Муж алкоголик — горе в семье (в их случае — нет)

      Шатёр оказался пуст, как карманы Хэ Сюаня после очередного повышения долга. На широком бревенчатом столе были разбросаны листы свитков, исчерченные символами незнакомого языка. Огонёк лампады окончательно потонул в масле, и от стеклянного сосуда поднимался вялый дымок.       Темноту разгоняли только сгустки света на ладонях Му Цина и Фэн Синя, без участия Ян Цая, ведь его руку всё также тянуло вниз мёртвым грузом, а сам мёртвый груз отрешённо вглядывался в непонятные символы, словно не замечал, что автор документов немного так отсутствовал. — И часто он у вас стоя медитирует? — впервые за весь обратный путь подал голос Ян Цай, слегка встряхивая свой рукав, чтобы добиться хоть какого-то отклика.       Безуспешно. — Просто он сначала обещает каждой встречной коряге мир во всём мире, а потом пропадает, когда сталкивается с ограниченностью доступных возможностей, — глухо объяснил Му Цин, не глядя на призрака.       Ян Цай издал что-то среднее между вздохом и смешком, кардинально поменял тактику и оторвал пальцы принца от смятого куска ткани. Рука Се Ляня упала вдоль корпуса с тихим хлопком. Бог тупо моргнул. — Его здесь нет. — Умница, — приторно похвалил Ян Цай и потянулся к виску.       Несколько мгновений его лицо оставалось ровным и беспристрастным, но вскоре погода мысленной беседы сменилась, отчего он шумно пропустил фальшивый выдох сквозь сжатые зубы, бормоча вслух: «нет, я не собирался выгуливать богов до утра»; «да, приказ выполнен… мой генерал»; «а у вас своих ног нет? вроде колено всё-таки уцелело»; «хорошо, наказывайте за излишнюю дерзость, мне не привыкать».       После кивка с посылом следовать за ним, призрак откинул шторку шатра и вышел в объятия пропахшего копотью воздуха. Се Ляня вновь потащили за провожатым, но он даже не осведомился о личности составителя маршрута его дальнейших передвижений. Если Ян Цай ушёл вперёд, значит, имя того, кто на этот раз уверенно тянул принца за локоть, можно было угадать с двух попыток. Вот только его разум занимал лишь просчёт возможных рисков и недочётов внезапно возникшего и, если говорить честно, абсолютно безумного плана.       Тропинка хаотично плыла перед глазами, рассыпаясь на цветные пятна. Се Лянь отказывался признавать, что причина заключалась в его нечеловеческой, безбожной усталости, поэтому винил во всём алкоголь.       В гениальной идее Се Ляня зияла сквозная дыра, и он не знал где найти ветки, чтобы худо-бедно её прикрыть. «Маскировать проблему, но не заниматься её решением» — принц усмехнулся от собственной спонтанной метафоры. Ещё вчера он думал, что такой подход присущ только Небесам, но сегодня кое-что случилось. Или кое-кто. Или его муж… Чёрт возьми, с возможностями Саньлана ветки бы искать не пришлось! Кстати о ветках.       Острый мыс сапога принца неловко пнул засохший сучок, и кусок дерева пролетел по низкой траектории, угодив в ближайший костёр. Пламя жадно набросилось на добычу, как оголодавший хищник. Красные блики отразились в глазах Се Ляня. Пару секунд он колебался между сомнением и облегчением. Облегчение перевесило.       Всё будет хорошо, а если не будет, то иди оно всё лесом, Се Лянь попросит о низвержении или наконец примет статус нового Императора, чтобы торжественно изгнать самого себя.       С такой позитивной установкой он и остановился около самого масштабного кострища, точнее впечатался в плечо… Му Цина? О, так его вёл Му Цин? Се Лянь так и думал!       Вокруг горящего каменного круга рассыпалась стайка странно-оживлённых солдат. Тени копошились с весёлым гулом, который перекрывал даже потрескивание костра. Призрачный Генерал сидел на продолговатом бревне, вытянув ноги вперёд, рядом с ним разместились двое подчинённых в накидках разных цветов. Они пытались говорить поочерёдно, соблюдая холодную вежливость, а их командир не участвовал в разговоре, но периодически согласно кивал, демонстрируя, что внимательно слушает.       Ян Цай громко кашлянул, чтобы привлечь внимание к их появлению, и отвесил рваный поклон. — Генерал, ещё раз публично оповещаю вас о том, что приказ выполнен. А также… — идеально отточенная реплика предательски сбилась. — Один из богов хочет сделать вам предложение. — Спасибо, я как раз вдовец.       Тишина была настолько оглушительной, что хотелось зажать уши ладонями. Ветка в костре щёлкнула и отлетела в кусты. Солдаты разразились истошным хохотом. Генерал позволил себе незаметно хмыкнуть в кулак и вновь гордо приосанился, излучая пугающую невозмутимость, в то время, как Ян Цай хлопнул себя по лбу и запоздало исправился: — Хочет изложить вам предложение.       Ситуацию это особо не улучшило. Се Лянь не знал смеяться ему или плакать, а его друзья избрали путь предательства, когда наивно предположили, что их смех несильно выделится из надсадного лая армии. Но Се Лянь стоял в чжане от них!       Наконец, либо нетипично расслабленный генерал устал от угрюмой неловкости своего подчинённого, либо над ними сжалились сами Небеса, но эта мнимая пытка закончилась. Точнее, Се Лянь так думал… — Хорошо, — командир пересел на край бревна и уложил локти на колени, — надеюсь, мне ждать предложение от того, который самый дикий, но самый толковый.       Глаза принца округлились.       «Это был комплимент?»       «Понятия не имею», — с опозданием отозвался Фэн Синь. — К тому же он похож на девушку больше, чем сами девушки.       Се Лянь со стоном дополнил раннюю мысль.       «Это был не комплимент»       К уважению Му Цина и Фэн Синя, они вовремя заметили свою пространственную близость к принцу и благородно не засмеялись в голос. Се Лянь предпочёл ничего не комментировать и упёрся взглядом в огонь, находя какую-то странную душевную связь с обугленным, дрожащим сучком у самой кромки каменной ограды.       Резкий, хотя и порядком осипший голос Ян Цая перебил фыркающий гомон призраков у костра и обратился непосредственно к главному: — Генерал, простите за дерзость, но вам действительно стоит выслушать идею Се Ляня, касаемо нашей ситуации.       Ого. Се Ляню захотелось впечатлённо присвистнуть. Значит, его имя всё-таки запомнили, хотя Фэн Синь позвал друга при Ян Цае всего один раз? Слишком увлечённый приятным моментом банального уважения принц не сразу обратил внимание на то, как разительно омрачилась окружающая обстановка. Солдаты прекратили мельтешение и встали по стойке смирно, а генерал поднялся с бревна и навис над обречённо вздохнувшим Ян Цаем. — Позволь резюмировать, Ян Цай, — взгляд призрака походил на шторм посреди океана. — Ты выучил имя одного из лазутчиков и в красках расписал ему военную тайну?       Ян Цай пристыженно вздрогнул и впился ногтями в ладонь, оставляя на коже глубокие полумесяцы. Но что-то не менялось. Он всё также смотрел генералу прямо в глаза, и в нём не было страха, только многовековая усталость. — Мы уже почти две тысячи лет тратим посмертие на позёрство, — его слова звенели и рвались. — Это уже не дорога к цели, а шлейф погибели и разрушений. Наша новая жертва не принесёт покоя, всё снова рухнет раньше, чем зацветёт. Вы называете армию непобедимой, но вариант смертных подходит больше. Проклятый легион.       Воздух рассекла полновесная пощёчина. Затылок Ян Цая отклонился назад, а шея противно треснула. Он рухнул на землю, как кукла с перерезанными ниточками, но не издал ни звука. Солдаты опустили головы ещё ниже, хотя держались с такой стойкостью, словно подобное происходило далеко не в первый раз. — Может, ещё что-нибудь дополнишь? — генерал сделал угрожающий шаг вперёд.       Вены на его шее вздулись, а глаза почернели. Вид призрака обещал пролить много чужой крови в наказание за непослушание. Он шагнул ближе, и ещё ближе, но тут его сапог наткнулся на внешнюю преграду. Мужчина вскинул подбородок и изучил причину своей заминки. Се Лянь с выразительной беспечностью преграждал ему путь, наступая на землю у самых волос затихшего Ян Цая. — Прочь, — приказал генерал, не желая тратить время на незначительный мусор.       Но Се Лянь не числился в рядах этой армии, и приказ не вызвал в нём должного трепета. Зато всколыхнул присыпанную пеплом и песком привычку — прыгать, когда другие стоят; перечить, если не согласен. — Разговор среди равных решается честью, спор среди несогласных решается кровью, — он приложил кулак к груди и продолжил говорить так, словно заученный текст являлся продолжением его языка. — Желаешь что-то доказать — сразись. Где не помогут слова — вмешается меч. Если вы не хотите меня слушать, тогда одержите верх в бою, генерал.       Тишина. Призрака мгновенно покинуло убийственное настроение, и теперь в его глазах блеснул слабый, но ощутимый интерес. Он свёл густые брови к переносице, и как будто бы взглянул на принца по-новому. Се Лянь не убирал руку с груди, ожидая чужого хода. — Недурно, мальчик, — размеренно процедил генерал с нотками одобрения. — Но я не знаю армию, в которой имел бы место такой порядок. — Такой порядок существовал в армии Сяньлэ, — прозвучал звонкий оклик из края безмолвной шеренги.       Неприметный солдат, на котором ранее сгустились тени близстоящего дерева, смело шагнул вперёд и отрывисто поклонился. Все взгляды устремились на его хрупкий выцветший силуэт.       Му Цин сглотнул так громко, что это донеслось до обострившегося слуха Се Ляня, а Фэн Синь крепко выругался. Принц намерено-запоздало обернулся в направлении говорившего. Он сделал это самым последним, и не зря. При виде отголоска давно забытого прошлого в лице позолоченных вкраплений на тунике и особой формы заржавевшего меча его сердце пропустило удар и с немым криком остановилось.       Солдат с тугим высоким хвостом не успел дорасти до полноценного мужчины. Его лицо не лишилось подростковой округлости, торс казался гибким и угловатым, а золотые глаза светились искренней наивностью. Но последним гвоздём в крышке гроба небожителя стал его взгляд. Посреди ночи, полной звёзд и промозглой прохлады, он смотрел на Се Ляня, как на солнце. — Ваше Высочество наследный принц, — юноша поклонился куда почтительнее и ниже, чем ранее продемонстрировал для боевого командира. — Не смей, — раздался сдавленный треснутый шёпот.       Только спустя секунду Се Лянь узнал в нём свой собственный. — Вынужден не подчиниться, — весело крикнул солдат, не разгибая спины. — Я не знаю другого способа, как выразить свою благодарность.       «Вонзи мне сук в глазницу и прокрути три раза — вот достойная меня благодарность» — мысленно прохрипел Се Лянь, но его горло слишком иссохло, чтобы позволить произнести это вслух.       За что его благодарить? За талантливое управление армией, наполненной детьми? За безуспешные попытки сдержать слёзы при виде ещё одного непреднамеренно погибшего солдата? Далеко не каждый из них в последствии стал Непревзойдённым Демоном и позвал Се Ляня замуж. Кто-то… прибился к Проклятому легиону, обречённый строить замки из песка. — За что?       Солдат распрямился, как прут, и забавно склонил голову набок, излучая железное непонимание. — Как это за что? — юноша не сдержал эмоций и яростно всплеснул руками. С бело-золотых рукавов посыпались комки застывшей грязи. — Когда страны рушатся — боги всегда затыкают уши, выкалывают себе глаза и молчат. А вы спрыгнули, пожертвовав всем. Людям было некого ненавидеть, и их гнев обрушился на вас, но вы не поднялись обратно к благодати, а пали вместе со своим народом. Если у кого-то по этому поводу возникает что-то меньшее, чем восхищение — я готов полезть в драку.       Сила этих преданных слов вышибла из груди Се Ляня последние остатки кислорода. Он почувствовал, как веки запылали не хуже просушенных веток в костре. На самом деле такое отношение имело куда более смертоносные последствия, чем самый острый и качественный клинок. Оружие могло принести только боль, а вот искренность без задней мысли будила зверя намного опаснее. Надежду.       С обеих сторон от промороженного тела Се Ляня возникли две подорванные тени. Теперь между генералом и мирно лежащим на земле с глазами, устремлёнными в небо, Ян Цаем стояли три выживших гражданина падшей страны. Щёки Му Цина блестели от слёз, Фэн Синь пустым взглядом буравил доспех на груди бойца из Сяньлэ.       В тот момент им не нужно было договариваться, чтобы принять совместное решение. Нужных слов просто не существовало. Единственным отдалённо правильным вариантом было:       Му Цин склонил голову в почтительном поклоне. Фэн Синь в тот же миг последовал его примеру. Се Лянь вновь заставил себя шевелиться последним и наклонился вслед за ними, преднамеренно ниже, чем полагается богу.       Происходило что-то воистину немыслимое. Небеса кланялись неизвестному умершему мальчишке. — Ах, прекратите! Пожалуйста, прекратите!       Призрак был не настолько высокого уровня, чтобы стимулировать фальшивый кровоток, но будь у него такая возможность — его щёки походили бы на красный кленовый лист.       Генерал наблюдал за этой картиной с отстранённой задумчивостью. Его пальцы монотонно постукивали по подбородку, когда он глухо заговорил. — Так значит, ты бог, который слышит молитвы? — Он бог, который желает оказать помощь, не дожидаясь молитв.       Ян Цай резко вправил шею на место, и от пронзительного стона его костей три бога слегка опомнились, возвращаясь в вертикальное положение. Призрак сглотнул что-то очень вязкое и объёмное, прокашлялся и вскочил на ноги. Се Лянь оглянулся на него с немым вопросом о самочувствии, но Ян Цай ответил не словами, а грубым толчком в его плечо, чтобы протиснуться через заслон и закончить миролюбивый разговор. — Кстати говоря, если отказаться от вызова, то, кха, высмеивают не отвергнутого, а труса, который предпочёл не пачкать руки.       Призрак представлял из себя невероятное зрелище, пытаясь протолкнуть линейную речь сквозь переломанное горло. Из уголка его рта стекала ниточка жёлтой слюны, а кадык под бинтами мелко дрожал, но это не заставило его отказаться от неразумной перепалки с главнокомандующим. Правда теперь он смотрел исключительно вниз, не в глаза.       Генерал кинул мимолётный взгляд на солдата Сяньлэ и получил подтверждающий кивок. Его губы слегка подёрнулись. — И откуда тебе это известно?       Ян Цай снова подавился и густо сплюнул. — Любознательность. — Мгм, смотри мне в глаза.       Се Лянь, всё ещё пребывая в состоянии обречённой туманности, вяло отметил очевидную перемену в тоне мужчины и предположил, что случай действительно не первый, но на этот раз явно перегнутый.       Ян Цай смотрел куда угодно, но только не в приказанную точку. — Зачем? — низко прохрипел он. — Никто обычно не смотрит. — Ты не «никто», ты моя правая рука. — Ага, только в тот момент, когда у вас своя устанет.       Се Лянь внутренне съёжился, ожидая щелчка лопнувшей струны чужого терпения, чтобы вовремя успеть вмешаться, но генерал проглотил дерзость, как сахарный леденец. Даже напротив, в выражении его лица проскользнуло что-то близкое к… облегчению? Се Лянь не мог сказать наверняка, он слишком давно не встречал личностей с эмоциональным диапазоном полена.       Некоторое время всё окружение молчало, Ян Цай ковырялся в грязи сапогом, а потом щёлкнул зубами и пробормотал: «принято». Генерал кивнул и, как оказалось, покинул их личную духовную сеть. — Я не стану драться с тобой на мечах, — мужчина полностью переключился на Се Ляня. — Силы не равны. Тебя шатает, при том, что ветер стих, заметь.       Се Лянь не нашёл в себе силы возразить. Вероятно, со стороны было виднее. Однако призрак не собирался предавать кодекс совершенно незнакомой для себя страны и крайне неожиданно пошёл на компромисс. — Поэтому предложи другую альтернативу.       Се Лянь изнеможённо вскинул подбородок. — Например? — Не знаю, — генерал неопределённо дёрнул плечом и хмыкнул. — Придумай и предложи.       Замечательно. Се Лянь выделил себе минуту на рефлексию. Кроме боевого мастерства в его арсенале не завалялось навыков, хотя бы отдалённо близких к совершенству. Но, если так подумать, Саньлан в своё время поставил на колени не только бойцов, но и богов литературы и, пускай, принц не мог похвастаться его красноречием, существовал шанс, что за годы их брака Се Лянь нахватался не только дурных привычек.       Вздохнув, он поделился первым возникшем вариантом: — Литературный Цзюлин?       Генерал осмотрел его лицо с выражением наглядной жалости. — Это алкогольная игра.       Разве? Се Лянь попытался связать термин с особенностями правил. Он ведь просто вспомнил что-то со словом «литература», для чего жизни всё так усложнять? Впрочем, он не умер от вина — не умрёт и сейчас, а если умрёт, то, как отметил один призрак — он всё равно всегда готов. — Сойдёт. — Нет, ты не понял, — поразительно мягко возразил мужчина. — Алкоголь никак не влияет на мёртвых, а значит, твои шансы равны шансам петуха снести яйцо.       «Молодой человек», — принц внутренне поморщился, — «может быть вы включите голову или… сердце с остальными органами? С вашей аурой сложно поверить, что вы так не умеете».       Вслух эти мысли предсказуемо не прозвучали. Вместо этого Се Лянь вспомнил, что в собачьей конуре следует лаять и грызть кости, а не усаживать псов за стол, поэтому применил свои потрясающе ограниченные знания о физиологии бескровных призраков и продолжил гнуть в сторону первой идеи, чтобы, спаси, Господи, ему не пришлось придумывать вторую. — Неужели в многотысячной армии не найдётся несколько бочек специально для покойников?       Сила жалости во взгляде генерала многократно возросла. — Очевидно, что найдётся, но для живых тот же «Плачь Девы» покажется ядом.       Не то, чтобы Се Лянь был к этому не готов. — Сойдёт, — тупо повторил он.       Такие напитки, точнее, нечто похуже его собственных попыток приготовить чай, не показываются для живых ядом. Это и есть яд. Принцип до смешного простой — едкая смесь прожигает мертвецам внутренности и вызывает их разложение изнутри, что для бескровного ощущается чем-то схожим с глубоким алкогольным опьянением.       Один раз на рынке Призрачного Города принц практически попробовал что-то такого рода, но Саньлан выбил бокал прямо из его рук, и слепого бармена больше никто никогда не видел. Раз не попробовал тогда — попробует сейчас, к чему лишняя паника?       Генерал явно не разделял его необоснованной беспечности, но виду не подавал. — Слабоумие и отвага, — так звучал итоговый вердикт. — Хорошо, несите три бокала по возрастанию и бутылки.       Как только стайка призраков понеслась выполнять приказ, Се Лянь вновь столкнулся с угрозой оглохнуть.       «Ваше Высочество, жизнь не заканчивается на одной ссоре, одумайся!» — тщетно пытался Фэн Синь.       «Что движет твоими поступками?! Если ты подохнешь — я тебя убью!» — не отставал по громкости Му Цин.       «Друзья мои, до этого момента у нас не было плана. Теперь он есть. Пожалуйста, кричите мне в уши шёпотом», — слабо попросил Се Лянь, а после всё же прояснил несколько особенностей своего организма.       Южные боги не казались обнадёженными, но самое лучшее их ожидало только впереди.       Перед костром взгромоздили переносной стол и выставили шесть чугунных рюмок — две каждого размера — в ряд по накатанной. Ядовитый строй завершала пара полных до краёв бутылок.       Се Лянь опустился коленями на иссушенную костром траву, и оценил насколько ему в скором времени станет плохо. Предварительные расчёты не лучились оптимизмом. Генерал занял место напротив, но вместо короткой подводки к игре озвучил один, опять же забытый принцем, нюанс: — Если ты выиграешь, ладно, будем честны, когда ты проиграешь, меня не устраивает вариант остаться ни с чем. Твоя победа — я выслушиваю твои бредни, что ты предложишь в случае моей?       Се Лянь несколько призадумался. В его рукавах не осталось даже недоеденной маньтоу, к тому же, вероятно, подобная ставка могла устроить только Саньлана и не являлась сомнительным фетишем всего призрачного общества. У Се Ляня не было с собой ничего достойного, кроме… самого себя. В любом случае, не сказать, что он не привык чего-то терять. — Если выиграете — отрубите мне голову, — произнёс принц таким будничным тоном, словно оценивал погоду за окном.       Три мучительных секунды совершенно ничего не происходило. Ветки потрескивали в объятиях пламени. Где-то в отдалении пиликнула какая-то птица. Затем— — Се Лянь! Нет! — четыре руки одновременно сжали его плечи и для верности встряхнули.       Се Лянь поддался инерции рывка, как кукла-болванка, и только когда чужие пальцы задели уже порядком забитую мышцу, резко высвободился и, игнорируя голос (крик) разумов, уставился на генерала в ожидании вердикта.       Призрак понимающе кивнул и сделал вывод, что «слабоумие» в его ранней оценке всё же перевешивает. Но собственной выгоды даже в такой безумной ставке он не находил, как бы ни старался. — Смело, честно, глупо, — перечислил он по пальцам, и его ровный голос перекрыл обоих южных богов разом. — Но зачем мне это?       Се Лянь сел более прямо, мысленно шикнул на друзей (без видимого успеха) и, подражая спокойствию генерала, объяснил: — В ведении боя важен не только силовой перевес, но и моральный. Вы ведь когда-нибудь всё-таки столкнётесь с Собирателем Цветов Под Кровавым Дождём, верно?       Молчание послужило ему знаком согласия. Се Лянь сглотнул и безмятежно улыбнулся. Если и было подходящее время выложить все карты на стол, оно наступило именно сейчас. — Ну тогда голова его мужа даст вам весомое эмоциональное преимущество.       Се Лянь вполне ожидал удивлённо подпрыгнувшей брови своего оппонента. Он ожидал осенённого мычания Ян Цая с посылом: «так он жил в этом городе не просто шутки ради!» И также он ожидал выразительной реакции Му Цина и Фэн Синя, поэтому, справедливо будет признаться, что принц пересмотрел несколько своих стереотипов, когда его предположения не пересеклись с действительностью.       Генералы обречённо переглянулись и как бы невзначай окинули взглядами окружающую обстановку. Их голоса с механическим звоном возникли в канале духовной сети.       «Так, ты вроде умеешь устанавливать шумоподавляющий барьер?»       «Кишки порвутся от такого заклинания, но пару минут продержу. Хватит?»       «Я возьму на себя ту кучку солдат, а ты попытайся обездвижить А-Ляня и сразу бросай на плечо»       «А если будет брыкаться, как в той жуткой пещере?»       «Ну так прояви выдержку, придурок, он на вид весит, как котёнок»       С одной стороны, Се Лянь не мог не порадоваться прояснению во взаимодействии своих друзей. Вон даже совместно что-то спланировали, улучшения на лицо! С другой же, Се Лянь чисто случайно слышал каждое, мать его, слово!       «Эм-м, ничего, что я тоже здесь?»       «Ой, будь добр, помолчи. Не тебе себя спасать, имей уважение»       Крыть было нечем. Се Лянь в очередной раз проглотил усталое недовольство и вернулся к чему-то чуть более актуальному. Ему даже не требовалось объяснять генералу тонкости убийства богов, потому что командир армии, проклятой богом, несомненно знает их куда лучше, чем сам Се Лянь.       Вот только вышеупомянутого призрака намного больше интересовали не средства для выполнения задачи, а подробности в её оглашении. — Муж? — немного растерянно переспросил он.       Се Лянь кивнул. — Муж, в смысле муж? — генерал с апатичным видом ударил кулаком о кулак, нуждаясь в финальном уточнении.       Се Лянь собирался умереть на месте, когда с болезненно красными ушами повторил предыдущий кивок. Призрак промолчал, вероятно, просматривая в памяти все свои недавние, несколько опрометчивые, колкости в сторону небожителя. Наконец он закончил обрабатывать информацию и с протестующим скрежетом придумал ещё один вопрос. — Значит, ты ненавидишь своего мужа?       Се Лянь умудрился настолько влиться в тавтологический порядок действий, что удержал свою шею от третьего кивка только в самый последний момент. Он уже привык проявлять твёрдость характера, когда такого рода выводы делали по отношению к Саньлану. Но впервые на его практике подобный тезис применили к нему самому.       Принц поморщился, осознавав, что вопрос в принципе имел все основания существовать и, пускай, он не часто находил в себе достаточно уверенности, чтобы сказать это мужу в лицо, он не позволит усомниться в своей искренности даже случайным прохожим. — Нет, — тихо не согласился Се Лянь. — Я люблю его так сильно, что не против умереть, если это ему поможет. — Судя по моим наблюдениям, ты не против умереть и без каких-либо особенных причин, — справедливо заметил призрак, насмехаясь. — Но не то, чтобы меня это касалось. Можем начать. Я принимаю твою ставку.       Се Лянь перевёл взгляд на три наполненные рюмки с возрастающим объёмом и торжественно завершающую общий ряд бутылку грязно-пурпурного цвета. От толстых каёмок стаканов поднимался розоватый пар, и одного вида этого зрелища хватило, чтобы внутренности принца протестующе сжались. Может, всё же не стоило соглашаться пить яд ради доказательства своей бесценной точки зрения?       Му Цин и Фэн Синь нашли себе место у него за спиной. Их осанки были как-то нездорово-идеально натянуты, а руки сжаты в кулаки. Ян Цай не стал обременять себя этикетом и просто сел на траву в дальнем углу стола, предоставляя себе возможность наблюдать с наиболее удачного угла. На короткий миг они встретились с принцем глазами, Се Лянь приготовился вежливо отвернуться, но призрак дёрнул бровью и что-то прошептал одними губами. Или это переводилось как: «не подведи», или как что-то не очень цензурное, или Се Лянь не умел читать по губам, что также не стоило упускать из внимания.       В правилах «поединка» не скрывалось ничего сложного: они по очереди декламируют начало известного изречения или идиомы и, если оппонент заканчивает её верно, то загадавший пьёт. В случае чужой неудачи — наоборот. Выигрывает либо тот, кто после четвёртого подхода выпил меньше, либо (что больше относится к Се Ляню) тот, кто пережил все раунды.       Принц незаметно подсчитал цену раундов в случае, где начнёт он, и благоразумно уступил право первого хода генералу. Тот не утрудил себя лишними протестами и спокойно процитировал: — Есть два вида совершенных людей…       Се Лянь недоверчиво прищурился. Слишком очевидный выбор призрака настораживал, хотя… Всё резко встало на свои места. Как-то всё это немного самовлюблённо, но, кто такой Се Лянь, чтобы жаловаться лёгкой победе? — Те, кто мёртв, и те, кто ещё не родился, — Се Лянь неловко отвернул голову, когда решился дополнить. — Радует, что с самовосприятием у вас всё в порядке.       Генерал довольно хмыкнул, подхватил первую рюмку, как редкий полевой цветок, и залпом проглотил. Се Лянь мужественно проследил, как напиток потёк по его горлу через сквозную дыру на шее. Зато принц точно сможет заметить маловероятную попытку сжульничать. Это же плюс?       Се Лянь недолго думал над собственным ходом, потому что желание отплатить той же монетой, нежели играть за победу, пересилило здравый смысл. — Неважно, насколько высока гора… — мягко улыбаясь, произнёс он.       Призрак смерил его пронизывающим взглядом. Стыдно было признать, но презрительное обвинение, сквозящее в каждой клеточке чужого лица, заставило принца ощутить лёгкий укол самодовольства. Он слишком устал, чтобы счесть это напрягающим, и вместо этого невинно потёр щёку, словно выбор цитаты не имел никакой подоплёки. — Она всё равно не сможет затмить солнце, — сказал, как отрезал, генерал, а после пробормотал чуть тише, но всё же различимо. — И ты ещё имеешь наглость комментировать моё самовосприятие.       В том, что Се Лянь невольно самоутвердился проскакивал один безусловный изъян — второй по размеру бокал, полный яда.       Принц посмотрел на небо, любуясь светлеющей каёмкой над верхушками деревьев, отсчитал от трёх до одного, схватил бокал и осушил одним глотком. Му Цин и Фэн Синь выглядели так, будто собирались разжать ему челюсть и попытаться избавиться от фиолетовой жидкости, как это делают для малоразборчивых в пище собак. Их сдерживал только исключительный самоконтроль.       Се Лянь тяжело сглотнул, стараясь оценить всю глубину своих первичных ощущений. Горьковато. Явные нотки спирта. Тепло. Очень тепло. Горячо! Он сложился пополам и надсадно закашлялся, сжимая мантию на груди до тихого треска. На глаза навернулась непонятная влага, а генерал с интересом следил за каждой его реакцией, словно чего-то ожидая. Внезапно принц распрямился, уставился на него в ответ и… пошатнулся. — Так быстро? — с лёгким разочарованием пробормотал призрак, наблюдая, как тело бога заваливается вбок.       Его глаза понуро прищурились… Потом они округлились, как две монеты.       Се Лянь задержал свой корпус в фэне от редких травинок, вернулся в вертикальное положение и улыбнулся со всей искренностью и сердечной простотой. — Я такой хороший актёр? — в его голосе не было даже намёка на выжженную хрипоту. — Это горько, но не более. Думаю, теперь ваш ход.       «Совершенно полон сюрпризов», — задумчиво резюмировал генерал, когда принц не выдал больше никаких подстрекающих подвохов. Если мёртвые обычно выворачиваются и дрожат от одного глотка, то этот бог сел даже прямее, чем до того, как сделал выстрел. Полностью сбивающе с толку.       Призрак вскользь оглянулся на замерших в стороне солдат, уделив чуть больше внимания одному конкретному. Что-то в жестоком изгибе его губ показалось Се Ляню очень, очень нехорошим. Чутьё его не подвело. — Посылать людей на войну необученными…       Се Лянь вздрогнул и тоже уставился на источник чужого вдохновения. Юноша из Сяньлэ заметил его взгляд и безмолвно просиял. От улыбки на его щеках появились милые ямочки, глаза походили на два полумесяца, но кожа была мертвенно-бледной и местами посеревшей. Возможно, под одеждой скрывались признаки разложения. Возможно, его смертное тело до того, как стать прахом, валялось прямо на поле битвы, пока его поедали черви.       Принц судорожно сглотнул, закрыл глаза и вслепую нащупал третий стакан. Он даже не понял в какой момент тот остался пустым в его мелко дрожащей руке. — Не верится, что Его Высочество наследный принц настолько не образован, — наигранно-осуждающе цыкнул генерал, нисколько не раскаиваясь.       Се Лянь встретил его оскал пустой невпечатлённой миной. — Значит, предавать их, — из горла бога вырвался хрип, но дело было далеко не в яде. — Я в тебе и не сомневался, — призрак продолжал отстранённо насмехаться, но принц больше не поддерживал беззаботный настрой соревнования.       Он снова смотрел на юношу, не мигая — на чужое оружие, военную форму и блеклое знамя Сяньлэ. В выражении его лица появилось что-то обезвоженное и опасное. — Тело пребывает в аду бесконечных мучений…       Му Цин и Фэн Синь потрясённо выдохнули и наклонились ближе к принцу, подозревая, что ослышались. Солдат из Сяньлэ не сдержался и зажал рот обеими руками. И даже Ян Цай издал то ли фырканье, то ли смешок.       Генерал оценил их реакции со странным непониманием. — Это не что-то известное, — наконец проговорил он, впервые за всю ночь остерегаясь версии Се Ляня без мягкого взгляда и всеобъемлющей доброжелательности. — Ох, нет, — Се Лянь улыбался, но улыбка не касалась его глаз. — Это было чем-то крайне известным, и в правилах не обговорено, что изречение должно быть известным в настоящее время. — И кто его автор?       Се Лянь безрадостно усмехнулся. Это будет не тем случаем, когда принц начнёт сокрушаться из-за собственной глупости в юности. Это будет случаем, когда его прошлая самонадеянность вернётся по огромной спирали сквозь века. — Я.       Призрак долго смотрел на него, словно проверяя. Пространство между ними покрылось коркой льда, но Се Лянь скучающе ждал, когда в его честности перестанут сомневаться, подперев подбородок ладонью. Генерал обратился к Ян Цаю: — Он не врёт?       Ян Цай по привычке выпрямился, но казался единственным, кто получал от процесса чистейшее удовольствие. В его взгляде сверкнула перчинка, когда он отчитался: — Его слова правдивы, как свод законов.       Генерал кивнул. — Поступим так. Если ты сейчас верно закончишь — я признаю его победу.       На мгновение лицо Ян Цая окрасилось сомнением. Он никогда не должен был выбирать между своим генералом и незнакомцами, никогда не должен был ставить под сомнение единственную существующую для бойца истину. Однако— — Душа — у Персикового источника.

༻༒༺

      Генерал удалился в главный шатёр вместе со своим помощником и тремя небожителями. По законам военного устава, небесных лазутчиков следовало связать и казнить, но они шли с призраками вровень, и никто этому не препятствовал. Разве что один из богов сам стал причиной заминки, когда незаметно вцепился в предплечье другого, вздрогнул всем телом, но быстро замотал головой, заверяя, что он в порядке. Его всё равно назвали бесстрашным придурком и в дальнейшем придерживали за спину.       Инь Юй до боли сжал волосы у корней и проверил насколько ещё хватит одолженных духовных сил, чтобы поддерживать пелену невидимости. Происходящее превзошло все его опасения, но теперь, когда всё частично обошлось, он не мог не вознести Небесам благодарственную молитву. Жаль, что слишком обеспокоенный перспективой спасать критическое положение и вступать в схватку с целой армией падший бог даже не заметил, что молитва была посвящена Цюань Ичжэню.