Начиная с поезда и далее по списку

      Гермиона каждый раз испытывала необъяснимое волнение, как только возникала необходимость собраться в дорогу. Оно преследовало её вплоть до самого отъезда и никак не зависело от цели поездки, будь то возвращение домой к родителям или опасное бессрочное путешествие. Сколько она себя помнила, беспокойство возникало в момент составления списка вещей, которые необходимо было взять с собой, и неприятно щекотало сердце. Вот и сейчас, записывая в столбец «средства личной гигиены» зубную щётку, она почувствовала, как тревога тихонько царапает нутро. Гермиона постаралась глубже дышать и мыслить рационально. А вдруг это вечно спящая интуиция всё же решила хотя бы раз предупредить свою хозяйку об опасности? Или уроки прорицания мадам Трелони всё же дали плоды и волнение не является беспочвенным? Мысли кольнули неприятно, Гермиона поморщилась. Ну с чего бы вдруг ей что-то угрожало? Она уезжала в место, которое было безопаснее даже её собственного дома: через несколько часов ей предстояло отправиться с вокзала Кингс-Кросс прямиком в Хогвартс. Мысль о возвращении в школу грела душу. Уже через несколько часов она встретится с друзьями, которых не видела целое лето. Встретится с Роном в том числе. Гермиона нахмурилась и отложила карандаш. Список был завершён. Времени оставалось немного, поэтому она принялась поспешно стаскивать вещи из всех уголков дома в свою комнату, сваливая их грудой на кровати, чтобы оттуда было удобнее укладывать их в слегка потрепанный, но всё ещё презентабельный пурпурный чемодан.       Когда весь скарб был равномерно распределён между зачарованными на бездонность чемоданом и рюкзаком, она в последний раз обвела глазами комнату, проверяя её на наличие притаившихся в темных углах дезертиров. Вроде бы нигде не завалялась забытая в спешке кофточка или вывалившийся из косметички крем для рук. На всякий случай она заглянула под кровать. Оттуда на неё недовольно смотрели два янтарных кошачьих глаза. Живоглот не привык к такому переполоху в доме. Она мысленно перед ним извинилась, но трогать кота не стала: не стоило прикасаться к нему, когда он был в таком состоянии. В этом году было решено оставить питомца дома, так как в прошлый раз он довольно болезненно перенёс переезд. Была и ещё одна причина, имевшая, впрочем, меньший вес в глазах Гермионы: она была назначена старостой девочек а, значит, ей придётся делить гостиную старост с другим человеком. Она не знала, кто займет пост старосты мальчиков и как он относится к пушистой живности, но решила не рисковать здоровьем и благополучием собственного любимца. Интересно, кто всё-таки будет жить в соседней комнате? Гермиона нахмурилась и тряхнула головой. В конце концов, зачем думать об этом сейчас? Всё равно ведь не угадаешь.       Гермиона ещё раз проверила список, мысленно ставя галочки напротив упакованных позиций, и плюхнулась на кровать. Магловская привычка «сесть на дорожку» была неотъемлемой частью ритуала сборов. Что ж, вроде ничего не забыла. Гермиона услышала звук заводящегося мотора и звонкий оклик матери, наспех потрепала вылезшего из-под кровати Живоглота и спустилась вниз вместе со своей поклажей. Пришло время отправляться на вокзал.       ***       Обняв родителей, Гермиона поспешила к платформе 9 и ¾. Торопливым пружинящим шагом она прошла сквозь стену и тут же очутилась в толпе студентов, снующих взад и вперёд по платформе. Где же Гарри и Рон? Она приподнялась на цыпочки, но не нашла ни одной рыжеволосой макушки в здешней сумятице. Девушка нахмурилась. Что ж, остаётся надеяться, что друзья сами заприметят копну её пушистых волос в толпе. Сколько бы Гермиона не пыталась, она никак не могла освоить заклинание для создания кудрей. Говоря совсем откровенно, она особо и не старалась: после парочки провалов она сочла этот навык не слишком полезным для спасения мира и не стоящим её широко известного рвения и усердия, поэтому её утренняя рутина до сих пор не обходилась без расчёски. Она потрогала свою шевелюру и кое-как поправила торчащие волосы руками. Поёрзала на месте, пытаясь найти позу поудобнее. Посмотрела на часы: как и ожидалось, приехала слишком рано. Обновила блеск на губах. Сегодня она увидит Рона после длинных летних каникул и это только увеличивало засевшую в груди тревогу.       Гермиона сжала губы. Они с Роном не виделись всё это время, хоть и переписывались всё лето при помощи зачарованных дневников: узнавали друг у друга, как прошёл их день, делились новостями из магического мира; Гермиона рисовала маленьких нескладных хомячков, над которыми Рон добродушно посмеивался. В основном писала она, так как её парень никогда не был силен в долгих разговорах и задавании вопросов. Девушка ждала, что он предложит ей встретиться на каникулах, но этого так и не произошло. Иногда она холодно отвечала или переставала ему писать, чтобы он заметил это и спросил, что не так. Казалось, Рон вовсе не замечал изменений в тоне сообщений или длительных пауз в диалоге, так что вскоре Гермиона оставила эту затею. Сейчас девушка подумала, что могла бы и сама предложить встретиться, если так этого хотела. Гермиона привычно нахмурилась: её упрямство, по-видимому, доставило больше дискомфорта ей самой, нежели кому-то другому. Она тряхнула головой. С этим уже ничего не поделаешь, лето подошло к концу.       Гермиона подняла голову, чтобы взглянуть на вокзальные часы. Большая стрелка как бы лениво соскочила на следующую засечку. Время казалось липким. Она вернула взгляд к суетящейся толпе и слегка сощурилась: хоть ветерок и водил прохладными пальцами по лицу и оголенным рукам, солнце светило неистово. Гремели колёсики чемоданов по каменной плитке, попеременно раздавался резкий женский смех, где-то в толпе гоготали и громко матерились младшекурсники, только освоившие нецензурную брань. Неподалеку от Гермионы курили старшие студенты, и до неё доносился сладковатый запах табака. Мимо неё прошел незнакомый ей паренёк лет четырнадцати; от него так сильно разило дешёвым одеколоном, что девушка, сама того не желая, невежливо поморщилась. Потом подумала: значит, ему есть для кого душиться. Эта мысль вызвала быструю улыбку. Кто-то легонько тронул девушку за плечо. Она развернулась резко и неуклюже, чуть не боднув парня головой.       - Гарри! – она тут же повисла у друга на шее, - Как же я рада тебя видеть!       Тот лишь мягко рассмеялся. Наконец Гермиона заметила за его спиной гриффиндорца с медными волосами. Рон радостно улыбался. Они неловко обнялись и тут же друг друга отпустили. О том, чтобы целоваться на глазах у всей школы не могло быть и речи. Они не скрывали свои отношения, но и не афишировали их. В компаниях всегда держались так же, как и до того момента, когда начали встречаться, не обнимались и не держались за руки, лишь иногда вскользь соприкасались пальцами. Некоторые считали это ужасно романтичным, другие же не понимали такого рода внутренних ограничений, но оставались довольны, так как никто не смущал их своими зажиманиями в гостиной Гриффиндора. Что касается Гермионы, ей просто было комфортнее не привлекать к себе и своим отношениям лишнего внимания, а Рон никогда не был против и не настаивал на обратном. Золотое Трио медленным шагом направилось к поезду, уже прибывшему на платформу. Студентов разморило яркое солнце – ноги передвигались с трудом, увязая в несуществующей тягучей грязи. Даже тревога Гермионы незаметно сменилась ватной пустотой в голове. Друзья перебрасывались короткими комментариями, касающимися погоды. Они ждали, когда окажутся в своем купе, чтобы без помех и перебивающих приветствиями знакомых обсудить всё произошедшее с ними этим летом. Их очередь постепенно приближалась.       Гермиона от нечего делать обвела взглядом толпу. Её глаза застыли, наткнувшись на слепяще белые волосы. Как будто второе солнце. Ветер на секунду стал холоднее и безжалостнее. Гермиона не заметила, как напряглись мышцы. Как будто она бессознательно приготовилась атаковать. Светлая макушка растворилась в плотной толпе так же быстро и внезапно, как и появилась. Девушка отметила про себя, что лучше бы ему не натыкаться на неё, так как сегодня, после долгожданной встречи с друзьями, её сил и боевого духа хватило бы на целую армию.       Наконец троица оказалась в бархатистой тишине купе. Когда поезд тронулся, Гермиона на всякий случай использовала несколько заклинаний-заглушек, чтобы никто не смог подслушать их разговор снаружи, и с удовольствием уселась на свое место рядом с Роном. Все трое молчали, ожидая, кто первым начнет говорить. Только теперь девушка заметила, как повзрослели её мальчики за лето. Они ещё немного вытянулись. Детская округлость с их лиц сошла окончательно, линии скул и нижней челюсти стали твёрже. Гарри ничуть не загорел за лето: его кожа оставалась белой и светилась едва заметными нитями голубых вен. На щеках проступил здоровый румянец. Сейчас золотые блики заходящего солнца танцевали в светлых радужках его глаз и хитросплетениях спутанных черных волос. Они же золотили лицо и волосы Рона. В отличие от Гарри, он, кажется, в достатке принимал солнечные ванны: Гермиона прекрасно знала, что нордического типа кожа Рона чаще обгорала, нежели загорала, но в этот раз даже на ней остался медовый солнечный след. Некоторые участки кожи всё же обгорели, особенно нос, который теперь светился красным. По всему лицу рассыпались темные веснушки. Рыжие волосы пылали в лучах заходящего солнца. Кобальтовые сидения и бросаемые ими синеватые отсветы только подчеркивали все его тёплые и яркие цвета. Её мальчики возмужали. Замечательное время, подумалось Гермионе, молодость безусловно красит.       Теперь, когда поезд отправился и остатки тревоги испарились, перестав сводить живот, девушка осознала, что сильно проголодалась. Она наверняка знала, что у Рона в сумке лежат сэндвичи с индейкой, второпях приготовленные миссис Уизли для их троицы. Гермиона просяще посмотрела на парня. Уже через минуту она, причмокивая, уплетала свой первый перекус за день, параллельно слушая негромкий разговор Гарри и Рона. Беседа в основном крутилась вокруг новостей из мира спорта и летних развлечений. С того момента, как было официально объявлено о возрождении Волан-де-Морта, прошло уже несколько месяцев, но за это время не произошло ни одного нападения, что напрягало Гермиону даже больше, чем если бы они были: затишье перед бурей, не иначе. Эта мысль не давала ей покоя даже по ночам, и она снова и снова засыпала с волшебной палочкой в руках. Девушка обернулась к своим друзьям. Те отпускали шуточки в адрес друг друга и широко улыбались. Хорошо, что им сейчас спокойно, подумалось ей. Ещё лучше было бы, если бы так было всегда.       По полу, стенам и потолку купе скакали иссиня-черные тени, плыли темно-зелёные пятна проезжаемых полей. Поезд мерно покачивался. Вдалеке замелькали башенки Хогвартса.