было так прекрасно: приступы стали редкими, и он надеялся спокойно доучиться эту четверть. Антон никак не предполагал, что может выйти из режима из-за обычной простуды.
–Хн, хн… — устало прохныкал Антон и сморщился, вставая с кровати. Закутавшись в одеяло, он быстро, немного шатаясь, пошел на кухню. Хочется или не хочется вылезать из теплой кровати, а температуру все равно надо сбить, если он хочет, чтобы это все мучение закончилось.
— Антош? Ты чего так рано встал? — спросил Арсений, заметив хмурого и заспанного подростка. — Все нормально? — Арсений нахмурился и теперь стал разглядывать мальчишку внимательнее. Тот выглядел совсем не очень. Уставшие глаза, мешки под глазами, бледноватое лицо.
— Нормально… — раздраженно прохрипел подросток, доставая аптечку из верхнего ящика одной рукой. Второй он держал края одеяла на груди. Все движения были резкими и не сильно аккуратными.
— Чего ты ищешь? — Арсений подошел к мальчишке, наблюдая за его действиями.
— Мм… Ничего. — промычал Шастун, роясь в таблетках. Он не знал, что именно ему нужно, но надеялся, что на упаковках будет примерно написано что и зачем нужно принимать. Но как на зло на блистерах были только разные названия и непонятные никому слова. Антон даже сомневался, что эти надписи на русском языке. — А парацетамол от чего?
— Температуру сбивает. И обезболивает, — сказал Арсений, но когда Антон начал распечатывать таблетку, тут же забрал упаковку. — Но тебе их нельзя. Что у тебя случилось? — голос стал немного строже.
Мужчина забрал аптечку у подростка и прислонил ладонь к его лбу. Горячий. А брови подростка недовольно сдвинулись, сам он почти обиженно пыхтел, как паровозик.
— У тебя температура. Заболел все-таки… Морозит? — спросил Арсений, Антон вместо ответа сжался и покрепче завернулся в одеяло.
— Почему нельзя-то? У меня же температура!
— Его не советуют детям до четырнадцати. А тебе тем более нельзя. Иди-ка в кровать, я сейчас все принесу. — Арсений подтолкнул Антона в коридор, но подросток уперся ногами и проехался по линолеуму в носках, чуть не упав.
— Но мне мама его с детства давала! И мне вообще-то есть четырнадцать! — возмущенно сказал Шастун, развернувшись к учителю.
— Тебе-то есть четырнадцать, а твоей маленькой версии — нет, — улыбнулся Арсений. — Поэтому тебе парацетамол можно только в крайних случаях и в суппозиториях. А я очень сомневаюсь, что тебе это понравится. Другим детям, конечно, его и в три месяца прописывают, но твой врач тебе не советовал.
Антон громко выдохнул через нос и все же послушно пошел к себе в комнату, пыхтя по дороге. Он не понял про суппозитории, и даже не знал, что это. Но выяснять не горел желанием. Легкая улыбка Арсения, когда он сказал об этом, говорила сама за себя.
Арсений пришел через несколько минут. Он принес горячий чай с лимоном и имбирем и необходимые лекарства на подносе. Шастун так и продолжал дрожать под теплым одеялом, полностью им накрывшись.
— Антош, вылезай из берлоги. Сейчас выпьешь лекарство, легче станет… — Антон послушно присел и высунул голову.
Арсений дал градусник и аккуратно скормил подростку несколько ложек жаропонижающего сиропа. Если бы Антон хорошо себя чувствовал, вряд ли бы он позволил себя так кормить. Но руки очень не хотелось вытаскивать из теплого убежища. Так что Шастун был даже немножко рад, что Арсений решил сделать все сам.
— Ну что будем делать, Антош? Ты нам решил дополнительные выходные под конец четверти устроить? — усмехнулся Арсений, забрав градусник. — Завтра к врачу пойдем? — Попов протянул кружку с имбирно-лимонным чаем. — Держи, так согреешься быстрее.
— Нет! Я сегодня полежу, а завтра уже в школу, — уверенно заявил Антон и отпил из кружки.
— Как в школу? Антош, у тебя температура почти тридцать девять поднялась. До завтра она сама не исчезнет… — аккуратно предупредил Арсений, заметив детскую наивность в глазах подростка.
Антон был слишком серьезен и уверен в своем плане. А Арсений четко видел, насколько этот план был ненадежным и хрупким.
— Ну и что? Мне нельзя пропускать! Я утром таблетку выпью и все! — сказал Антон и нахмурился. — А если я пойду к врачу, то он опять меня на больничный три недели будет оставлять.
— Что-то раньше, ты не сильно волновался за пропуски… — посмеялся Арсений. — Антон, даже если ты собьёшь температуру, она все равно поднимется. Ты просто физически не сможешь нормально отсидеть на уроках. Будет болеть голова, тебе спать нужно, силы восстанавливать, — объяснял Арсений, но Антон начал несогласно мотать головой.
— А вот и смогу! Мне надо оценки исправить вообще-то! — Голос мальчишки был сиплым, а к концу предложения Антон неожиданно залился кашлем. Горло сильно заболело, на глазах созрели слезки, а Шастун еле смог остановиться. — Да мне вообще нельзя болеть сейчас! — тоненько заныл Антон, чуть не плача.
Попов забрал из его рук горячий стакан и ласково погладил мальчика по ногам через одеяло.
— Антош, ты в таком состоянии точно не исправишь оценки. Только хуже можешь сделать. Отдохни спокойно, полечись, ничего страшного не произойдет.
— Произойдет! Я хотел на пятерки все закончить! — продолжал подросток. — У меня впервые вышли пятерки по… — Антон запнулся, размышляя, как бы лучше сказать, — предметам, которые раньше были только четверки. — Под этими предметами Антон имел ввиду Русский язык и Литературу, но не захотел называть их вслух. Иначе получилось бы, что Арсений все оценки Антону раньше портил. Хотя так и было.
— Значит, получится в следующей четверти… — успокаивал Арсений, но Антон все не успокаивался, а только наоборот: продолжал себя накручивать. — Сегодня еще укол ставить… — вздохнул учитель.
— Ну не-ет! — еще сильнее заныл Антон.
Шастуну резко захотелось посильнее ударить матрас, на котором он сидел, чтобы выпустить эмоции. Но легче от этого не станет. Антон понимал это. Мягкая поверхность слишком хорошо пружинит, так что никакого удовлетворения подросток не получит. Это поведение было бы слишком детским, и демонстрировать это учителю он не хотел. Сдерживая порыв гнева, Антон не заметил, как из глаз вырвались слезы, и он тихо всхлипнул.
— Все-все, Антош, спокойно. — Попов тут же прижал к себе мальчишку и успокаивающе похлопал его по спине. — Тише… Все ты успеешь сделать, не переживай.
В объятиях Антон, кажется, стал плакать только сильнее. Всхлипы стали громче, дыхание сбилось. Арсений ощущал ладонью, как резко и хаотично Антон вдыхает и выдыхает. Но не смотря на эту нервную истерику, Антон все еще не превращался… Учитель поправил сбившееся одеяло на спине, а другой рукой зарылся в легкие кудряшки парнишки, продолжая успокаивать.
— Все будет хорошо, правда, — размеренно проговорил старший.
Сам он в этот момент думал о всех журналах, которые должен был обязательно заполнить на работе до конца четверти, о документах, о личных делах детей. Но теперь он сам не знал, когда появится в школе и когда все это успеет. Нужно ведь следить за болеющим ребенком, а это значит, что Антон устроил выходные не только себе. Одного надолго оставлять его было нельзя, ведь он еще в любой момент мог превратиться в малыша. Небольшие проблемки Антона с высоты Арсения казались слишком маленькими.
— Я о-обещал учительнице а-английского при-инести все переводы на следующий ур-рок… — проскулил Антон, заикаясь.
— Ничего страшного. Я ей если что позвоню. Я думаю, она легко поймет то, что ты заболел, — успокаивал Арсений, водя ладонями по спине подростка. — А если сделаешь, я могу их в школе передать. Хорошо?
Антон кивнул и громко шмыгнул носом.
— Смотри-ка… Ты переживаешь, но не превращаешься, — загадочно улыбнулся Арсений спустя некоторое время молчания, Антон заинтересованно притих, прислушиваясь. — Это потому что я тебя обнимаю? Или просто наше лечение потихоньку стало действовать?
Антон громко шмыгнул носом. Арсений смог его успокоить, и теперь Антон был уже почти согласен остаться болеть дома. По крайней мере, он уже не так переживал о идеальном окончании четверти, хотя эта мысль заставляла его немного расстраиваться об упущенной возможности. Видимо, просто началась стадия принятия.
Арсений еще немного поговорил с подростком, попоил его горячим чаем и вскоре уложил спать, досыпать все оставшееся утро.
Всё воскресенье подросток провалялся в кровати. Сироп помог легко сбить температуру, но и без неё становилось не намного лучше. Ощущение слабости и неспособность выполнять хоть какую-то элементарную работу очень раздражали. Арсений предупредил и начальство, и классного руководителя Антон насчёт их совместного отсутствия в ближайшую неделю точно. Он поил юношу тёплым чаем с лимоном, каждый час интересовался о его самочувствии и даже сварил куриный суп, который, хоть и оказался довольно вкусным, Шаст полностью не осилил.
Вообще Антон предпочитал полежать один, в тишине, поскольку всё ещё не привык к нежностям со стороны Арсения Сергеевича. Проявление заботы уже не казалось такой странностью, но всё же по-прежнему давала почувствовать себя не в своей тарелке.
В понедельник утром Попов разбудил Антона рано, чтобы успеть на приём к педиатру. Не сказать, что подростка это сильно обрадовало. Организм, конечно, был ослаблен, мышцы ломило, из-за раннего подъёма болели глаза, и ощущалась тошнота. Хотелось поспать немного дольше, и Шаст даже попытался отстоять своё право на это. Что-то невнятно промычав, он слабо отмахнулся от Арсения Сергеевича, аккуратно трясущего его за плечо, и накрылся одеялом с головой. В укрытии было тепло, и глаза закрывались сами собой.
— Я знаю, что ты хочешь спать, Антош, — вздохнул мужчина. — Мы приедем из поликлиники, и ты ляжешь дальше отдыхать. Давай, у нас запись, нам нельзя опоздать…
Но, получив в ответ лишь приглушённый хриплый кашель, Арсений рывком стянул с ребёнка одеяло, откинув в угол кровати. Антон застонал, демонстрируя всё своё недовольство, скрестил руки на груди, чтобы согреть себя собственными усилиями.
— Я не хочу никуда ехать.
— Надо. Тебе лечение выпишут, быстрее в школу пойдёшь, пятёрки свои заработаешь. — Учитель аккуратными, мягкими движениями растёр кожу подростка, надеясь создать ощущение тепла. Затем за руки потянул на себя, чтобы Антон сел, и на секунду приобнял. Температура у Шаста определённо не превышала показателей. — Там на кухне омлет и чай, покушай чуть-чуть перед выходом. Через полчаса поедем.
Антон соскрёб себя с кровати и на шатающихся ногах поплёлся в ванную. Окружающая действительность спросонья воспринималась плохо, но вид в зеркале поначалу напугал. Чересчур уж красными показались собственные глаза. То ли из-за болезни, то ли из-за недосыпа… Вполне вероятно, что всё вместе.
На кухне на столешнице, правда, стояла тарелка с омлетом, а в нём кусочки помидоров и сверху расплавленный сыр. Объедение! Этим Шаст с удовольствием позавтракает. В кружке, на поверхности чая, плавала долька лимона, в воздухе к потолку поднимался пар. Желая погреть руки о тёплые стенки посуды, подросток просунул три пальца руки через ручку и, обхватив с другой стороны, поднёс кружку к себе. Уже через несколько секунд ладони покраснели, рассказывая всю правду о температуре жидкости, и Антон шумно вдохнул, почувствовав приближающийся ожог. Он отдёрнул одну руку, поторопился поставить кружку обратно, но пальцы застряли в ручке. Из-за резкого неудачного движения пальцы, наконец, выскользнули…
Находясь в другой комнате, Арсений услышал громкий звук разбитой посуды и настороженно прислушался, не торопясь делать выводы. Через секунду тишины раздался детский плач, и Попов тут же рванул на кухню, оставляя все свои дела.
Пятилетний Антоша стоял посередине комнаты, закусив кончики пальцев, и громко ревел. На полу валялись осколки посуды. Горячий чай растекся по линолеуму, часть оказалась пролита на Тошину футболку в районе живота.
Увидев Арсения, мальчик посмотрел на старшего испуганными красными глазками полными слез.
— Тошенька, все хорошо… Давай-ка скорей снимем мокрую одежду.
По рисунку на крупных осколках, Арсений быстро понял, что именно разбилось. Попов быстро стянул промокшую футболку с мальчишки, чтобы не было больно. Он быстро осмотрел белый детский животик и мысленно порадовался, что футболка не прилипла к малышу, иначе бы остался ожог.
Арсений поднял ревущего ребенка, и прижал к себе, быстро осматривая на наличие впившихся осколков. Но никаких ранок не было. Малыш просто продолжал плакать от испуга, прижимаясь к плечу старшего.
— Ничего страшного, Тош, у нас еще много кружек. Пойдем в комнатку, переоденемся.
Вскоре Антон успокоился, и Арсений смог быстро убрать все на кухне, ненадолго оставляя Тошу одного.
Не смотря на такую непредвиденную ситуацию, времени еще хватало. И Попов был рад, что привык делать все заранее на всякий случай, а не второпях. С Антоном иметь запас времени было просто необходимо. Никто не знает, когда он может превратиться, а с ребенком все равно сложней собраться. Его же надо накормить, одеть, и перетерпеть все его капризы, которые могут быть очень неожиданными.
Что касается одеть…
Через двадцать минут, когда Арсений уже умыл малыша после слез, накормил, и снова умыл, Антон с детским визгом выбежал из своей комнаты в одних трусиках. Арсений выбежал за ним следом с детскими колготками в руках. Малыш широко улыбался и размахивал руками, направляясь в другую комнату и кричал.
— Я не хочу колготки! — визжал Антоша, иногда оглядываясь назад.
— Антош, на улице холодно.
Шастун залез на родительскую кровать. Арсений вовремя схватил его, не давая упасть. Надеть что-либо на барахтающегося ребенка очень сложно, а натянуть колготки, еще сложнее. Арсений аккуратно пытался зафиксировать кроху в одном положении и иногда щекотал его. Мальчик хохотал, пытаясь убежать. Но Арсений не ругался. Лучше так, чем реветь и капризничать.
Через пару минут нелюбимые, но теплые колготки оказались на непослушных ножках. Арсений, подняв малыша на руки, как колбаску, понес его в комнату. Теперь Попову предстояло отстоять право за кофточку…
***
Сначала по записи был прием у педиатра, чтобы выписать Тоше и Арсению больничный. Затем они сразу поехали к неврологу.
Врач посмотрел Антошу, как и в первый раз, позадавал вопросы на счет болезни. Сколько было превращений, как часто Антон нервничает и при каких обстоятельствах был последний приступ. Невролог был очень доволен результатом. И как оказалось, лечение проходило очень хорошо. Судя по графику Арсения, превращений стало в разы меньше. Значит, морального давления стало меньше, подросток меньше нервничал и беспокоился. Антон со всем справлялся.
— Продолжаем колоть этот курс. Также потихоньку снижаем количество инъекций, — спокойно объяснял врач Арсению в конце приема; маленький Антоша, как обычно сидел у Попова на коленках, по детски разглядывая доктора в белом халате. — Теперь ставим уколы через два дня по три кубика. Не переживайте, если в этот период приступов станет больше. Это нормально. Мы довольно резко сейчас уменьшаем дозу, организму нужно привыкнуть. Если приступы будут — не пугайтесь, если нет — еще лучше.
Антоша непроизвольно сжался и опустил голову услышав неприятные для себя процедуры. Арсений покрепче обнял мальчишку, как бы утешая, и продолжал внимательно слушать, чтобы не упустить ни капельки важной информации.
— На этот период, я выпишу вам радикальный препарат. Это как бы транквилизатор. Если приступ случится невовремя, или срочно нужно будет вернуть Антона в подростковый возраст, колите три кубика и через пять минут Антоша становится Антоном. Я не советую пользоваться им все время. Лучше обойтись вообще без него, но если нужно, то вот — отличное средство. Должно сработать… — размеренно объяснил врач, и протянул рецепт с названием и дозировками. — Но нет никакой гарантии, что будучи на нервах, в плохом настроении, Антон не вернется обратно. Все-таки это защитные реакции организма у него так работают… — вздохнул мужчина.
Арсений выспросил еще все необходимое, занес в календарь все дни инъекций на ближайший месяц под руководством врача и, взяв Антошу за ручку, поехал домой.
Арсению со всеми утренними побегушками и после приема врача уже немного устал. После большого выполненного дела, всегда хотелось расслабиться, но вот Антону все нипочем.
— Арсений, пойдем собирать конструктор! — мальчишка радостно улыбнулся и дернул пару раз старшего за рукав.
Антоша стоял в одном сапоге в коридоре на коврике. В таком виде, он уже сбегал на кухню, чтобы попить водички, заметил игрушки в свой комнате, и видимо совсем забыл, что нужно еще снять шапку, теплые штаны на лямках и ботинки.
— Поиграем, но сначала переоденься в домашнюю одежду, — вздохнул Арсений, вешая пальто на плечики.
Попов наклонился к малышу и помог ему снять детские штаны, чтобы тоже повесить их на детский крючок в коридоре, рядом с синей курточкой. Детский крючок, висел как раз на уровне головы младшего. Видимо, Майя давно его там закрепила. Мальчишка сразу в одних колготках и водолазке убежал в свою комнату, совсем ничего не смущаясь.
Из детской сразу послышался звук высыпающегося конструктора, заставляя Арсения тяжело вздохнуть. «Отдохнуть, видимо, не удастся…», но спешить к ребенку учитель не собирался. Что с ним там случится? «Еще больше-то Антон не превратится…»
Весь оставшийся день, Арсений провел с малышом. Играл, смотрел мультики, готовил еду, приглядывая за мальчиком. А у маленького все никак не кончалась батарейка. Уж где она у Антона запихана, Арсений не знал, но только ближе к вечеру, Попову удалось аккуратно и ненавязчиво успокоить малыша.
Арсений включил мультфильм и усадил Антошу к себе на коленки. Он прижал ребенка к себе, мягко обнимая и периодически уменьшал потихоньку громкость, чтобы телевизор не орал. Но когда малышу резко вздумалось куда-то убежать, руки Арсений не разжал, оставляя мальчика сидеть на месте.
— О… А у меня такой же трактор есть! — воскликнул малыш, указывая на рекламу. — Я сейчас принесу! — сказал Антоша, пытаясь соскользнуть на пол, но руки мужчины не дали это сделать. — Эй…
— Что случилось? — Арсений удивленно приподнял брови, будто совсем не понимает.
— Отпусти… — вдруг тихонько захныкал малыш, пытаясь своими силами вылезти на пол. Но попытки были совсем слабыми. Зато от неудач плакать он начал по-настоящему. К слезам сразу добавился кашель. — Ты меня держишь! — надул губки малыш.
— Тише, Антошенька. Ну почему же держу? — сладко пропел мужчина.
Арсений в очередной раз за день проверил температуру ладошкой, чтобы убедиться, что она не растет выше. Весь день она держалась на тридцати и семи с половиной, но Антону это никак не мешало. Единственное, он стал очень чувствительным и капризным. Любая мелочь могла его расстроить, и это совсем не облегчало задачу Арсению.
Перехватив Антона за подмышки, Попов вернул обратно к себе на колени. Теперь он прижал его к себе бочком, обнимая еще крепче. Он успокаивающе похлопал ребенка по спинке.
— Я просто хочу с тобой посидеть, разве нельзя? Я помню твой трактор. Он такой желтенький, да? Я его уже видел. Посиди просто со мной, хорошо?
— Да… — закивал Антон и шмыгнул носиком. — Только у него еще много разных ковшей есть и они черные. Я тебе не все показывал… Давай, я быстренько принесу! — Антоша стал забавно дрыгать ногами, чтобы сесть.
— Хорошо, — вздохнул Арсений, но самостоятельно выбраться энергичному ребенку не дал. — Пойдем, покажешь, мне свой трактор.
Вместо того, чтобы опустить малыша на пол и дать побегать по квартире, учитель поднял его на руки и, крепко прижав к себе, неторопливо пошел в детскую комнату. Антоше это не очень понравилось, он несколько раз порывался спуститься, отталкивая руками грудь старшего, но остался проигнорированным. Арсений только мягко похлопал его по попе и прижал ребенка с другой стороны. Антоша слишком большой, чтобы закатывать из-за этого истерику, но это не помешало ему обиженно пыхтеть.
Арсений опустил мальчика прямо перед нужной корзинкой с игрушками, а сам отошел к книжным полочкам. Помимо школьных учебников, там была и детская литература. «Незнайка», «Таинственный сад», «Следы на снегу», сказки Корнея Чуковского, «Поллианна», «Маленькая принцесса»… Книги на любой возраст. Арсений поторопился, взял одну и, когда Антоша нашел свой трактор, снова взял его на руки, пока ребенку не захотелось еще куда-нибудь убежать. Если он все время будет так легко возбуждаться, то вряд ли Арсений сможет его уложить.
— Давай, почитаем, Антош, книгу? Я тут такую интересную нашел у тебя, с картинками… — Арсений пошел в свою спальню. Он не хотел, чтобы маленький Шастун, замечая еще какие-нибудь игрушки в комнате отвлекался.
Антоша и не заметил, как оказался на большой родительской кровати в объятиях Арсения — так он был занят рассматриванием своего же трактора. Он почти не думая, согласился на книгу, увидев первую же красочную картинку.
И Арсений начал спокойно читать, стараясь иногда заменить некоторые сложные слова на более понятные малышу. Первое время Шастун слушал, играя с машинкой в руках, но вскоре, он устало улегся на грудь Арсения. Периодически мальчишка задавал вопросы, наивно хлопая своими большими ресницами. Спустя еще парочку страниц, Антоша забрался к старшему на колени, чтобы было удобнее перебивать его и рассматривать картинки.
Арсений прижал его к груди, и заботливо поцеловал в висок. Заодно и температуру проверил. Мальчик наконец-то успокоился. Не нужно ему теперь было никуда бежать, кричать, веселиться. Он непроизвольно начал зевать. Размеренный голос Арсения убаюкивал и Антоша очень быстро уснул.
Почувствовав теплое дыхание в шею и заметив закрытые глазки мальчика, Арсений медленно отложил книжку и вздохнул. Он и сам устал за целый день. Все мышцы приятно побаливали, расслабляясь на кровати. Боясь потревожить Антошу, мужчина не стал его перекладывать на кровать. Он мягко приобнял ребенка, придерживая, и опустился на кровати, чтобы лечь.
Попов планировал полежать так немного, пока Шастун сам не начнет ворочаться. Тогда его можно будет спокойно уложить и укрыть. Но не рассчитав свои силы, Арсений незаметно для себя сам прикрыл глаза и уснул.
***
Маленький Антоша, обнимающий Арсения, как коала, непроизвольно вздрогнул во сне. И через мгновение на кровати лежал уже болеющий подросток вместо милого малыша. Арсений что-то промычал сквозь сон, видимо почувствовав легкое утяжеление на своей груди, но не проснулся в отличие от Антона.
Шастун медленно стал приходить в себя, ощущая необычное для себя положение. Он лежал на ком-то, что не было похоже на подушку или одеяло. Приоткрыв глаза, Антон увидел знакомую мамину спальню, шкаф, обои, шторы. Потом он медленно перевел глаза на спящего Арсения и с ужасом для себя осознал, в каком только что положении он спал…
Рука Арсения все еще непроизвольно придерживала Антона за попу, не давая упасть с кровати. Ощутив это, Антон дернулся, чтобы освободиться и в следующее мгновенье полетел на пол.
— Как это вообще могло произойти… — недовольно пробурчал лохматый после сна Антон, когда поднимался на ноги.
— Что случилось? — Арсений, услышав грохот, тут же приподнял голову, не успев проснуться.
— У меня вообще-то своя комната есть, — недовольничал Антон, отряхивая невидимую грязь с детской пижамы. Он поспешил ретироваться из комнаты. Было очень стыдно находиться в детской одежде с динозавриками, особенно осознавая, что пару минут назад спал в обнимку со своим учителем, словно тот плюшевый медведь или котенок…
Сквозь пелену сна, поняв, что Антон трансформировался во взрослого, Арсений с коротким стоном упал головой обратно на подушку. Он моментально расслабился и погрузился в сон, успев где-то в сознании подумать: «Превратился и хорошо… Значит можно дальше поспать и оставить его одного ненадолго…»
