Disconnect

МакКриди

Поезд отправлялся через час, а МакКриди до сих пор не достал билет. А всё потому, что его невозможно было купить! Только жлобы из Братства Стали и Анакостийской транспортной компании могли придумать такую ерунду, как посадка по талонам для избранных на первые рейсы. Ладно, с избранными Роберт переборщил. Талоны давали тем, кто все последние годы горбатился на стройке железной дороги или клепал вагоны в цехах. ЭрДжей на такую работу не пошёл бы даже в страшном сне. Он наивно думал, что тенью юркнет через вокзальный забор, как-нибудь залезет в вагон, и уже там, скрутившись в уголке и прикинувшись поклажей, доедет до Вашингтона. Ещё никогда он так не ошибался. На вокзале было столько солдат в силовой броне, что хватило бы ещё на один поезд. Не то чтобы у Братства было настоящее отделение в Бостоне — так, скорее полномочное представительство. Кто-то же должен был следить за тем, чтобы будущие вагоны ещё на этапе проекта не растащили на гайки и железные листы. Последний раз Роберт шёл до Бостона из Вашингтона с караваном почти две недели. Без каравана, а точнее без собирающих всех мух на пути браминов, можно было доковылять и за неделю. Но путешествовать как-то надёжнее, когда рядом с тобой топают финансово мотивированные крепыши с оружием. Вот «ДиСи Экспресс» обещал домчать до столицы или обратно всего за ночь. Всего. За одну. Мать его. Ночь! Оставалось только гадать, сколько будут стоить билеты, когда те появятся в продаже. Место для вокзала как назло было выбрано такое, что от воспоминаний щемило где-то внутри. Когда-то здесь стояло старое железнодорожное депо, но в народе его называли «склад Хэнкока». В один из вечеров, когда Добрососедство ещё было живо, и по привычке коротало время под кумарным облаком, Роберт целовал в этом депо Выжившую. А ещё в тот вечер они напоролись на супермутанта Лебедя в Бостон-Коммон. Так и накрылась тазом тогда вся романтика. К слову, была только одна причина, по которой нынешний губернатор решил отдать своё имущество Братству — люди. Его люди, жители Содружества. И сейчас они толпились вокруг вокзала, шумели, занимали места на холмах неподалёку, чтобы разглядеть, как состав, стоящий на путях, сдвинется с места. Добровольно жарились под палящим солнцем, чтобы только услышать стук колёс. Наёмник думал, что это на обкатку пару недель назад собралось много народу. Ничего подобного — это сейчас людей было просто до-хре-на. Недавно рядом с вокзалом открылся (и весьма предусмотрительно) бар «Машинист». Главной там стала Клэр Хатчинс, а потому и публика была для Роберта в доску своя. Едва открыв дверь заведения, он увидел, как маленький и резвый кулак Ронни Шоу рассекает воздух, чтобы удариться о лакированную стойку. — По холодному пиву моим парням! Я угощаю! Если в зале и были те, кто до сих пор не симпатизировал минитменам, то это явно развеяло их скептицизм. Сами минитмены как-то сразу приободрились, не переставая обмахиваться широкими шляпами. — О, кого это к нам занесло? — Ронни повернулась на барном стуле и улыбнулась Роберту, показывая рот с двумя выбитыми верхними зубами. Рабочие будни у Шоу были насыщенными. — Чего, в Вашингтон собрался? Сколько ей уже лет? Явно за семьдесят. Шоу и старела-то не по графику, а уж помирать-то и вовсе не собиралась. Она оставалась резкой, не по-женски грубой и драчливой, но Роберт понимал: лучшего лидера минитменам уже не найти. — Привет, генерал, — сказал МакКриди и оглядел зал в поисках свободного места. — Да куда там. Билетов нигде не достать. Ронни похлопала по плечу одного из минитменов, и тот послушно спрыгнул со стула. Роберт уселся рядом с Шоу. По соседству с генералом сидела Глория, и невзрачные минитменские шмотки ей совершено не шли. Когда Дездемоны, а вслед за ней и Подземки не стало, ребята казались потерянными. Том едва не сторчался, но Вадим Бобров кое-как уговорил его устроиться на работу в Даймонд-Сити — там-то уж точно было что чинить. Дьякон уплыл в Акадию, где назвался синтом, чему главарь шайки андроидов был только рад. Но надолго агента не хватило — вернулся через год и сказал, что таких душных соседей надо ещё поискать. Магнолия решила скрыть ото всех тот факт, что она работала на Подземку. Девушка пела то в одном, то в другом баре, а чем меньше знали о её боевом прошлом мужики, тем чаще их заносило на её концерты, а значит и к барной стойке. А вот Глория долго не думала — встала рука об руку с Ронни и скоро дослужилась до капитана. Едва рядом с ней уселся МакКриди, как она наклонилась к его уху и поинтересовалась: — По старым каналам не спрашивал? — Нет. Я с Братством с тех самых пор не на дружеской ноге,— сказал МакКриди, а потом повернулся к Клэр. — Пивка. Светлого. — Двадцать крышек, — ответила она тем же недружелюбным тоном, каким раньше встречала гостей в отеле «Рэксфорд». Роберт подпрыгнул на стуле. — Было же восемь! Я неделю назад заходил! Женщина в промокшей на жаре льняной рубахе задрала подбородок и усмехнулась. — Неделю назад это была пивнушка на отшибе, а сегодня — бар при Бостонском вокзале. Секи разницу, пацан. Я тебе и так с учётом скидки цену назвала. ЭрДжей полез в сумку и отсчитал крышки. Двадцать так двадцать. Всё равно билет на них не купить. Значит, ко Дню рождения Дункана он уже не вернётся как ни крути. Будет сидеть здесь неизвестно зачем и обсуждать с пьянчугами, как первые пассажиры с баулами радостно выходят на платформу. — А у караванщиков спрашивал? — поинтересовалась Шоу. — Откуда у них? — А вот оттуда. Говорят, многим из тех, кому талоны выдали, они нахрен не нужны. Вот и пытаются их продать всем, кому не попадя. Но цены гнут такие, что проще пешком идти. Тысяч по пять. — Дык билеты примерно столько и будут стоить, — вмешалась в тихий, как казалось Роберту, разговор Клэр. — Чего так смотрите? Если в сидячий вагон с лавками по три тысячи, как поговаривают, то в спальный — пятак как нехер делать. Как-то погано стало на душе. Не то чтобы Роберт только сейчас вспомнил, что скоро сыну исполнится десять. Помнил всегда. Даже подарок купил — новые кожаные ботинки. Знал бы кто, сколько в этих вещичках смысла. Мальчишка мог так и не встать на ноги, если бы не Выжившая, которая в своё время согласилась рискнуть ради него жизнью. Возможно, стоило похоронить надежды и научиться ценить то, что он имел. Нет, не так… Он в целом-то ценил — любил жену, обожал детей. Но каждый раз, когда ЭрДжей возвращался в Бостон, липкий страх того, что всё потеряно, касался его сердца холодным плавником. Он скучал по Барбаре. Невыносимо скучал. И если бы тут до сих пор стоял тот самый склад, в котором они вместе собирали взрывчатку, чтобы дать бой Стрелкам, Роберт поддался бы чувствам. Зашёл бы внутрь, чтобы выкурить разом полпачки за самокопанием. Он её любил, в конце концов. До сих пор. — Чего кислый какой? — заметила Ронни. И МакКриди взял да рассказал про то, как он в очередной раз вот-вот расстроит своим отсутствием семью. Шоу только казалась бабой дурашливой, но такие вещи всегда понимала. Вот и теперь она сидела напротив наёмника с задумчивым лицом и кивала, когда хотела выразить солидарность. А потом за окном раздался громкий, но оттого не менее приятный женский голос из динамиков. — Внимание, уважаемые пассажиры. Посадка на поезд «ДиСи Экспресс» по маршруту Бостон — Вашингтон начинается через пятнадцать минут. Просим вас не доставать посадочные талоны до момента выхода на платформу — возможны кражи. Некоторые из посетителей зачем-то уже сейчас оторвали задницы от стульев и поспешили к выходу — и зря, подумал МакКриди. Сами же взяли и объявили всем, что у них есть талоны. Сейчас следом выскользнет ещё пара человек — тех, кто точно попытается их обокрасть. Такие, как вон тот сельского вида мужичок с выгоревшими бровями. Или парень с углового столика, который делал вид, что дремлет, а сам наблюдал за обстановкой из-под козырька бейсболки. С веранды бара через открытое окно донёсся металлический скрип и шелест — молодой поварёнок достал откуда-то почерневший от сотен готовок котелок и теперь чистил его, залив внутрь разведённого с водой мыла и орудуя грубой губкой. Спустя несколько минут такой работы котелок отражал солнечный свет, практически ослепляя самого поварёнка. Сейчас он накидает внутрь мяса, тошки, моркошки и сверит похлёбку на костре. Эта прозрачная баланда называлась здесь деловым обедом, хотя время уже шло к ужину. Жена права — ЭрДжей зачастил в Бостон. Но ведь ей не объяснишь, почему его так тянет именно сюда. Не объяснишь, что именно он здесь ищет. Выстраданный мир между ними держался на молчании, и от этого Роберту становилось погано. — У тебя усы из пены, — вдруг сказала Глория. — Чего? — встрепенулся он. Вместо ответа Глория взяла со стола салфетку и стёрла пену с его верхней губы. Это был не флирт, Роберт точно знал, и этот жест показался ему почти семейным. — Бутылку виски с собой. Холодного. Голос коренастого мужика в фуражке громыхнул прямо за спиной. Посетитель в чистеньком белом пиджаке выглядел взмыленным, а два увесистых чемодана тянули его плечи к земле. Пассажир? — С собой не наливаем, — огрызнулась Клэр. — Мне потом претензии от вокзала за то, что у них все поезда обблёваны, не нужны. Лицо мужика побагровело. Широкое, почти круглое, оно напоминало своими неровностями и шрамами красную луну. — Не будут. Я из поездной бригады. Проводник, между прочим. — Ага, а я тогда из Братства Стали, — съязвила Клэр. — Рыцарь, между прочим. — Но, но, но! — приосанился посетитель и достал из-за пазухи бейджик. — Видала? — Всё равно не налью. Не положено. Да и тебе перед сменой нечего нажираться! Человек в пиджаке шагнул к стойке и деловито облокотился на неё, словно пытаясь флиртовать с годящейся ему в бабки Клэр. — Да какой работать? Работать я буду на обратном пути. А сегодня ночью планирую лежать на койке, посасывать вискарь и рубиться с попутчиками в карты. Чего? Нет? Даже тут не нальёшь? — хитро спросил мужик. Гость крутил в руках бейджик так, чтобы его видели все. Оно и понятно — теперь на работников Анакостийской транспортной компании будут смотреть, как на небожителей. Где это видано, чтобы кому-то платили регулярную зарплату, и при этом от суммы не хотелось плакать? Друзьям Роберт тысячу раз говорил, что на Пустошах лучше ничем не хвастаться. Иначе… Иначе будет так, как часто бывает на Пустошах. — Брось, Клэр, — слащаво произнёс МакКриди. — В такую жару и не плеснуть холодненького человеку — это издевательство! Наёмник пристально взглянул на Хатчинс и подмигнул ей. И в самом деле, что за «сухой закон»? Судя по тому, что женщина потянулась к мойке за чистым бокалом, она уловила ход его мыслей. — А чего виски-то? В такой день можно и чего поинтереснее! — начала раздавать советы и Ронни, заметившая напряжение МакКриди. — Эт чего? — взобрался на стул проводник. — Хит дня — «Лонг Айленд айс ти», — поделилась Клэр и тут же принялась смешивать алкоголь из разных бутылок под стойкой. — Давай, парень, — пригласил МакКриди. — За начало твоей железнодорожной карьеры! За окном гудела разномастная толпа. Под посадку подали поезд. Головной вагон был похож на морду чайки — такой же вытянутый и белый, с блестящим, подобно вороватым глазам, окном кабины машиниста. И вся эта белоснежная металлическая змея на рельсах выглядела до неприличия чужеродной на фоне золотисто-серой Пустоши. Пассажиры змейкой двигались к воротам вокзала, стоящим чуть поодаль. ЭрДжей краем глаза всматривался в эти лица, и почти в каждом обнаруживал блики радости и самого настоящего праздника. И вещи, вещи! Какого только барахла они с собой не брали! Вон, например, два лба прут ящик с кукурузой, которая в Бостоне всегда растёт какая-то горьковатая. Оставалось только догадываться, куда им запихают эти початки, если они надумают продавать их в столице. — Руки фе-е-ермеров крепко сжима-али приклады винто-о-овок! Эхо выстрелов долго греме-ело по бе-елому све-е-е-ету! — горланила Ронни, раскачиваясь влево-вправо вместе с уже поддатым проводником на сдвинутых стульях. МакКриди не знал слов, но сделал вид, будто подпевает. — Ронни! — сказал он, подняв бокал, из которого почти не пил. — А скажи минитменский тост! Шоу призадумалась. Она знала массу тостов, но именно сейчас, когда надо было назвать хотя бы один, все они вылетели из головы, и генерал долго гонялась за ними в своих мыслях. — Давайте выпьем за самых лучших, смелых и скромных людей! Тем более, что минитменов в Содружестве так мало! — За минитменов! — завопил проводник и подбросил фуражку к потолку. Та повисла на светильнике. Тем проще — у Клэр в углу как раз стоит швабра. Вдруг бедняга позеленел и на мгновение раздул щёки. Как человек, который не раз перебарщивал со спиртным, МакКриди понял — тот сейчас будет блевать. Не прошло и пары секунд, как проводник спрыгнул со стула, и, издавая весьма мерзкие звуки, понёсся к уборной. Ронни повернулась к МакКриди и пожала плечами. — Будет обидно, если пока он блюёт — его бейджик упадёт туда, куда не надо, Подстрахуй паренька, МакКриди, — сказала она, а потом добавила уже тише: — А я тебя подстрахую. *** Состав тронулся, и вокзал за окнами плавно пополз к хвосту. Сердце стучало, как колёса поезда. Трепет от мысли о скором прибытии померк на фоне мандража во время посадки. Сильнее всего МакКриди боялся, что спросят за пыльный тренч. Мол, а униформа где? Почему только фуражка? Чего бейджиком тычешь в лицо? На этот случай он специально потряс сумкой в руках, намекая, что все вещи сложил туда, а доставать их в очереди не собирается. Ронни как генерал минитменов и главный страж порядка на Пустошах пообещала ему, что закроет на эту выходку глаза. Мало, что ли, сброда на земле, который свистнет чужое — и глазом не моргнёт? За вещами следить надо. А особо активных борцов с преступностью минитмены всегда рады видеть в Замке. Лазерный мушкет выдают вместе со шляпой бесплатно. — «ДиСи Экспресс» приветствует вас! — пророкотали динамики под потолком вагона. — Просим вас занять места в соответствии с билетами. Бистро работает в вагоне номер три, нумерация начинается с головы поезда. Состав проследует до станции «Анакостия» с остановками «Норвуд», «Стэнфорд», «Нью-Йорк», «Филадельфия — тридцатая улица», «Балтимор — Пенн-Фолсуэй», «Данвич Билдинг». Счастливого пути! И спасибо, что выбрали Анакостийскую транспортную компанию! «У меня, блять, что, был выбор?» На самом деле был: хитрить и нарушать закон, воруя чужой бейджик с прицепленным к нему скрепкой талоном, либо две недели медленно шагать, гипнотизируя взглядом задницу брамина. Узкий проход спального вагона заливал солнечный свет, и оранжевые занавески (совсем как флаги Братства, вот же совпадение!) колыхались на ходу. Побросав свой багаж под ноги, люди прилипли к окнам. Снаружи уже некому было махать — город остался позади, и сейчас поезд проходил мимо причала Эгрет-Турз. Впереди маячило здание, где когда-то квартировали стрелки, и МакКриди широко улыбнулся. Всё-таки Уинлок и Барнс сдохли, а он — нет. — Как быстро едем! — испуганно проговорила какая-то тётка. — Это так и надо?! Господи, Сэм, мне страшно! — Кажется, я вижу свой старый дом! Вон там, у излучины! — восторгался мужик с длинной бородой. — Смотри! — воскликнули в другом конце вагона. — Рад-олень бежит! Взглянув на ускользающее из вида здание Стрелков, МакКриди в очередной раз порадовался своей удаче и пошёл искать нужное ему купе. Внутри было тесно и душно. Довоенные вагоны, по нескромному мнению МакКриди, казались куда просторнее. Здесь же четыре спальных полки свисали с противоположных стен. Спасибо, что ещё два гамака по диагонали не протянули — вот была бы умора. Между койками виднелось некое подобие столика, который уже оказался завален едой, что притащили с собой попутчики: овощи, беличьи сухарики, кексы из болотника… — А курица-то откуда? — округлил глаза ЭрДжей. Тощий белобрысый пацан, одетый в старую не по размеру подобранную солдатскую форму, встрепенулся. — Так это… у меня бабка на Фар-Харборе живёт. Там у них курица на завтрак, обед и ужин. Другой попутчик, усатый и коренастый, поставил на стол две бутылки с ядер-колой. Третий, что был облачён в докторский халат, добавил к натюрморту треугольник янтарного сыра. — Мужики, — опасливо промолвил тот, который ставил лимонад, — а покрепче чё-нить никто не взял, а? Четырнадцать часов в дороге, я столько не продержусь. Наёмнику стало стыдно за то, что он не успел разжиться снедью. Но у него был козырь — бутылка вина, которую он предусмотрительно сунул в один из сменных сапог. Под негромкие, но всё-таки радостные возгласы мужиков, Роберт извлёк её из рюкзака и поставил рядом с радкурицей-гриль. — Вот нормально! Как люди ехать будем! — начались в купе дорожные разговоры. — Да ну, мужики, шумно-то как. Я ж не усну. — Интересно, а окно открывается? Покурить бы… Молча сев на левую нижнюю полку, ЭрДжей достал свёрток с подарком для сына. От ботинок приятно пахло новой кожей, а скруглённый носок блестел в свете заходящего солнца. Заметив, что сидящий напротив парень с интересом смотрит на него, Роберт поскорее спрятал обувь обратно в сумку. — Домой едешь, да, друг? — спросил тот. Это он притащил с собой курицу. — Ну, вообще, да, — неуверенно начал Роберт. Чёрт ведь знает, стоит ли с попутчиками болтать или нет. — Давно не был дома. А ты куда собрался? Худой блондин с блестящими как арбузные косточки глазами просиял. Кажется, то, что он сказал в следующий миг, этот ботаник репетировал не одну неделю. — Я еду учиться в инженерную академию имени Теодора Визенталя! В Цитадели видели мои чертежи, представляешь? Сказали, что я могу поступить на кафедру энергетического вооружения! Вот бы фартануло! Рассказал бы ему МакКриди, как Братство Стали ведёт дела. Рассказал бы, как много этот щегол потом останется им должен. Вот только без толку говорить — у парня лицо от счастья сияет, как у светящегося гуля. Пока не вляпается сам — ни за что не поймёт. — А если не поступишь? — спросил Роберт. — А я и не знаю. Пойду в послушники. Чего? Правда. Говорят, школа жизни хорошая. А вообще я бы и не против в солдаты пойти. Хочу служить у «Чёрного лебедя». ЭрДжей сморщился. Отчего-то при слове «лебедь» вспоминался тот жуткий мутант с крыльями из пластиковых лодочек. — А что за птица такая? Белобрысый изменился в лице, будто Роберт сказал что-то язвительное. — Ну ты даёшь. Слышал про «Львиный прайд»? Вот раньше у Братства был он, а теперь — «Крылья»! У «Чёрного лебедя» абы кто не служит. Да и меня, наверное, не возьмут. — А может уже выпьем… за первую поездку-то? — несмело прервал их беседу усатый. Вроде бы и было ясно, что еда на столе отныне общая, а показаться наглым никто не хотел. Выпили. Ещё раз выпили. Познакомились — именно в таком порядке. Кого как звали наёмник запоминать не собирался — ехать ещё двенадцать с лишним часов, как минимум восемь из которых он собирался спать. Ботаник был откуда-то из Салема, усатый — из Квинси, а третий попутчик, тот самый доктор, буркнул что-то про Конкорд. Четверть часа поезд стоял на станции «Норвуд». Скверное и мрачное место, откуда любой бы захотел уехать — и это осознание только подгоняло заново наполнять бумажные стаканчики. После заката вышли из купе — там побратались с соседями по вагону. С соседками подружиться не удалось — те не горели желанием заводить романы в путешествиях и держались особняком. Да МакКриди, на самом деле, и не хотел. Ему ведь было с кем ждать встречи. — Мужики, в каком вагоне бистро? — Дык в третьем. А ты чего, не наелся, что ли? — Да там, говорят, сидр наливают и рёбрышки подают. Вагон-бистро ритмично покачивался на рельсах, и из-за этого дребезжала на круглых столиках посуда. Тусклый оранжевый свет словно был призван усыплять пассажиров прямо здесь, заставляя их медленно склонять голову над полупустыми бокалами с выпивкой. Которая здесь, ясен хер, стоила ещё дороже, чем в сраном «Машинисте»! В самом углу трое опасных на вид мужиков играли в карты. Один из них скользнул взглядом по новоприбывшим. — Чё, с заработков, братки? — с оскалом спросил тот, что сидел спиной к витрине. — Ага, — зачем-то буркнул ботаник. Мужик из Конкорда взял сушёной рыбы, врач — ещё вина. Ботаник пересчитал в кармане оставшиеся крышки и ничего не купил. Роберт ограничился стаканчиком «квантовой». — Давайте в карты, мужики, — позвал тот же самый браток. Год от года МакКриди становился всё осторожнее, но иногда кураж брал вверх – как и в этот день. Казалось, что удача стоит неподалёку и страхует его через оптический прицел. — В карты? Как-то не лежит к ним душа, — пробормотал Роберт. — Да и я только «Караван» умею. Амбалы почесали головы. Один из них рассмотрел, как из под тренча у Роберта выглядывает бейджик. Мужики насторожились, и снайпер поспешил их успокоить. — А, да не обращайте внимания. Меня ещё даже официально не трудоустроили. Наверное, со стороны он действительно выглядел, как образцовый проводник. Резвый и расторопный, чтобы бегать от одного купе к другому, а ещё худой, чтобы протискиваться в узкие двери между вагонами. — Так что, будешь играть? На символическую горку крышечек. Роберт тоже не просто так пялился на амбалов. У одного из них он заметил портупею Стрелка под кожаной курткой. Вряд ли, конечно, этот молодец клал шпалы в поте лица, чтобы оказаться на поезде. Скорее всего, украл у кого-то посадочный талон. Может быть даже убил за него. — А во что? — А давайте в кэпс-понг, — предложил здоровяк. Наверняка намеревался оказаться самым точным на фоне подвыпившей публики. Вот и МакКриди решил прикинуться дурачком, который даже рядом с винтовкой не стоял. «Значит, Стрелок? Сейчас я покажу тебе, где болотники зимуют…» После удивительного попадания на поезд он хотел верить, что запустил целый хит-парад счастливых случайностей, в которых срыв куша — ещё не последняя строка. Бугаи согнали с одного из столиков уже совсем окосевшего от выпивки деда и поставили в самый центр пустой стакан. — Короче, — начал объяснять мужик, — в каждом раунде у игрока по две попытки. Тот, кто за свой ход не попадёт в стакан ни разу, тот всё. Ну это, короче, выбывает. Играем до последнего раунда. С каждым раундом ставка растёт. Отказался делать ставку? Бабки не возвращаются! Полноватая тётка за витриной с напитками с интересом смотрела за началом состязаний. Согнанный с места дед продрал глаза и теперь раздавал советы участникам, как лучше держать локоть в броске. Первым выбыл врач — за пределами своего докторского уголка его рука дрожала, как декоративный сухоцвет в вазе на стойке. Чудом прошли во второй раунд ботан и усач — каждый попал по одному разу, однако на том их везуха и кончилась. МакКриди не был уверен, что попадёт. Ещё и уже закинутые в стакан крышки неприятно дребезжали на донышке, что было равносильно бормотанию под руку. На снайперской позиции это было недопустимо. Единственным человеком, у которого МакКриди учился, был Комод — широкий и круглолицый парень из Литл-Лэмплайт, умеющий стрелять. Но потом Комод отметил шестнадцатилетие и ушёл из пещер, а Роберт остался с винтовкой один на один. Сколько лет прошло с тех пор, как он взял её в руки? Чёрт бы его побрал, уже девятнадцать... За эти годы он научился чувствовать пространство так, будто оно было осязаемо. Улавливал даже слабые колебания ветра, измерял расстояние до цели на глаз — но всегда с изумительной точностью. И поэтому он попал — восемь раз, пока из игры не выбыли все, кроме амбала в портупее Стрелка. Восемь раз, пока ставка с пятидесяти крышек не выросла до четырёх сотен. Соперник всеми силами скрывал, что нервничает, но МакКриди не обязательно было видеть красноту в его глазах, чтобы сделать выводы. Он знал, что представляли из себя Стрелки — этого было более чем достаточно. — Проводник, говоришь? — тихо процедил мужик, хватая пальцами очередную крышку. Понял, зараза. Что-то понял. — Так я официально не устроен, — повторил ЭрДжей. — Ну что, последний раунд? — Ага. Если кто-то продует — то последний. Но раундов оказалось ещё шесть. Обстановка накалялась. ЭрДжей и сам уже не был рад тому, куда всё движется. Бугаи всё меньше скрывали своё раздражение, а трусливые перешёптывания соседей по купе выставляли не в лучшем свете и самого МакКриди. Но потом здоровяк швырнул крышку… и не попал. Стакан был заполнен железяками почти полностью, и сопернику повезло только потому, что его снаряд ударился о стеклянную стенку и не перелетел через неё. — Твою мать, — процедил он. — Не пиздите под руку! Щас я ещё разок… щас… И попал. Теперь всем своим видом он показывал, что доволен реабилитацией, но Роберт знал — таким как он мало пройти дальше кое-как, они привыкли всюду выбивать двери с ноги. — Давай, проводник, дай жару! — Так это… — промямлил ботан, — там же места уже нет! — Ясен центроцвет, что нет! В этом, мля, и фишка. Поезд как назло трясся, как проклятый — он на всех парах приближался к Нью-Йорку. И с каждой пройденной милей Роберт всё отчётливее понимал, что выйдет на станции «Данвич Билдинг» — на всякий случай, чтобы в вокзальном сортире потом не обсуждать ни с кем итоги партии, которую он намеревался выиграть. Или уже нет? Прицелившись, он бросил крышку — и попал! Она легла на рифлёные мятые рёбра поверх кучи таких же тусклых металлических штуковин. А вот второй бросок не удался — состав снова тряхнуло, и получился недолёт. — Ну что, ставим ещё по двадцать крышек? — спросил амбал. Пасовать было стыдно. МакКриди отсчитал указанное количество крышек и высыпал в мешочек, игравший роль банка. Делал он это без особого энтузиазма — кэпс-понг плавно перетек в игру «возведи башню», ведь теперь крышки приходилось бросать не в стакан, а на него. Здоровяк обливался потом, целясь в сторону заветной посудины. Внезапно поезд опять тряхнуло, и несколько крышек высыпались из стакана на стол. — Не поднимаем. Это не по правилам, — прогудел амбал, радуясь внезапной удаче. Даже десятая часть дюйма сейчас значила очень много. Он затаил дыхание, сделал бросок… и промахнулся. Вторая брошенная крышка, подпрыгнув на истёршемся логотипе «Вим!», тоже улетела куда-то на пол. — Не мусорить мне тут! — приказала буфетчица, словно её совершенно не интересовал исход игры. — Че лыбишься, проводник? — оскалился мужик, хотя МакКриди и не лыбился. — Ты попробуй попади для начала, а там уже деньги будем считать! Снайпер глянул на свою молчаливую группу поддержки. Врач и ботан были полны азарта, и только усатый смотрел на полный крышек стакан явно представляя, что внутри плещется вино. Роберт собрался с мыслями, размял пальцы и кисть, чтобы не подвели, и взял в руки крышку. Бросок — и та подлым образом улетает куда-то под последний столик, отрубая ногу мечте о выигрыше. «Да не кипишуй ты так, МакКриди! Сколько ты сэкономил, стащив бейджик? Тысяч пять? Ещё одна тысяча крышек погоды не сделает», — убеждала снайпера его светлая сторона. «В смысле, не сделает? Ещё как сделает! Дункан, Джуди и Люси скажут тебе за эту тысячу огромное спасибо!» — нашёптывала тёмная сторона МакКриди, потому что даже там оставалось место для мыслей о семье. Он и сам не заметил, как за этими раздумьями совершил бросок. Победный бросок. Самый точный из всех, которые он вообще сделал этим вечером. — Да! — подскочил ботан. — Получилось! — Если он не проставится с выигрыша, то мы зря сидели, — пробубнил усатый справа от молодчика. Выигрыш отправился прямо в рюкзак — МакКриди сгрёб несколько сотен крышек рукой, не желая даже пересчитывать. Амбалы смотрели на это с нескрываемой злостью. — Дай отыграюсь. Ставку удвою! — буркнул амбал. — Да мы и так неплохо поиграли, — пожал плечами Роберт и жестом дал команду соседям двигаться к своему вагону. — Ну, мужики, спасибо за раунд. — А ну стой! Ты кто такой вообще?! Как попал на поезд?! — наконец задал правильный вопрос здоровяк, но никто ему не ответил. Пятки МакКриди сверкали у дверей вагона. Здоровяки кинулись следом. Ещё никогда крышки так не подводили наёмника. Выигрыш звенел в рюкзаке настолько громко, что подпрыгни он с таким грузом у Тенпенни Тауэра — встрепенулись бы супермутанты в Молле. Если бы они там ещё оставались. В купе он практически влетел, сбив с ног усатого. За вовремя закрытой дверью вскоре прогромыхали три пары тяжёлых сапог, и всё это сопровождалось грозными «где эти суки?» и «урою!» — Вы на какой станции выходите, мужики? — спросил МакКриди. — А на какой лучше? — уточнил ботаник, борясь с одышкой. Ему бы на пробежку три раза в неделю, а не к своему хвалёному «Чёрному лебедю», подумал наёмник. Однако вопрос белобрысого имел теперь какой-то особый оттенок безысходности. — Мне бы до конечной, — сказал доктор, и усатый выпивоха кивнул, выражая солидарность. Пятерня снайпера залезла в рюкзак и вытащила оттуда весомую часть выигрыша. Чтобы не шуметь, он вывалил крышки на одеяло. — Купите себе на вокзале чего-нибудь крепкого, парни. Я на «Данвич Билдинг» выхожу. Он был уверен, что хоть один из попутчиков да упрекнёт его в том, что наёмник создал им лишних проблем. Но соседи по купе молчали, иногда тревожно поглядывая то в окно, то на дверь. Снаружи властвовала темнота. Не знающая солнца, густая, загадочная. Та самая, которая укрывала ЭрДжея и других детей в пещерах под Вашингтоном. Да, иногда она могла оберегать и защищать, но здесь и сейчас казалась почти зловещей. *** — Двери закрываются. Следующая остановка — «Анакостия». МакКриди вскочил со своего места. Потный и взъерошенный, он сначала зажмурился от яркого света из окна, а затем уставился наружу. «Буры Данвича» таяли в рассветной дымке, постепенно уплывая назад. Он проспал свою остановку. Не услышал, как милый женский голос оповещает прибытии к станции. Не проснулся, когда перестали стучать колёса — а должен был. Всегда просыпался, когда монотонные звуки окружающей обстановки вдруг стихали. — Чего, не повезло тебе? — приоткрыв глаз, спросил со своего места усатый. Не повезло? Мягко сказано, мать твою. Во-первых, от Тенпенни-Тауэра до дома было всего полтора часа пути, а от Цитадели (гори она адским пламенем) — почти сутки! Во-вторых, на херу вертел он эту Цитадель. В-третьих, не хотелось встретить на перроне вчерашних облапошенных экс-Стрелков. — А вы чего не разбудили? — сокрушался наёмник. — Дак спали! — отозвался белобрысый. — Правда, уснёшь тут, когда так всё грохочет… Переведя дух, Роберт наконец обратил внимание на то, как же воняло в купе. По опыту жизни со Стрелками он знал, что так разить могут только портянки или носки, которые не меняли минимум неделю. Более скверный аромат сейчас исходил только от синюшной курицы ботаника, всю ночь лежавшей в духоте. Кроме того, кто-то упорно исполнял трель жопой всю поездку. Кое-как отстояв очередь в сортир и умывшись, МакКриди вернулся на своё место, выложил из рюкзаков вещи и снова сложил. Ничего не пропало, и на том спасибо. «ДиСи Экспресс» приближался к Вашингтону. Тут и там мелькали за окном удивлённые лица местных, а иногда — бегущие дети, что махали пассажирам. В другой ситуации МакКриди тоже прилип бы к окну и махнул в ответ, но настроение было слишком поганым. Всё-таки нельзя было отрицать, что железная дорога пролегла через побережье несущей жизнь артерией. Она давала надежду на то, что повсеместная разруха не вечна. Строили «железку» заново, частично прокладывая рельсы по довоенным насыпям, частично — по новым. Некоторые участки давались строителям так тяжело и отнимали до того много времени, что на месте наспех сколоченных шалашей работяг возникали вполне себе постоянные города. Стоило отдать должное Братству — это была их инициатива, и сталь тоже была их. А Ривет-Сити подсосались помочь, чтобы «было проще вести диалог с народом». Так появилась Анакостийская транспортная компания со штаб-квартирой в дырявом авианосце и Бенноном в качестве директора. Под протекторатом Братства Ривет-Сити поднял голову. Появился «Союз растущих городов», связанных друг с другом торговыми маршрутами. Помимо старого корыта на берегу Потомака, туда вошли Мегатонна, Грейдич и Линкольн-Таун — пристанище аболиционистов из «Храма единения» в Молле. Какие-то мелкие сошки вроде Арефу и Большого города пытались к ним прибиться, но безуспешно. Вся эта шушера «Союзу» была совершенно не нужна. МакКриди понимал это как никто другой — он уже три года жил в Гердершейде и не обманывался в том, что это полная задница. Но если кто-то думал, что теперь Цитадель стала менее загадочным местом и принимала у себя праздники с воздушными шариками, то он ошибался. Выходило как раз-таки наоборот — её тоже практически отстроили заново, утыкали стену турелями и прожекторами. Глаза бы её не видели, эту Цитадель, подумал МакКриди. А они и не видели — окна купе выходили на Потомак, а не на эту громадину. Зато соседи специально высыпали в проход, чтобы на неё попялиться. Тьфу, деревня. Внезапно рой винтокрылов пронёсся над грохочущим составом. МакКриди насторожился — не на слишком-то хорошие мысли всё это наводило. А вот ботан с полки напротив воодушевлённо жался к окну, пару раз даже въехав в него носом. В восемь часов и две минуты утра поезд остановился. Роберу казалось, что состав завернул в человеческое море — снаружи толпились люди, которые махали руками, а за их спинами блюли порядок солдаты в силовой броне. Едва двери открылись, как в вагоне запахло жареными сосисками и варёной кукурузой, которые продавали тут и там на набережной. ЭрДжею не верилось, что он дома. Слишком быстро — так ведь не бывает. Раньше не бывало. Он шагнул на перрон и почувствовал себя так, как если бы стоял под ярким прожектором. Люди отчего-то хлопали ему, как и всем остальным, и после душной ночёвки в трясущемся вагоне это только раздражало. — Чего, мужики, кто куда? — спросил усатый. — Я в Ривет-Сити. — Я в Грейдич, — меланхолично отозвался док. — Хрен дадут, правда, там отдохнуть. — А мне в Мегатонну. У меня там вторая бабка живёт, — сказал белобрысый. — Отдохну с дороги. МакКриди не шибко любил таких спутников — случись чего, их растерянность только подведёт. Но отчего-то он решил позвать его с собой — в конце концов, им по пути. Они миновали приземистое здание вокзала, вышли к берегу и уже собрались двинуться в сторону моста… — А это кто? Не наш ли вчерашний дружок? Три фигуры отделились от стены вокзала и двинулись в сторону путников. Толчея бывших Стрелков ничуть не смущала, и Роберт понимал почему. Это только кажется, что в людном месте безопасно. Ткнуть кого-то лезвием меж рёбер или даже перерезать шею куда проще именно здесь — на чей-то короткий вскрик никто просто не обратит внимания. — Давай сюда! — скомандовал ЭрДжей и потянул за собой ботаника. Тот сопротивляться не стал, хоть и ясно притормаживал с принятием решений. Они рванули куда-то в сторону, пытаясь затеряться в утренней толкотне. Будь в этом оживлении хоть какая-то логика, Роберту бы это удалось, но люди и сами не знали, куда им идти. Они то рвались посмотреть на поезд, то внезапно сворачивали к тележкам с едой, и ЭрДжей со спутником то и дело сбивали бедняг с ног. Точнее, это наёмник их сбивал — а худощавый парень и сам отлетал от прохожих, как резиновая калоша. — А ну стой! Кому сказал, бля! Да кого тут волновало, кому он это сказал? Хотя, говоря искренне, МакКриди это действительно волновало, ведь «хвост» никак не удавалось сбросить. Внезапно он на кого-то налетел. И это было чертовски больно! Некто в чёрном при этом едва пошатнулся, но остался стоять на ногах. — Смотри куда бежишь, деревенщина! — рыкнула сбоку какая-то посторонняя лопоухая рожа. — Тебя как сюда занесло через охрану, шнырь? Это адмиси… админин… администр… Пшёл отсюда, короче! — Дэвид, успокойся. Он вряд ли сделал это специально, — угомонил грубияна другой мужской голос. Знакомый голос. — Виноват, старейшина. Дайте хоть вышвырнуть его отсюда. — Дэвид… Поняв, что помахать кулаками ему не дадут, Дэвид развернулся и скрылся за спинами бронированных солдат Братства. Догонявших Роберта амбалов и вовсе след простыл. — МакКриди? Не знал, что тебе тоже достался посадочный талон. Мужчина протягивал ему руку, чтобы помочь встать. — Ну, ты знаешь, — решил оправдаться наёмник, — было дело, мне подкинули работёнку на железной дороге. Ну, туда-сюда… Тут помоги, там помоги, короче… — Понял. Рад видеть, что ты жив и здоров. Данс. Чёртов синт. Уже пять лет как старейшина. Он изменился, насколько мог измениться тот, кто не был человеком в полной мере. МакКриди описал бы это словами: «рожа начала выглядеть умнее». В уголках глаз старейшины наметились морщины, а его взгляд стал чуть более отзывчивым и живым, нежели в день, когда они разговаривали последний раз. — Взаимно, — соврал МакКриди. Даже для такого щёголя как он было бы верхом грубости ответить что-то другое после того, как ему помогли подняться с пыльной площади. — Бенджамин, я знаю этого человека! — радостно промолвил какой-то подросток, стоящий по правую руку от Данса. — Он был другом мамы! Ну точно же! Помнишь? Каждое слово — как рана. Нет, не глубокая — так, вспарывающий кожу в аккурат над сердцем взмах ножа. Тонко, на грани дискомфорта и лёгкой боли. А эта искрящаяся юношеская непосредственность делала сказанное ещё тоскливее. Друг мамы. Вот кто такой МакКриди. А парнишка перед ним — Шон. Не тот, который лицемерил и изворачивался мерзким червем в Институте, а его юная копия, синт. И он рос, чёрт подери. Рос, чтобы через много лет стать таким же, как тот лживый старикан. Но это будет потом. Позже. А пока у Шона — её лицо, её глаза и её улыбка. Наёмник все эти годы был уверен, что простил тех, из-за кого в своё время он потерял Барбару. Оказалось, что обиду он задушил не полностью — та вдруг рыпнулась где-то в душе и потребовала сатисфакции. Роберт подумал, что Данс наверняка должен был страдать каждый божий день, когда видел Шона. Какой же мазохистский и одновременно с этим благородный поступок — взять пацана с собой из разобранного по кусочкам Института. Даже ЭрДжею тогда стало стыдно за то, что он до этого просто не додумался. — Ага, привет, Шон, — кое-как выдавил из себя МакКриди и даже попытался пошутить. — Ну и вытянулся же ты за лето! Подросток вмиг стал серьёзным, а потом перешёл на деловой тон: — Утверждение, что люди-синтетики не претерпевают возрастных изменений, — одно из самых распространённых заблуждений, сэр. Наши скрипторы проводили исследования, и на самом деле… — Шон, — перебил его Данс, — лучше бы ты отвечал так на уроках биологии у Хэйлин. — Я стараюсь! — возразил парень, и в его голосе наконец промелькнули нотки возрастного бунтарства. — Но она спрашивает меня только тогда, когда я ничего не понимаю! Я нахожу это в высшей степени несправедливым. Данс с подобием улыбки выслушал жалобы Шона, а потом перевёл взгляд на МакКриди. — Итак, от кого ты убегал? Он сменил тему так внезапно, что времени на сочинение легенды у наёмника не осталось, а правда была какой-то неудобной. Хорошо, что МакКриди выкинул бейдж в урну у входа на вокзал — а то Данс бы сразу к этому прицепился. — Да я… В небе загудело. Стайка чёрных и блестящих как довоенные игрушки винтокрылов пролетела над площадью. Их резвые тени скользнули по головному вагону «ДиСи Экспресса» и нырнули в Потомак, после чего одна из вертушек взяла левее и пошла на посадку. У ботаника от этого зрелища вылезли из орбит глаза. — Чёрный лебедь! — произнёс он сперва одними губами, а затем принялся горланить на всю площадь. — Это же Чёрный лебедь! — Хватит меня позорить, — ткнул его под бок МакКриди. — На нас и так все смотрят. На самом деле на них никто не смотрел. Зато многие пытались заглянуть за массивные плечи солдат, в окружении которых приближался к старейшине пилот винтокрыла. Вернее, приближалась. Наёмник её узнал. Это она вела себя как конечная истеричка на бостонских переговорах в руинах Института. Дьявол, это было так давно, что детали стёрлись из памяти, но МакКриди никогда бы не забыл, как Ронни послала эту мегеру на три буквы, а та в ответ прокляла её на каком-то неведомом ему языке. Вот так о мире и договорились. — Гражданские? — недоверчиво спросила крошечная блондинка, оглядывая МакКриди с ног до головы. На ботаника она вовсе посмотрела так, что тот должен был вмиг переметнуться к врагам Братства, если бы не был идиотом. Сколько же всё-таки презрения было в её глазах. Сколько льда. Чем-то она не понравилась Роберту ещё в Содружестве, а ведь он даже не мог понять, чем именно. — Назовите это небольшой дипмиссией, капитан, — сказал ей Данс. МакКриди даже прочистил мизинцами уши. Ему точно не послышалось — тостер научился шутить? — Ясно. Тогда отчитаюсь в Цитадели, старейшина Данс, — стальным голосом ответила женщина. Не то чтобы наёмник часто бывал в высшем обществе, но уж брезгливость в словах других людей он точно мог уловить. — Есть за что тревожиться? — тихо спросил у неё Данс. — Нет. На нашей территории всё чисто. Но с Олни нужно что-то делать, и побыстрее. — Что, противник всё никак не унимается? — поинтересовался Роберт, делая вид, что знает детали конфликта. — Я рад, что ты выражаешь обеспокоенность, но это не лучшее место, чтобы вести беседы о политике, — осадил его Данс. Повыпендриваться не вышло. — Ну, я не рассчитывал с тобой прям здесь столкнуться. Я вообще не рассчитывал увидеть тебя снова, — протянул Роберт. — Я тоже не рассчитывал увидеть тебя в числе пассажиров, — напомнил Данс. — И всё-таки, как ты достал посадочный талон? Азартные игры? Кража? Чёрный рынок? Роберт вдруг почувствовал себя совсем зелёным послушником, которого вызвали к начальнику на ковёр. И зачем только тостер начал этот допрос сейчас, когда наёмник уже выглядел в лице своего худосочного спутника практически вип-персоной? — А с чего ты вообще взял, эй? — Я достаточно хорошо тебя знаю, — спокойно и почти снисходительно ответил старейшина, а вот люди в броне за его спиной напряглись, словно были готовы здесь и сейчас арестовать снайпера. — Какие-то ты неприличные вопросы задаёшь, Данс, — отмахнулся Роберт, на самом деле пытаясь унять дрожь в пальцах. Ну их к чёрту, эти внезапные столкновения с людьми из прошлого. Да и железную дорогу к чёрту с поездом этим! Он на нём больше никогда никуда не поедет. — Да, и было бы любопытно получить от тебя честный ответ, — снова сказал Данс. — Не думаю, что достать талон оказалось для тебя сложной задачей, МакКриди. Но если ты готов и к таким, то нам нужно переговорить в Цитадели.