Друг с моих снов

Слипшиеся от долгого сна, кукольные глазки открылись, но с большим трудом. Тихо промычав, тот медленно потянулся рукой к своему лбу. Пусть он и был деревянной куклой, но не обычной, а потому мог чувствовать температуру своего тела, которая сейчас явно была повышена. Неприятное покалывание по всему телу назойливо заставляло марионетку продолжать лежать, но соображая головой, Фантоккио понимал, если он продолжит бездействовать, то лучше ему не станет. Поднимаясь с кровати, он, слегка пошатываясь, осматривается по комнате, пытаясь понять где он. В голове мутно складывались все события его дня, но тут он резко понимает, что до сих пор у него нет сменной одежды. Всю ночь он пролежал в чужой кровати, в чужом доме, абсолютно голым! Покрасневшие щёчки получили немного шлепков, прежде чем тот, непонятно зачем, обратно укутался в одеяло, будто бы на него кто-то смотрит. Посмотрев на край кровати, тот увидел, что всё то же полотенце лежало на бортике кровати. Коснувшись его и поняв, что оно уже высохло, ему ничего не оставалось, кроме как завернуться в него, как в халат, и попробовать найти что-то жаропонижающее. Так наш деревянный друг и поступил. Спустившись с высокой кровати на пол и снова пошатываясь на ногах, тот простонал от боли, что расползлась по всему телу, местами, по ощущениям, сжигая его изнутри. Медленно открывая дверь и пошагав прочь из комнаты, тот понял, что может потеряться в этих комнатах и коридорах, так что оставив за собой дверь полуприкрытой, он поплелся туда, куда глаза глядят. Но если быть честным, трудно сказать, что взгляд у него был сфокусированный на чём либо. Размытые образы и только. Часто моргая и протирая глаза, тот прошёл достаточное количество комнат, и наконец-то, он пришёл куда-то. Большая комната с множеством приборов для готовки, раковина, печь, столик, миски и прочее говорило о том, что он попал на кухню. Расхаживая по помещению, тот попытался немного подлететь выше, но сил едва хватало даже зависнуть в воздухе. Ухватившись за край стола, тот, с небольшим усилиями, залез на него и уже на столе начал рассматривать кухню. Неожиданно, Фантоккио услышал шуршание в раковине, что была полна посуды, что не на шутку испугало театрала. Вскрикнув, тот услышал ответный писк из раковины, на что был готов атаковать, но магия не сильно хотела слушаться куклу, и того, будто бы током дёрнуло, присел на стол, схватившись за место, где у людей обычно находится сердце. Из кучи грязной посуды появилось лёгкое оранжевое свечение, а после и жёлтая голова с рыжими глазками. После показалось жёлтое тельце маленького призрака и, в конце концов, малыш вылетел из раковины, медленно подлетая к ошарашенной марионетке. Фантоккио же, вытаращив свои глазёнки на призрака, так нервно дышал, что было видно, как поднимается и опускается его грудная клетка. Милое существо же, облетая театрала вокруг, вскоре начало издавать странные, но милые звуки, похожие на удивление или визги довольного ребёнка, но не громкие. Это озадачило куклу, но пока он с любопытством смотрел на призрака, тот уже попытался обнять куклу, за что получил лёгкий щелбан и пару неприятных слов: — Да что здесь за нарушители личного пространства обитают, maledetto!? Так, погоди... — всматриваясь по лучше, Фантоккио, помимо грустной мордашки отмечает, что уже где-то видел что-то подобное? Дежавю? Нет, это точно было. Он точно видел этого призрака. И только он заметил эту деталь, призрак начал грустно улетать, на что Фантоккио быстро среагировал: — Стой! Ладно, прости, я был грубоват, но... Чёрт... Кха-кха, думаю, мне нужна твоя помощь. — с некой досадой сказал театрал, поднимаясь на ноги. Барнабу же с интересом слушал гостя этого поместья, не смея перебивать. Марионетка же с трудом подбирала слова. — Видишь ли, мне кажется, я заболел, и было бы не плохо найти каких-нибудь лекарств или что-то типа того... Знаю, звучит нагло! Я тут всего один день, может даже меньше, но... Ох, из любви к Гамлету, я чувствую себя и вправду не хорошо... — опираясь об собственные коленки, тот зажмурил глаза, прежде чем начать заливаться громким кашлем, заглатывая воздух в маленьких промежутках между передышками. Этот болезненный вид не малость напугал призрака, от чего тот начал ойкать, кружа вокруг куклы и пролетая сквозь шкафчики и тумбочки, в поисках чего-то, что могло бы помочь. Но трудно искать что-то, что сам не знаешь, чем может быть, и потому призрак ещё немного покружив над Фантоккио, исчез в одном из шкафчиков над раковиной. — Ты что, бросил меня?! Предатель, я так и знал! Кха-кха! — кашляя с новой силой, тот прикрыл рот рукой, чувствуя, как от неприятного жжения в горле по щекам лились слёзы. Вытирая их свободной рукой, тот постарался успокоиться и когда кашель утих, Фанто создал свои нити вновь, нацепив их на ручки шкафчика, в котором исчез призрак. Да только тот собрался потянуть за нитки, как дверцы открылись сами по себе, показывая мрачную темноту, в которой... Показались два знакомых глаза, устремленных на куклу. Выкатываясь из темноты шкафчика, голова с хохотом отскочила от пола, приземляясь у ног марионетки. Отпрыгнув от головы, Фантоккио в страхе крикнул охриплым голосом на живой предмет, которым был Барнаби. — Охо-хо-хо-хо!! Видел бы своё личико, куколка! — слегка позлорадствовала сова, прежде чем со спины Фантоккио внезапно появилась туша птицы. Лапа потянулась к голове, чтобы поставить её на привычное место. Закрутив её как лампочку, сова вновь посмотрела на шокированного гостя, улюлюкая. — Ну, чего смотрим? Я знаю, что я красив, но ты вроде искал здесь себе лекарство, не так ли? Мне доложили об этом, от чего я чуть со смеху не умер!! Ух-ху-ху-ху! — но вместо какого либо ответа, Барн увидел скукоженного Фантоккио, что держался руками за голову, пошатываясь из стороны в сторону и издавая тихое скуление. — Ох, походу тебе и в правду плохо. Глупые смертные, их тела мешают им быть независимыми от всех проблем, как жалко... — закатив глаза, тот снова замолчал на мгновение, в ожидании какого-нибудь ответа, но ничего, кроме тяжелых вздохов и тихого плача. — Ладно, вот теперь ты меня напрягаешь. Ты же уже догадался, что у меня нет ничего для того, чтобы тебе стало лучше? Пусть это очевидно, что призракам не нужны лекарства, но видимо, тебя это не остановило, хе-хе... — как бы сильно тот не старался подбодрить марионетку своими каламбурами, это было безуспешно. Поняв, что ситуация и в правду критична, сова с некой опаской взяла куклу, относя его обратно в комнату. Не теряя много времени, тот использовал телепортацию. Под ногами растворился пол, когда теперь, в комнате Фантоккио, через потолок приземлился Барнаби. Осторожно укладывая куклу в кровать, тот обдумывал и вспоминал, что нужно делать в таких ситуациях. Но резко кукла вжалась в одну из укрывающих его лап, тихим голосом скуля: — Не уходи... Пожалуйста... — это заставило сову дёрнуться, но вырываться он не стал, хотя очень хотел, но стоило тому взглянуть в эти жалкие, покрасневшие от слёз, глазки, как что-то внутри него говорило ему: останься. Ушки стали смотреть ровно вверх, не шатаясь в стороны, пока тело духа мелко трясло от непонятного кома эмоции. Сев на край кровати, тот молча стал наблюдать, как будет себя вести это существо, что сейчас корчиться и кряхтит. — Признаюсь честно, я давно не видел, как кто-то так мучительно умирает. Может ты хочешь, чтобы я помог тебе ускорить твою кончину? — поднеся голову ближе к куколке, тот почувствовал жар. Обжигающее, нервное дыхание куклы, горячий лоб, сопение и неприятный звук плача. Приложив другую лапу к его лбу, Барнаби окончательно понял то, что у марионетки поднялась температура, и в первый раз обрадовался тому, что это не смерть. — Ладно, если ты позволишь мне уйти, я попробую найти тебе что-то, что облегчит твои страдания. Что думаешь? — с тревогой спросила сова, на что марионетка через пару секунд сконцентрировала свой взгляд на призраке, неохотно отпуская лапу. Дернувшись прочь из комнаты, сова исчезла за дверью, панически улюлюкая. Фантоккио же обхватил руками макушку своей головы, лёжа на кровати слегка покачиваясь вправо и влево, пока с уст срывались болезненные стоны. На мгновение ему даже показалось, что он, как человек, чувствует бешенный сердечный ритм его сердца. Тук-тук, тук-тук, тук-тук... Тук-тук, тук... Треск. Тот широко раскрывает глазницы, сложив руки на груди, замирая. Медленно переведя расфокусированные глаза на свою грудь, тот с осторожностью медленно убрал руки с камня, что как ни в чём не бывало, ярко блестел. Единственным отличием от "обычного поведения камня" было то, что его ярко-желтое свечение затухало и загоралось на доли секунды, как старая лампочка, что со временем стала барахлить. Но подобные лампочки можно легко заменить, в отличие от сего камня, что дал марионетке жизнь, а значит разрушение или неполадки камня привели бы к вечному мраку, смерти Фантоккио. Смерть окружает его везде в этом странном поместье. Каждый его житель давно уже не живой, а сам хозяин сумасшедший фанатик смерти. И вот уже сам Фанто готовится стать мёртвым. Только такие мысли заполнили голову несчастного театрала, что скукожившись под одеялом тихо всхлипывал от безысходности и одиночества. Сова обеспокоенно бродила по коридорам собственного поместья, говоря с самим собой. Прижатые ушки к голове делали его уже не таким храбрым и озорным, каким он был минутами назад. — Что делать...? А должен ли я...? Нет, бред. Зачем мне... Фу-ху-ху!! — замахав крыльями, тот поднял столько пыли вокруг себя, что его очертание казалось полупрозрачным. Призрак громко издавал совиные крики, что, как не удивительно, привлекло внимание маленьких призраков, что обитали с ним, как одна большая семья. Пара малюток тихо наблюдали за встревоженным хозяином, ойкая от такой же эмоции. Все они хоть и были разумными существами, но половина из них не умели хорошо говорить, и это та половина, что сейчас наблюдают за Барнаби. Когда пыль осела обратно, Барнабу наблюдали такую картину: их вечно радостный дух спрятал себя в собственных крыльях, изредка дёргаясь, сопровождая это действие всхлипами и улюлюканьями. — Плохо? — один из малюток решился подлететь ближе к птице, осторожно касаясь "кокона", в котором был Барнаби. — Всё плохо. Очень, очень-очень плохо! Я не знаю, как поступить с нашим гостем! Вроде бы я должен действовать по обычаям и правилам, но, но... Ху! Что-то не так со мной! Я даже говорить с ним не могу!! — грустные глаза смотрели на такого же грустного Барнабу, и только жёлтый призрак прижался к сове, та начала издавать писк, громкость которого стремительно росла с каждой секундой. Крылья же обхватили Барнабу в ответ, отвечая таким образом на объятия. Всхлипы превратились в громкий плач, и тут уже второй жёлтый призрак обнял сову, подхватывая эстафету. Птица же, сквозь слёзы, пыталась продолжить свой монолог: — Я должен что-то с ним сделать?! А если я оставлю его в живых, будет ли это не правильно?? Почему я не хочу его убить?! Он же так мучается от своей простуды, почему эта болезнь не убивает такое хрупкое создание?! Столько сентиментальности только из-за какой-то марионеточки, ух-ху-ху-ху...! — рыдал Барнаби, каждый раз вытирая свои рыжие слёзы концами собственных крыльев, пока Барнабу повторяли его слова: — Убить! Оставить в живых! Сделать! Убить! Не правильно! Оставить в живых! Правильно! — рыдали Барнабу, обнимая крепче своего хозяина, когда сам Барнаби и не заметил, как вокруг него сидят ещё парочка призраков, что так же обеспокоены его состоянием. Некоторые из них так же подлетели, дабы обнять, а некоторые исчезли так же незаметно, как и появились. Один же малыш стремительно улетел на кухню, повторяя: — Ле...Ка... Лека-арство! Лекарство! — обыскивая все полки вновь, Барнабу заметил одну, которую не видел раньше, или же не замечал. Маленькая полочка с ярким красным крестом, на которой лежали разные ягоды, цветы и прочие растения. Некоторые казались ему очень знакомыми, а конкретнее ветка с мелкими чёрным ягодами. С осторожностью оторвав немного ягод от ветки, тот нашёл кружку среди других шкафчиков. Забросив туда ягоды, тот начал улыбаться, бубня себе под нос что-то непонятное...

***

Изнеможение, боль по всему телу, страх. Это было то, что сейчас чувствовал театрал, которому казалось, что его смерть уже стоит за дверью. Может эта глупая сова вернулась с новыми каламбурами? Или же к нему на самом деле идёт смерть? В любом случае Фантоккио хорошо чувствовал, что кто-то присутствует совсем рядом, так близко... На мгновение в деревянной голове появилась мысль о том, что кто бы то ни был, единственным его желанием было бы... — ВАХ! О-ОПЯТЬ ТЫ! — вскрикивает марионетка, встав в позу обороны, вооружившись одной из подушек, но призрак, что влетел в комнату, держа в руках чашку с какой-то жидкостью, на это только встревожено ойкал и пытался говорить с гостем. — Тихо! Пей это! Аа... Помогать... Пить... — тот неуверенно пытался сказать что-то связанное, но с большим трудом. В прочем, достаточно было ему протянуть напиток марионетке, как болеющий понял, чего хочет этот призрак. Осторожно взяв кружку, тот присел на коленки. Слегка подув в содержимое, дабы остудить, Фантоккио сделал маленький глоток... А за ним и второй, и третий, и... Выдохнув, тот почувствовал, как ему моментально стало намного легче, чем было до этого. Посмотрев на удовлетворённого Барнабу, что на радостях начал махать лапками, будто бы танцуя, театрал хмыкнул и впервые за долгое время спокойно обратился к призраку: — Так... Ты помогаешь мне, я благодарен тебе за это и всё такое, но... Зачем ты это делаешь? Мы ведь даже не знакомы... Я не знаю твоего имени, а ты моего уж точно, так... — Барнабу! — вскрикнуло привидение, довольно хихикая. — Барнабу? Ох, какое... Странное имя, но если позволишь, я сокращу до "Бу". Это звучит так же убого, но не так сложно, как то, что дал тебе твой конченый хозяин. — посёрбывая напиток, тот всё ещё злился на Барнаби, но увидев, как изменился в лице Бу, тот начал тихо кашлять. К сожалению или к счастью, это застало призрака в шок. — Марионетке Плохо? Марионетка должна лежать! Одеяло – тепло! Лежи! — приговаривал призрак, укутывая Фантоккио в покрывало. — Не стоит, я в порядке... Великий Фантоккио с твоей помощью чувствует себя намного лучше, так что не переживай! Этого будет достаточно, чтобы я быстро встал на ноги и сбежал из этого проклятого места! — допивая чудо-напиток, марионетка почувствовала что-то круглое и скользкое во рту. Взглянув на дно чашки, тот увидел десяток ягод бузины, от чего ему стало чуть яснее, что он пил. — Отвар из бузины... А ты молодец! Разбираешься в медицине, Бу? — поглаживая призрака, тот на мгновение приподнял уголки своих губ, пока жёлтый призрак смотрел на него с непониманием. — Великий Фантоккио хочет уйти? Зачем? Барнаби плачет без тебя... Барнаби грустит... Великий Фантоккио делает Барнаби весёлым, я слышал! Бу не хочет видеть, как Барнаби грустит... — удивлённо и грустно сказал Бу, слегка прижимаясь к марионетке. Тот же оттолкнул призрака, поморщившись. — Я болею, не стоит быть со мной так близко. И я так же уверен, что ты ошибся. Барнаби... Ну, с чего бы ему грустить, особенно из-за меня? — но призрак на это ничего не ответил, лишь взяв куклу за руку, тихо сказав: — Бу не хочет, чтобы Великий Фантоккио уходил. — молвил призрак, опуская свои глаза. От этого Фантоккио почувствовал странное чувство в груди, от чего тот замер, смотря на унывающего призрака, и после недолгой паузы, приобняв его, овтетил: — Не могу обещать, дорогуша... Но я всё равно не уйду сейчас, так что не переживай. Я не уйду.                               Я не уйду...