Джин гарден

Феликс набирает код и распахивает входную дверь. В небольшой прихожей загорается подсветка огромного зеркала в пол, освещая чёрные фактурные стены. Ли небрежно кидает ключи от Харлея на грубый металлический столик. И нажимает на иконку какой-то сенсорной панели управления. — Добрый вечер, Господин Ли, — раздаётся вежливый женский голос. — Добрый вечер. Я хочу отдать вещи в химчистку, пришлите, пожалуйста, человека. Убедившись в готовности выполнить его просьбу, Феликс прощается с голосом и распахивает перед Хёнджином высокую чёрную дверь. — Добро пожаловать, — игриво протягивает он. — Чувствуйте себя, как дома. После мрачной компактной прихожей кухня-гостиная, высотой в два этажа пентхауса, опьяняет своим масштабом и светом. Отражение внутреннего пространства смешивается с огоньками ночного Сеула в гигантских панорамных окнах. В лифте Хёнджин и не понял, что парни поднялись так высоко. Вокруг пустые белые стены. Ни телевизора. Ни картин. Ни других украшений. По центру огромный белый диван, буквой «п» огибающий низкий журнальный стол. На его металлической поверхности ноутбук и пара пустых бутылок из-под соджу. За диваном во всю ширину панорамных окон на длинной столешнице расположены семь стационарных компьютеров, с горящими разными цветами вентиляторами в блоках. На некоторых мониторах светятся какие-то таблицы с множеством цифр. Сбоку видна небольшая белая кухня с цветной подсветкой глянцевой столешницы. Перед ней несоизмеримо огромный остров, такой же белый, с плитой барного стола из светлого бетона. Розовый свет кухни и под баром, зелёная подсветка под диваном, огоньки компьютерных куллеров игриво выделяются на фоне белого минималистичного интерьера. Площадь гостиной аскетично пустая. Здесь мог бы уместиться еще и большой обеденный стол. Но судя по грязным тарелкам у одного из компьютеров, хозяин квартиры прекрасно обходиться и без него. — Зря я сегодня отменил домработницу, — ловит блондин взгляд Хвана на грязных тарелках. — Прости, я немного свинья. — Нуу… я тоже не идеален, — улыбается старший. — Может хочешь сходить в душ и переодеться во что-то домашнее? — заботливо спрашивает Феликс и, не дождавшись ответа, подталкивает Хвана за талию к двери в ванную. Хёнджин не уверенно на цыпочках двигается под напором руки и оказывается в просторной ванной. После светлой гостиной здесь, как и в прихожей, непривычно темно: все стены и душевая отделаны крупноформатной чёрной плиткой, раковина отлита из тёмного бетона, и даже вся сантехника, включая унитаз, чёрного цвета. — Всё, что попадётся на глаза, твоё. Шампуни там, гели для душа… ну ты понял, — как-то неловко протягивает Ли. — Там в шкафу есть новая зубная щётка, чистые полотенца и куча пижам, надеюсь какая-то на тебя налезет. Когда Хёнджин остаётся один, он осознаёт к чему всё идёт и обречённо облокачивается на бетонную раковину. Необъяснимое волнение накрывает его. А Феликс закрыв дверь снаружи, обессиленно сползает по ней и сидит на полу, уронив голову назад. Он чувствует напряжение Хёнджина. Чувствует его сомнения. Его недоверие. За весь день Хван почти не разговаривал и Феликсу приходилось в одиночку вести, изображая уверенность. Но сейчас Ли не уверен. Он боится спугнуть Хёнджина. Боится сделать что-то не так. Боится его ранить. Спустя какое-то время, закончив все процедуры, Хван осторожно выползает в гостиную. Его встречает нежная улыбка младшего. Феликс с такими же мокрыми волосами. На нём такая же чёрная атласная пижама. В глазах читается такое же волнение. — Может хочешь выпить? — аккуратно спрашивает он. — Соджу не помешает. А то съездили на вечеринку и глотка не сделали, — пытаясь разрядить обстановку, легко смеётся Хван. — Предлагаю продолжить у меня в комнате, — почти уверенно произносит Ли. — Там на втором этаже ближняя к лестнице дверь. Поднимайся, я скоро присоединюсь. Зайдя в чужую комнату, Хёнджин рад, что Феликс сначала отправил его одного. Есть время немного привыкнуть к обстановке в одиночестве. Еще неделю назад Хван бы ни за что не поверил, что эта комната да и вся квартира принадлежит Феликсу. Слишком разнится его образ в университете и в обычной жизни. Хотя никто, кроме Джисона блондина и не знает толком. Миловидная внешность, яркие свитера и приветливая вежливая улыбка — это всё, что доступно одногруппникам. Даже свой глубокий голос он показывает редко, предпочитая отмалчиваться. Квартира Феликса кажется метафорой на него самого. Общая комната яркая, светлая и просторная, с гладкими белыми стенами и светлой мебелью. А все личные и хозяйственные помещения в доме тёмные, даже мрачные, с множеством грубых фактурных поверхностей и с минимальным количеством мебели. Спальня такая же тёмная. Стены и потолок в бетоне с потёртостями и даже проводка чёрных светильников-бочонков не скрыта от глаз. По периметру комнаты диодная подсветка. Сейчас она горит тёплым светом, но Хван уверен, Феликс меняет её цвет в зависимости от настроения. Панорамные окна наглухо закрыты плотными бархатными шторами, ворсинки которых красиво переливаются грубыми пятнами в диодном свете. В спальне кроме настенного пульта управления и аудиоколонок по углам комнаты нет никакой техники. Эта спальня создана для сна и отдыха. Никакого рабочего стола. Только огромная мягкая кровать с широкими бортами и такой же широкой спинкой, лаконичные серые тумбы и дверь, ведущая в личную ванную через пространство небольшой гардеробной. И только одна стена выделяется обилием деталей. На ней множество постеров, рамок с фотографиями, интерьерами и какими-то документами и грамотами. Хёнджин находит среди них диплом за первое место в олимпиаде по информатике, грамоту за «лучшие математические навыки» из старшей школы, диплом за проведение курса по 3d Max для студентов и какой-то договор купли-продажи кажется с печатью Google. Хван пытается разобрать суть документа с обилием текста на английском, когда слышит сзади глубокий голос: — Это договор продажи моего приложения. Я создал его ещё в школе, — обыденно произносит Феликс. — Именно благодаря этой бумажке у меня есть эти хоромы и деньги на обучение в нашем ахуеть каком дорогом универе. Хёнджин смотрит в немом шоке на Ли, как рыбка открывая рот и пытаясь что-то произнести. Когда голос прорезается, он тихо говорит: — Это же пиздец, как ахуенно, Феликс… — и после небольшой паузы непривычно высоким голосом умоляюще просит. — Скажи, пожалуйста, что у тебя тоже богатые родители и наследство, чтобы у меня не развился комплекс неполноценности. — Ну родители у меня не бедные, и от моей помощи полностью отказались. У них свой дом в Австралии и небольшой бизнес. Я не принимаю от них деньги со школы, максимум подарками обмениваемся, — отвечает Феликс с мягкой улыбкой, кажется вполне довольный реакцией своего гостя. Нечасто Ли хвалится перед кем-то своими достижениями. Даже лучший друг Джисон понятия не имеет откуда у Феликса деньги на учёбу и такую квартиру. Обычно они проводят время в гостиной за одним из компов, за барной стойкой или на большом диване. Даже засыпают они обычно на этом диване, не пытаясь доползти до второго этажа. — Что ещё мне нужно знать прежде, чем мы потрахаемся? — как-то немного раздражённо, но вполне буднично спрашивает Хёнджин, чем приводит Феликса в замешательство. — Я свитч, но в роли сабмиссива часто чувствую себя некомфортно, — театрально спокойно отвечает Феликс, а затем начинает громко смеяться, увидев испуганную гримасу Хёнджина. — Не боись! Никаких БДСМ-практик, — успокаивает он, — у меня традиционные взгляды на секс, как бы это странно не звучало от гея. Кажется блондину удаётся разрядить обстановку и сейчас Хёнджин максимально расслаблен. Его лицо такое спокойное, а уголки рта легко приподняты. Его объёмные губы, с чётким изящным контуром, будто нарисованы. А эти глаза. Феликс готов умереть от этой сексуальной перчинки во взгляде. С трудом оторвавшись от прекрасного лица, Ли как-то неожиданно отходит. Вернувшись, он берёт ладонь старшего с внешней стороны и другой рукой укладывает в неё бутылку клубничного соджу. Он как-то слишком нежно обхватывает чужую руку на бутылке, смотря Хвану в глаза: — Помнишь, мы хотели выпить вместе, — тихо произносит то ли вопрос, то ли утверждение Феликс. А Хёнджин опять включает немую рыбку и только как-то неловко моргает и глотает воздух ртом. Ли по хозяйски поднимает чужую руку с бутылкой в своей ладони и подносит горлышко к пухлым губам. Брюнет смотрит в ответ глазами-блюдцами, пока Феликс как ребёнка поит его: — Вот таак, — заботливо, будто мурлычет он. Оторвав горлышко, он резко приближается и слизывает остатки сладкой воды с алых губ. Затем отстраняется и по хозяйски выпивает глоток, управляя бутылкой в чужой руке. Хёнджин внимательно наблюдает за этой игрой. Кажется, он начинает привыкать к роли марионетки в руках этого парня, и шутка про БДСМ-практики уже не кажется такой смешной. А Феликс продолжает наступать. От Хёнджина явно не дождёшься инициативы. Его наглая самоуверенность выключается без публики. Но такой он явно больше нравится Феликсу. Такой нежный, ранимый и немного нелепый. Поэтому после ещё нескольких таких манипуляций с бутылкой, Ли решается отставить её в сторону и, аккуратно взяв Хёнджина за ладони, отвести к кровати. Приземлившись на чёрное постельное бельё, Феликс смотрит на него как-то особенно трепетно. Неожиданно Феликс отрывает свою ладонь от чужой и устало прикрывает лицо: — Блять, сколько раз думал поменять эту ёбанную команду, — затем закатив глаза, как-то неловко произносит, — привет, Сири, хочу подрочить. Хёнджин взрывается смехом, одаривая фонтаном из своих слюней лицо Феликса. А тот вытирает ладонью лицо и произносит, неловко улыбаясь: — Ладно, сам виноват. В комнате меняется подсветка и включается ненавязчивый хаус на фоне. Красный свет сменяется фиолетовым, фиолетовый синим, подчиняясь музыке. — Ты в одиночестве тоже так дрочишь, эстет? — широко поднимая уголки губ, хитро спрашивает Хёнджин, кажется не ожидая ответа. Феликс неожиданно заваливает его на кровать и произносит близко в губы: — Скажи спасибо, что команда не называется «Привет, Сири. Хочу трахнуть этого милого мальчика». А Хёнджин в ответ, приподнявшись ближе, уверенно шепчет еще горячее в губы: — Так трахни. Кажется, план Феликса на нежное и аккуратное обращение с ним разбивается вдребезги. Он резко вбирает чужие губы, рискуя оставить гематомы вокруг пухлого рта. Проникает языком, жадно пытаясь забраться, как можно глубже. А Хёнджин, кажется, задыхается от такого напора. Он в ответ хватается руками и ногами, прижимаясь всем телом и почти повиснув на чужом теле. А Феликс, опираясь на руки, поступательными движениями трахает рот Хёнджина своим языком. Движение головы обрывистые в отличие от плавных движений его бедёр. Феликс сквозь одежду вбивается в чужой пах от переполняющего его возбуждения, а затем отстраняется и видит блядски красивое лицо на чёрной подушке. Аристократичные черты переливаются в цветном свете. Чёрные глаза блюдца прикрыты изящной линией ресниц. Пухлые губы Хёнджина влажно блестят. Перед Феликсом сгорает от блаженства будто инопланетное существо. Ли привстаёт и избавляется от лишней одежды сверху. Свет неожиданно начинает мигать, и его кожа с множеством тёмных пятнышек становится то красной, то фиолетовой, то синей. Его глаза смотрят сверху и плотоядно сверкают в цветном свете. Как Феликс чертовски властен и красив. Картина этой белоснежной фигуры с блестящими светлыми волосами в мрачной комнате пугает и завораживает. Тело Феликса потрясающее. Широкие острые плечи. Тонкие, но в меру накачанные руки с молниями вен, выгодно подчёркнутых синим светом. Под кубиками пресса косые мышцы указывают в кромку атласных штанов. Тазовые кости готовы разрезать тонкую светлую кожу. Хёнджин невольно облизывает тёмные губы. Феликс слишком прекрасен. — На нас слишком много одежды, ты так не думаешь? — ухмыляется он. Хёнджин послушно приподнимается, когда с него стягивают рубашку. И Феликс готов молиться на это подкачанное античное тело. Кожа Хёнджина сверкает в этом свете, словно кожа вампира из Сумерек. А может это капельки пота, проступившие от напряжения между ними. — Я думаю мы оба этого ждали, так чего ты так медлишь? — обессиленно спрашивает Хёнджин. — Не ты ли отстранялся от меня? А сейчас так нетерпелив. Ты определись уже, — с издёвкой произносит Феликс. — Ты заткнёшься или нет, придурок? — недовольно фырчит Хван и грубо притягивает желанное тело к себе. — Где твой напор? Или издеваешься надо мной? — Ты так мило злишься и дуешься. Не могу удержаться, — почти смеётся Ли. — Блять… — Хёнджин резким движением меняет их местами. А Феликс под ним в ответ приподнимается на локтях и довольно ухмыляясь, фривольно упирается языком в свою щёку и улыбается: — Ну давай, принцесса, покажи как ты меня хочешь. Хёнджина злит вызов Феликса, который ещё не знает, что в ванной Хван времени зря не терял. Он, быстро избавив себя и Феликса от оставшейся одежды, резко припадает губами к чужому члену и насаживает себя на всю длину, кажется выливая всю накопленную слюну на его возбуждение. Ствол то и дело оголяется и переливается в цветном свете. Пухлые влажные губы Хёнджина скользят по члену, жадно вбирая всю длину, а его щёки втягиваются, создавая внутри вакуум. Феликс задыхается от узости его глотки. А тот в ответ жадно смотрит исподлобья чёрными глазами, легко улыбаясь, а в его зрачках мелькает цветной свет в такт музыке. Кажется программа настроена на ускорение темпа всего процесса. Музыка становится быстрее, как и ритм с которым насаживается Хёнджин. — Мой развратный ангел, — Феликс по хозяйски запускает руку в чёрные волосы — Твой блядский ротик создан для моего члена. Ты выглядишь ахуенно. — Заткнись уже, — прерывает Хван и неожиданно седлает младшего и резко нанизывается на колом стоящий член. Он начинает неистово скакать на Феликсе, выбивая из того несдержанный рык. — Боже, не останавливайся, — тяжело дыша, слишком низким голосом протягивает Феликс. Он ударяет Хвана по ягодице, с характерным звуком, оставляя красный след от ладони. Феликс смотрит на подлетающее тело на своём члене. На это мускулистое тело альфа-самца. На тело которое сверкает в быстро-меняющемся цветном свете. — Кто ж знал, что наш надменный принц будет скакать на мне, как сучка, — довольно с издёвкой улыбается Феликс. — Заткнись! — Ли прилетает нехилая пощёчина от парня на нём. Голова Феликса перекатывается на подушке. Он в откровенном ахуе от такого Хвана, но кажется это заводит его ещё больше. Он, прижимая ладонь к месту удара и закусывая губу, довольно улыбается. Хёнджин кажется умирает от удовольствия, принимая полную длину с таким темпом, что, кажется, все его мышцы сейчас сгорят от напряжения. Его член ударяется о живот при каждом движении. Проступает каждая жилка на шее и переливается на свету. Накачанная грудь вздымается. Откидывая голову назад, он кусает губы и закатывает глаза. Острый кадык готов прорезать кожу на широкой шее. Скулы играют на красивом лице. Чёрные волосы мокрыми прядями спадают на глаза. Феликс хватает его за задницу, больно сжимая её в своей ладони: — Моя сучка, такая желанная и прекрасная… — Твоя, — довольно улыбается Хёнджин, приподнимая бровь. Разрядка близко от такого башеного темпа. — Иди сюда, — Феликс резко хватает за чужую шею и завлекает Хёнджина в развратный поцелуй. Захватывает губы полностью, бесцеремонно проникая языком. И кончает. Хёнджин от переизбытка эмоций изливается на белоснежный пресс Феликса и рушится на хрупкое тело. — Это было как-то неожиданно жёстко, — немного отойдя, удивляется Феликс. — Зачем ты меня ударил? — Заебал пиздеть. — Моя принцесса с характером, — ехидно улыбается Ли. — Сейчас опять всеку. Я не принцесса. — недовольно надувая губы, устало отвечает брюнет. — Ну вот опять, — и Феликс нежно целует в лоб Хёнджина, лежащего рядом на подушке.