***
Когда сознание начало возвращаться к Гермионе, первой она ощутила головную боль, следом ноющие от узлов запястья, а после леденеющую под собой землю. Ловушка. Поняв собственное положение, Гермиона не рискнула открыть глаза сразу, а попыталась прислушаться к окружающему её пространству. Слуха касались свист ветра, тяжелое дыхание, шелест травы под ногами и треск дерева, истязаемого огнём. Ароматы дыма, земли и сандала вводили в замешательство, а лёгкое тепло обдавало кожу. Они оставались в лесу, и рядом горел огонь. Гермиона открыла глаза и сразу заметила ботинки и подол мантии незнакомца, стоявшего немного поодаль от неё. Его лица она не видела, но, скользя взглядом снизу вверх, готовилась определить по палочке. Ту он держал в правой руке, перекатывая между пальцами. В свете огня Гермиона смогла вспомнить древко. А следом, подняв голову и отметив светлые волосы, узнать и хозяина. Кровь в жилах похолодела, а разум пустился рисовать картины не лучшего будущего. Гермиона попыталась шевельнуться, но путы лишь крепче стиснулись вокруг запястий, лежавших на коленях, и заставили болезненный стон сорваться с её губ. — Не старайся, Грейнджер, — бросил Малфой, даже не поворачиваясь. — Чем больше сопротивляешься, тем туже они сжимаются. Сказав это, он развернулся к ней лицом и издевательски ухмыльнулся, смотря прямо в глаза. — Авторская разработка. Уверен, такая ценительница инноваций, как ты, оценила, — добавил он и присел, проводя палочкой сбоку от неё. Повернув голову, Гермиона увидела связанных Гарри и Рона, сидящих недалеко от неё. Они были без сознания, но, как только древко показалось перед их носами, очнулись. Первые пару секунд Гарри пытался рассмотреть волшебника перед собой, а когда осознал всё, свёл брови к переносице и попробовал выбраться, на что Малфой рассмеялся. — Люблю эту гриффиндорскую черту, — отметил Малфой, внимательно смотря на Гарри. — Никакой стратегии или плана, грубая сила. Так держать, Поттер. — Пошёл ты, Малфой, — выплюнул Рон. В это же мгновение Гарри и Рон попытались выбраться, но оковы стянулись настолько туго, что послышался хруст костей. Настолько отчётливый и резкий, что Гермиона будто сама ощутила всю боль Гарри, стиснувшего зубы. — Не надо, — крикнула она. — Чем больше сопротивляешься, тем туже они сжимаются. — Пять очков Гриффиндору, — улыбнулся Малфой, а после положил руку на грудь в районе сердце. — Снейп бы в гробу перевернулся, услышав это от меня. — Любопытно, что ты вспомнил единственного, кто из вас перешёл на верную сторону, — огрызнулся Гарри, с ненавистью смотря на Малфоя. От воспоминаний о Снейпе в груди Гермионы болезненно закололо, и она стиснула зубы, пытаясь совладать с тяжёлыми воспоминаниями о безвременной кончине преподавателя. На мгновение она заметила, что и Малфой на пару секунд переменился в лице, но тут же вернул издевательскую улыбку и посмотрел на Гарри. — Жаль, что напрасно, — пожал плечами Малфой. — Скоро ты окажешься в руках Тёмного Лорда, тем самым обесценив каждую жертву во имя тебя. Малфой поднялся на ноги, поправил одежду и подошёл к дереву. Взяв около него мешок, Малфой вытащил из него небольшую статуэтку, вокруг которой показались железные крючки. Понимание в голову Гермионы просочилось быстрее, чем Рон или Гарри успели осознать происходящее и ожидаемое. — Малфой, нет! — закричала она, заставляя всех оглянуться. Гермиона ещё не знала, какими аргументами, обещаниями или фактами убедит Малфоя остановиться, но понимала, что это необходимо. Они не могли попасться так просто, не после всего, что пережили, прошли и вынесли. Их история не закончится на ловушке в лесу и смерти. Гермиона была готова на всё, чтобы это предотвратить. В Малфое ведь должно было остаться хорошее? Да, он никогда не являлся лучшим другом или соратником Гарри, всегда стоял по ту сторону каждой битвы или сражения, но всё же? Гермиона помнила последний курс Хогвартса, где он метался, не желая исполнять план. В её памяти хорошо отпечатался его истерзанный взгляд, и именно он сейчас заставлял её верить. Малфоя можно убедить. Снейп оказался на их стороне. Пока все считали его предателем, он строил планы по спасению Гарри, зная все секреты Дамблдора. Снейп боролся за Орден, за Гарри, за них всех не хуже Макгонагалл или Слизнорта, хотя всю свою жизнь Гермиона считала иначе. Люди меняли сторону под гнётом обстоятельств — тот, кто когда-то был тьмой, способен стать светом. Она в это верила. И сейчас вспоминала каждую деталь, за которую могла зацепиться в Малфое. От убийства его родителей Тёмным Лордом до изничтоженного взгляда на протяжении последнего курса. Гермиона намеревалась использовать всё, чтобы уговорить Малфоя их отпустить. Тем более иного выхода у них не было. — Тебе же не нравится правление Тёмного Лорда, — уверенно говорила Гермиона, стараясь убедить и себя одновременно. — Неужели ты хочешь, чтобы он победил? Если есть шанс это изменить. Она переходила на шёпот, смотря в ледяные глаза некогда однокурсника. В нём она всегда видела лишь зло и оскорбление и сейчас не могла поверить, что умоляет его помочь им. Одна её часть — прошлая, горделивая — никогда бы не опустилась до этого, но сейчас она знала слишком много смерти, страданий и боли, чтобы вернуться к этому. Гермиона не гнушалась молить, когда впереди виднелась пустота. — Мы защитим тебя, когда победим, — обещала она. — Расскажем, что ты спас нас, отдадим воспоминания, всё, Драко! Гермиона заметила, как от его имени он рвано втянул воздух. Именно этот жест дал ей зелёный свет. — Но прошу тебя, не делай этого. Спаси жизнь Гарри, чтобы он спас наши судьбы. Ты же хочешь поражения Лорда не меньше нас, — продолжала убеждать она. — Я допрашивала Пожирателей смерти, я знаю, как он с вами обходится, знаю, как наказывает, — она сделала паузу, чувствуя, что в глазах застыли слёзы. — Я знаю, что он убил Люциуса и Нарциссу. Знаю, Драко. Последняя фраза стала самой большой ошибкой. Малфой изменился в лице и посмотрел на неё так, что она ощутила холод, рассеивающийся по груди. Словами о родителях Гермиона хотела разбудить в Малфое то живое, что от него осталось, но, кажется, произвела обратный эффект, сделав больно… — Пожалуйста, помоги нам, — это была её последняя попытка достучаться до него. Обеспокоенные взгляды Рона и Гарри устремились на Гермиону в то же мгновение, когда Малфой медленно подошёл к ней, присев рядом. Он всматривался в её лицо, внимательно, твёрдо, словно копался в воспоминаниях. Причём настолько невесомо, что она этого не чувствовала. Малфой потянулся к ней и крепко сжал подбородок пальцами, посылая по телу волны лёгкой боли. Малфой был напряжён, его глаза леденели, а ровное дыхание обдавало её лицо едва заметным теплом. Гермиона поймала себя на мысли, что дрожит. — Меня всегда раздражало твое желание жить, — произнёс он, прежде чем вновь злобно ухмыльнуться. — Но да, Грейнджер, ты права. Поттер полезнее живым, чем мёртвым. Малфой оттолкнул от себя Гермиону и поднялся на ноги. Быстрыми шагами он подошёл к Гарри и Рону, с нескрываемым удовольствием рассматривая их связанные конечности. Малфоя явно веселило текущее положение вещей, но и нечто иное она смогла уловить в его взгляде. Он был согласен с ней, но явно на совершенно других условиях. — Предлагаю сделку, — произнёс Малфой, смотря на Гарри. — Её жизнь в обмен на твою. Хватит мужества на выбор? От этих слов по позвоночнику прошёл лютый мороз, а в груди зажёгся огонь страха. Гермиона чувствовала, как температура поднимается, тело дрожит, сознание мутнеет от одной лишь мысли, что они согласятся. Посмотрев на Малфоя, она увидела улыбку, такую яростную и злостную, что уже не верила в лучший исход. Если они согласятся… Гермиона мотнула головой, прогоняя от себя подобные мысли, но уже через пару секунд картина, где Малфой убивает её, подробно вырисовывалась перед ней. Смогут ли Гарри и Рон отдать меня за победу? Они знали, что за всё в мире нужно платить: и за поражения, и за выигрыши, даже за любовь и дружбу. Но ведь должна существовать цена, которую ты не будешь способен отдать? Гермиона надеялась стать ею. Но в её разуме, на крохотном острове недоверия, бушевала мысль: скорее нет, чем да. — Что ты несёшь?! — закричал Рон. — Действительно считаешь, что мы отдадим тебе Гермиону? — Конечно, нет, — произнёс Малфой, привычно растягивая слова. — Я считаю, что вам придётся сделать выбор. Не скажу, что простой. Казалось, что Малфой играл на их нервах, пытаясь подвести к нужному ему решению. Неужели её смерть для него значительнее победы Лорда? Или он хочет новый мир без неё? Настолько она ему противна? — На одной чаше весов ваша любимая Грейнджер, которая не проживёт слишком долго, оказавшись у Тёмного Лорда. Только подумайте, сколько Пожирателей мечтают вырвать её длинный язык, — говорил он, смотря в глаза Гарри. — И вместе с ней погибнете вы. Орден падёт, магическая Британия подчинится, а все неугодные умрут. Уизли, как думаешь, из головы твоей сестры получится хорошая подставка для ног? В припадке злобы Рон рванул вперёд, и хруст его костей разнёсся по окрестности. Он сдавленно зарычал от боли, а Малфой спокойно вернул взгляд на Гарри. — На другой драгоценная победа, Орден Феникса в зените своего тщеславия, вы все счастливые, с семьями и новой властью, которая не истребляет грязнокровок. Но всё это уже без неё, — Малфой кивнул в сторону Гермионы. — Я убью Грейнджер и буду уверен, что ни одна грязнокровка не будет достаточно сильна ближайший десяток лет. С этими словами Малфой подошёл к Гарри, смотря на него сверху вниз. — Что выберешь, Поттер? Твоя жизнь и её. Что ценнее? — он переходил на издевательский шёпот, и теперь Гермиона была уверена: ему это доставляло извращённое удовольствие. Но искренний ужас она чувствовала не от самого предложения злополучного Малфоя, а от того, что не была уверена в ответе Гарри. Задай ей вопрос «Гарри или она?» пару лет назад, Гермиона бы ответила «Гарри», будучи уверенной, что Гарри скажет «она», но не сейчас. Привычный мир разрушался на глазах: дорогие им люди погибали, места, ставшие домом, превращались в обломки, а те, кого она считала семьёй, находились под прицелом палочки. Гермиона никогда бы не поверила в это, но ответ на вопрос Малфоя не был для неё очевиден. Хотелось верить, что Гарри выберет её. В груди плескалась надежда на неожиданное появление волшебников из тринадцатого штаба, не обнаруживших их на закате. Но всё это висело на крохотной нити. И, возможно, Гермиона согласилась бы на смерть, но лишь зная, что она не напрасна, что её жертва будет единственной. Переведя взгляд на Гарри, она заметила искры боли, струящиеся из зелёных глаз. В груди защемило, руки задрожали, а с губ сорвался резкий выдох. Лицезрение метаний Гарри было для неё не легче его же выбора. Лишь с разницей, что своё он может закончить в любое время. И Гермиона, даже зная, что её смерть будет правильнее и вернее, согласная на неё и готовая сдаться, ждала. Она ощущала отрезвляющую потребность запомнить, что он всё ещё выбирает её. Друга, соратника, того, кто так же отдал бы за неё жизнь, если того потребуют обстоятельства. Гарри поднял взгляд на Малфоя, на что последний выгнул бровь, с упоением ожидая финала. На мгновение Гермиона задумалась, что Малфоя веселила не столько перспектива убить её, сколько наблюдение за Гарри. Малфою будто нравилось ставить его перед выбором, способным разрушить всё в одну секунду. — Пообещай сделать это быстро, — чётко произнёс Гарри. — Что? Гарри, мы не можем оставить Гермиону ему! — встрепенулся Рон, на что получил новый поток боли и пронзительно закричал. Но это стало для Гермионы лишь эхом, она не смотрела на Рона, зная, что он здесь ничего не решает. Её взгляд был устремлён на лидера, соратника, друга и просто Гарри — мальчика, которому она однажды починила очки в поезде. Предавал ли он её? Хороший вопрос. Можно ли считать предательством торговлю за длительность твоего убийства? — У нас нет выбора, Рон, — ответил Гарри. — Его нет. Или ты мечтаешь увидеть голову Джинни отдельно от тела? Рон молчал. На мгновение он поднял взгляд на Гермиону. Ему хватило секунды, чтобы его отвести и посмотреть на Малфоя. — Ты ублюдок, — сквозь зубы прошипел Рон. — Я был бы повежливее с тем, у кого в руках твоя никчёмная жизнь, — хмыкнул Малфой и посмотрел на Гарри. — Обещаю, Поттер, она умрёт быстро. А Гермиона просто сидела. На сырой земле, мороз от которой пробирал всё тело. Обдуваемая ледяным ветром, далеко от дома и способных помочь людей. В тёмном лесу, где сегодня закончится её жизнь. Наверное, она должна чувствовать боль, плакать, кричать, но она даже не двигалась. Её взгляд был устремлён на лица друзей, в которых отражалось сожаление. И от этого она не ощущала ничего. Мозг понимал слова, но сознание словно отключилось, решив не придавать значение сказанному и сделанному. Будто все чувства, эмоции и тот поток боли, который должен был вырваться, погибли вместе с надеждой на иной выбор. Путы спали, Гарри и Рон медленно поднялись с земли и сразу же спинами опёрлись о дерево. Переломанные запястья уже не служили помощью, на что Малфой, судя по всему, и рассчитывал. Он, будто змея, прогулочным шагом приблизился к ним и кинул под ноги большую книгу. — Наступите — окажитесь в паре миль отсюда, — отдавал инструкцию Малфой. — Там будут ваши палочки. Убирайтесь спасать свой драгоценный мир, а мне на глаза больше не попадайтесь. С этими словами Малфой развернулся и двинулся к Гермионе. Когда он схватил её за локоть, та легко поддалась, даже не сопротивляясь, чему он лишь усмехнулся. — Велика же ваша дружба, Грейнджер, — произнёс Малфой. — Они тебя продают, ты мирно идёшь на плаху, прямо-таки идиллия. Малфой двинулся к злополучному мешку, утягивая её за собой, а Гермиона оглядывалась, смотря на замерших у дерева Рона и Гарри. Но те молчали, смотрели ей вслед и ничего не говорили, словно ждали, что её убьют прямо на их глазах. А она, будто привязавшееся к ним животное, всё не отрывала взгляда, пока её уводили к портключу. — И ещё, Поттер, — крикнул Малфой, обернувшись. — Попробуешь нарушить сделку — следующей будет мелкая Уизли, и поверь, тут я не лишу вас билетов в первый ряд. Малфой уже взял мешок с земли и обхватил пальцами фигуру, когда Гермиона услышала голос Гарри. — Прости, — произнёс он, прежде чем её рука легла на портключ, и следом последовал лишь темнеющий вихрь.***
Колени подкосились, когда Гермиона ощутила под ногами твёрдый пол. Машинально она ухватилась за Малфоя, отчего путы туже стиснулись вокруг её запястий, вызывая нещадную боль. Из горла вырвался глухой крик, и она рухнула, крепко стиснув зубы, на мгновение в глазах потемнело, а дышать стало тяжело. В разуме мелькнула мысль, что сейчас её убивают, и она уже готовилась к этой участи, когда Малфой крепче сжал её локоть и помог подняться. Едва волоча ноги, она дошла до дивана, куда он её и усадил. Приятная мягкость, несвойственная для земли и досок, где она спала последние месяцы, отдалась в душе теплом. Гермиона блаженно прикрыла веки, стараясь отвлечься от угнетающей запястья боли, но через несколько секунд ощутила, что та исчезает. Мышцы всё ещё неприятно ныли, а кожу покалывало, но становилось легче. Распахнув глаза, Гермиона встретилась взглядом с Малфоем, сидевшим перед ней на коленях и снимающим верёвки. Он не пытался её ими задушить, наслать заклинание или проклятие. Малфой быстрыми движениями пальцев освобождал её. — Тролль тебе за убийство грязнокровок, — вырвалось у неё прежде, чем она успела осознать свои слова. — Со связанной проще. — Ты опоздала с комментариями, — ответил он, откинув от себя верёвку и поднявшись. — Минут так на пять. Гермиона горько усмехнулась, качая головой. — Рада, что ты испытываешь удовольствие от этой ситуации, — ответила она. — Поговорим позже о моих удовольствиях, — произнёс Малфой и схватил её за локоть, заставляя встать на ноги. — Идём. Быстрыми шагами он направился в один из коридоров поместья, едва ли не неся её за собой. Гермиона не знала, куда её ведут, зачем, что будут делать и как всё закончится. Да и ей по большей части было уже безразлично. Мир для неё всё быстрее становился ничем. Лишь оболочкой, в которой она просуществует ещё незначительное количество времени, прежде чем умрёт. Он сказал «прости». Так, будто на ногу наступил. Гермиона мотнула головой, прогоняя мысли, способные заставить осознать случившееся. Она не хотела этого делать, желала уйти спокойно, обмануть судьбу и не проживать разрывающую душу боль. Ощущая себя на краю гибели, Гермиона впервые бежала от себя. Не потому, что это правильно, а потому, что просто. Сейчас иного и не нужно. Идя за Малфоем, она пыталась сосредоточиться на звуках: шагах, дыхании, голосах портретов. На чем угодно, не относящемся к событиям в лесу. Гермиона понимала: ей нужно продержаться лишь несколько минут до смерти. Это же она могла? Не погружаться в собственные мысли, чтобы наконец найти покой в безымянной могиле. Малфой замер у одной из множества массивных дверей, шепча заклинание. Мгновение, и Гермиона увидела свет из комнаты, открывшейся перед ними. Малфой быстро вошёл внутрь, утягивая её за собой, а после толкнул на середину помещения. Послышалось закрывающее заклинание, и Гермиона осознала, что отсюда она больше не выйдет. — Ты обещал сделать это быстро, — строго произнесла она, смотря в пустоту перед собой. — Не терпится умереть, Грейнджер? — усмехнулся он, обходя её и вставая напротив. — Уж прости, не сегодня. — Что значит «не сегодня»? — лишь спустя секунду она осознала, что прокричала это. Довольная улыбка украсила бледное лицо, и Гермиона заметила искорки радости, пестрящие в его глазах. Малфой издевался, он испытывал ужасное удовольствие от её эмоций. Гермиона читала это в нём, пытаясь понять лишь одну-единственную вещь: если не сегодня, то когда? Сколько она сможет откладывать болезненные мысли? — Слишком много мне нужно узнать от тебя, Грейнджер, — дополнил Малфой. — Прежде чем ты покинешь этот бренный мир. Осознание тонкой нитью пролегло в разуме. Её пальцы сжались в кулаки, губы сомкнулись в тонкую линию, а взгляд ожесточился. Гермиона не планировала жить дольше этого вечера. Она не хотела боли, которая всё яснее виднелась на краю сознания, она желала всё закончить. Но он не позволял, у Малфоя были на неё особые планы. — Ты мог допросить всех нас прямо там и убить, — медленно произнесла она, чувствуя слёзы, стоящие в глазах. — Почему? Почему ты заставил их… — Заставил? — рассмеялся Малфой, словно поражаясь её выводам. — Тебя продали, Грейнджер. Продали, понимаешь? Его голос становился громче с каждым словом. Малфой, чей хитрый оскал мучил последние минуты, словно злился на неё. Он сделал шаг ближе к ней, нависая. — Как товар в Косом переулке. Гермиона попятилась от него, выставляя перед собой руки. — И сделал это твой ненаглядный Орден, твои любимые дружки, — продолжал Малфой, загоняя её в угол комнаты. — Не вини меня в твоём неправильном выборе союзников. Последние слова были произнесены на расстоянии нескольких сантиметров. Она чувствовала его дыхание, оно неприятной правдой обжигало лицо и заставляло слёзы почти катиться по щекам. Нет, они бы не поступили так. Так нужно. Это была оплата. Это спасло людей. Наверное… — И я волен делать с тобой всё, что мне заблагорассудится, — завершил он, отшагнув. — И твоя радость, что сегодня я выбираю вытащить из тебя информацию. А дальше… Малфой замолчал, смотря на неё. Всего несколько секунд, за которые она увидела в его взгляде гнев, замешательство и нотку надежды. Последнее вызвало в ней опасение ещё больше, чем перспектива пытки… — Здесь не будет действовать твоя магия, — он обвёл пальцем комнату. — Сбежать тоже не пытайся, везде заклинания. Приду к тебе завтра, и мы восстановим всю пропасть нашего школьного общения. Фраза настолько отдавала издёвкой, что у Гермионы свело зубы. Это всё походило на кошмар, от которого хотелось проснуться, но подступающая боль давала ощущение реальности. Малфой подошёл к двери и, прежде чем открыть её и уйти, вновь посмотрел на неё, словно пытаясь впитать образ, чтобы оставить в памяти. — Чувствуй себя как дома, Грейнджер. И дверь закрылась, как последний путь к отступлению. Мысли стремительно начали топить её в собственном сознании. Гермиона медленно скатилась по стене на пол, ощущая, как слёзы катятся по щекам, в горле зреет крик, а боль в сердце разрывает на части. Теперь не сбежать от страданий. Они её бросили, отдали Малфою, словно она ничего никогда не значила. Может быть, решение и не далось легко, но в итоге выбор был сделан не в её пользу. Гермионой пожертвовали ради целого мира и жизни драгоценного Гарри Поттера. И, возможно, она бы свыклась со своей участью, пошла бы на неё без тяжести сожаления, если бы это стало её выбором. Гермиона всегда отдавала предпочтение другим. Гарри, Рону, школе, магическому миру, Ордену, людям… В собственной жизни она никогда не была на первом месте, но жила с пониманием, что у всех так. Да, её очередь не настала, но однажды выбор будет в её сторону, потому что другие живут по тому же принципу. Но Гарри… Человек, в которого она верила, чьи интересы отстаивала… Она шла на бой, не думая о последствиях. А он торговался за длительность её смерти, отдавая её. Гарри знал, что она всегда выберет его, Рона, мир, да кого угодно, но не себя! И он просто согласился! Будто бы она балласт, от которого нужно избавиться. Перед глазами проносились годы школы, месяцы войны, дни боли, истерик и страданий, в которых она была для него опорой. Гермиона не спала ночами, терпела и принимала всё, соглашалась со всем, считая их друзьями. Но этого оказалось недостаточно, чтобы заслужить право на жизнь, она сделала слишком мало, чтобы остаться значимой в их жизни. Какое её действие в итоге стало решающим? Почему самые близкие люди предали её? И от чего больнее больше? От того, что они её оставили, или того, что она наивно полагала, будто они этого не сделают? Гермиона никогда не была своей, вот же ирония. Она не являлась великим Гарри Поттером, членом чистокровной семьи или сильнейшим мракоборцем. Она умная, старательная, трудолюбивая, но это никому не нужно. Всё, чем она была, — девочкой, которая однажды зашла в нужное купе. Ничего выдающегося или привлекающего. Слишком просто. И куда это её привело? Она сидела в красиво обставленной комнате, будучи заложницей без права на жизнь. У неё никого не осталось: ни друзей, ради которых она боролась, ни людей, кого она защищала, ни Ордена, чьи интересы выбирала. Гермиона Грейнджер, на пике своей видимой значимости, оказалась одна в углу тёмной комнаты Малфой-мэнора. И осознавала в этом свой конец…