Джин гарден

Феликс расслаблено разваливается на большой кровати в спальне Хёнджина. Огромное ложе, с массивным деревянным изголовьем, высоким матрасом и льняным постельным бельём. Дубовый паркет. Все стены в деревянных панелях с вставками латунных профилей. Над тумбами испанские подвесные светильники в стиле бохо. Над кроватью огромное полотно, написанное старшим. Изображённая на нём знакомая опушка леса, с её витиеватыми деревьями, разводами мшистой земли и солнечными лучами, подсвечивающими каждую пылинку в воздухе. У окон большой дубовый рабочий стол с латунной настольной лампой и мягкое бежевое кресло. Панорамные окна пропускают множество солнечного света. И прекрасный вид на сад. «Ginny's Garden», — думает про себя Ли. Вид Феликса явно контрастирует с такой тёплой и уютной спальней Хёнджина. На фоне льняного бежевого пододеяльника раскинулись стройные ноги в чёрных узких штанах с металлическим блеском. Грудь обтянута чёрной майкой, которая не скрывает ни острых ключиц, ни подтянутых рук. С плеч спадает грубая джинсовка, с множеством заклёпок, колец и цепей. Растрёпанная чёлка неаккуратно закрывает томный взгляд, по всему хрящику уха множество колец, а на запястье браслет из множества тоненьких ремешков, инкрустированных камнями. Изящную шею украшает цепь, массивная, короткая, которая почти обтягивает, как чокер. Феликс замечает на прикроватной тумбочке большую рамку с россыпью морских ракушек. На большом фото маленький Хёнджин с родителями, а поверх стекла небольшая полоска фотографий из фотобудки. В четырёх маленьких квадратах дурачатся Хван и Минхо. Блондин не сдерживается и берёт фотокарточку в руки, чтобы рассмотреть поближе. Эти двое так необычно расслаблены. У обоих парней глупые улыбки, глаза-щёлочки, надутые щёки, сморщенные носы. Феликс не замечает, как начинает по-дурацки улыбаться, глядя на двух друзей на фото. Но он быстро переключает внимание на брюнета, показавшегося из гардеробной: — Опять этот ёбаный костюм? — возмущается Феликс. — А что ты хотел увидеть? — Как ты одеваешься обычно? Когда гуляешь или идёшь в кафе… например, с Минхо, — Ли бросает взгляд на милое фото в руках. — Покажи. Мне интересно. Старший уходит в гардеробную, быстрым движением закрывая раздвижную дверь. Но та почему-то останавливается на пол пути, и Феликс может наблюдать, как Хван за ней отдаляется вглубь комнаты. Блондину становится любопытно и он тихо приближается к двери, чтобы украдкой понаблюдать за старшим. Гардеробная у Хёнджина потрясающая. Раза в три больше чем у Феликса, да ещё и с панорамными окнами. По центру ближе к ним огромный прямоугольный пуф, больше похожий на кушетку. Сейчас Хван скидывает на него подобранные комплекты одежды. За ним стоит столик и небольшой мольберт, как в студии, с незаконченным пейзажем. По обе стороны гардеробной два огромных открытых шкафа, с полками, ящиками и, конечно с множеством одежды на вешалках. Очень символично, что на одной стороне стройными рядами висят чёрно-белые костюмы. Кажется их больше полусотни. Не удивительно, что Хван может их менять каждый день в университет. С другой стороны на вешалках всё более хаотично: множество сложных цветов, тканей, фактур. Всё очень разнообразно и живо. Даже не разберёшь, что именно висит на вешалках. На полках множество сумок, головных уборов. И в отличие от стройных рядов чёрных и коричневых туфель на противоположной стороне, здесь же располагается бесконечное количество разных кроссовок. Будто Хван их коллекционирует. Вдоволь оценив помещение, блондин обращает внимание на самое прекрасное в этой комнате. Хёнджин стоит спиной в одних боксерах, а у Феликса темнеет в глазах от вида этих стройных подтянутых ног. От широких плеч с накачанными руками и косыми мышцами на пояснице, указывающими на округлые ягодицы. Они выглядывают из-под резинки боксеров и Феликс не может устоять в стороне. Он подкрадывается сзади, чтобы обдать горячим дыханием затылок брюнета и положить свои ладони на их законное место — на такие манящие округлости Хёнджина. Старший вздрагивает от неожиданности. — Не бойся, принцесса, это всего лишь я, — в полушёпоте рычит Феликс, перемещая ладони с ягодиц на талию Хёнджина и сжимает. Скользит на подтянутый пресс и прижимает к себе. Так что возбуждённый член Феликса вжимается между аппетитных ягодиц старшего. Хёнджин негромко стонет от неожиданности. От таких аккуратных, но немного несдержанных движений. От такого шёпота. От тепла такого желанного тела сзади. Феликс оглаживает кубики пресса, поднимается выше по белоснежной коже. Когда его рука оказывается у основания шеи, он несильно её сжимает и притягивает ближе к себе. Хёнджин, в блаженстве закатывая глаза, опускает свой затылок на плечо Феликса. Тот в ответ губами прикасается к нежной коже на широкой шее, проходится языком по кадыку, мажет по острой линии челюсти, пока Хёнджин невнятно стонет, тяжело дыша. — Ты произведение искусства, Хван Хёнджин. А я твой счастливый обладатель, — опять низко шепчет Феликс, обдавая горячим дыханием мочку уха. У Хёнджина подкашиваются ноги и хочется упасть, но Феликс уверенно удерживает его в своих руках: — Малыш, куда ты? Это только начало, — почти без звука произносит он. Он разворачивает Хёнджина к себе и впивается в губы напротив. Парни сливаются в поцелуе. В таком нежном и развратном одновременно. Феликс проникает глубоко. Жадно. Языки сплетаются в игривом танце, пока сильные руки Феликса сжимают чужие ягодицы до красных пятен. У Хёнджина подкашиваются ноги и он неаккуратно рушится в висящую одежду за спиной, спотыкаясь. Феликс улыбается в поцелуе: «Мой неловкий мальчик». Он, оперевшись коленкой на нижнюю полку, ещё больше вдавливает Хёнджина вглубь шкафа. Тот, оторвавшись от поцелуя и тяжело дыша, упирается затылком в заднюю стенку и закатывает глаза. Его тело уже в лёгкой испарине. Кожа влажно блестит. Грудь то и дело вздымается. Брови приподняты, а веки опущены. Феликс, обхватывая его за поясницу, изучает губами каждый сантиметр этого изящного тела. Даже солоноватый вкус пота сейчас ему кажется самым прекрасным на планете. Хёнджин для него сказка. Сказка наяву. Такого прекрасного существа он ещё в жизни не встречал. А этот контраст такого сексуального и нежного, такого дерзкого и ранимого, такого сильного и одновременно слабого парня. Его хочется обнимать, сжимать в своих объятиях, нежно гладя по щеке. И трахать. Вбивать в кровать до звёзд в глазах, до бешенного пульса. Возможно у Феликса кинк на контраст. Но кажется Хёнджин — его сплошной кинк. А Хёнджин готов умереть от такого Феликса. Он словно змей искуситель извивается над его телом, заставляя кислород сгущаться, отчего дышать становится невыносимо трудно. Он пытается глотать воздух в их неторопливом поцелуе. Но тяжело дышать. Тяжело думать. Тяжело существовать в этом мире. Хочется умереть здесь и сейчас под этим телом. Кажется ничего лучшего уже не произойдёт. Но вдруг Феликс вырывает его из шкафа и ведёт ближе к окну. Он аккуратно укладывает Хёнджина спиной на софу и спускается непозволительно близко к его возбуждению. Освободив его от белья, Феликс обхватает пухлыми губами головку, а возбужденный до предела Хёнджин издаёт несдержанный полукрик от неожиданности. Эти губы, это влажное тепло ощущается так правильно на его члене. Феликс вбирает орган наполовину, заводит за щёку, прижимает языком к нёбу и втягивает вакуумом. Это всё сладкая пытка для него. Хёнджин извивается, стонет громко, истошно. Голос начинает подрагивать. Выпирающие венки члена под розовой тонкой кожей, обильно покрытой слюной, то и дело скрываются за опухшими влажными губами Феликса. Его зрачки невинно спрятаны за пышными ресницами, мягкие брови легко приподняты, острый нос вздёрнут и верхняя губа образует бантик. Более ангельского существа Хёнджин в жизни не видел. А природа играет с ним злую шутку. Его член придерживается рукой Феликса с браслетом, богато инкрустированным множеством камней. Их грани отражают яркое солнце и на ангельском лице напротив россыпь веснушек смешивается с множеством маленьких радужных бликов, которые поблёскивая, кружат в танце по светлой коже от каждого движения Феликса. А его растрёпанная макушка полупрозрачных светлых волос светится нимбом в контурном свете. Увлечённый этой волшебной картиной, Хёнджин не замечает подступающей разрядки и изливается в горло Феликса. Он в испуге открывает рот от неожиданности. На мгновение Хёнджин чувствует себя худшим человеком, будто опорочил самое чистое существо на этой планете. Но это лишь на мгновение. Кадык Феликса приходит в движение, и, проглотив всё без остатка, он начинает ехидно улыбаться и поднимает тёмные от возбуждения глаза в хитром прищуре. Ангельская маска спадает, а на её месте появляется его истинное лицо. Лицо с похабной улыбкой и чертиками в глазах. Хёнджин расслабленно улыбается и нежно убирает большим пальцем белую жидкость в уголке желанных губ. Затем пошло облизывает свой палец, смотря в горящие глаза напротив. У Феликса срывает башню от этого жеста. Он резко притягивает его к себе, целует страстно, жадно, чтобы потом неосторожно впечатать Хвана лицом в стекло. — Прости, куколка, — немного неискренне извиняется Феликс, осознав резкость своих действий. А Хёнджину кажется плевать, что лоб, щека, и острые плечи ноют от удара. Плевать, что его разгорячённое тело прижимается к такому неприятно холодному стеклу, отчего области вокруг него мгновенно запотевают. Его щека и губы размазываются по твёрдой поверхности, когда Феликс несдержанно вдавливает его, сильно схватив ладонью за шею под затылком. Хёнджин в нетерпении прогибается в пояснице и выпячивает задницу назад. Он несдержанно стонет, когда чувствует сразу два пальца внутри. Если честно, после действий Феликса он был готов сразу почувствовать член, без растяжки, на сухую. Сейчас он немного радуется про себя его выдержке. А Феликс несдержанно рычит и тяжело дышит. Перед ним слишком завораживающая картина. Пряди чёрных, как смоль волос переливаются на солнце. Аристократичный профиль в контурном свете и искажённые пухлые губы, прижатые к стеклу. Широкие плечи со сведёнными лопатками, а накачанные напряжённые руки, упираются в окно. И на контрасте тонкая талия, с рельефом мышц на пояснице, с проступающими острыми бугорками по линии позвоночника. Аккуратный небольшой зад, с округлыми ягодицами и ямочками по бокам. И эти стройные, накачанные, бесконечные ноги. Ноги от которых Феликс готов сойти с ума. Он, обхватив стройную талию руками с двух сторон, после растяжки входит и останавливается. Феликс пошло проходится от лопаток вверх к линии волос языком, выбивая из Хёнджина несдержанный стон. — Так нечестно… — задыхаясь произносит брюнет. — Что, сладкий? — Ты сводишь меня с ума… — Ты тоже, — прерывает Ли и выходит на всю длину, так что внутри остаётся только головка. Хёнджин несдержанно хнычет от чувства опустошения. Но недолго ему приходится страдать, так как Феликс после недолгой паузы резко входит на всю длину. Истошный крик раздаётся по всему дому. Феликс уверен, что если бы они были в его квартире, то Хёнджина бы слышал весь район. И он не станет отрицать, что это тешит его самолюбие. Сложно скромничать, когда под тобой стонет такой неземной красоты парень. Феликс несдержанно вбивает в окно изящное тело перед собой, и от их горячего дыхания запотевшее пятно расползается по стеклу. Сквозь него мягко проникает свет, а ладони и изящные пальцы Хёнджина оставляют следы, рисуя подобие картин на глянцевой поверхности. Через эти мокрые отпечатки можно видеть дорожки, очертания деревьев в саду, их мягкую листву… Можно увидеть испуганный взгляд пожилой горничной, идущей по саду… «Блять, он не должен её увидеть,» — думает про себя Феликс и резко разворачивает Хёнджина к себе лицом. Он прижимает его лопатки и ягодицы к стеклу, а Хёнджин обхватывает ногами его талию. Феликс так же несдержанно входит в податливое колечко мышц, теперь страстно целуя его в губы в своё удовольствие. Феликс рад, что конструкция остекления здесь прочная и выдерживает его несдержанные толчки. А Хёнджин, кажется, не выдерживает и уже готов кончить второй раз. Его член напряжён и подрагивает между двух накачанных прессов парней, а сам он уже бьётся в конвульсиях от возбуждения. — Я почти. Мы можем кончить одновременно, — успокаивает нежным голосом Феликс и кончает, на что Хёнджин в ответ обрызгивает белой вязкой жидкостью его кубики. Он в бессилии падает в объятия Феликса, а тот заботливо не без труда несёт его тело к кровати и аккуратно укладывает на льняное бельё. В горле Феликса пересохло, и он, нежно поцеловав Хёнджина в лоб, покидает спальню. Напрочь забыв о присутствии горничной в доме, он спускается вниз в одних боксерах и конечно встречает её немного смущённый взгляд. Феликс по-хозяйски наливает стакан воды и обращается к ней: — Я надеюсь вам хватит профессионализма, чтобы скрыть от Джинни ваше знание о случившемся. Он слишком застенчив… — Конечно, никто ничего не узнает, — почти прерывает женщина. — Вот и славно, — расслабленно улыбается Ли. — Вы мне не нравитесь, — неожиданно смело, с долей презрения, произносит она. — Выглядите как человек, который сделает ему больно. — Первое впечатление обманчиво, — мягко улыбается в ответ Феликс. — Я ему не наврежу. Он поднимается на второй этаж в комнату Хвана и застаёт его на небольшой веранде при его спальне. Брюнет стоит в одних боксерах, задумчиво любуются на свои владения и картинно выпускает клубы дыма, изящными длинными пальцами сжимая такие не изящные толстые сигареты красного мальборо. По веранде разносится далеко не утончённый аромат, что немного злит Феликса. Джинни слишком мягкий, слишком изысканный для этого курева. — Прости, я в таком виде встретил твою горничную. Мягко говоря, она мне немного удивилась, — виновато произносит Ли. Лицо Хёнджин искажается в испуганной гримасе. Он стыдливо опускает глаза, прикрываясь ладонью. — Пиздец. Она… — он разочарованно вздыхает. — Она мне родителей заменила, после их смерти, — он делает паузу, — и она, блядь, не знала, что я пидр до мозга костей… Феликса кажется глубоко задевает такая характеристика, и он несдержанно огрызается: — Не смей так выражаться. Она вообще-то нормально всё восприняла, в отличие от тебя, — Феликс решает утаить, что она видела больше, чем просто полуголого Феликса. Но горничная и правда восприняла всё достаточно адекватно, просто высказала беспокойство о своём подопечном. Хёнджин стыдливо опускает глаза, а Феликс кажется тает от такого беззащитного Хвана и нежно обнимает его. Когда парни спускаются, их встречает всё та же горничная и накрытый стол. — Господин, я посмела предположить, что вы сегодня опять будете ночевать вне дома. Я приготовила ваши любимые блюда. Поужинайте с вашим гостем, — она украдкой взглянула на Феликса и нежно улыбнулась. — Это явно лучше, чем доставка. Выглядит аппетитно, — почти умоляюще смотрит на Хвана Феликс. — Госпожа Пак, присоединяйтесь, здесь явно много еды для нас двоих, — произносит Хёнджин, добродушно приглашая за стол женщину. Компания с удовольствием поглощают еду, и только Феликс с госпожой Пак загадочно переглядываются: Ли ухмыляется, а женщина стыдливо опускает взгляд и краснеет. Хорошо, что Хёнджин, уплетающий еду за обе щёки этого не замечает. Взяв одежду и макет города, парни покидают усадьбу, оставляя после себя затихающие звуки отдаляющегося харлея. Оказавшись в квартире Феликса, оба парня прямиком направляются в спальню. Как бы сексуален не был Хван в одних атласных чёрных штанах, Феликс лишь только наваливается на него всем телом, обнимая руками и ногами. И быстро начинает посапывать над ухом. Слишком рано завтра вставать и слишком важный день.