Оставаясь тлеть

      - Тридцать тысяч трибуту из Второго дистрикта! – крупный мужчина с внушительным брюхом, одетый в непонятное розово-голубое нечто, бросает на стол связанную пачку бумажных денег. Громкий голос привлекает обладателя чудесных бирюзовых глаз, победителя прошлогодних Голодных Игр. Финник рассматривает толстосума с неким раздражением и неприязнью – мало того, что тот шумит, как слон, так еще и хохочет на весь просторный холл. Одейр опять не расслышал, что один трибут сказал другому. В целом, это и неважно – стоит мальчику вернуться к просмотру Игр, как семнадцатилетний амбал из Первого падает на землю с пробитым черепом.       Мда уж. В этом году Первый чрезвычайно плох. Можно даже сказать, ужасен – один трибут уже мертв, а другой с оторванной конечностью и со слезами на глазах вот уже день шатается в самом дальнем участке арены.       Трансляция прерывается, и распорядители включают заставку. Финник выпрямляется, разминая уставшую спину. Брови мальчика взлетают вверх в удивлении, когда он в двадцать седьмой раз вспоминает о расположении дел на арене. Нет, ему говорили, что первый год менторства просто ужасен. Но кто бы думал, что настолько.       Одейр удрученно оглядывает помещение. Парочки, родители с детьми и одинокие капитолийки, то и дело сверкающие взглядом. Одна из них, сидящая на высоком стуле около бара, даже нацепила ярко-серые линзы и надела вызывающий красный топ. Девушка стала похожа на пришельца с другой планеты, у которого по неизвестным причинам исчезла радужка.       Абсолютно не с кем поговорить. Нечем себя занять. Вообще нечего делать. Сопровождающая из Четвертого дистрикта убежала на сорок пятый этаж, чтобы смотреть Игры со своими капитолийскими подругами. И на свое же счастье, потому что прими девушка решение сидеть рядом с Финником, тот бы спустил её с шестьдесят первого этажа. Противный парик зеленоватого цвета заставлял думать о самых тяжелых часах в твоей жизни. В глазах начинало рябить, в животе – крутить, а потом Одейр вообще хватался за голову.       Пятнадцатилетний мальчик улыбается одной из капитолиек, сидящей напротив. Женщина отвечает ему такой же широкой улыбкой и прижимает к себе рядом стоящего ребенка. Черные волосы и неестественные зеленые глаза. У мальчика до сих пор пухлые щечки, но это не мешает ему иметь внушительные для его лет бицепсы. С недавних пор в Капитолии стало модно устраивать конкурсы красоты среди детей. Такие забавы существовали и раньше, но теперь они проводились еще с большим размахом и противоречили человеческой природе. Для получения заветного приза некоторые родители решались на увеличение груди у маленьких пяти-шестилетних девочек.       Финнику то и оставалось, что отворачиваться всякий раз, когда он видел такое. Такого не должно быть. Раньше они издевались только лишь над детьми из дистрикта, а теперь принялись и за своих.       И на какую-то секунду ему нравится осознание этого. Не только подобные ему должны терпеть унижения от столицы и её жителей.       Ребенок слишком занят, чтобы обращать внимание на действия своей матери. Более того – он даже отталкивает её, не отрывая свой взгляд от экрана телевизора. Одейр видел, с каким упоением некоторые малыши смотрят за развитием событий на экране. Как подпрыгивают и улыбаются, когда из схватки живым выходит их любимый трибут. Как начинают плакать и закатывать истерики родителям, когда тело их любимчика забирает с арены планолет.       Думаете, участвовать в Голодных Играх страшно? Не настолько, как наблюдать за убийством в прямом эфире с улыбкой на губах. Такие дети вырастают монстрами, которые потом занимают места в правительстве. Еще бы нацепить им на лацкан пиджака по белой розе, и сходство кое с кем будет практически идеальным.       Перерыв прекращается, и трансляция с арены вновь видна всему Панему. У Финника в его первый год дела идут не то, чтобы очень плохо, но и не очень хорошо. Двенадцатилетний паренек из его дистрикта уже мертв. Получил ножом точно в глаз. Мальчик очень долго и громко кричал: он умер не сразу, жизнь постепенно уходила из его тела, как и кровь, вытекающая из раны. Никто не смог вынести такого, поэтому распорядители в срочном порядке стали переключать с одной камеры на другую. Но и на других частях арены крик был слышен. А потом он вдруг прекратился. Финник поежился. Да, парень не выглядел, как триумфатор с самого начала, но он не был достоин такой смерти. Заботился о мальчике его старший брат, поскольку родители умерли из-за несчастного случая. Зачем он все это вспоминает? Он, как ментор, будет обязан привезти тело назад в родной дистрикт. И все. Лишь поехать в одном поезде, а не сочинять речь, чтобы произнести над могилой.       - Хотите чего-нибудь? – к красивому мальчику всегда обращались с улыбкой – будь то капитолийцы в возрасте, маленькие девочки или взрослые дамы. Они помнили его по прошлому году. Еще бы, разве такой триумф забудешь. Но прошли дни, и Финник не знал, как ему дальше относиться к своей победе. Упиваться ею, как и раньше? Видеть в глазах отца боязнь и гордиться за то, что смог выстоять и доказать – смерть матери была не для его скорейшей смерти?       - Нет, спасибо. Не сейчас, - голос Одейра становится грубее из-за взросления. Ну и слава богу, не всю же жизнь ему пищать. Финник порой забывал о данном себе обещании и переставал контролировать свои мысли. Он не должен быть гордецом и эгоистом. Самоуверенные – глупые болваны. Если он превратится в очередного мальчишку с непомерно раздутым самомнением, то потеряет все, что у него осталось. А осталось у него не так уж и много.       - Как только чего-то захотите – позовите, - он согласно кивает и отворачивается от женщины раньше, чем та выпрямляется и оглядывает зал в поисках работы. Не все капитолийцы состоятельны, некоторые не кичатся должностями вроде официанта и уборщика. Вот только тяжесть их работы смехотворно сравнивать с тяжестью работы людей, проживающих в дистриктах.       Среди многих других, на арене осталась восемнадцатилетняя девушка из Четвертого дистрикта, подопечная Финника. На Церемонии открытия вся их дружная компания слишком странно смотрелась вместе – высокая девушка, не блещущая никакими особенными способностями, идеально здоровый Финник и хилый бледный мальчуган, озиравшийся по сторонам, будто маленькое шуганное животное. Девушка была практически на голову выше Одейра. Их совместная тренировка прошла куда нельзя хуже – то Финник останавливался, не зная, чему еще можно обучить трибута, то девушка исполняла приемы неправильно.       И вот теперь, она прошла через самую опасную часть арены и идет дальше. Левая рука обожжена так, что, кажется, будто вместо кожи на кости остался лишь маленький уголек.       Как только его подопечную показывают на экране, оповещая, что она из Четвертого дистрикта, многие бросают взгляд на Финника и лезут в карманы за деньгами и карточками. Отлично. Спонсоры. «Клюющие» не столько на трибута, сколько на их ментора. Похоже, никто не разуверился в Финнике Одейре – все прекрасно понимают, что подготовить двенадцатилетнего к арене едва ли возможно.       Девушка сжимается, словно стараясь исчезнуть с того места, где она сейчас находится. Слиться с травой и странными темными деревьями, перестать быть видной капитолийским камерам. О, Финник понимает, как это – терпеть такой ожог. На своих Играх он пытался не высовываться до поры, до времени – если маленького четырнадцатилетнего мальчика не убили сразу возле Рога Изобилия, значит, будет правильным оставить его на финал. Вот только вместо простой и быстрой победы профи из Второго получили трезубцем в шею и живот.       И весь Панем содрогнулся. Маленькое дитя ангельской внешности довольно улыбнулось, смотря, как чужая кровь медленно окрашивает землю. Это его, Финника, победа. Это то, что он заслужил.       Через полчаса в копилке его подопечной оказывается достаточно денег, чтобы послать девочке заживляющую мазь. Финник смотрит на электронную панель перед собой так, будто это не панель, а уродливое неизвестное миру животное. Написать пару строк трибуту из своего дистрикта, если он, конечно, того хочет? Что Одейр может написать? «Я в тебя верю, ты сильная»? Ничего подобного. Против увесистых габаритных парней из Десятого и Шестого у девочки почти нет шансов. Мазь не восстановит её руку полностью. И даже если девочка победит – ей ампутируют конечность.       Финник переминается с ноги на ногу. Нет. Он ничего не напишет. Или, может, все же стоит?       Кажется, капитолийский рабочий начинает терять терпение. Мужчина с длинными лиловыми волосами дышит так громко, что у Финника даже закладывает уши. Такая тишина в помещении, и абсолютно ненужный, раздражающий звук.       Одейр видит, как парашют оказывается прямо над головой девушки. Та напрягается, пытаясь рассмотреть беленький предмет на закрытом облаками небе.       «Стой до конца».       И она стоит.       Решает сохранить маленькую белую бумажку, чтобы потом принести её домой. Но листок с наставлением от ментора окрашивается в красный.       Глаза девушки так и останутся открытыми до тех пор, пока Финник не опустит ей веки, смотря на свою подопечную, лежащую в странном, стального цвета, гробу.       А маленький клочок бумаги тем временем сгорает в одной из печек Капитолия, куда и направляют всю одежду, снятую с мертвых трибутов.       Стой до конца. Сначала пламя охватывает одну сторону записки. Остается «до конца». А через несколько секунд не остается ни единого слова.