Благословение небожителей: правдивая история почти Непревзойдённого демона

В первый же день, едва Се Лянь отстал от него, исчерпав все способы изгнания демонов, которые первыми пришли на ум (ха, как будто от него так легко отделаться, царственный брат, видимо, забыл, что его кузен та ещё упрямая скотина), едва отдышавшись, лазурный демон принялся громко возмущаться. А потому что потому. Обещал же любимому родственничку развесёлую жизнь, вот теперь и исполняет обещанное, в баааальших объёмах. Отдаёт всё накопленное за сотни лет разлуки, так сказать. Ха! У братишки уже глаз дёргается, а он ведь ещё даже толком не начал! Времени у них полно, держитесь, Ваше Высочество, этот демон намерен мстить! Одно плохо, тело этого паршивого недоумка, в которое он влез, такое же хлипкое, как у мелкого засранца, а его сил сейчас хватает только на то, чтобы плеваться слабенькими огоньками, которые могут осветить путь или обогреть, да поддерживать регенерацию, чтобы не сдохнуть от заражения крови или ещё чего-нибудь, чем там людям положено заболевать после серьёзных увечий. -Блять... Я не могу уже с этой хуйнёй,- возмущённо воскликнул он, когда тело перестало ломить, после очередного садистского ритуала, а глаза наконец удалось заставить смотреть прямо, а не в разные стороны, с помощью мальчишки пытаясь принять вертикальное положение.- Я его, может, всё ещё люблю, а этот дебил считает, что я его ненавижу, поэтому ведёт себя как УЕБАН! Из дома послышалось что-то на тему, что Его Высочество уже тоже не вывозит младшенького, и у него кончается терпение. -А я про что, я сейчас то же самое сказал, только матом!.. Он устало выдохнул, прикрыл глаза, и повернул голову, чтобы увидеть мордашку мелкого, который, как смог, прислонил его к дереву, растущему совсем рядом с монастырём, так, что если выглянуть в дверь, сразу будет видно. Иногда с дерева слетал кленовый лист, и падал ему на колени, красный, как шмотки кое-какой одноглазой псины, чьё имя лучше всуе не поминать. Тьфу, блять! Мерзко. Красный цвет отвратителен, если это не сырое мясо или кровь, или, например, фрукты. В остальном, он отвратителен. Напоминает о Хуа Чэне. И кленовые деревья отвратительны, потому что кленовые листья выгравированы на наручах этого ублюдка. И его призрачные бабочки. Живые бабочки тоже бесят, но они, хотя бы, пёстрые и разные, а эти серебряные, холодные, одинаковые, как под копирку. Его огоньки и то поразнообразней будут... Из раздумий его вытащил жалобный скулёж мелкого гремлина. Он открыл глаза, и с подозрением посмотрел на Гуцзы. Мальчишка сидел рядом с ним, положив ручки на колени, словно у статуи какого-то божества, и его глазёнки были полны слёз. Неужели, он сейчас настолько паршиво выглядит? Надо его как-то утешить, что ли... Он хотел сказать что-нибудь ободряющее, типа "эй, чё ревёшь, мелкий, твой папка ещё не сдох", но было уже поздно. Гуцзы моргнул, отчего слёзы ручейками потекли по его запылённым щёчкам, и принялся всхлипывать, поджав губки и прижав ручки к груди. Это было то самое особое всхлипывание, после которого он обычно срывался в громкий рёв. Лазурный демон, который сам ещё не до конца пришёл в себя после Се Ляневых попыток вытащить его из тела, болезненно сморщился, и с ненавистью посмотрел на дом. Царственный брат, это сострадающее всему живому чмо, только что до слёз напугал маленького ребёнка, и ушёл, как ничего и не было. И как теперь прикажете успокаивать этого плаксу?! Гуцзы всхлипнул ещё несколько раз, заводясь, будто маленькая древесная лягушка, а потом тоненько и очень громко расплакался, вцепившись ручкой в воротник его ханьфу. От его рыданий у Ци Жуна всякий раз болели уши, поэтому он старался не допускать у мелкого засранца серьёзных слёз. Но с прибытием в монастырь Водных каштанов это стало совершенно невозможно контролировать, так как Се Лянь, пусть и из лучших побуждений, бесконечно пугал мальца, даже не пытаясь толком объяснить причину своего поведения. Собственно, именно в том, что Его Высочество не умел вовремя вынимать язык из жопы, чтобы нормально поговорить с двоюродным братом, и были все их проблемы. Поняв, что сейчас он никак на ситуацию не повлияет (а Се Лянь точно не будет утешать ребёнка, он, походу, вообще воспринимает его как обслуживающую единицу для своего кузена, о котором самому тошно заботиться), лазурный демон выждал, пока крикучка прервётся, чтобы сделать вдох, набрал в лёгкие побольше воздуха, и завопил одновременно с приёмышем, подстраиваясь под ритм его рыданий. После десятка синхронных воплей, Гуцзы понял, что что-то не так, и с удивлением взглянул на отца, а потом начал робко хихикать сквозь слёзы, и постепенно затих. -Ты чего?- спросил он, залезая к демону на колени, и вытирая рукавом сопливый носик. -А ты чего? Устроил тут концерт по заявкам, понимаешь... Услышав на улице душераздирающий вой в два голоса, Се Лянь поспешил выбежать наружу. Он как-то не учёл того, что Гуцзы может расплакаться. Он же вроде понятно всё объяснил, и про демона, и про то, в каком ужасном положении находится сейчас его настоящий отец, а малыш всё никак не хотел понимать очевидное. Ребёнок и демон образовали неплохой дуэт. Гуцзы рыдал, одной рукой размазывая по лицу слезёнки, а второй держась за ворот ханьфу родителя, а Ци Жун подвывал в такт, с такой шкодливо-счастливой рожей, что у Его Высочества невыносимо зачесались кулаки. А потом рыдания начали стихать, и вот уже малыш вытирает заплаканные глазки и робко хихикает, с удивлением глядя на лазурного демона, а потом забирается к нему на колени: -Ты чего? -А ты чего? Устроил тут концерт по заявкам, понимаешь... Хе-хе. На вот, не реви. Се Лянь молча наблюдал, как Ци Жун выдыхает небольшой призрачный огонёк, и посылает его в руки мальчику. Гуцзы мигом успокоился, и без страха схватил огонёк, принимаясь играть им, как мячиком. Заметив, что на них смотрят, демон моментально ощерился, резко поворачивая голову к Се Ляню- будто лицо наизнанку вывернул. Только что был относительно спокойный молодой человек, и вот уже озлобленное чудовище с горящими зелёным огнём глазами. Ну, хоть весь не светится. Его Высочество не хотел себе в этом признаваться, но когда Ци Жун впервые вышел из себя при нём, и вспыхнул, как большой зелёный орущий факел, он здорово испугался. А вот Гуцзы, почему-то, совсем не испугался, и без страха бросился обнимать плюющегося от ярости родителя, несмотря на зелёное пламя. Вот уж точно, "Лазурный Фонарь". Демоны вообще такое умеют? -Не заводи детей.- резко бросил ему младший брат, всё с тем же остервенелым видом.- Из тебя выйдет отвратительный папаша. Се Лянь виновато вздохнул. Действительно, со стороны его отношение к Гуцзы выглядело не очень привлекательным, но ему было просто невмоготу находиться рядом с этим большеглазым ребёнком, который то молчал, надув губки и сопя в сторону молодого монаха, то плакал, прося его простить и отпустить их с отцом на все четыре стороны. "Простить и отпустить" Се Лянь не мог. Пока он не выкинет Ци Жуна из тела этого несчастного, мальчику придётся терпеть. Плохо, что он не осознаёт, что тот, кого он считает своим родителем, уже совсем не его отец, но оставлять его с безумным демоном-людоедом значит обречь бедняжку на скорую и мучительную гибель. К тому же, так его кузен будет под надзором, и не сотворит какую-нибудь опасную ерунду. -Жое, освободи ему ноги.- шёлковая лента послушно сжалась, отпуская нижние парные конечности демона.- Вставай. Скоро будет холодно, идите в дом. Ци Жуну страшно захотелось огрызнуться. Этот чёрный лотос, его проклятый царственный брат, подсматривал за ними, как последняя шваль, видел, что он делает для мальчишки, что он ещё видел, скажите пожалуйста?! Ещё и в дом приглашает, одолжение делает, благодетель хренов! Он бы из принципа остался на улице, но так с ним и мелкий прилипучка обязательно останется. Се Ляню он не доверяет, и правильно делает, но на улице холодно, а дети имеют отвратительное свойство болеть. У, сук... Он посмотрел на Гуцзы, который всё ещё держал в ладошках призрачный огонёк, любуясь трепещущими язычками зеленого пламени, и, прихрамывая, поплёлся к монастырю. Разумеется, исключительно потому, что лучше дырявая крыша над головой, чем её полное отсутствие. Вовсе не потому, что Гуцзы может простудиться (и вынуть ему капризами весь мозг). Только вот, есть одна проблема, эта пародия на монастырь- одна-единственная маленькая комната, и кроме них в ней ещё будет Се Лянь, а его видеть совершенно не хочется, нагляделся уже. К счастью, тот почти сразу куда-то свалил. Пользуясь тем, что за ними не наблюдают золотисто-карие глаза, Гуцзы тоже решил отчебучить что-нибудь эдакое, и зачем-то полез в шкаф. Ци Жун непонимающе смотрел, как он залезает на стол, тянется к дверце шкафа, открывает её, копается, и... Звон падающей посуды, мелкий гремлин шлёпнулся на пол, ему на голову посыпались миски, ложки, половники и чёрт знает что ещё, и всё это в одну секунду. На полу разбитые пиалы и чашки, столовые приборы, какая-то увесистая хрень, которая чудом не попала мальчишке в голову, а Гуцзы сидит в центре этого безобразия, скуля от страха, и пытается вытащить из волос осколки. Лазурный демон яростно рыкнул, и дёрнулся, жалея, что не может порвать чёртову ленту. Он уже так привык вытаскивать мальчишку из передряг, что его взбесила невозможность прийти ему на помощь из-за куска живого шёлка. Будь его руки свободны, он бы в прыжке схватил засранца, чтобы тот, хотя бы, не упал. Одновременно с этим, ему стало жутко смешно. Приёмыш переколотил его царственному брату всю посуду, и тому придётся покупать новую! Ха! Зашибись! Надо похвалить его, лучше мести сейчас не придумаешь! Видя, что его отец смеётся, Гуцзы перестал хныкать, и робко улыбнулся. Впрочем, улыбка тут же исчезла, едва малыш увидел вбежавшего в монастырь молодого монаха. Се Лянь застыл в дверях, и грустно обозревал кавардак, испуганного малыша среди осколков посуды, и сидящего рядом демона. Ци Жун вздрагивал от смеха, и негромко вопрошал в пространство, хихикая и растягивая слова: -Гуцзы... Ты чего натвориииил... Сына, ты чё натворил? Ё-моеооо... Нич... Это просто, сынааа... нам пиздааа, щас придёт Се Лянь, сынааа, что мы будем делааать... Нам бежать-то некуда, сынок! Заметив, что вышеуказанное лицо уже явилось, лазурный демон хитро взглянул на него. -Это сделал не я! Се Лянь потёр точку между бровей, развернулся, и ушёл. Он уже сообразил, что со спокойной и размеренной жизнью в монастыре покончено. Эта парочка, состоящая из лезущего куда попало пятилетки, и его неугомонного брата, который теперь из принципа начнёт портить ему жизнь, ещё даст всем прикурить. В любом случае, посуду обновить давно было надо. Проржавшись, Ци Жун подождал, пока кузен выйдет со двора, наставительно изрёк только что придуманную непреложную истину: "прибираться в доме, где есть маленькие дети, всё равно что убирать снег в метель палочками для еды", сгонял приёмыша за метлой, кое-как подмёл пол, велел ему выбросить осколки и запихать в шкаф всё уцелевшее, заверил, что ни капли не сердится, и вообще его мелкий вредитель большой молодец, чмокнул заметно повеселевшего мальчишку в подставленную мягкую щёчку, и стал ждать возвращения Се Ляня. Небось, за новыми тарелками ушёл. Чёт прям очень надолго. За окном уже стемнело, а царственный брат всё не появляется. Тревожно. Он же всё-таки связан этой чёртовой лентой, случись что- подохнет с голоду, если, конечно, мелкий раньше не откинется, или не приведёт откуда-нибудь помощь, в любом случае перспективы не радужные. Хотя, нет. Се Лянь не хрупкая барышня, и в обиду себя не даст, даже без своего обожаемого артефакта. Вроде бы, и хорошо, что этот гад не мельтешит перед глазами, а всё равно не по себе, и вообще всё-таки родня, и он волнуется, сука, реально начинает волноваться, где носит эту дурную голову, пригодную только для того, чтоб шляпу носить. Ещё спина болит, как не в себя. -Гуцзы, гадость моя, иди сюда, разомни папке спину... На удивление сильные кулачки мелкого приятно разминают затёкшие мышцы, у, сук, хорошо-то как, прям полегчало... -Ааааххх... Да, хорошо... Умничка... помни около шеи побольше... Гуцзы пыхтит и послушно старается. Привычные мысли о том, что этот ребёнок хорошо подходит в качестве обслуги, сменяет мысль, что эти тонкие ручонки вполне неплохо смогут удержать и оружие. Палку там, или меч. Он довольно неплохо сложен, только тощ до неприличия, но если это исправить, и обучить его немного, из мелкого засранца выйдет толк. У него глаз намётанный, он видит. Как-никак, Се Лянь его обучал, пока в свой храм не уехал. -Уть! Эй, ладно, довольно! Я тебе не манекен для битья! Умерь свой пыл! Гуцзы испуганно всхлипнул и отодвинулся, испугавшись чего-то своего. Это ему очень не понравилось. -Эй, эй, Гуцзы, я разве на тебя голос повысил? Куда? Не смей уходить, пока не разрешу! Живо вернись! Мальчишка послушно подполз обратно. -Вот, молодец... Не бойся... Твой папка тебя не обидит... Больше никогда... Иди сюда, давай поцелую. С одной стороны, ему противно, и вообще, пошли к чертям эти телячьи нежности, но с другой, ужас как хочется ещё раз чмокнуть одну из этих маленьких щёчек, а лучше обе, и не по разу, и обнять мальчонку покрепче, сейчас его объятия уже не так беспокоят, как тогда, в их первый день в лесу. Зато беспокоит этот испуганный взгляд. Такого не было, пока Се Лянь не притащил их к себе. Конечно, сначала Гуцзы не очень доверял ему, но потом немного расслабился, начал улыбаться, лезть куда ни попадя, и что-то бесконечно чирикать, цепляясь за его ладонь, пока они шли на гору, будто потихоньку пробуждался от долгого и страшного сна. А теперь он будто снова начал проваливаться в свой старый кошмар, и Ци Жуну это очень не нравилось. Если бы его спросили, почему его так беспокоит какой-то мальчишка, который ему никто, то он, пожалуй, сначала послал бы спрашивающего далеко и надолго, а потом выдал: "потому что, он напоминает мне меня". -Ну, чего, я ж тебя не ругаю. Такие сильные ручки у моего сынули, просто диву даёшься... Иди, сядь рядом, давай расскажу тебе что-нибудь... Гуцзы соглашается, пристраивается к нему под бок, и он говорит, говорит, многословно и увлекаясь, рассказывает о том, что помнит, о чудесном государстве Сяньле, о пёстрых улицах города, о прекрасных дворцовых залах и садах, о рыночной площади, набитой торговцами, безделушками, специями, едой, голосами, смехом, о... о маме. Сдерживая слёзы, он говорит мальчику, который искренне считает его своим отцом, о бабушке Ци, такой доброй, красивой, замечательной, самой лучшей, которая бы была очень рада, если бы узнала о том, что у неё появился такой чудный большеглазый внук. За окном совсем стемнело, и Ци Жуна начало клонить в сон. Он некоторое время раздумывал, лечь или отрубиться сидя, но шевелиться было больно и лень. Гуцзы, видя, что отец засыпает, устроился поудобнее, пристроил голову ему на грудь, но уснуть самому как-то не получалось. Без резковатого голоса, рассказывающего о чудесном городе, ему стало не по себе. Тишина дома и темнота за окном угнетала. Когда они были в лесу, там тоже было страшно и темно, но ещё был шелест листьев, ночные птицы, шум ветра и журчание ручья. И ещё были объятия, спокойное дыхание и рваный, увлекающийся голос, рассказывающий ему разные истории. От мерного дыхания родителя сразу стало спокойно и тепло на душе. Не хватало только сказки, или песенки. История про чудесный город это совсем другое, под неё не заснуть. -Отец... Пожалуйста... Я очень тебя люблю... Спой мне песенку... Сквозь дрёму лазурный демон расслышал, что от него опять что-то хотят. Кажется, колыбельную, или типа того. Мелкий паршивец, он же для него и так два часа пиздел, никакого покоя, дайте, блять, поспать... Никаких детских песен он не помнил, да и вроде как ему их никто особо не пел, разве что, когда была жива мама, а это было слишком уж давно. Хотяяя... Если выдумывать сказки у него получалось так себе, то песни бывший князь Сяньле сочинял вполне неплохие. Это было одним из его немногих увлечений, которыми, разумеется, никто не интересовался. И он решил просто без слов напеть мальчишке одну из своих любимых, которую сочинил уже после смерти. Небольшое одолжение великого князя демонов этой пискле. Закончив со всеми делами, Его Высочество наследный принц поспешил домой. За сохранность дома он не боялся, но это был первый раз, когда он оставил Ци Жуна и Гуцзы одних. Хотя, до этого они тоже были только вдвоём, и как-то справлялись... но мало ли? В монастыре было как-то уж слишком тихо. Может, Ци Жун наконец устал и заснул? Хоть немного побыть в тишине, не слыша его воплей. Не то, чтобы они так уж его задевали, но этот бесконечный шум ужасно раздражал. Он вошёл в дом, и уже с порога различил тихое мычание, доносящееся из угла, где он оставил кузена. Се Лянь повернул голову на звук. Лазурный демон был на месте, рядом спал Гуцзы. Вроде бы, ничего такого. Почти ничего. Но растрёпанная голова Ци Жуна покоилась на макушке прижавшегося к нему мальчика, глаза были прикрыты, лицо спокойно. А ещё он негромко мычал какую-то мелодию, торжественную, умиротворяющую и зловещую одновременно. Как будто напевал колыбельную без слов. Не желая спугнуть притихшего (наконец-то!) демона, Се Лянь на цыпочках прокрался к своей лежанке. Ци Жун его не заметил, зато он, похоже, разбудил Гуцзы. -Кто здесь?- жалобно пискнул малыш, спросонок хватаясь за воротник ханьфу родителя, и сильно дёргая. Всхрапнув, лазурный демон распахнул глаза и подорвался с такой прытью, будто не спал вообще. -ГДЕ?! Он закрутил головой, как ошалелая сова, пытаясь сообразить, что случилось. В доме посторонний? Или забрался какой-нибудь дикий зверь? Тут вообще дикие звери водятся? У, сук, чего делать-то, а?! Его взгляд зацепился за лежанку Се Ляня, и замершую на ней белую фигуру, старательно изображающую из себя труп. Тьфу, блять!.. Опять этот недоумок напугал мелкого, так он ему скоро воротник оторвёт, если будет всякий раз в панике за него хвататься... Кто пришивать будет, сам Се Лянь, что ли... У, сук... Сердце лупится в грудину, как заполошное. Больно, и непривычно. Хочется сорваться на ком-то, на ком угодно, иначе он заорёт на весь дом. -Прекращай тянуть, я похож на домашнюю скотину?!- шёпотом отругал он мелкого засранца, дёргаясь, в попытках отвоевать у него своё жалкое драньё.- Успокойся!!! Это... -Это подкроватные монстры?- не дал ему договорить Гуцзы. Он послушно отпустил воротник, и вместо этого забрался к нему на колени, спрятав мордашку на груди демона, буквально зарываясь носиком в складки ханьфу. Ци Жун моргнул. Как же... Приятно? Приятно... Тёплые ладошки мальца уже не такие влажные и противные, бесполезный лепет не вызывает раздражения, а неуклюжее проявление заботы радует, а не злит. Странно, но этот глупый ребёнок, тычущийся в него, как слепой щенок, не вызывает желание раздражаться. Наоборот, его хочется пожалеть и защитить. Он, конечно, не умеет, но правда, очень хочется. Ци Жун осёкся, и посмотрел на замершего Се Ляня. Насчёт подкроватных монстров, хрен знает, а вот один надкроватный точно имеется. -У нас не может быть подкроватных монстров, мы спим на полу.- сказал он, переводя взгляд на пуховую макушку мелкого. Они ведь реально сидят на голом полу, как какие-то псы. Этот изверг, его дражайший царственный брат, им даже коврик не выделил. Противно. Сам лежит на кровати, а они должны спать на холодных грязных досках. То, что здесь не только демон, но и ребёнок, его совсем не смущает?! Лазурный демон уже был готов сорваться в привычное раздражение и развопиться, чего ему терять, как вдруг его мелкий прилипучка сдавленно ахнул, озарённый внезапной идеей: -Мы придавили подкроватных монстров!!! Гуцзы затряс ручками, в полном восторге от своего предположения, и запрыгал у него на коленках. Ноги сразу заныли, а вся злость куда-то пропала. Он усмехнулся, и снисходительно посмотрел на мальчишку. Ну, чего же ты хочешь сказать, наказание? -А представь... а представь...- запинаясь, залепетал он, снова хватаясь за ханьфу отца, в этот раз, за рукав.- Под каждой циновкой могут быть подкроватные монстры, но они такие... раздавленные! Ци Жун не удержался, и хихикнул. -Циновка- лучшее оружие против подкроватного монстрилы.- согласился он, пытаясь придумать, как угомонить ребёнка.- Давай спать уже, а? Я вот прям так устал... -А мне не приснится... -Не приснится. Спи уже. Гуцзы согласно вздохнул, и прижался к нему всем тельцем. Эх... Жалко, он сейчас не может его обнять. И это странное ощущение, когда он хнычет, и просит обнимашек и поцелуев... Приятно. Да, пожалуй, вот то слово, которое описывает его чувства к этому мелкому гремлину.