Сотня: Перезагрузка. Часть 3. Восстановление

Невозможно было описать, как чувствовала себя Кларк после бесчисленных часов работы с пациентами. На улице раненых было еще больше, чем в лазарете, но после того, как блондинка произнесла речь о том, чтобы они перестали делать вид, что им не больно, все больше и больше воинов стали приходить за помощью, что только удвоило нагрузку. После этого недостатка в пациентах не было: кому-то требовалось наложить швы, у кого-то были переломы и другие всевозможные травмы; и это при том, что она тоже участвовала в битве и почти не спала с того момента, как был дан сигнал к наступлению. Кларк не просто устала, она была измотана до предела. Последние часы она думала только о том, как добраться до кровати, чтобы выспаться, прежде чем что-то еще потребует ее внимания. Сама битва заняла не так много времени, но теперь Кларк была покрыта различными жидкостями тел множества людей, с которыми работала в течении многих часов; она теряла пациентов, она спасла многих других, не считая случайной помощи, которую ей пришлось оказать своей матери во время четырех очень сложных и рискованных операций, для которых требовались обе Гриффин, чтобы у пациента было больше шансов выжить. Но даже несмотря на всю свою усталость и желание отдохнуть, сидя в медицинском центре и осматривая койки, занятые как землянами, так и ковчеговцами, Кларк не покидало чувство облегчения, что она еще может что-то сделать для этих людей, и что в некоторых случаях она смогла спасти их жизни. Осознание того, что по сравнению с прошлым разом она не была ответственна за столько смертей, стоило каждой капельки усталости, которую она на себе чувствовала. Ради такого результата она проделала бы это еще сотню раз. Вскоре после речи Лексы и после того, как пламя погребальных костров погасло, внешние двери Горы были закрыты, и только горстке воинов было разрешено остаться внутри, в то время как Рейвен и Монти, которым было поручено обеззараживать воздух, обеспечивали безопасность, чтобы выжившие покинули помещения карантина. Их было довольно мало, поскольку некоторые демонстративно отказались следовать за Майей и Джаспером. Держать Горцев в одном месте, где охрана могла бы присматривать за ними на случай, если кто-нибудь попытается что-то предпринять, было лучшим решением, которое девочки смогли придумать на данный момент; охране было приказано не причинять вреда пленным, за исключением случаев угрозы. Когда Рейвен вернулась в лазарет, чтобы сказать блондинке, что выжившие расположились лагерем в столовой на пятом уровне, она также сказала, что из того, что ей удалось понять за то время, что она провела с ними, это что группа Горцев поделилась: на тех кто счел, что Майя была хорошим выбором, чтобы представлять их перед землянами, а также тех, кто считал, что она не подходит для такой важной роли, чтобы вести переговоры об их жизнях. Услышав это, Кларк ответила механику, что люди должны взять себя в руки, потому что это разделение не пойдет им на пользу в переговорах с землянами и только поможет делу тех, кто жаждет их уничтожения. Рейвен пообещала сообщить об этом Джасперу, чтобы они со своей девушкой могли что-то придумать. «Эй», — услышала позади себя Кларк и обернулась, чтобы столкнуться с еще более усталым лицом своей матери, когда женщина села рядом с ней на одну из коек, — «Как ты держишься?» «Я думаю, это я должна спросить тебя об этом, мам», — слабо усмехнулась Кларк, — «В конце концов, именно ты почти не выходила из операционной с тех пор, как мы начали лечить раненых». «Да, но я отдыхала перед тем, как меня вызвали сюда, в то время как вы планировали и координировали это нападение. Ты слишком долго собиралась, милая, у тебя больше причин для усталости, чем у меня, или Джексона. Кроме того, я твоя мать, беспокоиться о тебе — это моя пожизненная обязанность». Улыбнувшись, Кларк положила голову матери на плечо, и ответила: «Честно говоря, я еле держусь на ногах». Обе женщины усмехнулись, обменявшись понимающими взглядами, прежде чем Эбби заговорила: «Тогда тебе следует пойти и немного отдохнуть, дорогая. Я собираюсь переночевать на одной из здешних коек, но тебе лучше вернуться в лагерь. К тому же, если я не ошибаюсь, завтра, или, лучше сказать, уже сегодня, тебе во всем придется помогать Командующей, верно?» «Но я тоже не хочу оставлять тебя здесь со всей этой работой, мама», — нахмурившись, посмотрела на женщину Кларк. «О, милая, я люблю тебя за это, но я здесь не одна. Со мной Нико, его ученики, Джексон и Питер. Со мной все будет в порядке, я обещаю тебе. А если что-то будет не так, я дам тебе знать. Не заставляй меня использовать на тебе мои материнские привилегии, Кларк Гриффин, потому что я это сделаю». «Так точно, капитан. Я обещаю, что оставлю тебя здесь гнить в полном одиночестве, как ты того желаешь». Встав и обняв мать, блондинка быстро вышла из медицинского блока, предварительно попрощавшись с другими целителями, которые все еще были там, предупредив их, особенно Джексона, чтобы они не позволяли ее матери переутомляться и обязательно сообщили, если им понадобится, чтобы она вернулась. Затем она направилась к выходу из Горы, но прежде, зашла на пятый уровень, чтобы посмотреть, как выжившие держатся после произошедшего. Там она столкнулась с Майей, помогающей людям или, по крайней мере, тем, кто позволил ей им помочь. Сама того не желая, Кларк вернулась к воспоминаниям, как стояла на том же самом месте и смотрела на совершенный ею геноцид, на тех же самых людей, распростертых на полу с лицами, покрытыми волдырями, старающихся прикрыться от воздействия внешней среды и воздуха. Сравнивая прошлое с тем, что они совершили сейчас, Кларк была искренне рада, что она не только смогла уберечь большинство из них от подобной участи, но и смогла спасти Майю. Не только потому, что девушка этого не заслуживала, но и потому что видела Джаспера, поддерживающего и помогающего своей девушке, всем, чем он мог; видеть его таким счастливым, улыбающимся — было всем, чего хотела Кларк. Оставаясь незамеченной и просто наблюдая за ними, она не могла не сравнить себя с Джаспером, потому что, несмотря на различия в их положении, они оба пережили похожую травму. Ее связывала с мальчиком потеря любви всей их жизни, даже несмотря на то, что он никогда не познает ту боль, которую он когда-то испытал, и ту боль, которую все еще помнит она. Именно это заставляло действовать так решительно, чтобы он не прошел через это снова, потому что в ее случае она никогда больше не желала знать, каково это — жить в мире, где нет Лексы. Это была невероятная боль, не сравнимая ни с какой другой, особенно в ее случае, потому что Лекса погибла по ошибке. Целью была даже не она, а Кларк. Лекса погибла вместо Кларк и чувство вины, которое блондинка впоследствии испытывала, давало о себе знать и по сей день; она столько раз желала, чтобы пуля попала в намеченную цель, а не в брюнетку; столько раз она жалела, что ей потребовалось больше времени, чтобы покинуть комнату Лексы, или наоборот, ушла раньше, потому что тогда девушка не вошла бы в тот момент в ту дверь. Жизнь без Лексы была бременем, которое Кларк взяла на себя, как она делала со многими другими вещами, в основном потому, что она знала, что должна сохранить наследие, за создание которого брюнетка так упорно боролась, чтобы впоследствии потерять это благодаря Ниа, Онтари и позже А.Л.И.Е; честно говоря, к тому времени, когда Кларк лежала на земле, просто ожидая, когда волна смерти настигнет ее, она радовалась этому не только как освобождению ото всех обязанностей, которые были возложены на ее плечи в течение полугода, но и потому, что, когда она уйдет, она воссоединится со своей любовью. Тряхнув головой, она отогнала эти мысли и воспоминания подальше, поскольку у нее не было сил об этом думать, вдобавок к усталости, которую она испытывала, когда спустилась с Горы, Кларк вдохнула свежий воздух, осмотрелась и увидела, что землян стало заметно меньше, остались только те, кто отвечал за охрану и наблюдение за Горцами. Посмотрев в сторону, Кларк увидела приближающихся к ней Мерфи и Рейвен, и улыбнулась им. «Что вы, ребята, здесь делаете?» — спросила их блондинка, когда они подошли ближе. «Что ж, и тебе привет, Гриффстер, кстати, так приятно видеть, что ты все еще жива», — подразнила Рейвен, улыбнувшейся ей Кларк, — «Мы ждали тебя, чтобы вместе возвратиться в лагерь, так как не хотели оставлять тебя одну». «Спасибо, но как долго вы двое здесь находитесь?» — спросила блондинка, — «Сколько времени я там пробыла?» «Почти сорок часов и поверь мне, Блонди, по тебе это видно», — ответил Мерфи. Рейвен и блондинка усмехнулись. «Я предполагала, что застряну там надолго, но я понятия не имела, что прошло так много времени. Что насчет Лексы?» «Командующая решила, что переговоры о дальнейших действиях не начнутся, пока у тебя не будет по крайней мере двух дней непрерывного отдыха, начиная с того момента, как ты закончишь работать, так что у тебя есть немного времени, чтобы вернуть свою задницу в лагерь и выспаться всласть». «Как мы собираемся добраться до лагеря?» — кивнула блондинка. «Они оставили нам трех лошадей. Пойдем», — сказала Рейвен. Путь обратно в лагерь землян был не слишком долгим. Пока они ехали верхом, пытаясь не утомить животных, они говорили, но Кларк устала, и едва могла удержаться на лошади без риска уснуть и свалиться. Двое других решили просто сосредоточиться на безопасном прибытии их лучшей подруги в лагерь, чтобы она могла отдохнуть. Как только троица добралась до места назначение, Кларк слезла с лошади и попрощалась с друзьями, прежде чем отправилась в палатку, которую они занимали с Лексой. Войдя внутрь, Кларк была приятно удивлена, увидев Лексу спящей в кровати и на лице блондинки невольно расцвела улыбка. Одного вида Лексы было достаточно, чтобы Кларк почувствовала радость и счастье, это была естественная реакция её тела на присутствие Командующей. Для Кларк очень много значило, что они могли быть вместе после битвы с Горой, что Лекса всё ещё была здесь, все еще рядом с ней. Она так хотела этого в прошлый раз и то, что брюнетка сейчас рядом, было тем, за что Кларк будет вечно благодарна. Подойдя к постели и сев рядом с Лексой, Кларк не могла и не хотела сдерживаться, протягивая руку, чтобы коснуться лица любимой женщины, прослеживая пальцами ее черты, словно пытаясь запечатлеть их в своей памяти. Как будто она могла забыть эту женщину, которую она любила больше, чем она когда-либо думала, что можно любить другого человека; как будто она не знала каждый дюйм кожи, каждый изгиб тела брюнетки. Кларк вспомнила, когда впервые увидела ее и о том, какой она была красивой, какой угрожающей со всей этой боевой раскраской, но в то же время, она признавала, что в Лексе, было что-то что заинтриговало её до глубины души в ту секунду, как Кларк вошла в палатку. Она не могла отрицать, что нашла брюнетку чрезвычайно привлекательной; она была бы худшей лгуньей, если бы сказала, что это не так. Лекса была, безусловно, самой красивой женщиной, которую она когда-либо видела в своей жизни и нельзя было отрицать притяжение, которое она почувствовала, как только их глаза встретились. В брюнетке было что-то, что проникло глубоко в сердце, душу и разум Кларк, и она обнаружила, что хочет быть ближе к этой женщине, поэтому она никогда не была против делить с ней палатку; в другой временной шкале, это была хорошая идея, но с другой стороны, Кларк должна была задаться вопросом, о чем она думала, подвергая себя таким пыткам, потому что это было нелегко. Совместное пребывание в палатке с Лексой означало, что Кларк смогла увидеть другую сторону Лексы, когда она снимала образ Командующей, а также момент, когда она снова становилась Хэдой. Кларк видела, как брюнетка расслабляется, переставая излучать угрозу, становясь усталой, а затем расслабленной, и видеть ее такой, только заставило Кларк хотеть узнать Лексу еще больше а в разгар войны, это было не очень хорошо, поэтому блондинке приходилось себя останавливать. Не только потому, что было не время, но и потому что она все еще восстанавливалась после убийства Финна. Она не винила в этом Лексу, потому что уже призналась себе, что настоящий виновник в том, что случилось с Финном, был он сам и его собственные действия, но именно она воткнула кинжал ему в сердце и она не могла просто отпустить это, ощущая его кровь на своих руках. Однако именно в Полисе, увидев Лексу в окружении послушников, Кларк подумала о желании узнать девушку, стоящую за титулом Хэды и о том, что она больше не может продолжать наказывать ее за предательство во имя людей, которым она обещала служить всю свою жизнь. Разве дела Кларк оправдываются не этим? Разве она совершила то, что совершила не ради своего народа? Тогда почему Лекса заслуживает наказания за то же самое? И когда Ниа угрожала ее жизни, Кларк поняла, что не может больше держать бессмысленные обиды, потому что жизнь Лексы постоянно была в опасности и в один из дней, она может не пережить очередного покушения, и блондинка даже не представляла, насколько она права. «Вернись ко мне, любовь моя». Голос Лексы вырвал Кларк из болезненных воспоминаний, возвращая ее в настоящее, к любви всей ее жизни, смотрящей на нее со смесью любви, обожания, заботы и беспокойства. «Прости, я разбудила тебя?» — спросила Кларк. «Да, но я рада, что ты это сделала. Казалось, что твои мысли унесли тебя в какое-то болезненное место». Блондинка молча кивнула, протянув руку и коснувшись живота Лексы именно в том месте, куда попала пуля, забрав ее жизнь. Лекса вздохнула: «Я так и думала. Не позволяй тому, что случилось в прошлом, омрачать наше настоящее, Кларк. Я цела и здорова, как и ты, моя любовь. Сейчас это все, что имеет значение». «Я знаю, просто меня не покидает беспокойство. Мысль о том, что с тобой снова что-то случится и я не смогу это предотвратить, не смогу спасти тебя…» Блондинка даже не могла закончить мысль и тряхнула головой, чтобы прогнать эти образы и мысли. Сев в кровати, Лекса наклонилась вперёд, чтобы соединить их лбы и прошептала: «Я здесь, любовь моя. Я здесь. Сосредоточься на мне». И именно это и сделала Кларк, что позволило ей дышать в унисон с Лексой. Они оставались так некоторое время, пока блондинка не почувствовала себя лучше. «Хочешь я приготовлю для тебя ванну?» — предложила Лекса, когда блондинка отстранилась, — «Это поможет тебе немного расслабиться. Могу только представить, как ты сейчас, должно быть, устала». Кларк вздохнула, с любовью улыбнувшись брюнетке: «Да, пожалуйста. Думаю, что мне это действительно нужно». Выбравшись из постели и поцеловал блондинку в лоб, Лекса вышла из палатки и велела, чтобы им принесли ванну и наполнили теплой водой. Ожидая, пока приготовят ванну, Кларк избавилась от своей боевой одежды и доспехов, которые ей дала Лекса. Когда все было готово, брюнетка вернулась, чтобы забрать Кларк и лично отвести к ванне. Она смотрела, как Кларк снимает одежду и нижнее белье, протянула руку, чтобы помочь блондинке забраться в ванну, наблюдая, как Кларк погружается в воду. Вздох, который издала при этом блондинка, был таким глубоким, словно каждая мышца на ее теле расслаблялась, и девушка чувствовала, что парит в облаках, от чего Лекса улыбнулась, глядя на возлюбленную. Она лучше чем кто-либо знала, что Кларк всегда находилась под сильнейшим стрессом, благодаря не только происходящему здесь, но и ответственности за их миссию, лежащую на ее плечах. «Если хочешь, я оставлю тебя, чтобы ты могла насладиться ванной?» Кларк открыла глаза и решительно покачала головой: «Нет, останься, прошу. Поговори со мной, иначе я просто засну здесь и утону». Лекса рассмеялась: «Что тебе интересно, любовь моя? Что ты хочешь знать, или о чем хочешь, чтобы я рассказала?» «Как все прошло, когда вы вернулись сюда два дня назад? Генералы довольны исходом битвы? Или нам стоит о чем-то беспокоиться?» «Некоторые из них довольны, как мы и ожидали, поскольку сражение прошло гладко, но другие все еще жаждут крови, и я даю тебе три попытки угадать, кто это может быть». «Ледяная Нация и их союзники». Сморщившись, Лекса кивнула, вспоминая Сайласа и то, что он сказал о выживших на горе. «Сейчас все очень сложно, Кларк», — заметив вопросительное выражение на лице своей девушки, Командующая объяснила, — «Если Ледяная Нация решит атаковать оставшихся в живых с Горы, я не смогу их остановить или наказать, как в прошлый раз, когда они напали на ваших людей. Единственная причина, по которой я могла это сделать, была в том, что ваши люди были частью Коалиции и находились под моей защитой. Но сейчас, поскольку у меня нет никаких связей, никаких обязательств по отношению к ним, или вашим людям, то в случае, если что-то подобное произойдёт, будет лучше, если Небесные Люди не будут вмешиваться, иначе это может плохо отразиться на вас, если вы окажетесь в центре этого спора. В таком случае, я окажусь в том же положении, в котором оказалась и была вынуждена заключить сделку с Горными Людьми. Мне будет нелегко защитить тебя и обеспечить твою безопасность. Я должна буду поддержать свой народ». Думая о сказанном Лексой, Кларк видела, что все происходило именно так, как и предполагала брюнетка. Она даже могла представить, как Ниа приказывает своим людям атаковать и убивать выживших, просто потому, что она могла, и Лекса ничего не смогла бы сделать, чтобы остановить их, поскольку технически Горцы считаются врагами землян. Если бы это произошло, это было бы кошмаром для всех; ужасным политическим кошмаром, вдобавок ко всему остальному. «Если она позволит своим воинам напасть на выживших и убить их всех, это сделает твой народ счастливым с ней, в то время как с тобой он страдал, поскольку именно она принесет им справедливость, которую они заслуживают за то, что на протяжении многих лет вытворяла Гора, верно? С ее стороны это было бы вполне разумно, верно? Например, использовать твое отступление с поля боя, как признак твоей слабости как лидера, так? — спросила блондинка, хотя это был не такой уж и вопрос, к скорее подтверждение того, что она уже и так знала. Лекса не смогла сдержать глубокого вздоха, при этих вопросах, поскольку ответ был простым, даже если они обе его боялись: «Скорее всего, да. Мне не принесет пользы, если меня сочтут слишком мягкой к людям, которые совершали такие ужасные и невыразимые поступки, против тех, кого я обещала защищать. Они будут очень недовольны мной и очень довольны ею. Хуже всего будет то, что я даже не смогу их винить, я бы тоже так поступила. Однако это не поможет нам в наших планах по привлечению Небесных Людей в Коалицию, и поэтому, нравится нам это, или нет, эта ситуация ставит нас спиной к стене, любовь моя, и решение, которое я в итоге приму, может тебе не понравиться». Кларк села немного прямее в ванне, когда тяжелым взглядом посмотрела на Лексу и спросила: «Ты имеешь в виду, нам все равно придется их убить?» Она уже почти ощущала тяжесть этого рычага и боялась ответа, который получит. «Я не знаю. Часть меня должна быть честна с тобой и сказать, что я действительно этого хочу. Принесенные ими страдания взывают к мысли, что кровь должна оплачиваться кровью», — Лекса покачала головой, — «Но часть меня также понимает, что с теми, кто выжил, мы можем быть милосердны и найти другой способ разобраться с ними. Но я не могу гарантировать, что мои люди не будут настаивать на их смерти, на самом деле, именно на это я бы и рассчитывала. Особенно Ледяной Народ и Древесный Клан. Во-Первых — потому что они просто любят хорошую драку и любят убивать людей. Во-вторых, из-за близости к территории мой клан всегда больше всего страдал от Горцев, так что, возможно, на этот раз эти два клана даже смогут договориться о чем-то. На самом деле может дойти до того, что лучшее, что я смогу предложить, — это высказаться в защиту детей и тех, кто ни разу не брал кровь у моего народа. В Отношении остальных я не стану и не могу гарантировать, что они выйдут из этой ситуации живыми», — объяснила блондинке Лекса очень мягко и правдиво, на сколько могла. «Я знаю, Лекс и я не виню тебя за это. Но есть ли какой-нибудь другой вариант, чтобы твои люди согласились? Хоть какой-нибудь?» «Может быть, Кларк. Возможно я могу предложить, чтобы те, кто брал их кровь, или даже поддерживал действия своих лидеров, были отправлены в пустыню, сосланы, чтобы никогда не могли вернуться. Но даже это опасно, потому что мы не знаем, не найдут ли они другой бункер и не воссоздадут Гору заново, и на этот раз с желанием мести в своих сердцах. Даже если бы они согласились, было бы слишком рискованно надеяться, что завтра они не станут для нас еще большей проблемой, чем были вчера. И на этот раз мы будем действовать вслепую, что мне не нравится, особенно после того, как в прошлый раз все обернулось такой катастрофой». Обдумав ситуацию, Кларк поняла, в каком непростом положении находится Лекса и чего это от нее требует и все потому, что Кларк хочет спасти как можно больше выживших. Она знала, что если бы это зависело только от Лексы, это было бы намного проще, но ее действия отражают ее как лидера и если ее люди подумают, что она не должна руководить ими, они могут потребовать вотум недоверия, а это последнее, чего заслуживала Лекса, потому что Кларк знала, что они не найдут другого кандидата. Лучшего лидера, чем Лекса. Лекса была создана для того, чтобы быть Командующей, она была рождена для этого, она предназначена для этого и она лучшая в этом. Бекка сама так сказала и доказала это, позволив Лексе получить доступ к информации о Пламени, которую больше никто в мире не знает. Как бы сильно Кларк ни хотела спасти их, она была слишком эгоистична, чтобы рисковать жизнью Лексы ради этого. И да, она знала, что это ужасно, но она тоже человек и она уже проходила этот путь раньше. Она пожертвовала Лексой, чтобы спасти людей, от которых земляне имели право требовать возмездия и она не думала, что сможет сделать это снова. Кларк не могла быть той, кто попросит Лексу сделать это снова; это уже слишком. Одна только мысль о том, чтобы сделать это, и все повторится снова, заставляла девушку чувствовать себя так, словно из лёгких уходит жизнь. «А что, эм, что насчет остальных? Тех, кого ты можешь спасти. Что мы можем для них сделать?» Лекса молчала, прокручивая в голове все возможные варианты. «Мы можем интегрировать их в Небесный Народ». Кларк уставилась на нее: «Ты думаешь это хорошая идея?» «Хорошая ли это идея?», — слабо улыбнулась брюнетка, — «Я не знаю, любовь моя. Это может подорвать хорошие отношения, которые мы строим между нашими народами, но я думаю, что это может стать единственной каплей милосердия моего народа, без риска, что их гнев обернется на нас самих. Потому что, там действительно есть невинные люди, которые сражались против своих ради нас, за наше дело, за наше право на правосудие, я могу использовать это, чтобы заключить эту сделку за них. Выжившие, которых мы помилуем, интегрируются в твой клан и становятся Небесными Людьми, и как и все остальные, следуют за своим лидером и своим народом. И вот, когда мы приведем Небесных Людей в Коалицию, они станут моими подданными и тогда мы сможем разыграть карту, что, поступая так, я смогу внимательно следить за ними, чтобы гарантировать, что они больше не будут представлять для нас угрозы. Мои люди могли бы пойти на это. Горцы им не нравятся, но за то, что они сделали во время битвы, мои люди могли бы уважить честность, которая потребовалась, чтобы пойти против своих собственных братьев и сестер, своего лидера, чтобы поступить правильно по отношению к врагу. Наверное, это лучшее, что я могу для них сделать». Кларк вздохнула, положила голову на край ванны и закрыла глаза, думая о том, как это все организовать. У нее была такая же идея, как и у Кейна, хотя и была небольшая вероятность, что это не принесет им пользы в отношениях с землянами, но зато это может стать мостом для прощения и искупления, не говоря уже о том, что она не согласна приговорить к смерти столько людей. Открыв глаза, она повернула голову, чтобы посмотреть на свою девушку, которая наблюдала за ней. Блондинка улыбнулась, прежде чем сказать: «Я думаю, это может сработать. Кроме того, это единственный способ защитить как можно больше людей, не наступив на слишком много пальцев. И чтобы ты знала, я благодарна за все, что ты пытаешься сделать для них, независимо от результата. Ты сделала все, что могла, и я люблю тебя за это». «Я пытаюсь, исправить свои ошибки Кларк. Надеюсь, я смогу сделать это таким путём». «Итак, мы делаем это? Делаем выживших частью Небесных Людей и делаем Скайкру частью Коалиции?» «Да. Я не собираюсь снова ждать три месяца, чтобы сделать это предложение, любовь моя. Было слишком опасно делать это тогда, но сейчас подходящее время, так как мой народ с вашей помощью победил нашего самого давнего врага. Память об этом очень свежа, чтобы убедить их, что это хорошая идея. И еще, таким образом, Ния не будет направлять против вас своих людей, как она делала раньше, а это то, что нужно нам обеим», — объяснила Лекса, вставая на колени у ванны и протягивая руку, лаская щеку Кларк. Пара какое-то время оставалась так, просто любовно смотря друг другу в глаза и пока они это делали, разум Кларк убежал далеко вперед, и она начала представлять свое будущее с Лексой и как это будет выглядеть теперь, после этой победы. Она собиралась рассказать о своих мыслях, когда они обе услышали снаружи палатки голос Ани, просящий разрешения войти, чтобы поговорить с Лексой о чем-то важном. Кларк попросила свою девушку пойти и узнать, чего хочет старшая женщина. Если Аня и прерывала их, то для чего-то, что требовало немедленного внимания Лексы, так что поцеловав блондинку в губы, Лекса встала и покинула девушку, которая расслабляясь, погрузилась еще глубже в ванну. Брюнетка вышла в общую часть палатки и села на трон, прежде чем позвать бывшую наставницу. Вскоре полог палатки откинулся и генерал вошла внутрь. Глядя на выражение лица женщины, Лекса сразу же собралась и стала серьезной, убрав с лица все следы счастья. Зная Аню достаточно хорошо, Командующая догадалась, что услышанное ей не понравится. «Что-то не так, Аня?» — спросила Лекса, напрягшись всем телом в ожидании плохих новостей, которые ей вот-вот поведает генерал. «Командующая, Титус прислал вам сообщение, с просьбой как можно скорее вернуться в столицу», — сквозь сжатые зубы произнесла генерал. Напряжение Лексы сменилось растерянностью: «Случилось что-то серьезное, требующее моего возвращения в Полис?» «Я в это не верю, Командующая», — покачала головой Аня, — «Если бы это было так, он бы сказал об этом». Этот ответ привел Лексу в еще большее замешательство. «Там знают, что мы победили горцев и у нас еще есть вопросы, которые необходимо обсудить? Я никак не могу уехать в такое время, разве что в случае крайней необходимости». Небрежно пожав плечами, Аня ответила: «Хранитель Пламени был предупрежден о нашей победе, Командующая и я думаю, именно поэтому он считает, что вы можете вернуться в Полис. Мы обе очень хорошо знаем, что ему не нравится когда вы уезжаете из столицы. Я не думаю, что он знает что есть выжившие и что вы собираетесь их пощадить». «Почему ты так решила, Аня? Я никогда не говорила, что планирую с ними делать», — Лекса прищурилась, глядя на свою наставницу которая просто ухмыльнулась в ответ. «Ты Командующая, Лекса, но еще ты — ребенок, которого я вырастила. Если ты думаешь, что я не могу прочитать по твоему лицу, когда ты планируешь пойти против каких-то убеждений нашего народа, чтобы сделать то, что ты считаешь правильным, то ты действительно меня недооцениваешь». «Ошибаюсь ли я, учитель, в том, что хочу дать шанс людям, которые помогли нам в этой битве? Помогли нам заслужить эту победу и никогда не делали ничего плохого нашему народу, чьим единственным преступлением было оказаться в ловушке внутри этой горы вместе с монстрами?» «Я никогда не говорила, что ты неправа, если хочешь это сделать. Ты редко бываешь неправа, когда дело доходит до оспаривания прежних представлений, которые мы просто принимаем, потому что они были всегда», — сказав это с легкой улыбкой на лице, Аня снова стала серьезной, — «Что меня беспокоит, так это Титус. Ты знаешь, что я не доверяю ему, особенно когда доходит до того, что ты бросаешь вызов его влиянию, не говоря уже о том, когда он хочет, чтобы ты поступала, или думала определенным образом» Лекса встала со своего трона и подошла к столу, чтобы налить себе воды, размышляя над этими словами и их правдивостью, очевидно, Аня еще не закончила: «Я знаю, как сильно ты ценишь его за то, что он был твоим учителем и помогал тебе научиться быть Командующей, но не думай о нем слишком высоко, Лекса, иначе ты будешь слепа к его недостаткам. Ты, как никто другой, знаешь, каковы его убеждения, когда речь идет о том, каким должен быть Командующий и как он должен жить, и мы обе знаем, что это не всегда про тебя. Ты не холодна и не бесчувственна, ты никогда не была и не будешь такой. У тебя самое большое сердце, которое я когда-либо видела у воина и именно это делает тебя лучшей Хэдой, которая когда-либо была у нашего народа. Твои чувства всегда работали в твою и в нашу пользу, но он так не думает, и я беспокоюсь о том, что он сделает, когда поймет, что ты снова скомпрометирована. Прошлого раза было более чем достаточно». На последнем слове Лекса повернулась и посмотрела на генерала: «О чем ты говоришь?». Аня посмотрела на нее так, как будто у нее выросла еще одна голова. «Ты и Кларк. Как только он узнает о ней…» «Я не имею в виду Кларк. Я имею в виду, почему ты говоришь, что беспокоишься о том, что он сделает, когда узнает о нас с Кларк? Почему ты говоришь, что прошлого раза было достаточно? Ты что-то знаешь о том, что случилось с Костей?». Наблюдая за эмоциями, отразившимися в глазах Ани, Лекса снова напряглась: «Аня, говори. Что ты знаешь?» Лекса видела, что женщина чувствует себя очень неуверенно. «Аня, я говорила тебе, что Кларк — любовь всей моей жизни. Если ты считаешь, или знаешь, что она в опасности, скажи мне». «Сейчас она вне опасности, но будет, когда Ниа узнает, кто она для тебя и мы обе это знаем». Лекса кивнула. Сделав глубокий вдох, Аня, наконец, сдалась и начала свой рассказ: «Это просто мои догадки, Лекса, у меня нет никаких доказательств, но я всегда находила очень странным то, как Костию забрали из Башни, и я думаю, что из-за своих убеждений, Титус мог иметь отношение к ее похищению». «Объясни». «Мы предполагали, что Азгеда проникли в Башню в тот день только потому, что знали, что ты покинула Полис. Они не рискнули бы пытаться забрать ее у тебя прямо из-под носа, пока ты там. Я не понимаю, как они узнали, где именно она находится. Если я не ошибаюсь, в ту ночь она была в своей комнате, верно?» Лекса кивнула, а Аня продолжила излагать свои мысли: «Судя по тому, что сказали охранники, стоявшие у дверей твоей спальни, когда их допрашивали, они ничего не слышали, что означает, что Азгеда даже не заходили туда, и мой вопрос в том, почему? Если они знали, что вы вместе, почему бы им не предположить, что даже если тебя не будет в твоей комнате, то она может быть там? Тем более, что Костия обычно имела привычку спать у тебя не зависимо, была ты там, или нет. Откуда им было знать, что именно в эту ночь она будет в своей комнате? Кто-то должен был сказать им об этом до нападения, чтобы они не теряли времени, разыскивая ее по Башне и рискуя попасться. Кто еще мог выиграть от того, что сообщил им эту информацию, как не тот, кто с самого начала был против ваших отношений?» Лекса, казалось, никак не отреагировала на эти слова, лишь отвернулась от генерала, проговорив: «Пожалуйста, оставь меня, Аня. Я не могу…» Понимая, почему девушка даже не смогла закончить то, что пыталась сказать, учитывая серьезность обвинений, выдвинутых ее наставницей в адрес ее учителя, Аня знала, что, когда Лекса будет готова, она найдет ее и закончит этот разговор. А пока она оставила девушку наедине со своими мыслями и эмоциями, и ушла. Брюнетка, ничего не могла с собой поделать, но чувствовала, как ее кровь закипает и резко остывает, когда она прокручивала в голове сказанное Аней, сопоставляя это со своими подозрениями, посетившими ее в Долине. Тогда она начала задумываться, что, возможно, Титус как-то причастен к смерти Костии, но теперь кто-то другой подтвердил, что ее идеи не были ошибочными и, вероятно, она не знала даже половины о том, что он делал без ее согласия, за ее спиной, потому что думал, что знает как для нее лучше. Это было то, чего она не ожидала услышать сейчас, и это застало ее врасплох, особенно потому, что это очень походило на правду. Подозрения Ани о том, как он помог избавиться от Костии, были вполне логичны. И подумать только, что кто-то, кому она так сильно доверяла, мог предать ее и причинить такую боль… Лексе определенно не помешало бы выпить прямо сейчас.