НаСЛЕДственное

Самые грустные слова ты можешь услышать только, когда умираешь. Тогда даже солнечный день покажется тебе печальнее дождливого дня. — Валь, — шепотом произнесла Кандида, боясь нарушить тишину. — Пообещай, что не проклянеш меня после всего этого. Лучше не прощай. Проклинать только не надо. — Обещаю, — Антонова обернулась на стоявших в стороне сотрудников. — Только вот я же не одна — твоя коллега. — Это да. Круглова нет. Рогозиной тоже. Только ты осталась, кто может сдержать «рогозинских» гончих. А рассказать я не могу. Если знают все, знает свинья. — А куда ты сплавила Котова и Гранина? — Настолько далеко, что только Тихонов их найдет. И то с моей помощью только. Мы выяснили, что… — Так, потом, мы ж на кладбище. Обе женщины головы чуть шеи не свернули и не окосели, украдкой из-под платков выискивая подозрительного человека. Не факт, что он сам припрется, может прислать кого-то. Но даже этого кого-то хоть мельком увидеть, а желательно так, чтобы запомнить. Однако же никого! После печальных проводов Кандида почти насильно отвела Антонову в свою машину. Оставила телефоны в багажнике вообще. — Я кое-что придумала, не знаю проканает ли. Короче, слушай… Через пять минут Валентина вышла из машины Вивальди и направилась к своей, где её ждал муж. — Что она хотела? — спросил Степан. — Потом, всё потом. Сейчас мне нужно подумать. Женщина полностью погрузилась в себя тут же. То, что ей предложила Кандида, не понравилось. Зачем такие сложности? В такой способ в ФЭС не останется лидирующих совсем, а молодежь сама порешит коллегу, если прочухает в чем дело. Вивальди любили все поголовно и доверяли ей, как родной. Но буквально за сутки она это доверие стерла в пыль и развеяла по ветру. Валя понимала, что по-другому нельзя. Надо, чтоб всё выглядело максимально правдоподобно. Иначе не поверят. Иначе любое, малейшее сомнение даст сбой в построеной системе. Кандида правильно делает, что убирает потихоньку всех, кто хоть что-то знает, что твориться. Машинально женщина словила себя на том, что улыбнулась. Хорошо иметь сотрудницу, подругу, несмотря на возраст, которая бескорыстно, безвозмездно может себе позволить отправить тебя хоть на Луну. Звучит эта мысль, как корыстная, но с другой стороны — факт. Улыбка погасла так же быстро, как и появилась. У складывающегося многогранника одна из самых жутких сторон — банальный страх. Страх не увидеть больше никого и никогда. Страх, что каждый из них в единственном своем лице больше не появится на этот свет. Что никто не поймет, что случилось с их такой сплоченной стуктурой, ставшей уже вторым домом. ФЭС реально как дом. Тебя там ждут, любят, берегут, стоят за тебя горой и все проблемы решают вместе с тобой, твои и не только. Все праздники всегда вместе. Все горести и радости для всех. Перед врагами, как бетонная стена, перед своими, как вторая семья. Для преступников тюрьма, для пострадавших целебное лекарство, надежда на хорошее. Кандида между тем с Иваном сидят в крохотулечной квартирке, где-то в таком районе, куда не то, что ходить страшно, а вообще законом запретить надо. Нельзя в таких домах людям жить, а живут и еще и радоватся жизни умеют. — Тебе точно здесь будет удобно? Особенно с ним, — Тихонов указал на огромного зайца, которого капитан притащила с собой. — Во-первых, ради дела и всех нас я стараюсь, а во-вторых, мне его папа подарил. Так что да. Главное, есть где спать и есть, что кушать. — Все равно не убедительно как-то. — Вот и посмотрим. И вообще, мы не спорить сюда приехали, а работать. — Да-да. Я, кстати, уже успел кое-что выяснить. Твой гомицидоман… — Кто? — Кандида удивилась. — Человек, который желает нашей смерти, из интернета. — Ага. — Из темного интернета. Надеюсь, тут обьяснять не надо? — Этот термин понятен. — Короче, — слегка нервно произнёс хакер, — сложно этого гомика найти. Потому что, если ты залезешь в эту сторону интернета — во-первых, нарвешся на мошенников. Эти что угодно придумают, чтоб получить твои деньги. Там же все при них, но всегда всем мало. Во-вторых, там с конфиденциальностью настолько всё серьёзно, что процент найти хоть кого-то равен ничему. Но! — Тихонов возвел палец к потолку. — Я хочу сберечь твой и свой кошелек, поэтому… Нашел человека, который недорого и совершенно точно найдет того, кто может знать хоть что-то про того, кто хочет пощекотать себе нервы твоей, моей и всеми смертями нашего ФЭС. — О Боже. Я, конечно, такого прорыва не ожидала. Но ты мог проще это сказать? — девушка даже присела. — Нет, не говори, — она помахала рукой. — Я всё поняла. — Я вообще-то хотел у тебя кое-что спросить: а кто следующий? — Ну, пока выбор за мной. Поэтому не знаю. Это же не в шашки или догонялки играть. Тем более, ты должен был видеть, как меня сегодня чуть не сожгли своими взглядами. Несмотря на это, привлекла своих бывших разведчиков. Будут приглядывать. Иначе, я с ума сойду. — А трупы куда? — Неет, этого я тебе не скажу. Но место хорошее. Хочешь, тебя убью и узнаешь? — Ты, я смотрю, во вкус вошла. — Сплюнь. Это самое страшное, что случалось в моей жизни. — Я вот еще о чем подумал: может, все-таки привлечь кого-то из наших, рассказать? Мы вдвоем не потянем это расследование, а хоть какой-то движ на наших камерах для этого Ничегонеделающего и Вечнождущего маньяка создать надо. Только обсуждать нельзя — это единственное неудобство в данном случае. Ну, конечно, кроме того, что в любой момент их могут убить. — Я тоже об этом думала, пока сюда ехала. До сих пор думаю. — Я бы привлек Оксану, Серегу, Риту и Артема с Ромой. — Серегу Майского или Белозерова? — Можно обоих. Майский на всякий случай своих бывших сослуживцев может привлечь. Мы ж не сможем в случае чего ОМОН или СОБР привлечь? Белозеров будет помогать Оксанке и мне. — Отлично. Но, может, лучше бы я вместо Белозерова? У него семья. — Ага, а я так, для виду, видимо, женился, — слегка обиженно съязвил Иван. — Ладно. — Олегу ничего не будешь говорить? — Еще не решила. А вот Соколовой и Лисицыну рассказала бы. Эти двое конспирологи — асовые. — Эти двое случайно подерутся, если ты их в паре поставишь. — Почему? Танцуют же они у меня. — Это при тебе они такие белые и пушистые. Костя Юле как-то, визуально говоря, хвост прищемил тем, что сходил на свидание со свидетельницей. Она, конечно, его чуть не убила, но Юлю это не смутило. Она до сих пор на нашего майора дуется. — А-а-а — протянула задумчиво Вивальди, выпав из размышлений, — понятно теперь. Но работают же вместе?!. — А тут против Рогозиной не попрут. Ты же знаешь, Галина Николаевна чувствует, кто с кем лучше всего работает в паре. — Ну да. Короче, пока тогда Соколова в планах. Она не хуже Рогозиной. Как танк. Если пойдет напролом, не остановишь её. — Тогда я поехала. ******* Сложно было наладить контакт с ними. Власова и Майский особо резко отреагировали. Чуть не прибили. При всем своем уважении к ней, как сотруднице и другу-девушке, Серега чуть не придушил, а Рита дверью бровь расшибла. Но выслушали! Все! И всё! И очень опешили от таких новостей. Пришлось на ходу придумывать кучу планов, потому что по мнению Кандиды, самый тяжелый разговор предстоял с Воеводиным. А, зная, его чрезмерную вспыльчивость, рукоприкладством он не обойдется, несмотря на то, что она — девушка. Он еще и за фальшивый брак припомнит в порыве ярости. Тут надо было что-то такое сварганить, чтоб он прям поверил, что Вивальди не при делах. И что она не убивала Таню! И тех, кого уже в ФЭС три дня никто не видит и без понятия, где эти люди. Командовать некому. А Майский с Лисицыным скоро поседеют, как Круглов. Потому что обязанности начальства — не только кнопочки тыкать и кофе пить. ****** На парковке свет горел ярко и стояло всего несколько машин, но зато звенела дремучая тишина и иногда дул такой ветер, что резко холодало. Всё это нагоняло жути и пробуждались просто дикие фантазии. Потому что именно в таких пустых местах, где нет людей, в фильмах всегда происходит что-то страшное. Несмотря на холод, пронизывающий до костей — это в начале мая-то, Кандида размотала шарф. Сердце колотилось, как бешеное. Кровь, казалось, сейчас из ушей потечет. Очень жарко в районе груди и головы. А его все нет. Передумать Олег не мог. Он таким тоном пообещал приехать, что она точно ничего хорошего не ждет уже от этой встречи. Тем более, что на него пришел заказ от ее мучителя. Тот не просто звонит или пишет после каждой встречи ее с коллегами. Он угрожает, что если Кандида откажется хоть от одного выполнения заказа, её тут же приберут полицейские. Мучителю известен ее адрес. А точнее всё личное. И верить капитан не может тому, что эту сволочь никто и никогда не найдет. Конечно, если Тихонову его информатор не сольёт хоть что-нибудь из зацепок на Мучителя. Девушка точно могла сказать, что по-другому не назвать тварь, которая её руками убирает живых людей. Дорогих ей. А уже кошмары снятся. И совесть замучила… Заурчал мотор. Едет. Только дверь хлопнула. Показалось, что даже на улице можно было услышать это, так тихо здесь было. Олег даже не поздоровался. Хотя обычно приветсвие было и сопровождалось обаятельной улыбкой. Он молча подошел и так посмотрел, что без слов все стало понятно. Рассказывать надо, но есть одно но! И оно сейчас в ее машине. Хоть слово вякнет и загребут под белы рученьки, не успеешь до первого поворота доехать. — Чего молчишь? — тут и так не жарко, а тон вопроса просто заставляет застыть ледышкой. Ненадолго, но Вивальди замешкалась и немного растерялась. Посмотрела в сторону своей машины. — Я не могу тебе ничего сказать сейчас, — делая акцент на последнем слове, произнесла капитан. — А что сейчас не так? — Воеводин заметил буквально всё. Он знал ответ на вопрос приблизительно. Что всё не так в этот момент. Хотелось это от неё услышать. Что заставило её так поступать? Он когда с Граниным говорил, узнал только одно из всей информации, которой Паша владел: их убьют всех и конец. Только вот сразу догадатся не мог. А когда ему позвонила Кандида, тут же понял. И удивился, что друг так спокойно это сказал. На похоронах Белой такое! Спокойно! Ни один скул не дрогнул. Как будто обычную новостную ленту донес. — Не можешь рассказать чего? Что нас осталось совсем немного? И что сегодня я на твоей мушке? — зеленые глаза очень хотели испепелить все вокруг. Это видно. Парень в ярости. Но из последних сил выжимает спокойствие и ясный рассудок. — По крайней мере всего я тебе точно не могу сказать. Но, когда наступит конец, ты поймешь все и сразу и тебе будет жаль, — Вивальди бросила себе мысленный укор, что нагородила околесицу. Умнее ничего не могла сказать! Но когда думать-то над каждым словом. Время убегает. Надо сейчас. Старлей даже подумать как следует не успел, что именно ему хотели донести, как оказался на мушке. — Ты чего? Совсем с ума сошла? — Вполне мыслю здраво, — грустно ответила Кандида. — По-другому не могу. Выбора нет. — Неправда, выбор есть всегда! — как-то безнадежно прозвучало. Но да фиг с ним. — Не в этот раз, — качает головой Вивальди. — Он, конечно, есть, но не в мою пользу уже. Ты мне нравишся, но так и не успеешь сдержать своё слово. Одним ловким движением Кандида повернула дуло пистолета и выстрелила. — Кандида, нет! — Олег подбежал к ней, буквально хватая на лету. А сделать уже ничего не мог. Красная струя обагрила руки, одежду и асфальт. — Что ж ты, дура, натворила? Свет погас. Стало темно, как в бочке. Воеводин почувствовал, что что-то вибрирует. Телефон свой он в спешке дома забыл. Её! Её телефон. Достал его из кармана пальто. Вот только Вивальди на своё убийство могла надеть белое. Правда, теперь оно красное. Телефон почему-то кнопочный. И звонит Ихонь какой-то.