Как можно дружить с тем, кто из головы, блять, не вылезает?
Дима с самого утра подвергался непонятно откуда взявшемуся тупняку, глазами пробегая строчки дела, которое ему всучили еще до того, как в участке объявился его напарник. Какая-то деревня, какие-то люди куда-то пропали, монастырь какой-то, черт его знает что. Он захлопнул папку, вынуждая недавно пришедшего Игоря поднять на него взгляд. — Ты че нервный такой? — хотя у него у самого уже все было не так гладко, как хотелось бы. — Не выспался? Игорь словно общался с коллегой, даже не с напарником. Он спросил это будто из вежливости, чтобы заполнить неловкую тишину. Диму это немного смутило, но почти не удивило. Он знал, что так будет, потому что так бывало всегда. — Ага, — он встал, чтобы сделать кофе, — тебе сделать? — Нет, спасибо. Это было бы понятно, если бы ему ответили «не», если бы Игорь помотал головой, если бы проигнорировал, если бы ответил, что у него лучше получается, но «нет, спасибо»? Дима пытался списать такое настроение на усталость, но слишком уж знакома ему была такая динамика отношений с друзьями. Он через это не один раз проходил. Игоря он не осуждал: кому в России захочется, чтобы его считали защитником геев. Дима каждый раз знал, чем заканчивается такая дружба и каждый раз наступал на те же грабли, считая, что вот в этот раз все будет хорошо, не может же он всю жизнь один сидеть. Нет, справедливости ради, Юля ему очень помогла, сказав, что она совершенно не против и вообще никогда не понимала, чем обоснована гомофобия. Но Юля была совершенно бессильна против противоречивых и бессмысленных чувств, которые Дима пытался закопать в себе как можно глубже. Он уже и не знал, чем ему топить эту слабость — алкоголем, кофе, работой, сном, походами по клубам, общение с другими представителями сообщества, попытками найти себе пару или просто партнера на одну ночь. Но каждый раз он оказывался у Юли на кухне, как тогда, месяц назад, когда ей звонил Гром, и рассказывал, рассказывал; она садилась не напротив, а рядом, обнимала его за плечи и была рядом тогда, когда никого рядом больше не было. Но Юля была там, на выходных, после работы, но не здесь, не в участке. Он мог ей написать, но боялся отвлекать, поэтому стоял минут по пятнадцать у кофемашины, размышляя о том, как ему бороться с чувствами, которые ему мешали жить и становились совершенно неуправляемыми. Диме вообще всегда нравилось, когда ему кто-то нравился, а невзаимность его не тревожила. До недавнего времени, когда симпатия начала пугающе перерастать во влюбленность без видимых на то причин. Юля объяснила ему, что такое бывает, если объект симпатии кажется абсолютно недостижимым, но Дима постепенно терял способность рационально мыслить не из-за недостижимости своего напарника, а из-за того, что Диме казалось, что у него есть шанс. Глупо до ужаса, инфантильно, наивно. Но Игорь за него заступился. Игорь больше не бросал его одного. Везде звал с собой. Принес ему рубашку. Трепал по волосам, если Дима выдавал очередную подсказку. Учил его драться на своей груше и ужасно гордился, если Дима применял выученные приемы на задержаниях и погонях. Хвалил перед начальством. Перестал относиться к нему как к несмышленому стажеру и сам называл его напарником. Если по-честному, Игорь вел себя как хороший друг, но Диме просто нужно было, чтобы его любили, поэтому он придумал себе красивую картинку, оставив за ее рамками прочие неприятные моменты. Их со времен все равно стирала память. Красивую картинку у него забрала Юля, поставив Диму перед суровыми фактами, чуть ли не составив список, который мог бы быть озаглавлен «Почему с Игорем нельзя встречаться». Несмотря на ее усердные попытки наставить Диму на путь истинный, он все равно оступился и теперь пожинал плоды. Откуда Игорь узнал про него, Дима понятия не имел и иметь не хотел. О том, что Дима как-то спалился, ему сообщила Юля, которая в разговоре с Громом случайно вывела его на эту тему (вроде, они обсуждали ее новый ролик об избиении какого-то блогера, который публично высказался в поддержку ЛГБТ сообщества). Игорь тогда сказал, что он тоже не в восторге от них, но Дима же еще живой и целый. Он потом прикусил язык и сразу попытался перевести тему, а Юля закончила разговор, притворившись, что ей звонят по работе. Дима узнал о том разговоре через пару секунд после сброшенного звонка. Юля не решилась ему позвонить — она написала. Два слова: «Игорь знает». Двух слов хватило, чтобы Дима больше не пил кофе за столом, уходил и приходил раньше, чтобы не пересекаться с Игорем лишний раз. На работе они все так же дружили: никто и не понял, что что-то произошло, потому что они друг друга прикрывали, выручали, подкалывали. Но Игорь больше не заступался так же решительно, если кому-то доводилось пошутить про их возможную связь. Дима вернулся за стол, уговаривая себя заняться работой. Игорь, по-видимому, отошел с кем-то поговорить, потому что он стоял снаружи, а любопытных ушей не было только там. А раньше он разговаривал прям здесь, за столом. Разговор был окончен, и Игорь возвращался обратно в хорошем расположении духа. — Юля звонила? — поинтересовался Дима, обрадованный такой переменой в настроении напарника. — Не думаю, что это тебя касается, — от Грома такой ответ звучал так формально-вежливо и уклончиво, что Диму это задело сильнее всех его грубых шуток. Этого человека он безнадежно терял, и переубеждать себя не было никакого смысла, потому что дистанция, которую Игорь держал, бросалась в глаза. Его дружеское отношение к Диме теперь ограничивалось только работой. Ко всему остальному доступ ему был закрыт, а Диме так хотелось вернуть все на круги своя. Да черт с ней со взаимностью, он друга терял, с этим нужно было срочно что-то делать. — Пойдем на крышу вечером? Юлю позовем, — это приглашение Димой расценивалось как последняя надежда. Согласится — они помирятся. Откажет — пиши пропало. — У меня свидание вечером. У Димы папка с делом выпала из рук и разлетелась по полу. У него дыхание замерло, остановилось сердце; он весь посыпался следом за бумагами, но ему нужно было сохранить лицо в этой ситуации, потому что он не решился выяснить у Юли, о чем конкретно «Игорь знает» — об ориентации или о том, что Дима к нему чувствует? Ему срочно нужно было списать свое удивление на то, что Гром всегда дорожил своим одиночеством, но, пока он собирал разлетевшиеся бумаги, к горлу предательски подступал ком, который грозился выдать его с потрохами. Он постарался подольше помучаться с бумажками, чтобы найти в себе силы подняться и сказать: — Тогда как-нибудь в другой раз. А потом вернуться к работе и больше с ним уже не разговаривать ни о чем, помимо дела.***
У Игоря месяц выдался просто ужасный. Тяжело было, как никогда раньше. Вся эта история началась, думал он, еще тогда, когда он непонятно зачем позвонил Юле с целью узнать, почему Дима так реагирует на конфликты. Его догадка подписывалась все новыми и новыми подтверждениями, пухла и давила на мозг, но Игорь игнорировал ее, как зуд от укуса комара, который усиливается, если болячку почесать. Он упорно доказывал себе, что он сам придумал в Диме эту черту, и его доказательства справлялись с опухолью до тех пор, пока он случайно не проговорился Юле о своих подозрениях. Это определенно можно было назвать самым глупым поступком в его жизни. Ну, или одним из самых глупых. Юля тут же бросила трубку, выдумав, что ей звонят по работе, а сама точно побежала ставить Диму в известность. Этого Гром боялся по нескольким вполне объективным причинам. Во-первых, если он ошибался, то Диму это могло здорово обидеть. Во-вторых, если он не ошибался, то Диму это могло здорово напугать. Надежного боевого товарища Игорю терять очень не хотелось, поэтому ему оставалось только всем своим видом показывать ему, что он не намерен от него отстраняться, что они все такие же друзья, потому что этой дружбой Игорь дорожил. Дима ему подыгрывал: шутил, копался с ним в архивах и помогал с делами. Но Дима больше не сидел в участке допоздна, кофе пить уходил один и очень умело, скрытно держал дистанцию. Игорь давить не стал. Однажды, когда его в очередной раз позвал к себе Федор Иванович, Игорь кое-что понял. Нельзя было сказать, что он прозрел, перевернул взгляд на мир и стал совершенно другим человеком, но кое-что он все-таки понял. Ему на это кое-что любезно указал Федор Иванович, когда они с ним обсуждали непростые напарнические отношения. Игорь пожаловался, что совершенно не умеет общаться с людьми и каждый раз чем-то от себя их отталкивает, сам того не желая. Он весь вечер, чуть выпив, трещал Прокопенко в уши о том, какой Дима замечательный друг и как он ценит его, как боится с ним поругаться. Наверное, Федор Иванович бы не сказал то, что сказал, если бы Игорь после еще нескольких выпитых рюмок не начал рассказывать, как ему с Димой хорошо, если бы контролировал свой мозг и язык и не ляпнул: — Если бы Димка был бы девушкой, я бы с ним встречался. — Судя по тому, как ты тут мне его описываешь, ты с ним и так встречался бы. — Не, Федор Иваныч, я ж не такой. У меня ж Сашка была. — Была, да сплыла. У тебя после Сашки вообще никого не было, а? — прав, чертяка. — У меня работа была, — как же Игорь любил это оправдание. Прямо панацея. — Ну-ну, работничек. — Да я б никогда с парнем, вы чего. — Я заметил. Домой Игорь возвращался в раздумьях. Ну, Федор Иваныч действительно чушь какую-то нес. Игорь за собой интереса к своему полу вообще никогда не замечал. Ну, может, в средней школе, но он же подростком был, а у них всегда головы не на месте. Ну, заглядывался иногда, но это ж не значило, что он вот щас пойдет, платье да каблуки напялит и будет ходить. Ему это вообще интересно не было, он же не такой, как эти. Да и Димка не такой. Вот именно — вроде не такой, а все-таки такой — чуйка Грома еще его не подводила, он ей доверял больше, чем глазам, ушам и мозгу. Уже дома в голову ему пришла ну просто поразительно гениальная мысль. Игорь бросился к монитору и открыл поисковик. Вопрос был убийственный, но и Дима, и Юля ему уже весь мозг промыли тем, что в интернете можно было найти ответы на все вопросы. Игорь обратился к нему как к гуру. «Как понять, что ты гей?» — вот уж действительно непростая задача. Он дождался результатов и нашел подходящую статью. Онлайн-тесты ему доверия не внушили, поэтому он выбрал «три способа узнать, гей ли вы» и приготовился анализировать свою жизненную ситуацию. Он был настроен отвечать себе честно ровно до того момента, как его попросили изучить свои сексуальные фантазии. Это в его планы не входило, поэтому он быстренько вышел со страницы статьи и продолжил поиски. Тесты уже не казались ему такой уж глупостью. На первом же тесте в первом же вопросе у него поинтересовались, испытывает ли он сексуальное влечение к человеку своего пола. — Если бы я бы знал, я бы не спрашивал, — Игорь вышел и с этой страницы. Опять ничего не было понятно. А вот еще какой-то тест, который обещал за полторы минуты раскрыть о нем всю правду. Ну, раз уж всю, то можно было и попробовать. Первый вопрос был не про секс, а про длину пальцев. Игорь посмотрел на свою руку, а потом на экран. Это было довольно странно, но ответ он выбрал. Второй вопрос был о музыке. А она-то как с этим связана? В общем, не задались у него поиски. Он зачем-то очистил историю браузера и улегся на диван. Думай, думай. Через неделю после своего спонтанного веб-исследования Игорь возвращался с работы домой в трезвом состоянии, но уже совершенно с другими мыслями на уме. Ощущение было такое, что он не мент, которому далеко за тридцать, а нашкодивший пацан, которому очень стыдно за свою выходку. В дороге он обычно обдумывал все произошедшее за день, цепляясь мозгом за детали и отмечая их для дальнейшего использования, но в тот день он напротив пытался думать о чем угодно, кроме рабочего дня. А дело было вот в чем. Так как Дима был порядочным полицейским, в участке он всегда был в форме, выглаженной до идеала. Добираться до работы в ней было не очень рационально, поэтому он, как и многие другие, пользовался раздевалкой, в которой выделил себе шкафчик и наслаждался жизнью. Игорю, ясное дело, эта раздевалка уже нужна не была, потому что он что спал, что преступников ловил, что в участке сидел в одной одежде. Но иногда, если в участке оказывался кто-нибудь из начальства, Прокопенко умолял его либо исчезнуть, либо переодеться, потому что велик был шанс, что на него захотят поглазеть. На такие случаи Игорь хранил форму в своем шкафчике — именно оттуда Дима ее достал, когда они сбегали из участка. Так было и в тот день. Имя приехавшего Грому даже не назвали, просто молча отправили за формой, он даже возмутиться не успел. Медля, отправился в раздевалку. Открыл дверь, просунулся внутрь и огляделся, чтобы убедиться, что этого позорного момента подчинения системе никто не увидит. Кто-то, однако, в комнате был, потому что Игорь услышал, как скрипнула дверца. А потом ему помахал из-за дверцы Дима, параллельно застегивая синюю форменную рубашку. Игоря это заставило затормозить прямо в дверях. Дима был без очков, а значит, не мог уследить за взглядом, который Гром ненароком от него не отрывал. Внутри что-то пошевелилось. Игорь поторопился к своему шкафчику. — Ты чего это? — Дима уже справился с рубашкой и искал очки, которые положил под что-то, а они запропастились. Игорь немного за ним понаблюдал, а потом сам ему их нашел, потому что для него они сильно выделялись, а для Димы черный цвет дужек сливался с темно-синим шкафчиком. — Спасибо. — Прокопеныч попросил, — ответил Игорь и нащупал в кармане ключ. Он вообще особым стеснением не отличался, но тогда ему почему-то захотелось удалиться в отдельную комнату и там переодеться. — А, — Дима закрыл шкафчик и что-то никак не уходил. Смотрел. Немного краснел. — Чего пялишься? Дай переодеться. — Не пялюсь! Переодевайся ради бога, я пошел. И пошел. Даже дверью хлопнул. Игорь выглянул, чтобы проверить, что за ним не подсматривают, и плюхнулся на скамейку, стоявшую между рядами шкафчиков. Это чего за нахер был? Вот об ответе на этот вопрос Игорь и боялся подумать. Нет, не боялся — он не видел в этом никакого смысла, потому что точно знал, что на него просто что-то нашло. Не проснулся, или еще чего. С чего бы ему рассматривать переодевающихся парней? Вот на девушек он бы посмотрел. С удовольствием. Дома ему на глаза снова попался компьютер. В голове ассоциацией всплыл вопрос из теста, и Игорь даже замер, стоя у входной двери. Нет, он же не девственник, он знал, что такое сексуальное влечение, даже мог у себя в голове воспроизвести это ощущение, чтобы потом сравнить. Результат сравнения ему не понравился, потому что ощущения, как ему показалось, совпали. «Вот что недотрах с людьми делает», — подумал Игорь, направляясь к компьютеру, чтобы снова обратиться к сайтам знакомств. Они ему, правда, ни разу не помогли, но в тот момент были способом отвлечься и попытать удачу. Через пару часов поисков диалог у него все же завязался. Они перебросились парой фраз и оба решили, что лучше встретиться лично. Свидание назначили через неделю, потому что оказалось, что она — врач и работает почти без выходных. Через неделю Игорь проснулся уже в хорошем настроении — это было настоящей редкостью. В участок он, видимо, пришел позже, чем обычно, потому что Дима уже что-то читал, сидя за столом. Подойдя к столу, Игорь привычно поздоровался, снял куртку, повесил ее на спинку стула и посмотрел на задумчивого Диму, который не перехлестнул ни одной страницы дела. Он резко захлопнул папку и бросил ее на стол. — Ты че нервный такой? — без задней мысли поинтересовался Гром, заглядывая напарнику в лицо. — Не выспался? — Ага, — Дима встал, — тебе сделать? Это он про что? А, про кофе. — Нет, спасибо, — сегодня ему хотелось слать всем лучи своего позитива, но Димку как будто в воду окунули. Дело там, что ли, хреновое? Игорь потянулся через стол и стащил папку, чтобы почитать, что же так расстроило его напарника. А, пропали. Ничего, вернутся. Или не вернутся. Папка шлепнулась обратно на Димин стол. Дима опять пил кофе один и сверлил Игоря таким взглядом, что у него аж сердце в пятки уходило. Он что, уже успел накосячить? Гром решил оставить своего напарника в покое до тех пор, пока он не придет в себя. Пока можно было предаться приятным размышлениям о предстоящем вечере. Но тут Игоря ждало разочарование: вместо сладких мечт и картин воображения его как будто кулаком в живот ударили. Предстоящая встреча вызывала у него тревогу. Не то волнительное ощущение, которое разливается по венам, когда должно случиться что-то хорошее. Игорю захотелось провалиться под землю. Он не боялся. Он не хотел. Понятно было, чем этот вечер для него бы закончился, и эта перспектива не могла не радовать, но отчего-то ему показалось, что он бы с большим удовольствием провел этот вечер в компании работы. Или Димы. Или их вместе. В студенческие времена он бы уже пулей несся на место встречи. С Сашей именно так и было. Но теперь не хотелось совершенно. Это напрягало. И дело было совершенно не в том, что он боялся облажаться или показаться идиотом-трудоголиком. Не хотел. А чего хотел? Было бы классно взять Диму с Юлей и пойти на крыши. Смотреть на звезды, рассказать Юле про дело, над которым они работают. Точнее, Гром бы его упомянул, а Димка бы уже рассказал. Но Дима от таких встреч в последнее время отказывался, ссылаясь на то, что устает после работы. Юля в таких случаях тоже сливалась. Но сегодня как назло было много работы. Было и еще одно препятствие — Дима держал дистанцию. Игорь это видел и прекрасно понимал, что его отмазки не имеют ничего общего с правдой, но Диме так нужно было, а причину он сказать не мог. А если была дистанция, было недопонимание. Тогда такая встреча могла бы быть очень некомфортной, неловкой. Причину этого недопонимания Игорь все никак не мог выяснить, но особых шагов не предпринимал — ему не хотелось смущать Диму. Игорю позвонили. Ох бля! Надо было срочно что-то выдумать. Игорь умчался на улицу и вытурил из стоящей рядом служебной машины своего коллегу, а потом врубил мигалку и ответил на звонок. — Привет! Да, я помню. Слушай, я тут немного на работе, у нас тут… э, сто шестьдесят шестая, — прокричал он в трубку. — Это надолго, давай как-нибудь в другой раз? На том конце провода человек понятия не имел, что такое «сто шестьдесят шестая» и почему она займет много времени, но удачи пожелал и отключился. Игорь вырубил мигалку и благодарно кивнул водителю, а потом пошел обратно в участок, очень довольный своей отмазкой-шуткой. Дима к тому времени уже вернулся и почему-то очень грустно смотрел в его сторону. Да что с ним такое? — Юля звонила? Игоря бросило в краску. Как он должен был объяснить Диме, что он не захотел идти на свидание с девушкой, потому что захотел остаться с ним и с работой? — Не думаю, что это тебя касается, — лучшая защита — это нападение. — Пойдем на крышу вечером? Юлю позовем, — Дима и правда решил его добить. То он шлет его с этими приглашениями, то у них дело о людях, которые пропали в какой-то неизвестной деревне, а он его на крышу зовет. — У меня свидание вечером, — не лучшая отмазка, но первое, что в голову пришло. «С работой», — добавил Игорь про себя. Дима выронил папку с делом. Игорь бы подумал, что он это по своей рукожопости, но у него в тот момент такое лицо было… Непередаваемое, Игорю показалось, что он заплачет вот-вот. Да что он такого сказал? — Дима, ты чего? Обиделся? — Дима ему не отвечал, если вообще услышал. Игорь встал, чтобы помочь ему собрать бумажки и заодно посмотреть на него поближе. — Димка. — Тогда в другой раз, — пробормотал Дима, складывая все обратно в папку и садясь за стол. Оставшееся время Дима молчал, а ушел аж на полчаса раньше. Игорь остался в участке работать почти до самого утра, ломая голову над тем, что же Диму так обидело.