***
Никто из нас не застрахован от недугов и неприятностей нашей жизни. Даже если вы будете жить по закону и с оглядкой на Библию, будете правильным и самым хорошим человеком, то это всё равно не будет для вас гарантией вашего вечного счастья, ведь нам не подвластны все явления и события. К чему это всё говорится? А к тому, что есть всё-таки люди в этом мире, которые и правда думают, что с ними ничего не случится, у них всегда всё будет стабильно и хорошо. Они распланировали всю свою жизнь от и до, веря в истинное счастье своей жизни. Они уверены, что ничего не может помешать им. А что же делать этому самому человеку, который с абсолютной точностью был аналогично уверен в этом, но в один момент всё проебал? В этом всё и кроется. Человек никогда не привыкнет к потерям, и чем выше он взлетит, тем больнее ему будет падать. И людям свойственно падать. К этому нас готовят с детства, говоря нам, что бы мы были сильными, стойкими, выносливыми. Но никто не подготовит нас к самым худшим событиям нашей жизни так, как сама жизнь. И Арсений, некогда считавший, что он поистине счастливый человек, вероятно, ударил бы сам себя, если бы сейчас услышал это из своих уст. Ведь сейчас это совсем другой Арсений Попов, который не по своей вине, но всё же столкнулся с ужасными событиями своей жизни.***
Солнце навязчиво слепит глаза, отчего мужчина с нежеланием приоткрывает их, отчего видит перед собой два голубых сапфира с крапинками серых оттенков, а после и все веснушчатое лицо своей дочки целиком, светящееся не хуже солнца. — Папа, просыпайся, ты проспишь завтрак, — улыбается ему шестилетняя дочь, видимо, проснувшаяся в особенно хорошем настроении, нависая над некогда спящим отцом в данный момент. — Мама приготовила оладушки. Арсений блаженно расплывается в улыбке, загребая свою любимую дочку в объятия, прижимая к груди, на что девочка мило шипит, говоря что-то по типу: «Ты меня раздавишь сейчас». После этих утренних нежностей, мужчина всё-таки соизволил встать, хотя полностью он еще не проснулся, поэтому бредет к ванной комнате в некой полудреме, чтобы умыться и прийти в себя. Смотрит на свое отражение в зеркале, и очень обрадовался, увидев, насколько отдохнувшим и беззаботным он сейчас выглядит, ведь пролетела трудная рабочая неделя, после которой сложно порой быстро оклематься. Спокойно заходит на кухню, где за большим столом уже сидит дочка, старательно рисующая что-то карандашом, параллельно поедающая завтрак, состоящий из аппетитных оладушек, политых растопленным шоколадом и сиропом, из апельсинового сока и омлета. — Ну наконец-то ты проснулся, она без тебя вообще не хотела садиться за стол, — нежно усмехнулась Алёна, заметившая приход мужа, аккуратно нарезающая овощи и фрукты к завтраку. — Еле уговорила её. Согласилась только потому, что разрешила ей рисовать, пока она ест. Мужчина смеется, подходит со спины к девушке, мягко обнимая за тонкую талию, оголяя правое плечо для поцелуя. — Я очень хотел выспаться, прости, что так поздно. Пахнет аппетитно, — вдыхая аромат ее волнистых волос, проговаривает ей на ушко Попов, заставляя жену тихо засмеяться, а после отходит к столу, усаживаясь рядом с Кьярой. — Что это ты рисуешь, милая? Пытаясь разглядеть среди этих детских каракуль хотя бы что-то, спрашивает мужчина в надежде, что когда-то начнет понимать нарисованное дочерью сразу. Мягко говоря, особым талантом в рисовании она не выделялась, но всегда с трепетом и рвением вырисовала что-то. — Это наш дом, а это вы с мамой. Себя я еще не нарисовала, — говорит с расстановками дочь, указывая на все детали своими маленькими пальчиками. — А это Люк. Палец девочки останавливается на каком-то существе черного цвета, отчего у Арсения возникает очевидный вопрос: — А кто такой Люк? — посматривая на жену, которая только мотает головой, мол, не знает, ждет ответа от Кьяры. — Это наш кот. У нас же будет когда-то кот? — весело спрашивает дочка, смотря на родителей. Попов удивленно смотрит на девочку, ведь он совсем не знал, что она хочет котенка. Арсений берет кружку в руку, отпивает немного горячего чая, уже желая ответить дочурке, но его опережает жена: — У нас бы был кот, если бы я тогда не умерла, милая моя, — произносит спокойно Алёна, улыбаясь. — Да ведь, Арсюш? Мужчина округляет глаза, по телу проносится табун мурашек от сказанного его женой. Он пытается засмеяться, чтобы вывести всё в шутку, но перед глазами начинают мелькать картинки. Миллион неприятных картинок, режущих глаза до такой степени, что они в моменте заслезились. Кружка с чаем падает на пол, разбиваясь на тысячи осколков, ибо голова вдруг стала сильно тяжелой, а тело словно в невесомости, в какой-то прострации. Он старается встать из-за стола, но ноги настолько ватные, что он оседает на пол, упираясь в него одной рукой. Жена сначала просто сидела с застывшей улыбкой и прозрачными глазами. С совсем не такими, какими они были раньше, а когда он окончательно проморгался, то вновь открыв их, видит бледное лицо девушки с выпирающими скулами, костлявые руки, с трудом удерживающие кружку с кофе, и до ужаса раздраженные глаза с лопнувшими капиллярами. Арсений от непонимания снова зажмуривается, пытаясь прогнать все эти странные наваждения, но перед тем, как открыть глаза слышит голос, который набатом гласил лишь одно: — Ты всё еще думаешь, что мог бы тогда что-то исправить? Арсений, тебе нужно идти дальше, — истошно кричит Алёна откуда-то издалека.***
И вот он с ужасом распахивает глаза, подрываясь с кровати, чуть ли не упав с нее. Слышит противный звон будильника, чувствуя очередной приступ астмы, наступающий почти каждый раз, когда он так резко просыпается. Судорожно выискивая ингалятор, вдыхает, ложась обратно на подушку, взирая на серый потолок. Уже идет шестой год, когда Арсению снится один и тот же сон, не отпускающий ни на секунду его подсознание из той ужасающей ситуации. Уже идет шестой год, как Арсений не может забыть и выкинуть этот кошмар из своей головы. И уже идет шестой год, после того инцидента, когда его жизнь кардинально поменялась на до и после. У него было абсолютно всё. Любящая жена, с которой он познакомился еще в студенчестве, тогда и безответно влюбившись в нее с первого взгляда, но где-то на четвертом курсе победила всё-таки взаимная любовь. Алёна стала его светом во тьме, она поддерживала его, научила многому и безвозмездно любила. Их совместная история не закончилась и после выпуска, ведь сразу после него те решили сыграть свадьбу. На ней было немного гостей, только самые близкие. А само празднество проходило на природе с выездной регистрацией, тогда стояла очень теплая весна, да и с погодой они угадали. Фотографии с того дня по сей день висят на их семейной стене воспоминаний, где хранились самые памятные события. По началу жили в съемной квартире на окраине Москвы, где они и провели свои первые годы совместного проживания, а после перебрались в место получше, когда их работа начала приносить хорошие деньги. Они были счастливы вместе, каждый день доставлял им только удовольствие, смех и слезы от счастья. И, безусловно, уже обоим хотелось ребенка, чтобы по дому бегало маленькое творение Поповых, чтобы услышать детский смех и дарить любовь не только друг другу, но еще и своему чаду. Но не всегда сказка с хорошим началом означает аналогичную концовку. У Алёны всегда были проблемы со здоровьем, но другие способы заиметь ребенка она не хотела рассматривать, поэтому они очень обрадовались, когда спустя несколько неудачных попыток забеременеть, та всё-таки обнаружила две полоски на тесте. Оставалось дело за малым, но всю беременность у девушки было осложненное состояние, с которым порой было даже затруднительно справляться в домашних условиях, поэтому она находилась под тщательным наблюдением врачей. Ей даже один раз рекомендовали прервать беременность из-за высокой вероятности сложного течения родов, но решимости у Алёны было достаточно, либо же искренней глупости, как сейчас считает Арсений. Ведь врачи оказались правы. Она просто на физическом уровне не смогла перенести этого. С каждым днем ей становилось все хуже, а в день родов были жуткие кровотечения, и, без оперативного вмешательства и кесарева сечения не обошлось. Ребенок в целости и сохранности, а вот она не смогла уцелеть. У Арсения еще и престижная работа, он трудится уже который год на одну очень известную и влиятельную компанию по продажам, в которую ему повезло устроился чуть ли не в самом начале их открытия, где ему, конечно же, нравилось работать, потому что заработная плата позволяла не экономить ни на чем, а с тем рвением и трудолюбием как у него, наверное, стоило бы лучше экономить только свои силы и нервы. Коллектив именно такой, о котором он и мечтал, ведь там работали и правда хорошие специалисты и профессионалы своего дела. Если где-то ему нужна была помощь или совет, то он тут же мог обратиться к своему близкому другу Сергею Матвиенко, который дружит с ним со студенческих лет. Он наблюдал даже то, как зарождаются чувства Поповых, был свидетелем на свадьбе, но, увы, стал и свидетелем смерти жены друга. Помогал тому справляться со всем, что из этого вытекало, чтобы тот совсем не свихнулся. Поэтому ему Арсений особенно благодарен за всё сделанное. Если нужно было оперативно разобраться с волокитой бумажек и какими-то мелкими заданиями, то у него отличная помощница Оксана Фролова, с которой он почти сразу нашел общий язык, и теперь доверяет ей свои какие-то поручения с особым трепетом. Знает, что не подведет. И остальные его коллеги аналогично были продуктивно настроенными и с позитивным настроением всегда, чем и заряжали вечно загруженного Арсения. А начальник всей компании Павел Добровольский, вероятно, самый лучший в своем ремесле, потому что он был достаточно справедливым и в меру строгим, но со своими давними работниками общение у него шло неформальное и истинно дружественное. Но после того инцидента работа пошла наперекосяк в первые годы, ведь мужчине в срочном порядке нужно было время, чтобы, во-первых, отойти от произошедшего, во-вторых, ему нужно было взрастить одному новорожденного ребенка, что стало очень трудным, когда ты сам хочешь повеситься. Ему делали поблажки, отсрочки и прочие привилегии по работе в первые два года, но долго это не могло длиться, ведь они принимали на работу трудолюбивого, перспективного и готового ко всем трудностям работника, который стремился к высотам, радовался каждому дню и проделанному заданию. Именно поэтому приходилось успевать делать тысячу дел в день, чтобы у начальника не появлялось еще больше вопросов к его нахождению в офисе. Все, кто только мог вошли в его положение с сочувствием и поддержкой, никто не остался равнодушным, ведь и подумать было невозможно, насколько тяжко тому приходится справляться с такой трагедией одному. Но он был не один, слава богу, у него были люди, на которых он мог положиться. Родители Арсения оперативно переехали в Москву из Омска, чтобы помогать всячески с внучкой, немногочисленные друзья Попова подключились, помогая периодически, где-то посидеть с девочкой, где просто что-то купить, когда тот совсем не успевает, а где просто поддержать. Короче говоря, работа встала верх дном, да и вовсе не было желания теперь ходить туда, но надо было, чтобы прокормить их с дочкой. У него была большая квартира в центре города, пропитанная счастьем и любовью, готовая к детскому смеху и семейному счастью, обвешанная совместными воспоминаниями, каждый уголок любой комнаты напоминал о тех самых родных ему моментах, которые он провел со своей любимой, где бы он не находился — отовсюду слышал ее голос и шаги. Каждый из его близких рекомендовал и твердил о том, что ему надо сменить место жительства, чтобы не сидеть в угрызениях совести, чтобы отпустить и жить, наконец, дальше, но он всем им отвечал, что не готов к этому. Ведь если переедет, то это будет значить лишь то, что он готов отпустить ее, а он вовсе не готов. Сейчас квартира для него, лишь напоминание того, как он был счастлив, но явного счастья в настоящем времени в ней он не ощущает уже давно. У него никогда не было проблем со здоровьем, всегда чувствовал себя отлично, любые медицинские обследования показывали, что жить он будет «долго и счастливо», но после того злосчастного дня, наверное, на фоне нервного срыва и жесткого стресса у него выявили астму. К слову, никогда у него не было предпосылок к астме, но, как говорится, никогда не говори никогда. Поэтому сейчас в каждом уголке его квартиры и на работе теперь лежат ингаляторы и небулайзеры на случай, если под рукой не будет необходимой вещицы. А еще ребенок, который должен был вот-вот родиться и принести только кучу положительных эмоций им обоим, но Арсений совсем не был готов к тому, что он станет отцом-одиночкой в свои тридцать три года. Никогда бы и подумать не мог о том, что ему будет так тяжко от мысли, что у него появился ребенок. Естественно, он не хотел, что бы ребенок чувствовал себя бременем и ошибкой, но иногда это так явственно чувствовалось, что всё идет не так, что ему не нужно это дитя. Из-за всех этих моментов, возможно, он вдобавок ко всему еще и думает, что он плохой отец, а ведь мечтал быть самым лучшим, чтобы их чадо росло в любви и ничем не было обделено, но кто знал, что так будет. А девочка получилась очень красивой, вся в родителей. Бездонные синие глаза с отблеском серых тонов, яркая улыбка, веснушки и вздорный характер, прямо как у самого Арсения. Она очень умна для своих лет, и поняла, что мама и правда никогда не появится в их жизни, кажется, в лет пять. У них очень сложные взаимоотношения с папой, ведь он вечно в работе и своих мыслях, а когда она просит больше внимания, то они крупно ссорятся. Шесть лет назад на свет вышла самая милая девочка Кьяра, но навсегда ушла любовь всей его жизни. Ровно в тот момент Арсений и понял, что счастливым на все сто процентов он не будет уже никогда. Арсений лежит так минут десять, пока не понимает, что если пролежит так еще какое-то время, то точно опоздает и на работу, и не успеет отвезти дочь в садик. Утро его состоит из нескольких постоянных и уже укоренившихся вещей. И первое, конечно же, очередной удушающий приступ, после которого минут десять он просто лежит и размышляет о разном, пытаясь успокоиться после кошмарного сна. И если задуматься о том, что за приевшийся сон ему снится, то этому есть простое, но удручающее объяснение. Арсений слишком часто представлял какой бы была их совместная жизнь, и если бы не тот несчастный случай, то у них определенно всё было бы благополучно. И в своих сновидениях он беспрерывно видит один из множества таких вымышленных дней, в которых всё сложилось так, как должно было сложиться в жизни. Но концовка выдает то, что это всё-таки ночной кошмар, а не желанная реальность, выходящая за рамки его разума, старающаяся достучаться до его сознания, напоминая о том, что нужно жить дальше. После размышлений о насущном, Попов переходит к более физическим нуждам таким, например, как добраться до ванной комнаты, чтобы умыться и привести себя в порядок. Равнодушно глядит на свое отражение в зеркале с одной только целью убедиться, что лицо выглядит хотя бы более-менее живым. Но его недосып выдают темные мешки под глазами и уставшие глаза, которые и без того потухшие. После водных процедур идет на кухонную зону. Благо, что в жизни ему пришлось с детства научиться готовить, поэтому особых затруднений в приготовлении еды не наблюдалось, но всё же он всегда будет скучать по тем изысканным и вкусно приготовленным завтракам Алёны. Готовит овсянку на молоке и нарезает свежее яблоко, которое с удовольствием любит есть по утрам его девочка. Заваривает себе кофе, добавляя меньше сливок и обязательно без сахара, не любит он сладкое нынче. Спустя некоторое время ставит всё на стол, доставая столовые приборы. Наливает большой стакан апельсинового сока, который снова видел во сне. А что поделаешь, если это и правда самый любимый сок Кьяры. Выискивает свои очки на кухонном гарнитуре, вспоминая, что вчера допоздна сидел на кухне за ноутбуком по рабочему поручению. Идет в сторону детской комнаты, приоткрывая тихо дверь, смотрит недолго на спящий комочек под теплым одеялом, а после подходит к кровати, чтобы присесть рядом с дочкой. — Кьяра, просыпайся, уже утро, — тихонько гласит мужчина, поправляя очки на переносице, укладывая свою ладонь на маленькое туловище девочки, немного двигая из стороны в сторону. — Ты же не хочешь опять опоздать в садик? Давай, вставай, я уже приготовил завтрак. Но та даже не дернулась, также продолжая преспокойно спать, даже не обращая внимания на касания. Но подергивания стали настойчивее, отчего она всё-таки распахивает свои сонные глазки, взирая непонимающе на отца. — Понедельник сегодня, не смотри на меня так, будто я вчера не говорил тебе раньше лечь спать, — строго произносит Арсений, вставая с постели, подходя к окну. За окном самая настоящая осень. Они с Алёной любили это время года. — Заправь постель, жду тебя за столом. Умыться не забудь. Кьяра знает прекрасно, что будет, если она не встанет сию минуту, значит, что они с самого утра поссорятся, поэтому она послушно поднимается и медленно идет в ванную комнату, закрывая дверь. У нее выработался своеобразный рефлекс на фоне постоянных наваждений, что определенно будет ссора, потому, боясь очередного конфликта, та не препиралась. Квартира вся была в некой напряженной атмосфере, это ощущалось лучше, чем тепло от солнца за окном, ведь каждое утро проходило в такой неуютной обстановке. Да, безусловно, у нее был лучший родитель. У нее была всегда новая и дорогая одежда, были хорошие игрушки и дорогостоящие гаджеты. Нанималась лучшая няня, когда Попову было совсем некогда следить за ней. Она хорошо питалась, и всё, что она просила — исполнялось в ближайшее время. Но одного у нее не было никогда, и, вероятно, это именно отца. Чувство отцовской любви ей было чуждо. Особого контакта и родственной связи за все шесть лет у них так и не появилось, зато явились проблемы в общении и недопонимания, а этим мужчине было некогда заниматься уж точно. Усаживаются вместе за стол, Арсений спокойно пьет кофе, устремив взгляд в ноутбук, который принес со своей комнаты, чтобы доработать то, что вчера ночью не успел, а Кьяра тихо сидит и ест, смотря себе в тарелку, изредка поглядывая на мужчину. — Пап, давай сегодня сходим в кино? — просит дочь, доедая овсянку, откусывает кусочек яблока, ожидая ответа, но когда видит, что её даже не услышали, хмурит бровки, повторяет уже более громко. — Пап, сходим в кино сегодня? Арсений всё-таки обращает на нее внимание, отрываясь от работы, обдумывает сказанное дочкой, а после легко выдает: — Позвоню на работе твоей бабушке, сходите сегодня, возможно, — проговаривает сухо мужчина, дальше продолжая клацать по клавиатуре. — Но я хочу с тобой пойти, — говорит настойчиво девочка, не упуская возможности показать свой характер, даже когда видит, что у отца нет настроения. — Я занят, ты ведь знаешь, Кьяра. Всё, вопрос закрыт, — отвечает довольно грубо старший Попов, отодвигая ноутбук в сторону, допивая быстро свой кофе, глядит на наручные часы. — Доедай быстрее, а-то опоздаем. Она, конечно же, осталась расстроенной этим ответом, но ей не впервой такое слышать, поэтому она лишь устало вздохнула, продолжая молча доедать кусочки яблока, запивая соком. Арсений понимает, что нет причин злиться на девочку за то, что она просто хочет провести время с ним, но иначе буквально не может, сил не хватает на то, что бы лишний раз улыбнуться, а про походы куда-то с ней, он вообще думать даже не хочет. Идет в свою комнату, где тут же находит в шкафу купе на вешалках свою рабочую одежду, коей являлись неширокие брюки темного цвета. Из-за опасений в плане погоды, вероятно, Попов решил, что сегодня лучше будет натянуть не привычный для него пиджак, а вязаный верного цвета свитер, а под ним у него всегда была идеально выглаженная, белоснежная рубашка. Выходит в коридор и еще минут десять ждет, пока Кьяра оденется, после чего они выходят в подъезд, откуда быстро мчатся к машине, потому что времени становится категорически мало. Погода сегодня радует их своим осенним теплом, похоже, что бабье лето еще не до конца ушло, поэтому они вышли в легких вещах. На Кьяре осенняя курточка фиолетовых оттенков, а Попов был в строгом черном пальто. Добираются очень быстро до садика, он прощается с дочерью, желая ей хорошего дня, хоть и сам испортил ей его начало. Отъезжает немного и смотрит на время. До начала рабочего дня осталось минут пятнадцать, а ехать до нее минут двадцать, поэтому пока стоит на светофоре звонит Сергею. — Доброе утро, ты приехал уже, что ли? — ответ не заставляет долго ждать, друг сразу же поднимает трубку, с ходу задавая вопрос, но услышав звуки шумного перекрестка, где на данный момент стоял Арсений в жуткой пробке, громко усмехнулся. — Понял, на сколько опоздаешь? — Доброе. Матвиенко, давай без твоих идиотских шуток только, — устало тянет мужчина, выезжая, наконец, с той пробки по нужной дороге. — Я на минут пять буквально опоздаю, если кто-то будет меня спрашивать, прикроешь? — Я бы с радостью, но Воля срочно всех собирает у себя, что-то важное хочет сообщить нам, — говорит уже более серьезным голосом Сергей, но всё-таки понимает, что нужно помочь, потому продолжает. — Постараюсь прикрыть, ты аккуратнее там. — Спасибо, Серый, до встречи, — быстро отвечает на лету Попов, отключаясь, продолжая гнать во всю, услышав о важном собрании. Подъезжая к высокому зданию, тот быстро паркуется, вылетая с машины, мчится к стеклянным дверям их офиса. Забегая, здоровается с администратором Ирой Кузнецовой, которая подбадривающе машет ему в ответ, после чего он ждет, пока откроется лифт. Ему как минимум нужно зайти к себе в кабинет, чтобы снять верхнюю одежду и распечатать материалы, которые ему нужно будет сдать Павлу Алексеевичу, а до начала собрания буквально три минуты. Заходит в лифт и едет на нужный ему этаж, поглядывая на наручные часы. Выбегая из лифта, сталкивается с каким-то очень уж высоким человеком с кучерявой копной на голове, который явно не из офиса, потому что его он до этого ни разу не видел. Да, безусловно, с большинством людей с их отдела Арсений виделся очень редко, и бывает, поздно узнавал о том, что кто-то, допустим, уволился, но всегда всех знал в лицо. И тем не менее почти сносит того с ног, получая недовольный взгляд зеленых глаз в свою сторону. — Прошу прощения, — резво тараторит мужчина, уже желая удалиться к себе в кабинет, но тут же слышит что-то от незнакомца: — Вы что, еще бы забег тут устроили, нельзя же так носиться! — говорит с явным возмущением тот, отряхиваясь. — И устрою! Будут меня еще всякие проходимцы учить жизни, идите, куда шли, — проговаривает уже с более отрицательной интонацией Арсений, кидая последний взор на пораженного мужчину, удивлено смотрящего на него, убегает в сторону кабинета. За минут пять справляется со всеми поставленными задачами, получая гневные сообщения от Матвиенко, который уже сидит там на нервах, по всей видимости, из-за отсутствия его коллеги на внеплановой планёрке. Совещания вообще проходили по мере поступления важных задач, то есть почти всегда спонтанно. Кабинет начальника приоткрыт, потому тот скоропалительно стучится, заходя без разрешения, но он знает, что ему ничего не скажут на это, ведь все знают, что для Арсения вполне норма опоздать на незначительное время. И хоть это и не считалось таким уж большим упущением, всё же Попов старался не пользоваться своим положением с оглядкой на прошлое, упорно пытаясь приходить вовремя. Как обычно усаживается на свое место рядом с Сергеем, даже не глядя на начальство и остальных, укладывая необходимую папку с бумагами на вытянутый и длинный стол, за которым уже все сидели, что-то обсуждая, переглядываясь друг на друга. Но как только Арсений уселся, то посмотрел в глаза друга, которые ничего хорошего не сулили. Они были в замешательстве, а такое случилось крайне редко, потому даже Попов запаниковал. И как только взор упал на кресло Воли, то он лицезрел лишь надменное лицо того самого незнакомца в коридоре. Первый вопрос, который возник в голове у мужчины, так это: «Что этот человек здесь забыл», но его вопросы опередили другие коллеги, на что Павел, стоящий рядом со своим местом усмехнулся, улыбаясь во все тридцать два, хлопает пару раз по правому плечу молодого человека, начиная разговор: — Хорошо, что все смогли собраться, прошу прощения, что так резко всех дернул со своих мест, но это было вынужденной мерой, потому что у меня для вас огромная новость, которая повлияет на нас всех, — держит интригу до последнего начальник, поглядывая на всех исподлобья, и, увидев, те самые растерянные глаза, тихонько посмеялся, продолжив. — Наша компания открывает еще один офис в Москве, меня пригласили туда главным, чтобы я курировал начинающих работников и поднимал эффективность продаж, поэтому, как вы уже могли понять, я удаляюсь на какое-то время со своей здешней должности, — все со страхом заохали, поражаясь этой новости, ведь они так прикипели уже к Воле, что отпускать его было бы большим ударом по коллективу. — Но не спешите расстраиваться, я позаботился о том, что бы вы не остались без капитана, и пригласил к нам Антона Андреевича Шастуна, выдающегося специалиста в нашей области, так что, начиная с этого дня, он ваше новое начальство, — указывает рукой на этого самого новоиспеченного начальника, на что последний только сдержанно улыбается и кивает всем. — По каким-то волнующим вопросам обращайтесь ко мне, как заместитель этого офиса, я буду здесь иногда мелькать по делам. Любить его не надо, начинать уважать уже стоит, — многозначительно, стараясь всех подготовить к новому человеку, договорил Павел, уже собирая свой маленький рабочий чемодан, намереваясь уходить. — Я, пожалуй, откланяюсь, всем продуктивного дня, коллеги! Лица всех работников показывали смешанные чувства насчет данного заявления, но всё-таки продолжали спокойно ждать начала планёрки, которую должен был, по всей видимости, провести Шастун, потому как только дверь в кабинет захлопнулась, последний оглядел всех присутствующих, задерживая взгляд на Арсении, который лишь тяжело выдохнул, стараясь смотреть в глаза нового начальника со стальным холодом и спокойствием, на что тот только показательно усмехнулся, начиная: — Ну что, коллеги, рад со всеми вами познакомиться, надеюсь, что мы сработаемся. Итак, начну со своих главных требований. Я не потерплю тут присутствия тех, кто не намерен работать, выкладываясь на все сто процентов, а тех, кто всё-таки решит отлынивать и создавать компании убытки, я попрошу удалиться сразу же, — как только Антон заговорил, то от той улыбки, которой он всех одарил в начале не осталось и следа, сейчас в его глазах хладнокровие, а в голосе строгость и педантичность, видно, что опыта у него за плечами много. — Мне нужна ваша полная отдача и серьезность, и если кому-то что-то не понравится, то двери всегда открыты. Обращаться ко мне лучше только по рабочим и очень важным моментам, я пришел не дружить, а выводить компанию на новый уровень, — проговорил он с особым акцентом на последних словах, после чего пультом включил проектор, на который была выведена презентация с диаграммой продуктивности на данный период. — А сейчас, наверное, давайте приступим к обсуждению самого важного, попрошу не отвлекаться. Арсений сидел и тупо не понимал, что такого особенного Воля нашел в этом человеке. Сколько ему вообще? Больше двадцати хотя бы? Столько вопросов в голове, на которые, видимо, ему никто не ответит уже. Но мужчина точно понимал, что отношения у него с ним уже заочно испорчены, ведь с наибольшей вероятностью этот выскочка помнит их столкновение в коридоре. — Жесть какая, — случайно шепотом констатирует вслух Арсений, на что Сергей, сидящий рядом, только грустно усмехается, кивая головой, пока Антон скрупулезно проводит инструктаж. — Коллега, вы что-то хотите добавить? — указывая ладонью на кого-то из сидящих, внезапно вопрошает Шастун, устремив взор зеленых глаз. И, в отличие от всех остальных, Попов прекрасно понимал, что эти самые глаза смотрят прямиком в его голубые. — Как вас зовут? Все остальные, кто также сидел на совещании мысленно сочувствовали своему коллеге, ведь за все это время, Антон зарекомендовал себя в самом строгом образе. — Прошу прощения. Арсений Сергеевич Попов. — Очень приятно познакомиться, если вам не интересно, то вы можете идти, — весьма резко ответил Шастун, еще недолгое время пронзая того взглядом, после чего спокойно продолжая обсуждать рабочие моменты. Попов только с раздражением хмыкнул, стараясь вникать в слова говорящего, но с большим трудом, ведь собственное чувство достоинства было слегка подорвано каким-то наглым сопляком. Собрание закончилось, начальник со всеми попрощался, выключая проектор, но тут же быстро продолжил: — Арсений Сергеевич, задержитесь не надолго, — все оглянулись на виновника торжества, выходя из кабинета с поддерживающими взглядами. Разве день может стать еще хуже? Арсений уже уверен, что вполне может.***