Воздаяние

Ливень в королевстве прекратился только ближе к полуночи, оставляя после себя приятную свежесть озона и лëгкий прохладный ветерок на улицах Камелота. Тучи постепенно разошлись, оставаясь лишь частично — позволяя лунному свету вливаться мягкими лучами в покои короля, сквозь приоткрытые окна и широкие двери, ведущие на балкон, но всë ещë оставляя компромиссную грань между родной темнотой — давая привыкшим глазам развидеть. Багровые шторы из чистого шëлка распахнуты словно нарочно, и не потому, что Соник забыл их задëрнуть и заранее достать канделябр с тусклой свечой, как обычно перед их личной встречей — выглядело бы гораздо романтичнее, на самом деле — а потому, что когда Ланселот ступил на мягкие тëмные ковры покоев короля, после дозволения войти, и поспешно закрыл позади дверь, не успевший даже поприветствовать — Соник набросился и заключил в жарких объятиях с порога, накрывая палевые губы жадным поцелуем, прижимая, властно, своим телом к той же двери — потому что слишком долго ждал его, чтобы церемониться. Смены рыцарей и правда были весьма длительными и порой изматывающими, а зная это, Соник не мог оставить Ланселота без должного поощрения в первую очередь — он, спешно срывая с Шэдоу стальные доспехи — сокрывающие прекрасное молодое тело — вместе с серебристыми латами и защитным шлемом, отбрасывает те куда-то на пол, покрывая рыцаря дорожкой рьяных поцелуев по шее, плечам и ключицам — до ярких следов багровых засосов. И Шэдоу шумно вздыхает от знакомых ощущений — уже давно привыкший к резкости своего короля — закрывая в блаженстве глаза, и прижимаясь к разгорячëнному телу сильнее. Он отдаëтся ему без остатка — как и всегда — обвивая руками кобальтовую шею, пока Соник удерживает ладонью стройную талию, а второй крадëтся ниже по тëмному прессу, проскальзывая между бëдрышек рыцаря, чтобы накрыть аккуратную киску только пальцами. Ланселот выгибается слегка назад со сладким стоном и позволяет плавно проникнуть ими в себя, позволяет большому пальцу играть с розоватой горошинкой клитора немного выше, позволяет использовать своë тело для сносящих крышу ласк и грязных утех своего короля — только для его — потому что они оба сходили от этого с ума. И Ланселот, в затуманенном наслаждением сознании, даже не может выискать момент, когда они в первый раз перешли черту, позволяя себе познать грань запрещëнного и грешного — ещë и ещë, пока это не стало связывать их за пределами физической близости — в тот момент, когда накрыли более глубокие чувства. — Ах… Я прошу вас… Мой король… — в полумраке просторной комнаты раздаëтся умоляюще-сладостный шëпот холодного, бархатного голоса, прерываемый лишь сдержанными стонами его обладателя и тихими влажными звуками из-за интенсивных движений чужих пальцев. Шэдоу совсем вжимается в Соника и закидывает одну из ног ему на пояс, а руки, цепкой хваткой, всë так же удерживаются за шею короля, коготками впиваясь где-то в области между иголок на лопатках — и он утыкается в сильное плечо. В положении стоя всегда было неудобно предаваться любви, но Шэдоу был слишком покорен, чтобы сказать что-то против, был слишком закрыт, чтобы озвучить свои сокровенные желания, которые Соник нарочито вырывал из него настойчиво и властно в такие моменты, доводя до исступления. — Ты ведь знаешь, как правильно просить, Ланс, — укоризненно-ласково шепчет Соник прямо на ушко, когда опускает голову чуть ниже и слабо прикусывает мочку, в то время как три шаловливых пальчика продолжают вторгаться внутрь намокшей писечки, большим всë так же нежно мастурбируя самую чувствительную точку — заставляя Ланселота сильнее извиваться на властных руках. — Соник… Я хочу большего… Пожалуйста… — измождëнно лепечет Ланселот между рваными выдохами, и отстраняется от чужого плеча, утыкаясь лоб в лоб — ловит на себе игривый взгляд хризолитовых глаз, дополненный дерзкой ухмылкой — и нетерпеливо впивается в персиковые губы пылким поцелуем, сплетая языки страстно вместе, и чувствуя, как сильно бьëтся сердце — его и собственное, словно в унисон. И тогда Соник прислушивается, вынимая, неторопливо, склизкие пальцы из узкого пространства — целует Шэдоу глубже и горячее, подхватывая на руки под ягодицами, чтобы быстро сменить положение. Шэдоу лежит теперь покорно на широкой постели пастельно-алых тонов и глядит полуприкрытыми глазами на Соника внизу, тяжело дыша, предвкушая, когда король раздвигает слегка в стороны тëмные ножки и Ланселот немного их подгинает — по краям бëдер резко цепляются нежные пальцы персиковых рук, нарочито сдавливая почти до противно-жгучих синяков. И Соник спускается пылкими поцелуями по телу всë ниже, припадая наконец губами к мягкой поверхности вагины, размеренно ласкает, пока пальцами сильнее стискивает кожу чужих бëдер, и так сладко тянущее напряжение новой волной приливает где-то внизу живота — возрастает с каждой секундой неутихаемым желанием. — Ахх… Умоляю сильнее… — Ланселот слегка содрогается моментами от чувственных ласк, и почти сжимает голову короля между своих ног, пока пальцы дрожащих рук вцепляются в простыни с новой силой — и Шэдоу запрокидывает голову чуть выше, на шелковистые подушки, хмурясь и поджимая губы от наслаждения. А Соник не прекращает изводить рыцаря своей медлительностью — его глаза смыкаются и король пропускает нахальный смешок сквозь кривую ухмылку, пока язык спускается немного ниже, скользя между внутренних бледно-розовых складок к дырочке, затем вновь резко прижимаясь губами выше, чтобы постичь ещë раз чувствительный клитор, нежно дразня повторяющимися движениями языка — заставляя тело Ланселота всë чаще содрогаться от каждого прикосновения. — Я кончаю… — обессиленно бросает Шэдоу и слабо скалится, цепляясь за иголки оттенка кобальта усталыми пальцами — он сдаëтся, чувствуя долгожданный предел — закатывает немного глаза и вжимается спиной в мягкую постель. Но Соник продолжает рисовать влажные узоры кончиком языка на клиторе и между внутренних половых губ, слегка посасывая поочерёдно, в то время как проходится дразняще-трепетно ладонями по широким бëдрам с почти незаметными следами мелких синяков, и по спортивному телу, прошедшему множество жестоких тренировок, помеченному неоднократно боевыми шрамами — скрытыми под шëрсткой, совсем как у него. Ланселот больше не сдерживается — не может — позволяя волне яркой эйфории накрыть его с головой, до неконтролируемой дрожи по телу и шумных стонов имени своего короля, столь бесстыдно удовлетворяющего его языком — невероятно виртуозно — лишь сильнее изгибаясь на помятой постели. Соник отстраняется совсем немного и губы уже не так плотно прижаты к писечке, истекающей природными соками после оргазма, которые король с удовольствием слизывает сначала с влажной поверхности, затем позволяя себе проникнуть внутрь языком — прижимая ножки рыцаря к кровати по бокам для большего удобства. Ланселот не может ничего возразить, не имеет права останавливать — не хочет — только покорно раздвигая ноги шире и прикусывая свои губы в наслаждении от манипуляций Соника — рыцарь прерывисто дышит и поглаживает медленными движениями рук синюю макушку, стараясь оправиться, и снова шумно вздыхает, потому что напористые движения языка внутри его мокрой дырочки не позволяют должным образом расслабиться. Но Соник не задерживает надолго эти ласки — ещë несколько ловких движений внутри и король вынимает язык, проходясь напоследок по всей поверхности вагины — и вскоре совсем отстраняясь, приподнимает взгляд выше, смотря на Ланселота с очаровательной улыбкой и любящим взглядом: — Желаешь продолжить? — Это уже твоя часть награды, мой король, не моя, — Ланселот позволяет себе откровенную дразнь, приподнимая только края губ в лукавой ухмылке — затем прижимает ладони к персиковым щекам и тянет на себя, чтобы коснуться желанных губ мимолëтным поцелуем, и вжимается бëдрами в чужие, продолжая поддразнивать, когда ощущает давящее желание твëрдой плоти, упирающейся только головкой в его киску. — Тогда я хочу взять сполна, — Соник подхватывает его всесторонний флирт и хищно облизывается, нависая сверху, и прижимая Шэдоу своим сильным телом к постели — он вжимает руки рыцаря за запястья выше, в подушки над его головой — и ухмыляется нахально, смотря из-под полуприкрытых изумрудных глаз в прекрасные рубиновые, горящие безмолвным желанием — умоляющие не останавливаться. Шэдоу приподнимает глаза выше и слегка размыкает губы, когда видит похотливый взгляд своего короля, и точно знает, как сильно Соник подавлен возбуждением, но его любовь к плавности процесса — и к самому Шэдоу — часто пересиливали животное желание. Соник, неторопливо, опускается и целует трепетно палевые губы, двигаясь к шее и груди с белоснежным мехом — аккуратно — чтобы мимолëтно задеть розоватые мягкие соски клычками, на что ловит довольственные вздохи со стороны Ланселота и его слабую дрожь как реакцию на свои прикосновения. И Соник совсем падает на постель, поворачивает Ланселота осторожно набок, после чего прижимается к его спинке сзади и хватается за ножку рыцаря, приподнимая, и закидывая немного назад на своë бедро. И берëт его искусно, медленно и нежно — сначала потираясь слегка между внутренних складок, дразня головкой чувствительную зону выше, улавливая тихое мычание и прерывистые выдохи со стороны Шэдоу — затем постепенно входит в его киску до самого основания, ощущая, как слегка сжимаются стенки внутри вокруг большого члена. — Соник, — протяжным полушëпотом зовëт Ланселот и закрывает на момент глаза, прижимаясь плотнее спиной к своему королю, и слегка прикусывая нижнюю губу от ощущения приятной наполненности, когда головка члена упирается нарочно в шейку матки — он криво улыбается, поворачивая голову немного вбок, чтобы посмотреть прямо в глаза Соника. — Что такое, Ланс? — Соник утыкается в тëмное плечо, ненароком обдавая пылким дыханием — и касается носика рыцаря своим, обвивая одной рукой тело Шэдоу, пробирается к груди с пушистым мехом, зарываясь аккуратно пальцами, пока другая рука скользит по поясу вперëд, а затем вниз по торсу, останавливаясь только тогда, когда накроет внешние половые губы истекающей снова вагины. — Не сдерживайся в этот раз, — шепчет Ланселот прямо в губы Соника, и прикрывает глаза, накрывая бережно ладонью персиковую руку на своей груди, и слегка сжимая пальцы, в то время как король делает первую череду слабых толчков и дерзко ухмыляется, когда слышит слова рыцаря. — Как скажешь, — и Соник снова желанно льнëт к губам Ланселота, закрывая глаза и жадно целуя, пока нежно толкается в его киску, постепенно набирая скорость. Шэдоу приглушённо постанывает в поцелуй, не позволяя чужому языку ускользнуть — углубляя и страстно борясь с ним — а его стенки изнутри моментами непроизвольно сжимают член Соника сильнее, отчего король вторит стонам наслаждения своего рыцаря, нарочито замедляя движения и ускоряясь снова, чтобы прочувствовать разносторонность приятных ощущений. Соник ускоряется постепенно и вталкивается в Шэдоу каждый раз всë сильнее и сильнее, желая достичь предела скорости — нежно лаская пальцами мокренькую писечку и чуть выше выступающий совсем немного клитор, чтобы доставить дополнительное удовольствие и помочь дойти до крайней точки — пока пальцы другой, поддразнивая, касаются уже отвердевших сосочков и оглаживают, медленно, податливое тело рыцаря. И Ланселот, ощущая новую порцию плавных прикосновений по телу, вкупе с ласками на самых чувствительных зонах — внезапно разрывает поцелуй, оставляя тонкие нити слюны на языках и запрокидывая голову ещë — слегка жмурится снова в блаженстве и протяжно стонет, кусая губы и лишь ухмыляясь игриво, когда Соник начинает толкаться грубее. — Я люблю тебя, — на рваном выдохе произносит Соник, когда вдруг отстраняется, чтобы любяще поцеловать палевые губы, придерживая подбородок Ланселота пальцами, совсем недолго — сбитое дыхание не позволяло задержать — затем он, нетерпеливо, совсем разворачивает Шэдоу на живот, и прижимает к постели крепче, нависая над ним, и снова вжимается грудью в спинку рыцаря, упираясь руками по бокам от его плеч. — И я тебя люблю, мой король, — отвечает таким же соблазнительно-прерывистым тембром Ланселот, отдышиваясь, пока Соник меняет позу — и утыкается лицом в шелковистые карминовые подушки, оставляя в них очередной сдержанный стон, когда король снова вторгается в его писечку сзади резким движением, стараясь нарастить утраченный темп. Соник позволяет себе входить ещë глубже в мокрое и так охренительно сжимающее его член пространство — до самого упора — вбиваясь всë быстрее и жëстче, создавая похабные звуки шлепков тело о тело, наполняющих его покои, в то время как опускает голову чуть ниже и проходится губами по плечам Ланселота, перебираясь поцелуями на надплечья и заднюю часть шеи, моментами слегка прикусывая поверхностно — оставляя почти незаметные следы острых клыков поверх засосов. А Шэдоу нещадно сминает пальцами окончательно измятые простыни, сражëнный властными манипуляциями Соника над его телом — стискивая в зубках подушку, в которую громко стонал, оставляя на еë поверхности влажные следы слëз удовольствия и тихие, умоляющие всхлипы — уже в который раз — порой изгибаясь в спине изяществом кошки, и выкрикивая, бесстыдно, имя короля когда совсем сносит крышу. Соник, чувствуя наконец сладкий предел, очарованный наслаждением, позволяет сознанию полностью раствориться в ощущениях, смыкая глаза и вжимаясь в тëмную спинку плотнее — руками так же сильно сжимает простыни, в последний раз вгоняя член столь глубоко, и кончает прямо внутрь Ланселота, наполняя измученную вагину тëплой спермой, которая растекается по сжатому пространству, достигая матки. И Ланселот кончает практически идеально в одну секунду с ним, ощущая, как буйными волнами накрывает экстаз, и тело пробирает неудержимой дрожью от долгожданной разрядки — заставляя скулить и широко распахнуть глаза, атлетично прогибаясь вновь — затем изнеможëнно падая назад на чуть влажную постель вместе с Соником. — Хочешь немного выпить? — непринуждëнно-ласково спрашивает Соник, когда они уже лежат, раскинувшись расслабленно на широкой кровати — окидываемые небрежно лунным светом, наслаждаясь ночной последождевой прохладой — почти отдышавшись. И Шэдоу тесно жмëтся к нему, обнимает, расположив голову на сильной груди, в то время как персиковые пальцы поглаживают бережно чëрно-красные иголки. — Не отказался бы, — тихо отзывается рыцарь, не скрывая лëгкой счастливой улыбки — он слегка отстраняется от тëплого тела короля, чтобы позволить ему встать, приподнимаясь, и упирается только одной рукой в поверхность постели для равновесия, другой обвивая вокруг себя одеяло по пояс. — Прости, что был таким бесцеремонным сегодня, — Соник неспешно поднимается с кровати и накидывает халат из явно дорогой ткани, прежде чем достать из ящика тумбочки около кровати несколько свечей, устанавливая в канделябр и зажигая, чтобы наконец получить полноценный источник мягкого света — про открытые ранее окна и распахнутые шторы он и вовсе думать забыл — потому что лучей луны не особо хватало даже привыкшим к темноте глазам. — Мне нравится, когда ты такой, — свободно признаëтся Ланселот, и коротко зевает в ладонь от усталости, аккуратно поправляя, затем, потрëпанные иголки, и переводя расслабленный взгляд на короля — он замечает его довольственную ухмылку. — Правда? — слегка усмехается Соник, разливая по предварительно подготовленным, стеклянным бокалам, красное вино высшего качества — другого он и не пил, привыкший к роскоши — затем присаживаясь на краю постели, лицом к Ланселоту, кидает на того соблазнительный взгляд, любезно протягивая один из бокалов. — Правда, — Ланселот тянет свободную руку и принимает бокал, мимолëтно касаясь своими пальцами чужих, затем немного наклоняется вбок, чтобы быть ближе к Сонику — и смотрит любяще в его хризолитовые глаза, чувствуя, отдалëнно, сбитое сердцебиение. Соник дерзко ухмыляется снова и преподносит бокал ближе к бокалу Ланселота, после чего слышится звенящий звук, когда те соприкасаются в лëгком ударе — они неторопливо выпивают вино, и когда в стеклянном сосуде остаëтся меньше половины, король вдруг сдвигается с места, чтобы быть как можно ближе к рыцарю. — Знаешь, тебе стоит чаще быть таким раскрепощëнным, Ланс, — выдаëт хитроватым тоном Соник, и лукаво смеëтся, прикрывая слегка глаза, пока пальцы свободной персиковой руки ласково касаются палевого подбородка, плавно сокращая расстояние. — Не могу обещать, мой король, — последнее, что выговаривает чувственным полушëпотом Ланселот, прежде чем прильнуть к тëплым губам Соника, сливаясь вместе в долгом любовном поцелуе.