Удачливый клерк

Новый день для Винсента начинается по-иному, теперь он — агент в корпорации Лоботомия, а потому берётся за свою первую аномалию — Один Грех.

      По дороге в Информационный отдел мы не разговаривали. Джой мурлыкала себе под нос незамысловатую мелодию, а я рассеянно следовал за ней, на ходу жуя слегка подгоревший тост и почти не чувствуя вкуса — все мои мысли были заняты недавним повышением. Как только управляющий пришёл к этому? Единственное, что меня радовало — я раньше наблюдал за работой других агентов с аномалиями, так что знал кое-какие основы. Это помогло бы мне, реши какая-то тварюшка, что я какой-то слишком счастливый для своей работы и пожелай исправить это путем отделения моей головы от тела!       Ладно, насколько мне известно, у нас пока нет аномалии, способной на такое, но легче от этого не становилось!       Все, что меня успокаивало — это наличие гигантской пушки за спиной. Я понятия не имел, как с ней обращаться, но предполагал, что понимание придет само, как было с револьвером Джареда. А если случится что-то совсем плохое, то можно её использовать как дубинку. Да, не самое достойное применение такого оружия, но сомневаюсь, что кто-то будет меня осуждать.       — Ты там в порядке, Винс? — подала голос Джой, оглядываясь на меня.       Я с трудом изобразил подобие своей обычной улыбки:       — Я в порядке, просто до сих пор не могу смириться с повышением. — ответил я с легким смешком. Тревожным смешком.       Однако Джой расплылась в улыбке и, развернувшись ко мне, пошла спиной вперед, сцепив за спиной руки.       — Если хочешь знать мое мнение, я считаю: ты это заслужил! Тебе удалось пережить два испытания и подавить аномалию с помощью Э.П.О.С.а. Меня удивляет, что ты вообще попал в клерки. — я лишь слегка склонил голову на ее слова. Я знаю, что у клерков не самая большая продолжительность жизни (на самом деле, здесь ни у кого ее нет), но я не думал, что меня повысят после пережитого.       Теперь, чтобы избежать смерти, достаточно пользоваться Э.П.О.С. снаряжением и работать с аномалиями? Это принесёт заботы. Мое своеобразное влияние на количество полученных РЕ-ячеек при «общении» с Фестивалем Фей, скорее всего, стало ещё одной причиной для повышения.       Быть знаменитым, конечно, здорово и приятно, но все очарование и шарм быстро исчезают, раз из-за этого придётся подвергать себя опасности.       — После твоих слов, мне кажется, это не лишено смысла… просто немного удивлен, как быстро всё было одобрено. — пробормотал я. Если подумать, управляющий обладает достаточным влиянием в Корпорации, чтобы оформить всё необходимое в кратчайшие сроки. Сомневаюсь, что Малкут была против, а Йесод не похож на того, кто будет волноваться из-за подобного, пока работа остается эффективной.       «Вот дрянь… Йесод же теперь мой начальник…» — с тревогой подумал я, нервно надеясь, что хотя бы малая часть из услышанных от старших агентов баек о нем– не более чем преувеличение и фантазии моих коллег от великой любви к сефире.       Наскоро прикончив завтрак, я автоматически подсознательно поправил галстук, убедился, что фиолетовая повязка ровно закреплена на правом плече, а на одежде нет явных складок, когда мы вошли в центральный офис информационного отдела. Клерки сменили предыдущую смену и готовились к новому дню. Я увидел Елену и Джареда, беседующих у одной из стоящих вдоль стены скамеек. Удобные места для отдыха в ожидании включения регенераторов.       Взгляд Елены изменился, стоило ей нас заметит — она больше не вглядывалась в потолок, откровенно скучая, ее глаза загорелись интересом и лукавством, и она медленно поднялась со скамейки, на которой вальяжно лежала.       — Я думала, Джаред мне лапшу на уши вешал, когда говорил, что тебя повысили. Но посмотри на себя! Стоило тебе нахвататься от нас смелости, как ты стал совершенно другим человеком. — хмыкнула Елена, довольная своей маленькой шуткой, от чего Джаред страдальчески застонал у нее за спиной, а Джой тихонько захихикала.       — Естественно он получил повышение. Ты вообще когда-нибудь слышала о клерке, сумевшем использовать наше оружие? Управляющий потратил бы его потенциал впустую, оставив на прежней должности. — заявил Джаред, недовольно скрестив руки на груди. Я заметил, что его одежда отличалась от вчерашней формы: на нем был черно-фиолетовый строгий костюм с длинным галстуком в тон, а за спиной у него торчало копье, наконечник которого устрашающе напоминал одно из неровных, грубо нарисованных сердец на теле Фрагмента Вселенной.       — Видимо, я не единственный, кто сменил имидж. Руководство выдало новую экипировку? — спросил я. Джаред со вздохом потер шею.       — Ага, они хотят, чтобы я работал с Фрагментом, пока не достигну хорошего результата. Этот Э.П.О.С. должен хотя бы помочь мне не потерять рассудок, если все пойдет совсем плохо. Хотя, не могу сказать того же о твоем. — я подавил желание поморщиться. Я прекрасно понимал, от чего этот костюм защитит меня. По неведомой причине черный урон разрывал его быстрее бумаги. У меня не было никаких реальных доказательств этому, кроме информации от команды по извлечению, но, честно говоря, я не горел желанием проверять на себе его прочность. Пока костюм спасает меня от возможности отправиться на тот свет из-за взбесившейся аномалии, я буду самым счастливым человеком.       — По крайней мере хоть кто-то сможет поработать с ним без особых проблем, — сказал я ему с легкой улыбкой, ненадолго замолчав, когда мне в голову пришла одна мысль. — К слову, о работе. Что именно вы делаете с аномалиями? Я видел только фрагменты записей с камер видеонаблюдения. Джаред только открыл рот, чтобы ответить, но Елена резко оттолкнула его в сторону, и он чуть не сбил проходящего мимо мужчину-клерка, когда сама Елена приобняла меня за плечи и притянула к себе:       — Я так рада, что ты спросил, Винс, тем более, сегодня я буду присматривать за тобой весь день…       — Это еще не решено…       — Я с радостью расскажу тебе про наши обязанности! В них входит четыре работы, на какую именно тебя отправляют и к кому — увидишь по сообщению от управляющего на своем КПК. — проигнорировала она возмущение Джареда, на что он снова скрестил руки на груди с самым раздраженным видом, а Елена, как ни в чем не бывало, продолжила объяснения. — Первое и, наверное, самое простое — это «инстинкт». Тебе просто надо убедиться, что аномалия здорова, а в камере — чисто, кого-то нужно будет покормить, но марать руки не придется.       Я кивнул. Звучало несложно. Все равно, что заботиться о пожилом человеке или маленьком ребенке, только те не могли сделать из тебя отбивную.       — Вторая — «понимание». Тут тебе нужно содержать камеру аномалии не только в чистоте, но и в соответствии с пожеланиями аномалии. До блеска выдраенные полы, там, заливка всей камеры соленой водой или тараканы на стенах — исполняй любой каприз.       Понятно. В общих чертах — быть домработницей для местных монстров. Не думал, что когда-то буду пытаться им угождать, но теперь это входит в мои обязанности.       — Тоже звучит как простая работа. — прокомментировал я. Елена улыбнулась.       — Да, эти — самые простые, на мой взгляд. Остальные две — головная боль, уж поверь мне. Третье — «привязанность». Ты, наверное, по названию догадался, в чем она заключается. Но если ещё не понял… — на её губах заиграла игривая ухмылка, Елена томно посмотрела на меня из-под полуприкрытых век, проводя рукой по моей груди так, что это заинтересовало весь здешний отдел кадров.       — …ты должен быть мил и нежен с ними. — закончила она чувственным голосом. Я с искренним недоверием покосился на нее.       — Мне их что, трахать придется?       На пару секунд ей удалось сохранить томное невозмутимое выражение лица, но она тут же разразилась громким хохотом. Я оглянулся на остальных в поисках хоть каких-то объяснений. Джаред устало тер глаза, а Джой, вся красная, отрицательно качала головой.       — Когда Джой к нам только перевели, она сказала ей то же самое… — вздохнул Джаред, когда Елена немного успокоилась. Она подошла к Джой, смущенно смотрящей куда угодно, лишь бы не на неё, и ласково приобняла ту за плечи.       — Ты бы видел ее лицо, Винс! Я сказала ей, что Феям очень нравится «привязанность». — хмыкнула Елена, глядя на гуще покрасневшую Джой. — Я сказала ей, что единственный способ добиться хорошего результата при работе с ними — это раздеться и позволить им…       — ЕЛЕНА! — завопила Джой, быстро накидываясь на женщину и закрывая той рот. Её лицо можно было сравнить со спелым помидором. Елена захихикала ехиднее. Мне стало интересно, как далеко зашла Джой, прежде чем кому-то пришлось её останавливать и нормально всё объяснять.       Сцена, нарисованная моим воображением, была одновременно забавной и… неприличной.       Джаред решил взять дело в свои руки и даровать мне такой необходимый повод отвлечься, пока Джой кричала на Елену:       — Суть «привязанности» — выстраивание тесных межличностных отношений с аномалией путем длительного взаимодействия с нею. Это могут быть игры, совместная работа над чем-то или простое общение. Нас предупредили, чтобы мы не подходили к ним слишком близко — некоторые монстры используют эту возможность для превращения агентов в свои «инструменты» или берут под контроль, чтобы сбежать и сеять хаос.       Я кивнул, чувствуя, как зашевелились волосы на затылке. Если найдется аномалия, у которой хватит ума разобраться в чувствах и эмоциях людей, то манипулировать ими ей труда не составит. Это такое же гиблое дело, как загонять обратно сбежавшую тварь.       — И последнее — «подавление», работа, противоположная другим. Эту работу можно назвать самой сложной и требовательной. Здесь нам нужно подавлять аномалию в физическом и эмоциональном плане. Как я понял, работа предназначена для угнетения разрушительных побуждений аномалий, что существенно понижает их желание сбежать.       Я пару мгновений пялился на Джареда. Получается, «подавление» — игра в гребаного психотерапевта для аномалий! От осознания количества проблем, к которым приведет одна единственная ошибка во время этой работы, стало дурно. Какой нормальный человек захочет объяснять монстру, что убивать людей плохо? Я бы с радостью стал психиатром для свихнувшихся и отчаявшихся ребят, и для клерков, и для агентов, тогда меня убили бы только по приказу сверху!       — Чудо, что вы ещё живы… — на мои слова Джаред тихо улыбнулся, глядя на меня с сочувствием.       — Из всех наших аномалий хорошо реагирует на «подавление» только 1.76. Остальные и без него вполне управляемы, хотя есть пара исключений. Я уже собирался обозвать все его слова чушью, но меня опередил заревевший монотонным голосом интерком. «Всем сотрудникам приготовиться к сбору энергии»       «Вот ведь… мне бы ещё немного времени…»       Мой КПК запищал — меня отправляли работать. Я тяжело вздохнул, вытаскивая его.       «Пора разбираться, как всё это делается…» ***       — С Одним Грехом работать довольно легко, просто признайся в чём-то плохом, что ты когда-то совершил. Пока ты честен, с тобой всё будет в прядке. — объясняла Елена, пока мы шли к камере содержания аномалии. Мимо нас проходили клерки, кто-то из них даже узнавал меня и перешёптывался со своими коллегами, некоторые и вовсе кивали мне в знак приветствия. Я кивал им в ответ, задаваясь вопросом: о чём ходят слухи? Я надеялся — о чём-то хорошем и позитивном, не думаю, что я успел натворить что-то за пару дней и заслужить плохую репутацию.       — И всё? Просто рассказать какой-нибудь секрет и потом можно спокойно уйти?       — Если этот секрет можно считать грехом, конечно. — пожала плечами Елена.       Я кивнул, сверля взглядом приказ на экранчике КПК, а после поднял глаза на дверь в камеру аномалии. Глубоко вздохнув, я оглянулся на Елену. Она ободряюще улыбнулась мне в ответ и показала большой палец.       Я вошел в камеру — в гробовой тишине шум закрывшейся двери показался приговором — и застыл, только увидев Один Грех.       Неестественно большой и парящий над полом череп, прибитый к кресту, пристально уставился на меня своими пустыми глазницами. Я чувствовал его взгляд даже не кожей — он заглядывал в саму душу, и от этого ощущения у меня прошёлся холодок по позвоночнику. Я поморщился — было до ужаса неуютно. Его пристальное внимание было сродни руке, ощупывающей мою душу в поисках грехов и подбирающей мне подходящее наказание.       — П-привет, меня зовут Винсент. Я составлю тебе компанию на какое-то время. — сказал я, слегка заикаясь, и улыбнулся черепу.       Он не ответил, да и не проявил никакой реакции на мои слова, все так же таращась на меня и продолжая лапать мою душу.       Да, это не особо похоже на беседу. Он был внимательным слушателем и молчаливым судьей. Я прочистил горло и подошел к нему, присев перед ним на пол, и положил рядом блокнот с ручкой.       — Я слышал, тебя интересуют грехи? Ты что-то вроде исповедальни? — Один Грех наклонил ко мне голову, показывая своим видом, что внимательно меня слушает. Я потер руки. Что я могу ему рассказать? Было ли у аномалии собственное понятие греха или все зависело от говорящего? Я ненадолго задумался, пока не вспомнил один случай. Я нахмурился, тихо вздохнув.       — У меня был отец, я очень им дорожил. Он всегда поддерживал меня и всячески помогал. Он был корректировщиком, работал у тех, кто честно платил. У него была мечта: открыть свой Офис, управлять им вместе со своим братом, а потом, когда бы я подрос, и со мной, — я слегка улыбнулся и покачал головой. — Он сказал, что из меня получился бы хороший офисный работник — я не хотел быть Корректировщиком. Даже сказал, что будет доплачивать мне, если я стану их рекламировать. — я слегка усмехнулся, хмуро глядя в пол. — Ему так и не удалось достичь своей цели. Его убили раньше, чем он получил одобрение. Его брат в итоге прибрал к рукам все, что он заработал, оформил всё на себя, бросив меня на произвол судьбы.       Я сжал кулаки, вспомнив поганую рожу Хайда, когда тот получил еще не обустроенный офис. Выражение старательно состроенной грусти и сочувствия не смогло скрыть его радости и удовлетворения. Ублюдок ни черта не прислал мне.       — Я всегда считал: несправедливо, что такой хороший человек, как мой отец, должен был умереть, а его мечта — достаться какому-то уроду. Хайду никогда не было дела ни до меня, ни до его собственного брата. Из них двоих у моего отца было гораздо больше шрамов и травм, именно он приложил все силы для воплощения своей мечты в реальность. И этот подонок просто забрал всё принадлежащее ему, когда он умер… — ярость, охватившая меня тогда, была отвратным зрелищем. Я срывался из-за каждой мелочи, без колебаний ввязывался в драки, не чувствуя побои и синяки. Я представлял, как убью Хайда, как буду душить его, сверну его шею. Эти мысли не вызывали ничего, кроме злости и мрачного удовлетворения.       Я не заметил, как моя пушка начала накаляться и гореть, когда во мне поднялся гнев.       — В шестнадцать лет я ввязался в очень неприятную драку. Какой-то напыщенный придурок разглагольствовал, как хорошо у него все получается. Мне от его болтовни стало тошно. Он все твердил и твердил о том, что необходимо работать, что тяжелый труд принесет успех, если ты готов ради него пожертвовать собой, — я усмехнулся. — Этот жиртрес выглядел так, будто не проработал в своей жизни и часа. Я не смог выдержать его безсвязанный бред и схлестнулся с ним, сказал, чтобы он закрыл свой поганый рот и вонял им в другом месте. Мы немного поругались. — я легонько постучал по своей щеке пальцем.       — Он ударил первым, зарядил мне кулаком в щеку. И после этого началась драка. Вскоре я оказался на нём, сверху, — я несколько раз ударил сжатым кулаком по ладони. — Я бил его снова и снова, пока у меня не заболели руки. Его лицо было сплошь в ссадинах и синяках, а левый глаз заплыл и не открывался. Я бросил его так посреди улицы, едва дышащего и способного стать легкой добычей. Я оправдывал свои действия самообороной, но это была откровенная ложь: я мог оставить его в покое, когда он перестал бить в ответ, когда его крики сменились мольбами остановиться. Я представлял на его месте Хайда, я не мог остановиться. Не знаю, удалось ли ему уйти оттуда или он так и остался лежать там до полуночи. Все что я знаю — что я мог быть причиной его смерти.       Я вздохнул и потер лицо, сожаление охладило мой гнев и моё оружие потухло.       — Все, что сделал тот парень — пытался заработать на своей идиотской проповеди, а я оставил его истекать кровью на улице из-за этого. У него могла быть семья, его могли ждать дома. Я не хотел лишать семью отца. Я старался изо всех сил зарабатывать на жизнь и двигаться дальше после того случая, и вот, я здесь. Болтаю с летающим черепом, который отпускает грехи и слушает людей. — я взглянул на Один Грех, отмечая, что тот продолжа внимательно смотреть на меня, на мою душу.       Некогда нервирующее ощущение навязчивого пристального внимания исчезло, сменилось освежающей волной легкости. Будто кто-то облил меня прохладной водой, смывшей каждую частицу негатива. Я почувствовал себя… можно сказать, легче.       — Хах… не ожидал, что почувствую себя настолько хорошо… — я поднял глаза на череп, погружаясь в свои мысли, но меня быстро вернул в реальность писк КПК. Работа с Одним Грехом завершена.       — Спасибо, что выслушал меня. Мне правда нужно было выговориться и сбросить с души этот камень. — сказал я ему, вставая и записывая результаты работы. Череп коротко поклонился, вероятно, вежливо кивнув.       Я вышел из комнаты, тут же замечая Елену. Она, завидев меня, хлопнула в ладоши и широко улыбнулась.       — Смотрю, все прошло не так уж и плохо, да?       Я кивнул, положив свои записи в ящик недалеко от двери:       — Неплохо, я думал, будет хуже, черт, я чувствую себя даже лучше, чем в свой выходной.       Елена усмехнулась:       — Не удивительно, обычно я запрашиваю работу у Одного Греха, чтобы избавиться от похмелья. Ты не ошибешься, если обратишься к нему за помощью, если ты не брехучая собака.       — Кто-то пытался наврать ему?       — Ага, были такие ребята. И после этого они сошли с ума. Что не так уж и плохо, если знать о последствиях честной исповеди.       Я покосился на неё, вопросительно подняв бровь:       — И что произойдет, если признаешься в чем-то действительно ужасном?       Елена пожала плечами.       — Ну, последнему парню, который это сделал, стерли все воспоминания за шесть лет, а на всем объекте отрубилось электричество.       Я побледнел от шока и гневно глядя на неё.       — Не думаешь, что стоило предупредить об этом до того, как я выговорился этой парящей хрени?!       Она махнула рукой, легкомысленно фыркнув:       — Расслабься. Сомневаюсь, что ты сделал что-то настолько ужасное, что привело бы к таким последствиям.       Я покачал головой со вздохом. Мой КПК запищал, оповещая об очередной работе, на этот раз у Фестиваля Фей. Через пару мгновений сообщение пришло и Елене. Она улыбнулась мне:       — Видимо, сегодня мы будем скакать как гончие. Разберешься сам? Или мне вести тебя за ручку до комнаты злой и страшной феи? — подразнила она. Я закатил глаза.       — Нормально со мной всё будет, пока я не сделаю что-то глупое, как тот парень, которого они съели на днях.       Елена скривилась.       — Да, это было не очень… Не дай себя сожрать, Винс. Это был бы очень печальный конец для парня, который подавил аномалию, будучи клерком.       Я отмахнулся от нее, слегка кивнув, когда мы разошлись по коридорам. Вскоре я добрался до камеры Фестиваля Фей, и, взяв со стены чистый блокнот, направился к двери с легкой улыбкой на лице.       «Впрочем, всё не так уж и плохо…»